***
Плюсы жить в огромном доме в два этажа: Первое: вы не пересекаетесь. Второе: вы не пересекаетесь. Третье: вы всё ещё не пересекаетесь. А вот у Чимина эту прелесть хотят отобрать, потому что одним из условий сделки является то, что они с Юнги, как порядочные, любящие друг друга мужья спят в одной постели. Читая договор, омега морщит нос и прикусывает кончик шариковой ручки. Ну, чего не сделаешь ради чёрной кредитки-то? Разочарованно проворчав и послюнявив ручку, Чимин продолжает читать: «Анкета потребностей и основных привычек Мин Юнги. Страница 1». Какой же он всё-таки сноб! Боже, даже написано по-снобски, так, что у Чимина глаз принимается дёргаться, а из горла вырывается недовольное мычание. Нетерпимый персонаж. Но прочесть и заучить всё же придётся. «Пункт 1» — глаз дёргается ещё усиленнее, и Чимин проверяет, сколько вообще пунктов о себе накатал альфа. Лист исписан с двух сторон мелким шрифтом. Омега глядит на число последнего пункта — девяносто семь. Девяносто семь жизненно важных привычек! Какого чёрта… Но делать нечего, он просто жмурится, про себя произнося мантру спокойствия с занятий по йоге, и снова распахивает глаза, посылая вселенной сигналы, чтобы она наслала на планету метеорит, и им с Мином не пришлось бы разыгрывать этот цирк. «Пункт 1. Очень чуткий сон. Любое движение может разбудить. Пункт 2. Сон — главный источник энергии. Если количество и качество сна будут нарушены, продуктивность падает». Чимин кривит губы и отбрасывает эту затею на сегодня. Он просто слишком раздражён из-за новостей о приезде и проверке на вшивость от родителей, потому и не воспринимает информацию о Юнги адекватно. Может, стоит попробовать написать свои? Но и эта идея успехом не венчается, Чимину вдруг все его привычки кажутся дурацкими, какими-то смешными, а это раздражает ещё больше. Он валится на кровать, с которой в скором времени придётся переехать, и снова утыкается в список привычек Юнги. Тот любит только чёрный кофе, по утрам пьёт его, а следом стакан апельсинового сока. Ненавидит завтраки, особенно омлет и оладьи. В рабочее время не принимает никаких звонков, и ему лучше послать смс с текстом, если действительно что-то срочное. И в таком случае альфа перезвонит. Смотрит фильмы исключительно в оригинале с субтитрами. Не любит мультики и вообще всю анимацию. Носит одежду только из натуральных тканей. Встаёт ровно в шесть сорок пять и ни минутой позже. Просыпается от любого шороха, чистит зубы пастой без ароматизаторов, не использует духи и любые другие жидкости с запахом из-за слишком чувствительного обоняния. Как вообще без духов-то жить?! Чимин устаёт на тридцать втором пункте, закрывает листком лицо и вздыхает. Тяжёлый случай этот Мин Юнги. Он такой придирчивый. И как за два дня Пак должен выучить все его причуды? К полуночи омега снова садится за свой листок и, игнорируя смущение от того, какие привычки и любимые вещи он описывает, начинает список. Он получается не таким большим и подробным, как у альфы, крайне простым и непритязательным (даже если Мин сам его считает той ещё штучкой), но состоит только из правды. Он хватает по окончанию смартфон и пишет первую в жизни смс-ку своему мужу:Список готов. Забери.
Через минуты две в его дверь раздражённо стучат, быстро однако. За пределами спальни омеги оказывается сонный и раздражённый Юнги, он зло зыркает на Пака, протягивающего ему листик, исписанный кривым почерком, и раздувает от возмущения ноздри. — Пункт первый и второй. Перечитай, — рявкает альфа, чтобы после захлопнуть за собой дверь. Чимин неловко и ошарашенно моргает, хватает с рабочего стола перечень альфы, потом бросает взгляд на настольные часы, стоящие на прикроватной тумбе. Начало первого ночи. Ага. Пункты о сне. Омега вздыхает и представляет, как ему будет с чутко спящим альфой тяжело, ведь сам он встаёт поздно и ложится тоже поздно, громко топает, смотрит по ночам сериалы и хрустит чипсами.***
Утро у Пака начинается не как обычно — к обеду, а действительно утром. В грёбаных шесть сорок восемь, когда Юнги нагло его расталкивает и заставляет подняться из тёплой, манящей своими подушками постели. Чимин — жуткая соня. Он трёт недовольно глаза, не может проснуться, пока они вдвоём сидят на кухне, и перед ним не опускается поллитровая чашка, до краёв полная кофе с молоком. Омега, особо не задумываясь, присасывается к ней, шумно пьёт и так же шумно выдыхает от удовольствия и постепенного пробуждения. Всё в этом кофе идеально: количество сахара, кофе, доли молока и кипятка. Как Чимин любит — некрепкий, сладковатый и сливочный из-за жирности сливок. Омега немедля распахивает глаза, видя, как Юнги молча возится на кухне с кофеваркой — этот сноб по пункту четырнадцать принимает только натуральный свежесваренный кофе, но никак не растворимый, обожаемый Чимином. Тот наблюдает за манипуляциями альфы, пока он наливает из кофеварки горячий тёмный напиток в небольшую кружку и садится напротив, сразу же утыкаясь в планшет. — Зачем ты меня поднял? — сонно бубнит он, отвлекая Юнги от утреннего чтения сообщений, пришедших во вне рабочее время от подчинённых. По пункту тридцать — словно по струнке. — Мы — семья в глазах родителей. Должны же время проводить вместе, — бесстрастно отвечает Мин, пригубливает кофе и опускает обратно на блюдце. Чимин же снова шумно сёрбает свой. Это Юнги его сделал? Он успел изучить список, написанный ночью омегой. Он не противится, но и энтузиазма во всём облике целый ноль. Просто плывёт по течению, пьёт кофе на кухне, где находиться рядом с кем-то крайне непривычно. За два года с тех пор, как Чимин сюда переехал, они ни разу с Юнги вместе не сидели за столом. Мин предпочитает ужинать только в ресторане, а омега — в компании друзей. Но теперь придётся сидеть за столом, улыбаться, убеждать родных в том, что между ними, прости господи, любовь. Разве этот жук-трудоголик вообще способен любить? Судя по его вечной занятости и бесстрастному лицу — нет. — Пожалуйста, изучай мою анкету тщательно, чтобы не возникло неприятных ситуаций, — ровным тоном проговаривает альфа, листая пальцем по сенсору нужную ему информацию. Пак на это только вяло угукает и снова отпивает кофе. Он сонно оглядывает кухню, на которой, единственное, что когда-либо делал — это Маргариту в субботние вечера. Обычно омега приглашает к себе по субботам Хосока, и они вместе отжигают, разрывая караоке и напиваясь вдрызг, потому что его «благоверный» в этот день недели домой заявляется только к часу ночи, а двое друзей к тому времени уже спят в обнимку в комнате Чимина, пуская пьяные пузыри друг в друга. Здесь красиво, но пусто. Чимину вдруг думается, что интерьер стоило бы «одомашнить», сделать вид, будто Чимин хоть изредка проводит на кухне время. Вот там — возле раковины можно поставить вазу с цветами. Корзинку с фруктами на стол и красочную салфетницу рядом. А гранитно-серый гарнитур разукрасить яркими деталями. Омега просыпается из-за этих мыслей, и у него вдруг появляется желание съездить в торговый центр, чтобы всё задуманное привести в реальность. Юнги по-прежнему занят только своим планшетом, он тихо глотает горький крепкий кофе, не обращая на Чимина и толику внимания. Это омегу не раздражает, не задевает, словом, эмоций совершенно не вызывает. Он изначально не желал этого брака, однако родители считали, что влияние Юнги пойдёт шебутному и неугомонному Чимину на пользу. Самого Пака никто не спросил ни о желании выходить замуж в двадцать три года, ни о том, нравится ли ему кандидат. Он вообще будущего супруга увидел только в день свадьбы, о чём не жалеет. Им не пришлось ощущать неловкость от чужеродного присутствия рядом, искать какие-то подходы друг к другу и тешить себя мыслями «а вдруг получится, и мы сможем хотя бы попытаться наладить отношения». Чимину они вообще не нужны. Альфы ему до фени. Он любит своих друзей, тысячу и одно своё увлечение, досуг, а отношения… Не сказать, что их у омеги не было совсем, несколько партнёров имелось, а вот природная верность и принципы, привитые с детства примером благополучной, любящей друг друга семьёй, утвердили в Паке понятие — даже если Юнги он не любит, игнорирует и не воспринимает, как альфу, это ещё не значит, что он может пойти и вильнуть хвостом куда-то налево. Об отношении к изменам у Мина Чимин даже задумываться не желает. Не нужно. Альфа — взрослый. Он сам разберётся с тем, как ему жить и по каким принципам двигаться по жизни. И, если честно, омега думает, что за своей работой, которая, скорее всего, и является единственной его любовью и любовницей, тому попросту некогда даже рассматривать вариант развлечься вне стен их «брачного гнёздышка». Юнги блокирует экран планшета и одним глотком допивает остатки кофе. Чимин прослеживает за тем, как альфа моет маленькую чашку из сервиза в мойке, протирает всё до последней капли с поверхностей и вдруг застывает, медленно оборачиваясь к нему. — Вечером жду тебя на ужин, адрес ресторана скину сообщением, — твёрдо, словно спорить с ним совершенно бесполезно, заявляет альфа и, не дожидаясь ответа, покидает кухню. Чимин же, сдув прядь со лба, лишь устало закатывает глаза и всё же не удерживается оттого, чтобы передразнить Юнги, высунув язык между пухлых губ. Допив свою порцию кофе, Чимин выуживает из кармана пижамных штанов смартфон и пишет Хоби смс о том, что они сегодня едут бомбить торговый центр и транжирить мужнины денежки.***
— Чёрт, Чимин, — изгибает в ужасе брови Хосок, когда друг ему обо всём рассказывает за обеденной чашкой зелёного чая с жасмином в их любимом кафе, находящемся в торговом центре. Бета трёт переносицу и спрашивает: — Что будет, если вы провалитесь? — Родители заблокируют все мои счета, Юнги понизят с генерального до обычного штатного и посадят на оклад, — загибает пальцы омега, перечисляя. — Мне придётся идти работать, а развод нам всё равно не дадут. Пока не истечёт контракт, подписанный на десять лет. Мы будем, как говорится, в честности, но в шалаше. Хосок сочувственно треплет друга по макушке, когда тот роняет голову на сложенные руки. Краем глаза Чимин несчастно рассматривает папоротниковые листья в качестве декора любимого кафе, задерживается взглядом на ярких, почти неоново-оранжевых диванчиках, используемых в заведении вместо стульев, когда все остальные цвета довольно тёмные и приглушённые. Красиво, это успокаивает. Он невольно вспоминает о том, что весь их с Мином дом, за исключением пёстрой комнаты самого Чимина — серый, блёклый и обезличенный минимализмом, который так любит альфа. — Мне придётся спать с ним в одной кровати, — хныкает он недовольно. — А ещё у него девяносто семь привычек, которые до завтрашнего утра мне нужно зазубрить. Он — чёртов сноб, педант и трудоголик. — И тебе нужно притвориться, что ты его любишь, — Чимин несчастно вскидывает голову и с дрожащей нижней губой глядит на Хосока. — Не трави душу! От одной только мысли, что Чимину придётся прикладывать просто титанические усилия к тому, чтобы выглядеть, как влюблённый по уши омега в такого альфу, тело пробирает мурашками. Как, спрашивается, он должен это делать? Что должен показывать? За практику его непродолжительных отношений с другими мужчинами, те всегда чем-то выделялись. Кто-то был брутальным байкером, и Чимин на его фоне выглядел изящной фарфоровой статуэткой, а сам тащился от контраста. Но ему быстро надоели катания на мотоцикле, вечное пиво по воскресеньям и туполобые друзья, звавшие Чимина как раз таки «куколкой», отчего у него дёргался глаз. Другой альфа был очень образованным, элегантным и воспитанным. Пак, сперва покорённый его галантностью, с удовольствием наслаждался обществом партнёра, пока не понял, что ему с ним попросту скучно. Каждый альфа, который чем-то привлекал Чимина, был ярок, словно звёздочка, а в Юнги омега не видит абсолютно ничего. Он — серый, как гранитного цвета фасад их кухни, неинтересный. Чимин в доме никогда не замечал его личных вещей, как-то характеризующих альфу, не видел, чтобы тот чем-либо увлекался, не замечал проявления каких-то страстей, когда Чимин целиком из тех состоит. Юнги просто обычный. Он до покраснения глаз работает и любит лишь своё дело, и то, Паку думается, что это единственное, от чего альфа вообще не отрывается. О нём неизвестно и непонятно абсолютное круглое ничего. Для Чимина Мин — безликий. И пока к тому, чтобы изменилось мнение, нет никаких предпосылок. Как он должен изображать пылкую любовь к камню? — Думай об этом, как об актёрской игре, — прикладывает Хо к губам указательный палец. — Из меня довольно хреновый актёр, если ты помнишь мои провалившиеся пробы. Хосок в ответ лишь задумчиво жуёт губу, не обнадёживает Чимина подбадриванием или поддержкой. На это омега только беспомощно снова роняет голову на руки. Он вглядывается в узор листьев папоротника снова, раздумывая над тем, а сильно ли взбесится Юнги, если он украсит его идеальную пустую кухню? На самом деле, омеге плевать. Он хочет сделать так, чтобы дом выглядел целостным и уютным, чего особняку всегда не хватало. Они друг друга не знают от слова совсем, до такой степени, что им анкеты приходится составлять ради приезда родителей, изучать привычки по списку. Никакие они не мужья. Всё это пойдёт крахом, они будут выглядеть смехотворно в глазах родителей и ловить упрёки и наказания, словно малые дети. План Юнги — идиотский. Сам Юнги — тоже. Чимин звонко хлопает по столу, заставляя друга неловко подавиться чаем, и вскакивает с места. Он справится, всё будет на высшем уровне, омега ещё покажет мужу, что способен не подвести его. — Мы идём в магазин, обновлять интерьер в затхлом доме, — хищно улыбается, глядя на скептично выглядящего Хосока, который грызёт трубочку от латте и усмехается.***
Ввалившись на кухню с целой горой пакетов, Чимин взгромождает их на обеденный стол и победно улыбается, когда смотрит на Хосока, тянущего остальные покупки. Оба вымотались за время хождения по торговому центру, но усталость эта — восхитительная. Чимин обожает различные маленькие и милые вещицы, потому сразу же лезет в пакет, чтобы поскорее всё это очаровательное безобразие расставить, расклеить и рассовать по местам, для которых оно куплено. Он сидит прямо на полу в дизайнерских брюках и рвёт упаковку от крючка в виде маленькой жёлтой уточки для дверцы шкафчика, а потом с гордостью лепит его присоской на серую поверхность, выглядя так, словно только что открыл новый дизайнерский виток. Хосок хохочет от вида одиноко висящей утки, а потом ржёт, как тот ещё конь, когда Чимин с гордым видом вешает на крючок яркое жёлтое полотенце, но крепость присоски их подводит, и держатель вместе с тканью медленно скрипит и сползает к чертям. — Не ну что за китайщина! — возмущается Чимин, тычет в присоску и с надеждой в глазах лепит крючок снова, но безобразие скрипящего соскальзывания продолжается и бесит омегу ещё больше. Хосок разрывается от хохота и уже почти лежит поверх пакетов, разбросанных по всему столу. — Приклей его, — утирает слёзы от смеха и роется в сумках, чтобы выудить оттуда остальные покупки, пока Чимин безнадёжно продолжает возиться с проклятой уткой. — Ага, чтобы мне потом всю плешь проели за испорченную кухню, — фыркает он, отбрасывая идею с крючком и саму утку в Тартарары — куда-то в сторону опустевших пакетов. Они с Хо тратят добрые пару часов расставляя украшения и новые предметы обихода по пространству, долго собирают разорванные упаковки и плёнки, разбросанные шуршащие пакеты и мусор по полу. Когда с уборкой (точнее, с запихиванием всего этого беспорядка в мусорное ведро) покончено, Хосок и Чимин гордо осматривают своё творение. На обеденном столе — ветки со льном в красивой персиковой вазе, поднос под стиль кухни и две замечательные ароматические свечки с деревянными крышками. Чимин разложил подставки из бамбука для горячих тарелок, ту самую салфетницу, что видел недавно на маркетплейсе и нашёл таки в магазине. Тут и там развешаны цветастые полотенца, чтобы вытирать руки, у раковины он всё же установил массивную вазу с букетом сухоцветов, заменил тарелки на одинаково пурпурные, которые заметны даже через матовое тёмное стекло шкафчика. Кухня в его понимании оживилась и приняла облик чего-то более душевного. Схватив оставшиеся покупки, друзья перемещаются в гостиную. Здесь всё так же скучно, как и на кухне, так что Чимин распаковывает с удовлетворённым выражением лица яркие, сочные неоновые подушки и бросает на бежевый диван. На журнальный столик ставит конфетницу с яркими шариками сладостей, которые так обожает, а в ноги стелет пушистый розовый коврик. И остаётся безумно доволен результатом. — Ты доволен? — усмехается Хосок, когда они вдвоём заваливаются на диван, и оглаживает бархатный уголок декоративной подушки. — Да, — тянет Чимин, расслабленно откинувшись на спинку. Его телефон бряцает пришедшим уведомлением где-то в заднем кармане джинсов, и омега лениво его вытаскивает, вглядываясь в экран. — Чёрт, чёрт, чёрт! — возмущённо выкрикивает он, заставляя Хосока напрячься. — Я совсем забыл о проклятом ужине с муженьком! — Собираемся в скоростном режиме? — изгибает бровь друг и, получив отчаянный кивок, хватает его под руку, уволакивая в сторону лестницы на второй этаж.***
Чимин почти не опоздал. Ну, чёрт, двадцать минут не считается, он ведь сюда домчал в рекордные сроки. Проклятый Юнги назвал место встречи всего за час до назначенного времени, и ему потребовалось время, чтобы освежиться, переодеться и добраться сюда на летящей «Порше» Хосока. Кто вообще так делает?! Можно ведь было прислать сообщение хоть за два часа до встречи, не все могут так быстро собраться! Омега влетает в фойе ресторана и замирает, когда к нему приближается портье. Бета с приятной улыбкой приветственно склоняет голову, оглядывая Чимина с ног до головы и что-то для себя подмечая. — Здравствуйте, вы бронировали столик? — мягко спрашивает он и улыбается, почему-то жутко раздражая Чимина. — У меня ужин с… супругом, — натягивает на лицо пластиковую улыбку омега, поправляя полы укороченного жакета. — Столик должен быть заказан на имя Мин Юнги, и меня уже должны ждать. — Конечно, — уточняет сотрудник в планшете информацию. — Я вас провожу. Они проходят через двойные двери, и Чимин подмечает, что альфа выбрал крутое и хорошо обставленное заведение: изящные столики, золотые и бежевые тона, приглушённый свет. Это место однозначно подходит Чимину, но никак не серому Юнги. Его провожают до столика, за которым нервно сидит альфа и недовольно уже буравит взглядом усаживающегося мужа. Сотрудник улыбается и желает им приятного вечера, а Чимин оглядывает Юнги беглым взглядом. — Я просил не опаздывать, — безразлично бросает тот, постукивая по закрытому меню. — У меня крайне мало свободного времени и ужинать в спешке не хочется. — Ты дал мне слишком мало времени на сборы, потому я и задержался, — парирует эмоционально Чимин, расстëгивая жакет и сбрасывая его с плеч, чтобы отдать подошедшему официанту. — Можно было ограничиться обычной одеждой, а не устраивать показ мод, — обводит альфа его рукой, имея в виду стиль, с которым сегодня перед ним предстал супруг. Чимин вдруг чувствует себя неуютно. Он хочет прикрыть обнажённые блузой плечи, стиснуть стройные бёдра в красивых бежевых брюках, чтобы Юнги не считал его за идиота. Красная кайма на строчке одежды и открытая, пока незаметная альфе спина — всё это было подобрано, чтобы Чимин выглядел соответствующе месту, куда его позвали. И теперь этот жук, с которым Чимину приходится ужинать, заявляет, что можно было попроще. Омега поджимает губы и не отвечает, сдерживаясь, чтобы не поругаться прямо в тишине и негромкой живой музыке ресторана. Официант подносит блюдо и опускает перед ним. Чимин со скепсисом разглядывает составляющее приготовленного и изгибает бровь. — Ты, видимо, тоже не особо тщательно изучил список предпочтений, который я составил, — цедит он. Пак успел завестись от раздражения Юнги, и теперь его глаз едва возможно удержать от нервного тика. — Что? — бросает тот, разворачивая салфетку. — Да, я заказал ужин сам, потому что ты опоздал. Что тебе не нравится в блюде? Чимин рассматривает еду и щурится. Что ему не нравится? Сидеть вместе с Юнги в чёртовом ресторане и чувствовать только раздражение, когда он мог бы насладиться компанией самого себя драгоценного и просмотром новенькой серии любимого ситкома. Ему не нравится, что тот постоянно недоволен им, жизнью, вселенной в принципе, придирается, смотрит даже с грубостью. Ему не нравится быть мужем Мин Юнги. — Ты вообще хоть что-то читал из написанного мной? — хмуро выдаёт он, отвлекая Юнги от нарезания стейка специальным ножом. Альфа, словно взбешиваясь, со звоном опускает приборы на край тарелки. — Я не понимаю, что тебя не устраивает, — цедит он. — Мне тоже неприятно проводить с тобой время. Я не хотел этого, и лишь ситуация вынуждает приблизиться к тебе. Хотя вместо сидения здесь — в любимом месте — рядом с разукрашенной недовольной куклой, я бы предпочёл тишину без гудения твоего голоса. Чимин изумлённо застывает, слегка округляя глаза. Это он-то виноват? Он портит всё времяпрепровождение альфы? Разве он просил его звать с собой в ресторан на ужин? Сидел бы и жевал свой противный стейк в полном и гордом одиночестве! Чимин стискивает край стола и не понимает, в чём он виноват. За что Юнги так с ним? Ему вынесли мозг на работе, и теперь жук вымещает агрессию на неугодном, нелюбимом омеге? Чимин поджимает губы и тихо выдыхает через нос, пристально глядя на напряжённого донельзя Юнги. Он ни в чём не виноват. Он не желал ни брачного контракта, ни притворства ради благополучной жизни. И не заслуживает такого отношения. — Знаешь, глупая кукла покинет тебя, а то несварение заработаешь, — шипит омега, нарочно проводя вилкой по тарелке и размазывая рыбный деликатес по белоснежной поверхности. — Я лучше буду красивой куклой, чем бездушной скотиной, не следящей за своим языком. Он резко встаёт, а обеспокоенный официант тут же подскакивает. Чимин взмахом руки просит подать его одежду и разворачивается, не желая больше разговаривать с Юнги. — Ты не можешь так себя вести. Научись сдерживаться, особенно перед приездом родителей, — бросает альфа, и, обернувшись, Чимин может заметить, как на скулах того играют желваки от злости. С расслабившимся вдруг лицом, омега приближается к мужу и окидывает его взглядом сверху. Он, бросив взор на идеальную белоснежную рубашку альфы, подцепляет кусок стейка в красивом ягодном соусе и, сжав тот покрепче рукой, так, что капли брусничного дополнения к мясу капают с пальцев, резко размазывает по белоснежному воротнику. — Даже не собираюсь, — чеканит Пак, хорошенько вдавливая прожаренное мясо в соусе в одежду супруга, да сжимая посильнее, чтобы качественно испоганить брендовую вещь. Оставив шмякнувшееся на брюки альфе блюдо так и лежать, Чимин подцепляет салфетку и вытирает флегматично ладонь, он глядит, как слегка краснеют от злости чужие глаза. — У меня сильная аллергия на рыбу, идиот, — шипит омега и вылетает из заведения. Только на свежем вечернем воздухе он позволяет одной несчастной слезинке скатиться по щеке. Разве заслуживает Чимин такого обращения? Что он сделал Юнги, раз тот так себя повёл, ещё и обозвал куклой? Омега вытирает щёку и взмахивает рукой, чтобы поймать такси. Хочет Мин войны — будет она. Не холодная, а яростная и уничтожающая. Это будут самые ужасные семьсот двадцать часов в жизни Мин Юнги.