So wake me up when it's all over, When I'm wiser and I'm older, All this time I was finding myself, And I didn't know I was lost. © Avicii — Wake Me Up
Он снова был в ее сне. Снова этот силуэт стоял там, и снова она бежала за ним, пока не рухнула от истощения, кричала, чтобы он обернулся, чтобы показал свое лицо, пока не сорвала голос. А он просто стоял там, у окна большого зала, что все время удалялось куда-то в бесконечную черную пустоту, такую мерзкую и гнетущую, липкую на ощупь. Эта пустота будто пыталась задержать, и пока Блум не выбивалась из сил, она могла ей сопротивляться, но потом… Она чувствовала себя так, словно оказывалась в чане с неньютоновской жидкостью, которая медленно поглощала ее, и любые попытки выбраться заканчивались лишь непреодолимым с ее стороны сопротивлением. Она тонула, прекрасно осознавая происходящее, чувствуя, как дыхательные пути забиваются жидким, вязким ничем в ответ на рефлекторные попытки сделать вдох, как от недостатка кислорода сознание начинает угасать, как болезненно дергаются руки и ноги в судорогах… Блум смотрела в потолок, пока будильник надрывно продолжал издавать раздражающие звуки, будившие ее вот уже пару лет. Можно было бы сменить мелодию на что-то более приятное или на любимую песню, но, кажется, даже самая волшебная и приятная уху музыка в итоге станет ненавистной и раздражающей, если слышать ее каждый божий день в шесть тридцать утра. Нет, она слишком любила свой плейлист, чтобы им так жертвовать. Рука лениво нащупала на прикроватной тумбочке сенсор экрана. Пальцы несколько раз случайно скользнули по поверхности телефона, а затем девушка все же заставила себя приподняться и выключила будильник, тут же рухнув обратно на подушку. Старая пенопластовая плитка с рисунком из сердечек разного размера казалась в полумраке комнаты слишком уж пошарпанной. Родители собирались делать ремонт как раз незадолго до… Блум закрыла глаза. После этих кошмаров она всегда чувствовала себя обессиленной. Сон превратился в чисто символическое занятие, ведь люди же должны спать, верно? Тело должно отдыхать, но мозг… хитрый противный мозг. Он продолжает работать даже во сне, и даже во сне продолжает мучать ее. Как будто во время бодрствования она недостаточно много думает о вещах, которые причиняют ей боль. По крайней мере, ей кажется, что это боль. В последнее время большинство чувств и эмоций притупились, различать их становилось трудно. Девушка сделала глубокий вдох и рывком села на кровати, сбрасывая одеяло. Какая разница, во сколько она встанет, если все равно не сможет нормально отдохнуть… К тому же, утренние процедуры худо-бедно, но взбодрят. Она вышла в коридор и прислушалась. С кухни доносился едва слышный звук то ли воды, то ли чего-то, что поджаривалось на сковороде. Мама уже встала, но в последние дни Блум этому не удивлялась. В их доме все было с ног на голову уже почти месяц и пока что на возвращение в адекватное состояние не было даже намеков. Переминаясь с ноги на ногу на холодном кафеле ванной, Блум поспешила включить горячую воду, чтобы набрать ванну, параллельно чистив зубы и поглядывав на свое отражение в зеркале. Вчера она не позаботилась о том, чтобы хорошо смыть макияж. Очень хотелось, чтобы черные круги под глазами, преодолевшие все возможные оттенки черного, оказались просто размазавшейся тушью, но неудачные попытки стереть их говорили об обратном. Девушка сбросила немногочисленную одежду, собрала в пучок густую длинную копну огненно-рыжих, слегка вьющихся волос. Она медленно опустила в воду ступню, вздрогнув. Горячо. Немного больно… Идеально. Забравшись в ванну, Блум, все так же неспеша, легла, вытягивая ноги и складывая их на бортик. Взгляд невольно скользил по изъянам собственного тела. Она поправилась в последнее время, потому что стала меньше двигаться. Кроме школы Блум никуда и не ходила. Друзья писали что-то в сети, Энди названивал, иногда по несколько раз, часто безуспешно. Не хотелось ни разговаривать, ни гулять, в целом ничего не хотелось. На этом фоне то, что она стала больше на полразмера, не было такой уж проблемой. В какой момент все это началось? Только в тот день или уже очень давно, и тот день просто стал последней каплей? Она ведь была другой раньше, совсем другой, а теперь… осталась лишь блеклая копия ее самой. Откуда оно взялось внутри нее? Что оно такое? Это эмоция? Это мысль? Идея? Блум подтянула к себе ноги, ссутулившись, утыкаясь лбом в коленки. Покрытые веснушками плечи невольно вздрогнули от немого всхлипа. Нужно держаться. Нужно… Кому нужно? Ей? Нет. Она была бы рада просто исчезнуть из этого мира, будто Блум Паркер никогда и не существовала. Мало было просто умереть, хотелось стереть себя целиком и полностью ото всюду, из баз данных, из соцсетей, из человеческой памяти. Почему она здесь? Почему эти мысли в ее голове? Почему ей иногда так хочется, чтобы в один прекрасный момент волна адского пламени накрыла весь земной шар? Ведь этот мир ничего ей не сделал. Это она — пришелец. Психотерапевт говорил, что это нормально, что она подросток, она ищет себя и что-то еще, но Блум тогда не слушала. Она просто осознавала, что даже не может правильно объяснить то, что чувствует. А может быть лишь думает, что это чувство какое-то особое? Может на самом деле она и вправду просто трудный ребенок, который не может научиться контролировать собственные эмоции, как говорила тетя Мелиса? До нее донесся звук телефонного звонка. Сколько времени прошло? И вода уже почти остыла… Девушка выбралась из ванны, завернулась в полотенце и отправилась в свою комнату. На экране мобильного высветилась фотография улыбающегося симпатичного парня. Несколько мгновений Блум смотрела в синие глаза, а затем, мысленно извинившись, сбросила звонок. Энди был хорошим, по крайней мере он казался хорошим ей. Родители считали его разгильдяем, были уверены, что ничего хорошего в молодых музыкантах нет, да и вообще рано думать о парнях в шестнадцать, вот в их время!.. Проблема, как обычно, скрывалась внутри нее. Ей казалось, что испытываемое ею чувство по отношению к Энди, это не любовь или по крайней мере, не та ее форма, которая должна быть в отношениях между парнем и девушкой. С другой стороны, у нее практически нет в этом опыта, откуда она знает, какая форма любви та самая, подходящая. В любом случае, ей хотелось свести к минимуму подобные моменты, чтобы просто не усугублять свое состояние. Все равно для Энди она не может быть чем-то действительно серьезным, он все-таки старше, а все эти звонки больше похоже на дань уважения детской дружбы двух соседей. Из шкафа были выдернуты первые попавшиеся вещи. Приводить в порядок свое лицо пришлось через силу. С горем пополам перекрыв круги под глазами консилером, на всякий случай она подвела брови ярче обычного, чтобы хоть что-то отвлекало внимание. Красится Блум не умела, да и не особо любила, скорее просто пыталась замаскироваться хоть как-то, больше даже для себя самой, чем для окружающих. Помогало не особо, но хотя бы занимало внимание ненадолго. Закончив, она отправилась на кухню, где уже ничего не шумело. По дороге туда Блум кое-что заметила, что насторожило ее. В квартире стало заметно более… пусто. Теперь понятно, чем именно мама занималась вчера, когда уже в восьмом часу вечера принялась вдруг бегать туда-сюда и шуметь. Ванесса сидела за столом, равнодушным взглядом уставившись в свой мобильник. Она на мгновение подняла глаза на Блум и этого хватило, чтобы та разглядела лопнувшие капилляры и припухшие веки. — Ты сегодня рано встала, или ты сегодня не спала? — спросила девушка, садясь напротив. На столе стояло три тарелки с блинчиками. Блум опустила глаза, сглатывая вставший в горле ком, стараясь сделать вид, что не обратила на это никакого внимания. — Какая разница, малыш, — женщина вымученно улыбнулась. — Мам, это не серьезно, — Блум нахмурилась. — Если у тебя проблемы со сном, то нужно обратиться к врачу. Ты можешь записаться к мистеру Грейсону. В этом нет ничего такого. — Я в порядке, милая. Ешь, пока все совсем не остыло. Тебе сварить кофе? Или может чай. — Кофе, — Блум снова уставилась на свою порцию блинчиков, уже сдобренных кленовым сиропом. — Мам. Ты убрала его вещи в кладовку, да? — Мне кажется, уже пора. Нам обеим будет легче от этого, так ведь? Было не до конца понятно, спрашивала Ванесса это у самой себя или у дочери. Блум только едва заметно кивнула. Наверное, это было правильно. Пока вещи отца лежали на своих местах, создавалось ощущение, что он вот-вот вернется домой, что он просто задерживается на ночном дежурстве. — Я могу взять кое-что из его вещей себе? — тихо спросила девушка, наконец принимаясь не особо охотно за еду. — Конечно, да… — женщина всхлипнула, тут же закрыв рот ладонью. Блум еще сильнее ссутулилась, желая стать совсем незаметной. Они с мамой зеркалили друг друга, каждая уходя в себя по своему. Мама утопала в слезах и алкоголе, пряча от нее бутылки, как от ребенка, а Блум проводила часы за написанием картин, делая вид, что с ней все в порядке и ничего не происходит, лишь изредка пытаясь заговорить на тему того, что с этим всем надо что-то сделать. Иногда мама соглашалась, иногда предпочитала игнорировать слона в комнате и отнекиваться, что, мол, может как-нибудь потом она обязательно запишется к психотерапевту, и вообще в магазине много работы, ей совсем некогда ходить по врачам и прочим. Кофе немного поменял общий негативный настрой, повисший в их небольшой кухне. Ванесса успокоилась, а Блум немного взбодрилась. — Тебе сегодня помочь в магазине? — Нет, я сама справлюсь. Если хочешь мне помочь, сходи на рынок. Я напишу тебе список… — Ты хочешь отправить меня гулять? — Милая, ты не выходила из дома никуда кроме школы в последнее время. Сегодня первый день каникул. Сходи в парк, развейся, поешь мороженного, позови с собой… не знаю… Энди. — Ты его терпеть не можешь, — напомнила Блум. — Ну, после того как он перестал играть свои ужасные песни у нас за стенкой, я немного по отношению к нему смягчилась, — заявила женщина. — Просто хочу, чтобы ты вернулась к нормальной жизни. Твои картины конечно красивые, но это не значит, что нужно совсем забыть обо всем остальном. — Только если ты запишешься к мистеру Грейсону. Ванесса недовольно хмыкнула, но все же согласно кивнула. — Как только у меня появится свободное время… — Нет, мам. Не как только появится время, а сегодня же. Если хочешь, я сама позвоню. — Хорошо, сдаюсь, — она подняла руки. — Твоя взяла. Но только если ты выполнишь свою часть сделки. Блум закатила глаза. — Только покормлю Кико и сразу же в парк. Позавтракав, каждая отправилась по своим делам. Ванесса, предупредив дочь, ушла на работу в цветочный магазин, принадлежавший их семье, Блум же вернулась в свою комнату, чтобы покормить кролика. — Доброе утро, — поприветствовала она его, но зверек даже не обратил внимания на то, что кто-то зашел. Только когда Блум достала из клетки миску, Кико юркнул в сторону. Наполнив доверху миску кормом, она вернула ее на места и осторожно погладила кролика по мягкой шерстке. Вот бы быть просто маленьким глупым кроликом, которого ничего не беспокоит, лишь бы в поилке не заканчивалась вода и кормушка была полной…***
— Паркер! Она решительно прибавила шагу, крепче стиснув лямку шопера от раздражения. Неужели так сложно понять, что у нее нет настроения для общения? Да, она никогда не была такой нелюдимой, но неужели у нее нет права побыть в одиночестве, независимо от того, кто хочет заговорить — ее друг или вредная одноклассница, особенно сейчас? — Долго ты еще будешь от меня бегать? — Энди схватил ее за запястье, потянул, вынуждая повернуться к себе и сделать шаг ему навстречу. — Сколько возможно, — Блум отвела глаза и, приложив небольшое усилие, освободила свою ладонь из его. — Я ведь уже говорила тебе, мы не можем с тобой строить отношения, и… — А я и не говорю о том, что мы должны строить отношения. Ты не просто не хочешь встречаться со мной, ты вообще ни с кем не общаешься. Я волнуюсь за тебя, — он снова взял ее за руку. — Ребята говорят, что последний ты отвечала на сообщения две недели назад. — Я… мне нужно побыть одной. Я не в том состоянии сейчас, чтобы веселиться, — она покачала головой. — Пожалуйста, Энди, хватит лезть мне под кожу. Ты никому из нас этим лучше не сделаешь. — Я не… просто волнуюсь за тебя. Мы все за тебя волнуемся. А ты ведь даже не хочешь меня слушать, — парень как-то нервно усмехнулся. — Просто давай поговорим. Хотя бы выслушай, дай мне шанс. Хочешь кофе? Давай я куплю нам кофе и мы с тобой все обсудим, ладно? Только не уходи никуда. Блум кивнула. Все что угодно, лишь бы он уже ушел куда-нибудь. Когда парень скрылся где-то за поворотом, она решила продолжить свою прогулку по парку в максимально быстром темпе, чтобы скорее закончить ее и, срезав путь через рынок, вернуться домой. Это была просто ужасная идея. Прогулка вовсе не помогла избавиться от негативных мыслей или хотя бы просто забыться, ни с музыкой в наушниках, ни в парке, в глубине которого было довольно тихо. Встреча с Энди и вовсе разозлила ее, хотя она и понимала, что злиться не на что. Он просто проявляет заботу, немного навязчивую, но все же заботу, наверное, она не должна злиться на это. И все же она зла. Гнев зрел, наливался тяжестью внутри ее грудной клетки, давя на ребра и мышцы, вынуждая ее крепче стискивать зубы и жмурится до боли, лишь бы не сорваться, не сделать что-то ненужное. Не покалечить себя в попытке справится с самой собой, не начать кричать, как обезумевшая, посреди бела дня. В такие моменты она всегда чувствовала себя так, будто вот-вот лопнет, и она всегда боялась этого. Ей не хотелось знать, что случится, когда гнев наконец найдет путь наружу. Вдруг она услышала глухой стук, словно на землю уронили мешок с песком. Блум невольно завертела головой в поисках источника звука, мельком отметив, что ушла довольно далеко от входа в парк. Наконец ее взгляд упал на девушку, лежавшую под одним из деревьев. Блум поторопилась к незнакомке. — С вами все в порядке? — спросила она, приподнимая девушку за худые загорелые плечи. Откуда она взялась? Здесь буквально не было никого, кроме Блум. Не свалилась же она с неба, в конце концов. Блондинка приоткрыла золотисто-карие глаза и попыталась что-то сказать, но снова отключилась, обмякнув в ее руках. Девушка окинула растерянным взглядом пространство вокруг себя и поторопилась вытащить из сумки телефон, намереваясь вызвать скорую. Пока она прижимала трубку к уху, ожидая соединения, успела осмотреть незнакомку. Та была одета очень странно, как будто сбежала с косплей-феста или тематической фотосессии. На ней был оранжевый блестящий костюм из топа с одной лямкой и шорт, высокие оранжевые сапоги на массивном и довольно высоком каблуке. Блум не сразу заметила, что за спиной девушки было ни что иное, как крылья феи. Но они были не из пластика и не из ткани, материал был тонким и полупрозрачным, отливал блеском. Она заметила и лежавший рядом странный длинный шест с кругом на одном из концов, внутри которого было несколько равнорасположенных линий, пересекавшихся в центре. — Алло, скорая? Я нахожусь в пар… Блум замерла с приоткрытым ртом, глядя на то, как из кустов выкатилось нечто красное. Шар небольшого размера распрямился, трансформируясь в странное существо, с длинными руками, упиравшимися в землю, короткими ногами и тощим уродливым тельцем. Телефон выскользнул у нее из руки, упав куда на ноги, но Блум не могла даже пошевелиться, только хлопала глазами. — Алло, — раздавался голос диспетчера в трубке. — Алло! Девушка, вы меня слышите? Появилось еще несколько таких же существ. Они выпрыгивали из-за кустов один за другим, но вдруг замаячила еще одна огромная фигура, с внушительным топотом приближавшаяся к ним. — Заберите у девчонки скипетр! — жутким басом потребовал огромный желтый великан. Его взгляд столкнулся со взглядом Блум в момент, когда красные существа кинулись на них. Странная незнакомка в ее руках зашевелилась и это привело Блум в себя, однако первые из появившихся монстров уже попытались на них напасть. — Нет! — вскрикнула девушка, выставляя перед собой руку в надежде защититься. И это случилось. Внутри ее груди словно лопнул шар, полный огня, и жар волной прокатился по телу, устремившись в каждую живую клетку. Она чувствовала, как запылала ладонь, и видела, как с нее срывается пламя, накрывая ее огненным куполом, слышала, как коротко завизжали монстры, которых испепелило соприкосновение с внезапно возникшим препятствием. Купол растаял в воздухе так же внезапно, как и появился. Блум так и осталась сидеть с поднятой рукой, глядя на свои дрожащие пальцы, не в состоянии осознать произошедшее. Да что за херня здесь творится?.. Тем временем незнакомка успела подняться на ноги. Она взмахнула рукой и скипетр влетел ей в ладонь. Ее лицо исказила злоба, губы скривились в оскале. Крылья за ее спиной затрепетали, и Блум, присмотревшись, обнаружила, что у них нет никакого крепления. Они просто будто бы росли из спины, но еще большим шоком стало то, что девушка поднялась над землей метра на два. — Солнечный удар! — вскрикнула она, резко ударив скипетром по воздуху и поляну накрыла яркая вспышка света. Великан был сбит ею с ног, а оставшиеся монстры рассыпались в пыль. — Пошел к черту, мерзкий урод! Передай этим сукам, что в следующий раз я явлюсь лично размазать их к чертовой матери! — Да что ты можешь кроме как махать своей палкой, — пробурчал великан, пытаясь подняться. — Звездный дождь! Поток ярко-белых шаров обрушился на него, уже пытающегося скрыться. Незнакомка опустилась на землю. Ее икры затряслись, и она упала на колени, а затем и полностью рухнула на землю. Они пересеклись с Блум взглядами перед тем, как она потеряла сознание. — Блум! Блум, ты в порядке? — к ним бежал Энди. — Я слышал крики, что случилось? Все хорошо? — он подлетел к ней, принимаясь поднимать ее с колен. — Д-да, да, я в порядке. Она… Ей нужна… — Блум посмотрела на незнакомку. Та уже была одета совсем по-другому, даже волосы были собраны в другую прическу, а вместо скипетра рядом с ней в траве лежало лишь маленькое колечко. — Ей нужна помощь…