По стопам отца

Тёмная ночь. Город спал. На улице было очень тихо. Лишь тёплый ветер подавал признаки жизни, гоняя пыль и листья. Однако нашёлся в огромном и шумном мегаполисе один человек, который не спал. Бесшумной походкой он быстро брёл до своего рабочего места под покровом ночи, одна лишь луна была свидетельницей того, что происходило. Человек был напуган. Он оглядывался, всматривался в тени и во все закоулки, боясь увидеть там кого-то. Это был сторож музея, мужчина тридцати пяти лет. Местный, но при этом чужой. Напуганный и встревоженный, он бесшумно передвигался по улицам, словно лис на охоте. Сердце его тревожно билось, мысли путались. Всякий раз в голове сторожа возникали слова, которые, можно сказать, могли решить всю его судьбу: - Это наша цель. Если сумеешь её добыть, и не попасться, - на этих словах говорящий особенно заострил внимание, - ты получишь щедрую награду. Такую, которую ты никогда не видел своими глазами. А мужчина, которому говорили всё это, держал в трясущейся руке фотографию статуи, которую он неоднократно видел на работе. Ему предлагали за огромную сумму денег выкрасть из королевского музея национальное сокровище. То, что точно перевернёт всех с ног на голову. И вот, в ту ночь он решился и пошёл на это. Ставки были слишком высоки. Сердце его колотилось с каждой минутой всё сильнее и сильнее, сторож вздрагивал от каждого шороха. Его тёмные глаза бегали, а зубы он стиснул. В такой опасной ситуации ему не приходилось бывать, пожалуй, никогда. Но поворачивать назад уже нельзя. Иного не дано. Собрав все силы в кулак, мужчина вытащил из кармана старой куртки связку ключей и отпер дверь. *** За несколько дней до этого. До отплытия оставались сутки. Яхта была готова и ждала своего часа на набережной. Но вот Врунгели дома не сидели. Перед плаваньем, которое обещало быть долгим и продолжительным, Христофор Бонифатьевич решил навестить могилу своей покойной жены, как делал всегда. На пути к кладбищу он мало разговаривал, погружаясь в свои мысли. Дважды за это время он курил трубку. Полина сопровождала отца, решив побыть с ним в трудную минуту. Она знала, что для него потеря жены была страшной трагедией, и он до сих пор по ней скучает. Лица со множества могил смотрели на отца и дочь разными взглядами. Кто-то грустным, кто-то задумчивым, а некоторые будто за что-то осуждали. На некоторых плитах фото умерших и вовсе отсутствовало, было лишь имя и дата. Стоя у могилы, Полина и Христофор Бонифатьевич молчали, глядя на изображение женщины. Оно было не новым - уже как двадцать лет стояло здесь, и его потрепала погода. Однако Врунгель старший ухаживал за местом упокоения своей жены, поэтому всё было в нормальном состоянии. Глядя на маму, которую Полина совсем не помнила, девушка почувствовала, как её сердце сжалось. Конечно, ей бы очень хотелось, чтобы мама была жива, ведь тогда отцу пришлось бы гораздо проще. "Похоронить любимого человека и жить дальше, несмотря ни на что - на такое способен действительно сильный. А мой папа именно из таких. А мама... она отдала свою жизнь за меня. Я знаю, что моей вины в этом нет. Но как же это тяжело осознавать" - думала Полина, шмыгнув носом. Ветренная погода развевала её смолисто-чёрные волосы и слегка подёргивала лепестки цветов, которые только что положил на землю отец. - Она была очень красивой - проговорила Полина глухим голосом. Папа кивнул. - Очень. И такой молодой. Умной, талантливой, а ещё такой весёлой и жизнерадостной - сказал он, держа в руках капитанскую фуражку. Брови девушки удивлённо поползли вверх. - Правда? - ей почему-то мало в это верилось. - Абсолютно, доченька. Наденька... всегда умела утешить, подбодрить, развеселить. Своим позитивом и весёлым нравом она буквально светилась. Ты этим очень на неё похожа - на последних словах Христофор Бонифатьевич повернул голову к дочери и мягко улыбнулся. Полина была выше отца, поэтому он глядел на неё сверху вниз. Девушка изумилась: ей всегда говорили, что она очень похожа на отца - как внешне, так и характером. Такая же умная, рассудительная, весьма изобретательная и спокойная, живущая путешествиями и морем. А про мать ей никогда ничего не говорили. - Весёлым нравом и позитивом? - спросила она. - Да. Когда ты смеёшься или травишь шутки, я невольно вспоминаю твою маму. Пусть внешне вы и не схожи, но вот эта черта характера тебе точно передалась от неё, я точно знаю - ответил отец. Полина не сдержала улыбку. - Очень приятно знать такое - ответила она и тяжело вздохнула. Конечно, ей какое-то время было сложно осознавать, что день её рождения - день смерти мамы, и с этим ничего не поделаешь. Однако такие переживания ни в какие сравнения не шли с тем, что переживал её папа. Похоронить любимую жену, которая сгорела как спичка, остаться один с ребёнком на руках, так ещё и не сойти с ума от таких воспоминаний. Полина считала это верхом мужества и стойкости. - Мама тобой бы гордилась, Полина. В плаванье она бы не отправилась, но пожелала бы удачи и успехов, а также сказала, что любит - уже спокойнее сказал вдруг Христофор Бонифатьевич после нескольких минут молчания. - Но это всё сейчас говоришь ты - улыбнулась она по-доброму. - Всё верно, ведь я желаю тебе того же, мой юный капитан - ответил он, с любовью глядя на свою дочь. Полина посмотрела на отца с истинной благодарностью в глазах. - Спасибо тебе, папа. Ты у меня самый-самый лучший, и я очень рада, что ты есть у меня - широко улыбнувшись, Полина раскрыла объятия. Они с отцом обнимались долго, без слов поддерживая друг друга. И Врунгель старший и Врунгель младшая чувствовали любовь и поддержку, сопереживание и комфорт. Несмотря на все ужасы, которые были пережиты, всё будет хорошо. Уверенность в этом не могла пошатнуться. *** И вот наконец-то наступило стартовое утро. Лом, Полина и Христофор Бонифатьевич очень сильно ждали его всю эту неделю, собираясь в дальнее плаванье. Все трое встретились на набережной, держа в руках чемоданы с вещами. Врунгель старший уже успел перенести кое-что на яхту, да и Лом тоже, пока занимался её строительством. Встретившись и обменявшись приветствиями, троица направилась к яхте, которая ждала своего часа. - Ну что, молодые моряки, готовы к плаванью? - ухмыльнувшись, спросил Врунгель старший, сделав после этих слов затяжку. В присутствии дочери он курил только на улице. Полина и Лом весело переглянулись. - Всегда готовы, капитан! - воскликнула девушка. - Так точно! - поддержал её Лом своим громогласным голосом. Капитан Врунгель довольно улыбнулся. - Тогда... вперёд же! Вскоре экипаж подошёл к причалу, где ждала их яхта с по-настоящему гордым именем - "Победа". Христофор Бонифатьевич считал, что название для корабля очень важно, он не понимал людей, которые относились к этому занятию несерьёзно. - Как вы яхту назовёте - так она и поплывёт - любил говаривать капитан Врунгель. Хоть все трое уже видели свой корабль, но всё же секунд на пятнадцать они остановились, восторженно разглядывая его. Перед ними, слегка покачиваясь на маленьких утренних волнах, стояла на якоре прелестная одномачтовая яхта с белоснежными парусами, которые пока что были спущены. Отполированная палуба и борта блестели на солнце, искусно сделанный штурвал, натянутые канаты - всё это радовало глаз всех, кто был с морем на "ты", а в особенности наших троих друзей. Стояло ранее утро, отлив ещё не начался, поэтому это было идеальное утро для отплытия. Ветер трепал волосы путешественников - тёмные, местами седые Христофора Бонифатьевича, короткие светлые Лома и длинные, смолисто-чёрные локоны Полины. Зайдя на борт, экипаж принялся готовиться к отплытию. Капитан Врунгель сосредоченно делал записи в ботовом журнале, а Полина с Ломом изучали такелаж. Поэтому не было ничего удивительного в том, что когда Врунгель старший вышел на палубу, он увидел свою дочь и её лучшего друга наверху, на мачте. Они глазели по сторонам и громко обменивались шутками. - Младшая помощница Полина! Старший помощник Лом! Спуститься на палубу! - отдал приказание капитан, убрав руки за спину. Те поспешили повиноваться. Когда Полина впервые услышала свою должность, она прыснула. - Я всего на год младше тебя! - шуточно упрекнула она Лома, хотя и прекрасно понимала, что названия эти - старший и младший помощник - были даны для официальности, документов. Для Христофора Бонифатьевича они оба были равны. Опыта в плаваньях у парня и девушки имелось предостаточно, как и обладание необходимыми качествами. Невероятная физическая сила Лома, его выносливость, а также исполнительность и старательность были незаменимыми на флоте. А ловкость, находчивость и ум Полины здорово дополняли его. Ну и, конечно же, капитан Христофор Бонифатьевич Врунгель - опытный, бывалый моряк, изобретательный и смелый, повидавший за свои сорок семь лет столько, что и не перечислишь полностью. С такой командой победа в регате обеспечена! И вот, когда наступили минуты отплытия, на пристани возле яхты собралась целая толпа! Почти все были хорошо знакомы капитану Врунгелю, а некоторые его дочке. Однако такое событие было неожиданностью для экипажа, который с удивлением собрался на корме и смотрел на людей. Они же в свою очередь обращались к трём морякам и желали им счастливого плаванья, и, конечно же, победы в регате. - Нас пришли проводить мои многочисленные друзья со своими семьями, это большая честь. Видите, как нам желают удачи? - улыбнулся Христофор Бонифатьевич, обращаясь к своим спутникам. Лом и Полина согласно кивнули, глядя на толпу. - Нужно что-то сказать им на прощание... Друзья! Нашей яхте предстоит большое плаванье. Мы сделаем всё возможное, чтобы главный приз регаты стоял в нашем морском музее! - воскликнул Христофор Бонифатьевич, обращаясь к людям. Их ответная реакция не заставила себя долго ждать - грянули овации, восторженные крики. На этой весёлой ноте решено было отплывать. - Слушай мою команду! Поднять носовой, поднять паруса! - воскликнул Врунгель старший, обращаясь уже к команде. Лом ринулся к мачте и принялся тянуть за канат, поднимая белоснежный парус. Полина же поднимала стаксель и закреплять его. Вскоре был поднят и якорь, Полина уже встала за штурвал, паруса взвились, словно белые крылья, взяли ветер. Однако странное дело - "Победа" встала на месте, как вкопанная. По всем законам - физическим и моральным - она должна, просто обязана была начать путь, но нет. Судно стояло на месте, сильно озадачив экипаж. Капитан быстро подошёл к борту. - В чём дело? Почему стоим? - нахмурился он. - Понятия не имею, пап - ответила озадаченная Полина. По приказу Христофора Бонифатьевича Лом отдал кормовой конец, однако, результата не было - яхта стояла неподвижно, словно незаведённый автомобиль. Тут все трое почувствовали себя неловко, нужно было что-то решать, да поскорее. Но тут им повезло - мимо шёл буксир. Реакция капитана Врунгеля не заставила себя долго ждать: он схватил рупор и громко закричал: - Эй, на буксире! Прими конец, чёрт подери! Стоило отдать им конец, те стали усердно стараться сдвинуть яхту с места. Лом, Полина и Христофор Бонифатьевич не сводили глаз со всего процесса, будучи наготове. Палуба под ногами будто вибрировала, яхту в какой-то момент начало сильно трясти. "Как бы трос не оборвался от такого напряжения!" - тревожно подумала Полина, крепче схватившись руками за штурвал. И правильно сделала - буквально через мгновение раздался страшный грохот, что-то ухнуло, послышался гул толпы. Яхта накренилась и резко начала набирать скорость, из-за чего девушка едва не потеряла равновесие. Лом сумел устоять, схватившись своей могучей рукой за палубу, а вот Христофор Бонифатьевич на несколько секунд упал на палубу, не выдержав такого землетрясения. Впрочем, он совсем скоро пришёл в себя и вскочил на ноги. Зрелище стояло... весьма странное. С помощью буксира яхта всё-таки смогла отплыть, но вот за левым бортом остался кусок земли, который болтался на корнях. От изумления Полина не смогла вымолвить и слова. Христофор Бонифатьевич взглянул на это. - Старший помощник Лом. Вы какой лес поставили на борта? - поинтересовался он, начиная потихоньку догадываться о причине такого каламбура на самом старте. - Самый лучший: только что спиленный - довольно ответил Лом, который был ответственен за строительство корабля. Врунгель старший хмыкнул. - А, ну тогда понятно, почему яхта пустила корни - ответил он, сняв фуражку и начав обмахиваться ей, словно веером. Полине тоже всё стало ясно. - Свежий лес, конечно, хорошо. Но лучше так всё-таки не делать. То-то думаю, кто такую растительность у берега устроил - сказала она, поправив волосы, которые из-за ветра настойчиво лезли в лицо. Врунгель старший вскоре вернулся к тому, что нельзя было оставлять без присмотра. - Так, не будем терять время. Сейчас нас отпустят и поплывём сами, так что следить за ветром в оба. Старший помощник Лом, очистить левый борт от зелёных насаждений. Не удобно как-то с усадьбой плавать. Рыбы засмеют - последнее он добавил тише. Христофор Бонифатьевич считал, что если плывёшь на корабле - не важно, каком - он должен выглядеть безупречно. Словно музейный экспонат, игрушечка или коллекционная моделька. А кусок земли, который держится за корни и плавающий за яхтой выглядит совсем неказисто. Вскоре Лом, ловко работая топором, очистил борт, и судно теперь выглядело как подобает. Вот только единственное, чего не заметил парень - так это того, что произошло с названием их прекрасного корабля. Теперь оно из-за совершенно нелепой причины носило совершенно другое название, лишившись двух букв. Но экипажу ещё только предстояло об этом узнать... (Читатели, включайте увертюру из фильма "Дети капитана Гранта" Исаака Дунаевского) Теперь, когда яхта пошла своим ходом, нужно было выходить на нужный путь. Капитан немедленно отдал команды, и вскоре судно побежало по волнам. В последний раз оглянувшись на исчезающую землю, Полина, повинуясь приказу, повернула штурвал в правую сторону. Зрелище представляло собой удивительно красивую картину: водная гладь блестела в лучах утреннего солнца, ветер шумел, и казалось, напевал что-то. Он провожал трёх путников в далёкий и опасный путь, наполняя паруса, которые очень походили на белоснежные крылья или на маленькие облачка. Снасти поскрипывали, бушприт рассекал маленькие, почти незаметные волны. Слышался крик чаек, которые летали над берегом и морем. Позади, за кормой на воде оставался пенистый след от яхты, которая словно на крыльях, неслась вперёд. Экипаж находился в прекрасном расположении духа несмотря на произошедшее недоразумение. На носу, чуть ближе к левому борту, стоял капитан Христофор Бонифатьевич Врунгель, одетый в парадный белый китель. В зубах он практически неизменно держал уже прокуренную трубку, а в руках бортовой журнал, в которую только что была сделана запись о начале похода. Капитан глядел по сторонам, изредка бросая взгляды на саму яхту, невольно любуясь ей. На мачте, на марсе, специальной смотровой площадке, находился Лом, исполняющий обязанности впереди смотрящего. Он с восхищением и большим интересом глядел по сторонам в бинокль, и практически не мог отвести взгляда от красоты, раскинувшейся перед ним. Полина же стояла у штурвала и ловко вела судно. Одетая в бледно-голубой брючный костюм, девушка выглядела превосходно. Ветер развевал её волосы, а также шейный платок в бело-синюю полоску. Глядя на морские просторы, которые раскинулись на много километров вперёд, девушка находилась в восхищении. Предстоящая тяжёлая работа нисколько не пугала её, ведь главное было то, что она и её спутники наконец-то отправились в плаванье, всё-таки смогли осуществить свою мечту. Христофор Бонифатьевич, Лом и Полина думали об одном и том же, и вероятно, из-за этого радовались с каждой минутой всё больше - наконец-то они дома!