Пепел надежды

Голод складывал пазлы в своей голове и с каждым удачно-сложенным кусочком для него все становилось таким четким и лежащим на поверхности, что хотелось рассмеяться в лицо обстоятельствам. Будет ли еще что-то, что сможет довести его до такого состояния, когда ненавидишь всех, включая себя? Что-то внутри него иронично хохотало. Нет. Что может быть хуже этого? Голод фокусируется на лице брата и понимание того, что они молчат уже около десяти минут, срывает с петель все двери, за которыми демон привык прятать свои настоящие эмоции. Он прикладывает максимум усилий, чтобы не сорвать голос в отчаянном крике. Тянется рукой в карман и достает пачку сигарет, нервная дрожь препятствует его попыткам взять фильтр пальцами и он достает сигарету зубами прям из пачки. Пара нервных затяжек, легкое ощущение расслабления в теле и демон выдыхает вместе с дымом все лишнее, оставляя только холодный рассудок и четкую логику. — Что тебе рассказал Смерть? Почему вообще он решил все рассказать? — Он пытается разобраться с самой важной частью ритуала, ему нужна была помощь и он пришел за ней ко мне. — Что за важная часть? — Вики-пустой сосуд. Мы используем свою силу, черпая ее из самих себя, она так не может. Она может только забирать. Но у всего есть предел. Ритуал провести можно, но риск того, что она сможет забрать проклятие только одного-двух, очень велик. Ее тело не выдержит столько темной энергии, даже рожденный бессмертный не выдержал бы. — Война начинает мерить комнату шагами. — Это сводится к тому, что она умрет до того, как заберет хотя бы половину проклятия. Освобожденная энергия будет искать новое тело и вероятность того, что это будет кто-то из нас, очень высока. Смерть боится больших рисков, он пытается обойти эту систему. — Подожди, отец готов потерять кого-то из своих детей только ради того, чтобы начать войну? — Отец не в курсе всего того, в чем пытается разобраться Смерть. Он узнал о ритуале и сразу поручил это Смерти. Это произошло за несколько дней до того, как Вики попала в школу. Они искали человека на Земле, того, чья энергия схожа с энергией феникса. — А тут Вики умирает и попадает в школу. — Голод сжимает в руках пачку сигарет и отбрасывает ее в сторону. — Я тоже не думаю, что это просто совпадение. — Я должен рассказать обо всем Серафимам. — В своем уме? Ты так только приблизишь начало войны. — Они хотят использовать Вики в каком-то ритуале, думаешь, я должен молчать и ждать, что все решится само собой? — Ты должен правильно расставить приоритеты. — О каких приоритетах ты мне сейчас говоришь?! — он встает на ноги и вплотную подходит к Войне. — Если бы Мими угрожала та же опасность, ты бы тоже о приоритетах думал? Его тяжелое, сбитое дыхание и свирепые глаза вынуждают Войну отступить на шаг назад. — Я просто хочу, чтобы ты сначала думал, а потом действовал. Голод запрокидывает голову и вдыхает через нос. Его внутренняя истерика перешла ту черту, когда злость уступает место смеху, который не получается сдерживать. Он садится на кровать и надевает ботинки на ноги. Обрывистые смешки старшего брата пугают Войну и он пытается найти способ привести Голода в то привычное состояние, в котором его привыкли видеть. Холод и трезвая отчужденность, но пугающая реакция демона выводит из строя работу мозга. — Я думал, что убью ради нее любого, а на деле, кого я могу убить? — Голод подходит к двери. — Ее. Он распахивает дверь с такой силой, что ручка ударяется о стену и штукатурка осыпается на светлый ковролин. Война остается наедине со своей паникой в голове и медленно опускается в мягкое кресло, проводя руками по лицу и бегая глазами из стороны в сторону.

***

— Вики, успокойся, ты всерьез думаешь, что Голод женится на ней? — Не в этом дело. Вики смывала макияж стоя у раковины. Ее глаза опухли от слез, черные дорожки туши бежали по подбородку к шее. Вода с ладоней стекала к локтям и капала на пол. Впившись руками в края тумбы, она пыталась остановить дрожь в руках, которая начинала распространяться по всему телу. У нее складывалось четкое осознание, что ее приглашение было ничем иным, как брошенная в лицо усмешка Абигора. Весь вечер, словно попытка выставить ее посмешищем. Через скупую похвалу просачивался яд, который герцог не мог скрыть в своих глазах. Разговор с Люцифером и ревность Голода окончательно выбили из нее все силы, выжали, как мокрую тряпку и оставили высыхать до следующей порции боли и унижений. — А в чем тогда дело? — демоница подала подруге полотенце и сняла с себя серьги. — Ни в чем, пожалуйста, давай не будем продолжать этот диалог, завтра на занятия и я хочу выспаться. — Я хочу помочь. Ты ведь знаешь, что можешь мне все рассказать. Я понимаю твои чувства, понимаю, что тебе сейчас тяжело. Поэтому я и вернулась в комнату сразу, как ты ушла, чтобы поддержать. — Но мне не нужна твоя поддержка, Мими! Как ты не понимаешь? Лучше бы ты говорила все это Чуме. Но ты утонула в отношениях с Войной и не замечала того, как плохо его сестре! Вы же, блять, были такими подружками! А теперь, когда Чума сбежала, ты снова пытаешься дружить со мной. Мими смотрит в пустые глаза Вики и поджимает губы. Ее брови сходятся на переносице и она отходит в сторону, чтобы та могла выйти из ванны. Дверца шкафа хлопнула и демоница вздрогнула. Она вышла в комнату и села на свою кровать. Стянула лямки платья, приподнялась и откинула ткань в сторону. — Все в жизни является временным, Вики. Всегда, когда идет дождь, ты знаешь, что он закончится. Каждый раз, когда тебе причиняют боль, рана заживает. Если тебе кажется, что сейчас все плохо, не волнуйся, потому что это тоже не будет длиться вечно. В отличие от друзей, от которых ты отдаляешься, думая, что справишься со всем сама. Каждый момент дает тебе новое начало и окончание. Ты отказываешься говорить со мной и это ранит, действительно ранит, Вики. Я не боюсь, что ты потом пожалеешь о том, что я не спрошу о твоем состоянии в момент, когда тебе это будет нужно. Я боюсь, что не смогу долго молчать и слова поддержки сорвутся с языка, хотя ты этого не заслуживаешь. Твои поступки кричат о том, что тебе не нужны друзья. Я никогда не даю вторых шансов. Для меня дружба, все равно что отношения. Друзья должны помогать друг другу, поддерживать, выслушивать, делить радость и горе вместе. Но ты отталкиваешь меня. Просто...постарайся не думать, что все будут крутиться вокруг тебя, словно ты центр солнечной системы. С таким отношением ты рано или поздно останешься одна. — она распахивает одеяло и поворачивается лицом к стене, не позволяя Вики увидеть слез обиды. — Мне было бы полезно, остаться одной. Так я перестану бояться, что меня бросят. — И снова только о себе. Ты вообще переживаешь о ком-нибудь кроме себя? — И это говорит мне демон?! — Хватит уже делить личностные качества между ангелами и демонами! — Мими резко садится на кровати с бросает злой взгляд в сторону стоящей у стола соседки. — Ты нихрена в этом не понимаешь, просто ни-хре-на! Дверь в комнату открылась. Голод вошел и Мими проглотила несказанные слова вместе со слезами. Демон бросил быстрый взгляд на нее, потом снова повернул к ней голову и всмотрелся в разъяренное лицо девушки. Мими быстро вытерла глаза ладонями. Вики стояла оперевшись бедром о стол и прожигала глазами дыру в пушистом ковре. В комнате поселилась мертвая тишина. Ветер за окном перебирал листья деревьев, со стороны беседок доносились искаженные голоса, бессмертных, приглушенный порывами ветра смех, который не вписывался в атмосферу комнаты, где даже в воздухе чувствовалось напряжение. Вики поднимает глаза на стоящую перед ней кровать и сидящую на ней демоницу. Что-то щипает ее изнутри, рвет органы и заставляет истекать кровью. Стыд так отчетливо мелькнул в сознании Вики, что ей пришлось проморгаться перед тем, как подойти к подруге. Чем ближе она была к кровати, тем сильнее ощущала обиду Мими. Это чувство было почти осязаемо, протяни руку и потрогай. Она садится рядом и виновато опускает глаза на свои колени. Голод хмурит брови и пытается понять, что могло произойти такого, чтобы Мими плакала, а Вики выглядела максимально виновато и подавленно. Он подходит к окну и закрывает его до конца. Тишина стала еще громче. Вики берет руку Мими в свою и слегка сжимает. Она сама была на грани. Той грани, когда под ребрами начинает становиться тесно, глаза снова начинают щипать и слезы вот-вот стянут уже высохшие щеки. — Дура. — Мими обиженно смотрит на подругу и хлюпает носом. — Да. — Я буду еще очень долго обижаться. — Хорошо. Вики притягивает ее к себе и крепко обнимает. Мими расслабленно кладет острый подбородок на плечо девушки и проводит руками по ее спине. — Прости меня, я наговорила лишнего. — Я почему-то больше не злюсь на тебя, поэтому прощаю, но не забываю! Если будешь опять вести себя, как сучка, я все припомню. Мими проводит ладонью под лопаткой подруги и хмурится. Ощущение, будто проводишь рукой по старой краске на деревянном заборе. Она отстраняется и смотрит на свою руку, сжимает пальцы и выгибает бровь. — Слушай, я могу сейчас фигню сказать, но ты, как дерево. — Чего? — Вики непонимающе оборачивается и с кровати слетает несколько перьев. Голод резко отталкивается от подоконника и быстрыми шагами подходит к Вики. Он кладет руку на ее плечо и слегка разворачивает к себе спиной. Его глаза расширяются, он приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но слова застревают в горле. — Все нормально, в больничном крыле сказали, что это затяжное заживление после воспаления. Меня просили не летать ближайшие дни, а я сегодня летала от ада до школы. — Жутко на самом деле. Твои перья осыпаются, а кожа такая твердая становится. Это пугает, точно все хорошо? — Мими прищуривается и наклоняет голову, чтобы посмотреть на спину Вики. — Все в порядке, Мими, не переживай зря. — Голод тянет Вики за руку, чтобы она встала с кровати и набрасывает на ее плечи свой пиджак. — Она сегодня у меня переночует. — Ну... ладно. — Я не давала на это своего согласия. — она отстранилась от Голода и уже подготовила свой самый колючий взгляд, но он слегка наклоняет голову и замораживает ее своей серьезной и неоспоримой решительностью. Вики понимает, что у нее нет сил сейчас спорить с ним, ругаться, поэтому она просто разворачивается и отходит к двери. Ее не смущало то, что на ней надета пижама, а на ногах обычные комнатные тапочки. Уже поздно и в коридорах школы должно быть пусто. Голод шел по правую сторону от нее и смотрел прямо перед собой. Его скулы были напряжены. Все тело было словно подготовлено к прыжку. Вики искоса бросала на него взгляд, но как только замечала, что зеленые радужки поворачиваются ее сторону, быстро возвращала свое внимание темноте коридора и вздергивала подбородок. Голод был близок к тому, чтобы закатить глаза и хмыкнуть себе под нос. Они вошли в его комнату и демон сразу включил свет, Вики и слова сказать не успела, как он усадил девушку на кровать, снял с ее плеч пиджак и стал рассматривать потемневшие перья. Коснулся их кончиками пальцев и стал наблюдать за ее реакцией. Ничего. Он провел по ним ладонью и те осыпались на кровать, как пожелтевшие листья деревьев в середине октября. — Тебе не больно? — Нет. — Давно это началось? — Еще на Земле. — И ты молчала?! — А должна была сразу сказать тебе? — она выгибает бровь. — Ты не осознаешь всей серьезности проблемы, это не шутки, Вики. У всего есть причина. — Это обычное воспаление. — Ошибаешься. — Голод подходит к столу и начинает перебирать листы. — Здесь должно быть что-то... Демон развернул свиток и внимательно стал всматриваться в него, пытаясь найти ответы. Он так часто пробегал глазами по символам, что они стали почти родными. Он был уверен, что закрыв глаза, сможет наизусть воссоздать их в правильном порядке, до каждой линии, точки и вертикальной черточки. Вики подходит к нему и кладет руку на стол поверх листа бумаги, заставляя демона оторваться от чтения. Он поднимает на нее опечаленные глаза и Вики на секунду теряет дар речи. Она открывает рот, но тут же его захлопывает, сильно клацнув зубами. Ее голова становится тяжелее. Если сложить все события прошедших недель, то с уверенностью можно было бы сказать, что этого хватило бы на год. — Объясни мне. Она смотрит на него с требовательной уверенностью и так плохо скрываемой мольбой, что Голод вздыхает и тяжело опускается в кресло. Девушка опирается о столешницу и ее руки падают на бедра, как будто в них не было костей. Все ее тело казалось таким вымотанным и помятым, будто перед демоном сейчас была не живая девушка, а тряпичная кукла из театра, где по утрам ставили детские постановки. Он решает рассказать ей все, что знает сам, что узнал этим вечером, что узнал из перевода. Рассказать, как надежда на что-то хорошее разбилась о пол его комнаты в аду, когда Война вырвал ее своими словами и бросил в противоположную стену от него. С языка срывались все диалоги с Сильвией, то, что сказал ему отец на приеме двумя часами ранее. Все, он решает рассказать ей все. После, ему кажется, что это было ошибкой, говорить ей. Ведь в ее глазах так отчетливо виден страх, что, наверное, если сильно постараться, можно было почувствовать его запах. Запах обгоревших перьев и крови. Она сильнее вжимается в деревянную поверхность и старается прогнать ладонями появившиеся мурашки на плечах. Он не выдерживает. Встает и притягивает девушку к себе. Прижимает так сильно, так отчаянно-любя, что где-то в углу комнаты над ними начинает посмеиваться судьба. Она корчит им рожицы, машет руками, Как бы пытаясь привлечь их внимание. "Посмотрите на меня, я тут, я никуда не уйду и буду ждать, когда вы столкнетесь со мной лбами!" Голод зажмурился и положил свою ладонь на макушку Вики, прижимая ее голову к своей груди. Пряча ее от этой жуткой фантазии, что въелась в его голову и кромсала остатки самообладания. Вики прокручивала в голове услышанное несколько раз подряд. Она боялась. Боялась не того, что ей придется жертвовать собой ради Голода, она была даже готова к этому. Она бы без раздумий бросилась в огонь ради него, хоть и была той еще трусихой. Ее поступки могли оттолкнуть демона, могли его обидеть и подтолкнуть к тому, что он просто напросто ушел бы от нее. Не стал бы сейчас прижимать к себе так крепко. Она боялась того, как быстро для себя решила это. Как быстро расставила запятые, отодвигая себя в конец списка приоритетов. — Вики... — Я знаю. — она не позволяет произнести ему тех слов, что крутились в ее голове и зудели на языке. Она не позволяет ему затянуть себя в эти пески еще больше. — Я тоже. — срывается с ее языка и она тут же начинает себя проклинать за то, что позволяет привязанности расти. Голод открывает глаза и на его лице начинает расползаться улыбка. Он упирается щекой в ее макушку, гладит ее спину, закрытую майкой из тонкой ткани. — Я что-нибудь придумаю, только не бойся быть со мной. Обещай, что не станешь решать что-то, не посоветовавшись со мной. Это было бы глупо и очень опасно. — он немного отстраняется. — Ты не должна исправлять ошибки моего отца. Вики опускает взгляд на его губы и проглатывает горячий ком в горле. Еще немного и слезы снова размажут его образ. — Обещаю. Он свободно выдыхает и разрешает своим плечам расслабиться. — Я должен отговорить отца. Если он начнет войну, жизнь на небесах станет невозможной. — Я не думаю, что это идеи твоего отца. — Конечно же, это не его идеи. Он, как и все высшие демоны, просто выполняет приказы Сатаны. Скорее всего, освобождение детей от проклятия просто условие, которое он выдвинул королю. Без Абигора не будет и подчинения нижних легионов, они слушаются только его. Отец хорошо все спланировал, тут ему можно только поаплодировать, но он не учел того, что не все его дети послушны. — он ухмыляется. — Всерьез решил, что после окончания школы я сяду в цитадель. Вот наивный. — Твой брак с Сильвией, вот в чем он точно ошибся. — Его не будет. Сильвия настолько умна, что ей не нужен мужчина рядом. Она достойная наследница своего отца, а брак-это лишь повод пораньше вырваться из под его жесткого контроля. — Может, она и умна, но и тобой не на шутку увлечена. — Мне нет до этого дела, у меня есть ты. — он проводит ладонью по ее щеке и зарывается в густые волосы. — Значит, решила стать демоном? — Только не думай, что это из-за тебя. — Хорошо, не буду. — Ну вообще-то, в большей степени это так. Голод улыбается уголками губ. Что-то начинает лютовать у пульса с бешенной скоростью, мурлыкать, там, у ребра с левой стороны. Вики трется носом о его щеку и демон прикрывает глаза. Длинные черные ресницы начинают подрагивать, а по телу разносится жар. Он обещает себе постараться сделать так, чтобы с ней все было хорошо. Он не позволит обидеть свою девочку. Не позволит кому бы то не было прикасаться к ней с намерением причинить боль. Пусть хоть небеса упадут на Землю, а ад затопит раскаленная магма, все это будет для него неважным, пока она прижимается к нему вот так. Запускает свои шустрые пальчики под рубашку, которую успела вытянуть из брюк. Тянется губами к шее и выдыхает горячий воздух на его кожу. Он обещает себе бережно хранить то, что обрел. Будто клятва у алтаря, в его голове проносятся слова обещания о том, что он клянется оберегать ее и любовь, что стала топливом для его скучной жизни. Его внутренний монолог прекращается, когда Вики встает на носочки и целует его со всей нежностью, на которую была способна только любящая девушка, та, что готова пожертвовать всем ради него.