Хуже некуда

По коридорам безлюдным вышагивает о времени не задумываясь особо. Учебное заведение пустует ещё, но она специально пораньше явилась. Дед ещё вечером очнулся в состоянии относительно нормальном, если его вообще можно назвать таковым, но впрочем бывало и хуже. Распылятся она не стала, лишь сообщила о наличии продуктов питания в холодильнике. Доказывать и умолять она попросту устала, не хотелось вновь унижаться в попытке поменять того, кто сам меняться не хочет. Жаль, что подобный вывод она в сторону только одного человека сделала. Ей как-то проще стало и со вчерашнего дня все же попустило слегка. По крайней мере самочувствие в сравнении было куда менее ебаным. Она выплакала все что могла и ведь попустило, хотя впервые обиду на кого-то она смогла продержать дольше нескольких часов. Но то что в ней больше не было подобных эмоций совсем не означало, что она все позабыла. Хотелось бы просто стереть из памяти сам факт существования Туркина и лишить себя удовольствия от столь странного и неопределенного общения. Ведь неопределенность и истеричность она могла внести сама. Ей очевидно не нравилось то, что её подобного удовольствия лишают. Он не хотел терпеть её истерики, но при этом сам их закатывал, не учитывая того, что ей его психи так же не уперлись. Ноги передвигала медленно, совсем неспешно оглядывалась, а вокруг все так же тихо. Но тишина неприятная, даже пугающая слегка и тревожность навевающая. За ручку дверную дергая взгляд снизу вверх переводит снова медицинский кабинет осматривает. Тот как неудивительно за последние сутки не поменялся в целом. Медсестра все та же взирает на неё с головы до ног, а девчонка в ней дыру прожигает на пороге застыв. — Привет, проходи, — бросает та улыбаясь добродушно. — Как самочувствие? — Привет, — говорит девчушка толком не понимая какую форму обращения использовать нужно. — Лучше. — Ты какая-то бледная? Все точно в порядке? — Ну, такое, если честно, но вчера хуже было, — признается та. — Хочешь я тебе справку напишу? — спрашивает девушка. — Я ж вроде не больная, — удивляется Тимофеева. — Ты себя в зеркало видела? — хмыкает медсестра. — У тебя на лице написано, что тебе домой нужно. Девушка напротив Евы весьма молодая была, от того наверное с пониманием и отнеслась. Осознавала, что если Тимофеева не отлежится как человек, то повторит вчерашний сценарий. И она бы его действительно повторила, так как к своему организму относилась безразлично, а в моментах и безрассудно. — Хорошо, — соглашалась та, наблюдая за тем как напротив сидящая какой-то бланк заполняла, а позже ей в руки протягивала. — Спасибо. — Отнеси в часть, и считай что на этой неделе ты свободна, — улыбалась понимающе та. — Я Марина, как тебя зовут знаю, ты заходи если что, — подмигнув девчушке сказала она. — Договор, — кивала Ева из кабинета выходя. В часть топает спокойно, даже удовлетворенно. Она новую медсестру вчера увидела впервые, видимо появилась здесь недавно, ибо остальной трудовой коллектив девчонка знала поименно. Впрочем Марина весьма приятной была, от чего появилось желание в действительности к ней забежать когда-то. Справку хотелось отдать быстро, но Айсылу Амировна, что секретарем являлась девчушку отпускать не особо хотела. Когда узнала, что та небольшой больничный взяла, то и вовсе усадила её чай горячий с вареньем каким-то пить. Для неё подобные проявления сопереживания слегка странными казались, но и отказываться не хотелось от слова совсем. Мед в чашке со сбором каких-то трав помешивала, параллельно слушая рассказы молодой женщины. К огромному счастью это не бессмысленные повествования о былом. Сплетни и впрямь интересными были. Девка какая-то в окно вышла, только имя её знакомым кажется. Словно слышала его где-то помимо тупорылых собраний. «Екатерина Сёмина» — её параллель, это она знала. Но словно какой-то важный и очень значимый аспект упускала. Ладно, потом подумает о Кате, по правде забудет о той спустя минуту показушный скорби. Сейчас пересказ какого-то фильма забугорного в разы интересней почтения памяти ушедшей. Если вникнуть, то самой противно будет. Именно поэтому вникать она и не станет. Дело это морально тяжелое и явно неблагодарное. У неё своя жизнь есть, как и девки этой была и услышав про кого-то ей едва знакомого, она бы отреагировала точно так же. Она даже не старается вслушиваться, потому не сразу замечает как тема в иное русло переходит. Собеседница переключается с заграничной киноиндустрии на отечественную и вещает о новом сериале на телеэкране появившемся. Все же секретаря, что в их диалоге значительно больше девчушки заинтересована была вызывают куда-то. Тимофеева на это старается как можно более тоскливое выражение лица сделать, убеждая, что сама бы она ещё точно осталась. Звонок оповещающий об окончании пары трелью в ушах отдается, когда она по коридору тащится. Из кабинетов вываливаются студенты секунду назад взрывающиеся от потока нового материала. Резко некомфортно становится от количества лиц незнакомых. Желание в стенку вжаться и подождать пока десятиминутный перерыв закончится. Несмотря на мимолетную тревожность девчонка собирается быстро и даже отмечает, что подобные скопления на ней сказываться позитивно, не смотря на то, что удовольствия не приносят. Куртку накидывает и пару взглядов удивленных ловит, когда без проблем мимо сторожа проходит. Который ещё и машет ей в прощание, а не орет вернуться в техникум. Диссонанс. На крыльцо выходит и пальцами в волосы впивается, перебирает, импровизированную пару хвостиков формирует и вперед перекидывает. Сверху шапку натягивает и воздух морозный вдыхает. Небо светлое такое, едва голубое, с него снег мокрый на кеды девичьи попадает, темные разводы оставляя. Она щуриться слегка от света дневного и под ноги взгляд устремляет. Топает почти беззвучно, только едва слышимый скрежет подошвой производит. Из ворот стареньких выходит и врезается в кого-то. Глаза поднимает механически, а улыбаться начинает эмоциями движимая. — Ты что здесь забыл? — хмыкает девчонка в лицо заглядывая. — За тобой приехал, — в той же манере отвечает. — Раджа, это не смешно, — возглашает она, когда тот её на руки подхватывает без спроса. — Ещё как смешно, Ева, — отрицает он, добавляя: — Ну вот, хоть ебло нормальное сделала. — А до этого что не так было? — Как раз это я и хотел узнать, — девчушку на пол опуская оповещает тот. — Мне тут птичка нашептала, что ты полудохлая ходишь, и щас съебалась явно не от нехуй делать. — Та нормально я, — утверждала та без особого энтузиазма снег пиная. — Та я слышу, тон такой будто не сегодня так завтра подохнешь, — она усмехалась в ответ безмолвно, а тот в плечо её толкал. — Колись давай. — Та, блять, я не знаю как это рассказывать, — вздыхает Ева. — Садись, а то ноги себе отморозишь, — взглядом на обувь её указывал Галиакберов. Девчушка на это высказывание глаза закатывает недовольно, но все же дергает дверь красного «Жигули» на сиденье прыгая. В автомобиле запах сигарет вперемешку с каким-то новомодным иностранным ароматизатором, на который она пялиться как на нечто недосягаемое. Впрочем для неё даже пахучка эта таковой и является. — На днюху ботинки тебе подгоню, — говорил он взгляд на девчонку переводя, которая вновь «Приму» доставала. — Блять, я ж говорил эту шнягу не курить. — У меня на другие денег нет, — пожимала плечами та. — На, — в руки ей пачку «Camel» запихивая возглашал Радик. — И с темы не съезжай. Она сигарету с фильтром прикуривает и промеж пальцев зажимает дым под ноги выпуская. Смотрит и вещать начинает о том, чего товарищ услышать явно не ожидал. Начиная со случая на остановке и заканчивая их встречей последней, все пересказывает. Понимает, что тот неодобрительно отнесется к каким-то отношениям в принципе, но врать тоже не хочет. По крайней мере ему. Парень смотрит на неё и всем своим видом показать пытается, что юноша, о котором та повествует точно не её формат. Она и не спорит особо, ссылаясь на то, что будущее предсказывать не хочет та и не может. Как только она замолкает, оканчивая историю весьма нелицеприятную, тот выдыхает и пытается все в кучу собрать. Первым же делом утверждает: — Долбоеб он, тебе нормальный пацан нужен, наш хадишевский. — Чтоб меня потом на районе порвали? — резонно интересуется та. — Сука, вообще не должны, но с твоим фартом, Тимофеева, тебе лучше из квартиры в принципе не высовываться, — усмехается Галиакберов. — От греха подальше. — Ага, упала, отжалась, — смеется девчушка. — Я надеюсь, у вас с ним нихуя не было? — в секунду серьезным становясь вопрошал он. — Целовались пару раз, — признается Ева. — Это хуйня, — рукой махнув сказал тот. — Если к чему-то серьезному склонять будет, то говори, чтобы замуж брал, — задумывается слегка, чуть выждав проговаривает: — Не захочет, то муженька тебе получше найду. — Добро, — прыскает та от заявлений столь серьезных. — Ты не мельтеши главное, — говорит он в ответ кивок получая. — Ты ж мою хату новую не видела? — вопрос риторический звучит. — Не-а. — Поехали, покажу, ещё видак глянуть можем, — уточняет в конце девчушку до конца заинтересовывая. — Если со мной хочешь, конечно. — С тобой хоть в Магадан, — ухмыляется та посмеиваясь позже. — Не, туда я сам. Девчонка смехом заливается, ей вправду весело впервые за последнее время. Галиакберов всегда на неё позитивно влиял, она не знала, почему он так к ней относится, но определённо была благодарна за все. После его освобождения она пыталась к нему на старый адрес прийти, но успехом подобное действо не увенчалось. Там человек с подобным именем попросту не жил больше. На незнакомый район без уверенности в его присутствии она лезть боялась, потому не появлялась больше. Проблем новых она и ненамеренно нажить смогла, а если бы постаралась, то наверняка сейчас бы не ехала живая и относительно здоровая в гости к человеку, которого толком и не знает. Ибо в её голове он образом идеализированным до жути остался. Честно говоря задумывалась она о прошлом мало, а сейчас не думала об этом совсем. Голова была забита тюремными историями и рассказами про имеющиеся у него дома фильмы. До высоких размышлений ей как и прежде дела не было.