Трофей

      Шумная толпа выстраивалась на центральной площади Цитадели в хаотичном порядке. В поведении бессмертных читалась нарастающая паника. Со всех сторон слышались громкие голоса, сливающиеся в нестройный гул. Фигуры двигались и перемещались, бессмысленно курсируя. Кто-то отчаянно рвался вперед, надеясь занять место в первых рядах, и расталкивал окружающих, кто-то, напротив, затравленно держался позади. Оторванные от ненавистной работы, уставшие и обеспокоенные ангелы о чём-то ожесточенно спорили между собой. Демоны сбивались в небольшие группы и переговаривались, не скрывая своего скептического настроения.       Гудящая публика не затихла даже в момент появления всадников. Бессмертные агрессивно выкрикивали протестные лозунги, всеобщий переполох приобретал всё более агрессивную форму. Доверия к новым правителям не осталось, а пьянящее чувство единения с толпой придавало удивительной уверенности. Вести себя опрометчиво по одиночке никто из них бы не посмел. Лучшим спутником честности всегда оставалась убеждённость в безнаказанности. Этим бессмертные ничем не отличались от людей, которые прежде населяли Землю, а потом попадали в школу ангелов и демонов.       Разместившись на широком балконе, правители переглянулись, оценивая масштаб народного негодования. Голод по привычке потянулся к нагрудному карману, чтобы достать сигарету, оставаясь при этом показательно отстранённым и никак не меняясь в лице. Война был сосредоточен и напряжён, поведение младшего брата его возмутило. Перехватив запястье Голода, мужчина остановил чужой порыв, властно процедив:       — Не вздумай.       Голод послушался, но его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций. В выразительных глазах мелькало исключительно равнодушие, бесконечное и глубокое.       Смерть намеренно привел братьев раньше назначенного часа, чтобы те наглядно убедились в правдивости его слов о растущем в обществе ангелов и демонов недовольстве. Любой страх заканчивается, а на смену ему приходит разрушительная решимость.       Лучше других Смерть понимал, что не существует никого более отчаянного и безрассудного, чем тот, кому больше нечего терять. Единственным выходом из сложившейся ситуации было налаживание мирной жизни. Всадники апокалипсиса однажды пришли в мир, чтобы разрушать и нести возмездие, но круг замыкался. Завершение любой эпохи неизбежно означало начало новой, таков был неизменный закон мироздания. Сегодня предстояло принять важное решение и наметить вектор дальнейшего развития.       Шум мгновенно стих, стоило Мальбонте появиться перед собравшимися и сделать шаг вперёд. Парень явился без доспехов и оружия, проигнорировав настоятельную просьбу всадника. Внешним видом никак не выдавал лояльности, но цепкий упорный взгляд, впивающийся в толпу, красноречиво выражал принадлежность к привилегированной группе, имеющей безграничную власть.       В руке метис сжимал полученный от Смерти пергамент. Юноша приковывал всеобщее внимание, пара сотен глаз томительно уставилась на того, кого по праву считали символом равновесия. И хоть Мальбонте вызывал почти у каждого бессмертного интерес, а его публичное появление в компании всадников порождало неподдельное любопытство, самый пронзительный взгляд на него был направлен совсем не из толпы.       Смерть терпеливо ждал, когда парень заговорит и не вмешивался. Братьям всадник тоже запретил говорить, небрежным жестом ладони заставляя молчать. Парень медлил, собирался с мыслями. Дождавшись момента, когда тишина вокруг станет липкой и удушливой, Мальбонте заговорил.       — Долгих и пустых вступлений сегодня не будет. Мы собрались здесь, чтобы сделать выбор. Реальность изменилась, но жизнь должна продолжаться. Каждому, кто сегодня стоит перед нами, затянувшееся кровопролитие принесло боль. У любой скорби есть предел, бессмысленные смерти должны прекратиться.       Мальбонте сделал короткую паузу, ожидая услышать и отразить волну осуждения, но разгневанная толпа не проронила ни звука.       — Ничто не восполнит наших потерь в полной мере, но мы можем предложить решение. Оставаться здесь, мириться со статусом беспомощных и бесправных, а также выполнять роль прислуги, больше не придётся. Для вас было построено поселение в северных землях, вы сможете беспрепятственно уйти и устроиться там. Совсем скоро отряд ангелов, который занимался строительством, вернётся, они уже выдвинулись. Каждому, кто пожелает честно трудиться на благо Небес, будут оказаны содействие и поддержка. Тем, кто пожелает остаться в стенах Цитадели и нести службу дальше, также будет дана свобода, они станут вольны в своих действиях. От вас потребуется только выполнение законов.       Толпа оживилась и наперебой закричала, подозревая, что законы всадников окажутся жестокими и трудноисполнимыми. Никто не верил в искренность намерений тех, кто по своей природе являлся воплощением гибели. И всё же недовольство быстро утихло, все ждали продолжения речи. Смерть не ошибся, когда заверил братьев, что Мальбонте — единственный, кто сумеет воззвать к голосу разума обезумевших бессмертных.       — Все конфликты решает совет, самовольная расправа с врагами отныне запрещена, за подобное — казнь. Кража чужой собственности запрещена, если ваша вина доказана — заточение, срок назначит совет. Союзы между ангелами и демонами разрешены, статус метисов ничем не отличается и признается обществом. Разжигание ненависти и любое преследование метисов карается казнью. Политические силы, которые будут сформированы на местах, не выносят никаких приговоров, всё без исключения должно передаваться на суд совету. Превышение полномочий — заточение, срок также будет назначен, исходя из ситуации.       Один из демонов выкрикнул: “Что ещё за совет? Кто в нем состоит?”.       Только теперь в диалог решительно вступил Смерть, перехватывая внимание бессмертных.       — В вашем мире уже бывали похожие структуры. Многовековой опыт показал, что границы дозволенного всегда идут на пользу. Совет возглавил Мальбонте, он не подчиняется нам, его решение участвовать свободное и добровольное.       Доверия к всадникам у бессмертных не прибавилось, но факт того, что такая противоречивая личность, как Мальбонте, возглавляет совет, многих заставил задуматься и смягчиться. Парень покосился на всадников, но вновь заговорил, не отклонившись от заготовленной речи. Смерть предвидел закономерный вопрос и тщательно подготовился, складно разыграв, как по нотам.       — Он не лжёт. Моё участие действительно добровольное. Были серьезные причины поступить именно так. Вместе с вами в своё время я сражался против них, потерял союзников и добрых товарищей. Не думайте, что я забыл об этом. Мы потеряли надежду и мотивацию, но не потеряли достоинства. Сейчас это единственный шанс сохранить хрупкое равновесие. Мое слово станет гарантией вашей безопасности. И пусть причин верить мне у вас немного, альтернатива вам известна. Бесславная бесполезная смерть и новая волна хаоса. Поступите правильно, как поступил я.       Слова Мальбонте взволновали бессмертных, почти никто больше не пытался препираться или возражать. Те, кто до сих пор оставался непреклонен, выглядели скорее нелепо и вызывали сочувствие, их провокации не встречали поддержки.       Волнения начали утихать, но массовая растерянность продолжала ощущаться. Мальбонте озвучил ещё несколько тезисов, которые по большей части касались бытовой жизни бессмертных и для всадников не имели важного политического значения. Ангелы и демоны иногда задавали вопросы, увлечённо слушали ответы, громко рассуждали, делились опасениями и ожиданиями. Спустя какое-то время убедить удалось почти всех. Наиболее активно на многочисленные вопросы отвечали Смерть и Мальбонте, но Война тоже не оставался безучастным, демонстрируя свою заинтересованность. Голод же продолжал игнорировать происходящее, и как только обстановка стала менее официальной, закурил, наблюдая со стороны скучающим пустым взглядом.       Люцифера и Вики на встречу не пригласили, более того, о готовящемся событии им даже не сообщили. Массовый ажиотаж и шум, не могли остаться незамеченными. Выбравшись из покоев, те притаились в коридоре, прислушиваясь к каждому сказанному слову. В сознании острой болью отзывалась фраза Мальбонте: “Мы потеряли надежду и мотивацию, но не потеряли достоинства”.       Жгучее чувство отвращения вынудило комок обиды подобраться к горлу. Достоинство, о котором говорил метис, для этих двоих было безвозвратно утрачено. Никто не воспринимал их всерьёз, с их мнением давно перестали считаться, унизительное клеймо «Трофея» незримой меткой отпечаталось на руках и лице. Привыкшие к уважению и поклонению тяжело переживали утрату и никак не могли отделаться от чувства вины. Говорить о своих тревогах “покровителям” не имело никакого смысла, но, возможно, Мальбонте послушает и сможет помочь? А что, если он откажется и скажет, что они заслужили свою участь? Неужели уйти будет позволено всем, кроме них? Да и стоит ли пытаться покинуть Цитадель, учитывая ситуацию?        Инстинкт самосохранения упрямо боролся с гордостью.       Звуки постепенно смолкали, собрание близилось к завершению. Толпа вероятно начинала расходиться, поэтому Вики и Люцифер незамедлительно поспешили вернуться в комнаты, пока их не обнаружили. Единственное, о чём они сейчас могли думать, был вопрос: “Не станет ли хуже, если мелодичный звук скрипичной музыки сменится на завывание ледяного ветра, бьющего по спине?”