Those Who Lack A Home, Live Here

      Прошла только лишь половина пары по химии, когда телефон Джонхана разразился вибрацией.       Сначала он решил просто ее проигнорировать, вновь концентрируясь на уравнении на доске. В середине октября предстояли промежуточные экзамены, и один из них будет проведен в формате теста, совмещенного с лабораторной работой, так что Джонхан старался работать на занятиях как можно больше.       Химия была достаточно сложной для него. Если уж он и хочет сдать экзамен, то ему нужно будет получить как минимум тройку за него.              Он проигнорировал и вторую вибрацию. И только когда его телефон завибрировал в третий раз, он уже не выдержал и открыл свой ноутбук, спрятав телефон за его экраном. Обычно на парах он сидел в передней части класса, а это означало, что его легко могли поймать на попытке отвлечься на телефон.              Быстро разблокировав свой телефон, он увидел, что все уведомления были от… его мамы.              Он тут же заблокировал мобильный обратно и снова взял в руки ручку.              Джонхан правда любил свою маму. Она была его главным образцом для подражания и человеком, которому он действительно может доверять, но… она была очень плоха в том, чтобы подбирать подходящее время. Однажды она позвонила ему три раза в самый разгар секса, просто чтобы рассказать ему про то, что с ней приключилось на работе в тот день.              Но, к счастью, она всегда была достаточно терпелива, чтобы просто подождать до того момента, когда ее сын сможет ей ответить.              Джонхан только-только покинул аудиторию, когда его телефон начал издавать трель звонка. С резким раздраженным вздохом, он вытащил из кармана мобильный.              — Привет, мама, — сказал Джонхан сквозь стиснутые зубы, стараясь говорить спокойно. Его мама правда же не хотела быть назойливой… но это совсем ей не мешает быть такой.              — Привет, дорогой! Ты прочитал мои сообщения? — голос его мамы был, как всегда, полон энтузиазма, и он автоматически заражал тем же самым. И как он вообще мог не улыбнуться, слыша, с каким восторгом она разговаривала с ним?              — Я был на паре, не успел посмотреть. Ты мне позвонила буквально сразу же, как я вышел из кабинета.              — О, так я как обычно вовремя, да? — она хихикнула.              Джонхан тяжело вздохнул:              — Конечно, мамуль.              — В любо-ом случае-е, — протянула она. — Я тут взглянула на календарь, и, как мне кажется, пришла пора вновь сходить к окулисту. Проверить твои чудесные глазки.              Его мама, на самом деле, буквально была причиной, по которой Джонхан такой организованный. Он вырос, наблюдая за тем, как она, воспитывая его в одиночку, записывала все их планы на белой доске. Иногда она даже оставляла ему на ней милые записочки и пожелания, когда он возвращался домой со школы.              — Хорошо, тогда в какой день и где мы встретимся? — спросил он, направляясь к лестнице в левом крыле, которая обычно была пуста, чтобы получше слышать свою маму.              — Я записала тебя на завтра в два часа, — просто ответила она. — И еще… меня завтра с тобой не будет. Мне нужно на работу.              — Но мам! — резко выдохнул Джонхан. — Я не смогу пойти к окулисту без тебя! Мне будет страшно, — последнюю часть он произнес шепотом, не желая, чтобы кто-нибудь это услышал. Никто не знал о его страхе, кроме его мамы.              — Ты все сможешь, Хан.              — Нет, не смогу! — прошептал Юн, понизив голос до испуганного шепота. — Они закапают мне в глаза капли… — захныкал он.              — Позови с собой друзей, солнышко. Все будет хорошо, — заверила она. Джонхан снова тяжело вздохнул, просто чтобы его мама смогла получше услышать его недовольство.              Он точно знал, что она делает. Она испытывает его на прочность.              Его мама всегда говорила ему, что не стоит бояться окулиста. Что он должен быть сильнее своих страхов. Зная его маму, она, вероятно, посоветовалась с какой-нибудь из своих подружек, которая и убедила ее отправить его одного к окулисту. Ее подруги всегда были виноваты в том, что его мама пробовала на нем новые методы воспитания. Джонхан ненавидел это.              — Но…              — Не-а, — быстро прервала его мама. Джонхан отчетливо представил, как она поднимает руку перед его лицом, как она всегда делал, когда он пытался возражать. — Я в тебя верю. И я позвоню тебе попозже. Мамуля любит тебя.              — Да, хорошо, — проворчал он, распахивая дверь, и его сразу же обдало приятным ветерком.              — Хорошо. Целую. Пока-пока.              Обычно его мама всегда ждет «целую» от него в ответ, но в этот раз она положила трубку сразу, зная, что сейчас ее сын явно не был в настроении. Положив телефон обратно в карман, Юн начал размышлять над тем, кого именно из друзей можно позвать с собой.              Это должен быть кто-то, кто сможет позаботиться о нем, когда ему это будет нужно. Он знал, что в этом он может положиться на любого из них.              Но это также должен быть кто-то, кто не будет над ним за это издеваться.              Да уж… в этом он не сможет довериться никому из них…              Похоже, ему придется взвесить все «за» и «против» перед следующим занятием и вынести самому себе приговор.       

***

      Шоколад.       Сынчоль любил шоколад. Фруктовые конфеты тоже были хороши, но не так хороши, как шоколадные. «Кэдбери». «Лотте Гана». «КитКат». «Твикс». Да какой угодно вообще. Но любимым шоколадом Сынчоля, несомненно, был «Сникерс».              Батончик «Сникерса» всегда был лучшим решением всех его проблем.              Любой, кто хорошо знал Сынчоля, знал, что его одержимость этой шоколадкой была почти такой же сильной, как и его любовь к горячему шоколаду. И, конечно, люди, которые знали его лучше всего — это его родители.              Они знали, как легко помочь ему почувствовать себя лучше; как, с самого его детства, одно лишь упоминание «Сникерса» заставляло его заулыбаться и ощущать небывалое предвкушение. Чаще всего это происходило, когда он приходил к ним со всем своим ворохом проблем, зная, что они точно положат этот шоколадный батончик на его тумбочку, пока он будет спать.              Поэтому, когда Сынчоль вернулся домой, чтобы поделиться со своими родителями последними произошедшими событиями, они настояли, чтобы он остался дома на несколько дней. И как бы Сынчолю ни нравилось жить в доме со своими друзьями, он не мог отрицать, что скучает по своей постели и родителям каждый раз, когда ему снова приходилось уходить.              Когда наступила пятница и Сынчолю пришлось вернуться к «S.∆.T.», он проснулся с тремя батончиками «Сникерс», лежащими рядом с его лампой. Очевидно, их положил туда его папа. Его мама была гораздо более щепетильна, когда готовила такие сюрпризы. Но все шоколадки были просто сброшены на стол без особой осторожности… и при этом со всей заботой, какая только есть в мире. Это то, как мог бы поступить только его папа.              Сынчоль устало улыбнулся и положил все три батончика в свою сумку, которая лежала рядом.              Что ж… может быть, он съест одну шоколадку по дороге в колледж.              Свесив ноги с кровати, он поднял руки над головой и тщательно растянул все мышцы, какие только мог, издав при этом нечеловеческий звук. После этого, он со вздохом откинулся на спину.              — Окей… — сказал самому себе он.              В этом единственном слове было все, в чем он нуждался, чтобы подняться с постели. Такие утра, как это, были редкостью, поэтому он старался наслаждаться ими, пока это было возможно.              Когда он уже был одет и готов к выходу в мир, он зашел на кухню, где его родители должны были завтракать, чтобы поприветствовать их перед уходом на занятия. Как только он перешел порог комнаты, его родители повскакивали со своих стульев и сразу же окружили его всей своей любовью, в которой, по их мнению, он нуждался в течение всего дня.              — Ты точно уверен, что тебе стоит пойти на учебу сегодня? — вздохнула его мама, протянув руку, чтобы взъерошить волосы своего любимого сына.       — У меня сегодня обязательная встреча в клубе, так что… да, — сказал Сынчоль, прежде чем его отец прижал его к груди для еще одного объятия.       — Я горжусь тобой, — неожиданно произнес его папа; коротко и заботливо. Его отец всегда был немногословен, предпочитая переходить сразу к делу, а не обсуждать все подробно. Из-за этого он был отличным слушателем, но определенно не лучшим в том, чтобы давать какие-либо советы.       Тем не менее, Сынчоль очень любил его. Потому что этот человек любил его. Это был единственный способ по-настоящему отплатить ему.              — Спасибо, пап, — Сынчоль на секунду замолчал, переводя любящий взгляд с одного своего родителя на другого. — Я вас люблю.              — Мы тоже тебя любим, дорогой.              Его отец хмыкнул и покачал головой. Это означало что-то вроде «я тоже тебя люблю, дурачок».       Сынчоль улыбнулся, пока мама быстро чмокала его в щеку.              — О! В январе у дочери моего друга свадьба, и я надеялась, что ты сможешь прийти. Так что… приготовься. Можешь кого-нибудь с собой позвать.              — Окей. Надену один из папиных костюмов, — он усмехнулся. — Не забывай о том, что я бедный студент, мам.              — Ну точно, а я почти забыла, — женщина засмеялась. — Что ж, придумаем тогда что-нибудь. Ты пока думай над тем, кого позовешь.              — Хорошо. Напишу тебе позже.              Несколько мгновений спустя он уже выбегал из дома, чтобы отправиться в свой десятиминутный путь на учебу, перед которой, как обещали несколько его друзей, они будут ждать его, чтобы выпить вместе кофе.

***

      Когда Сынкван пригласил Сынчоля выпить вместе кофе тем утром, тот совсем не ожидал, что Сокмин, Сунен, Джихун и Чан тоже придут. Не то чтобы это было проблемой… просто он не мог вспомнить, когда в последний раз ходил пить кофе в такой большой компании, как эта. Сердце Чоля слегка забилось при мысли о том, что им так нравилось проводить с ним время.       — Ну самое время тебе появиться, — наигранно недовольно сказал Чан, махнув старшему рукой в сторону их столика, как только увидел, что Сынчоль вошел в кофейню и направился в их сторону.       — Мы здесь всего около десяти минут, — заверил Сокмин. И прежде чем кто-либо успел бы что-то сказать, он сразу же юркнул к столику на углу. Джихун нахмурился, но все равно неохотно подвинулся.              Разговор между ними завязался гладко и непринужденно. Как, впрочем, и всегда. В основном они обсуждали, что они собираются сделать ко дню рождения Джонхана. У всех них было припасено несколько идей.       Поход в клуб, который предложил Минхао, сопровождающийся большим количеством любимого алкоголя Джонхана. Большой праздничный торт, который Мингю, очевидно, заказал уже вчера вечером. А еще они все были согласны с тем, что им следует встать пораньше, как иногда делал Джонхан, и приготовить ему завтрак.       И еще… Сынчоль не сказал этого вслух, но он подумывал о том, чтобы сделать Джонхану собственный подарок. Особенный подарок, который был бы только от Сынчоля, чтобы выразить, как сильно он благодарен Джонхану глубоко в своем сердце.       Он просто еще не знал, что именно это будет… ведь у него не было денег.       Его утро шло гладко, пока к их столику не приблизилось лицо, которое он не видел несколько месяцев, и на до боли знакомых губах не появилась суровая гримаса.              Чужой сердитый взгляд остановился на Сынчоле, чьи глаза были прикованы к деревянной поверхности стола, за которым они сидели.       Затем она посмотрела на Сокмина.              — Я думала, мы друзья, — твердым голосом произнесла Деми.       — Так и есть, — сказал Сокмин, и его обычно громкий голос сорвался. — Но…       — Но ты просто сидишь здесь и разговариваешь с ним так, будто не знаешь, какие ужасные вещи он со мной делал.       Сынчоль нахмурился и покачал головой:              — Я ничего не делал…       — Заткнись, лжец, — выплюнула она. — Ну, и что ты им наплел? Наверняка ты рассказал им какую-то слезливую историю, чтобы заставить их пожалеть тебя, хотя на самом деле ты именно тот, кто заслуживает одиночества. Ты лжец. Обманщик. Ужасный человек, принимавший мою доброту за слабость.              — Я даже не понимаю, о чем ты говоришь… — пробормотал Сынчоль себе под нос, пытаясь сохранить самообладание и сосредоточить внимание на… столе. Он знал, что его друзья смотрят сейчас прямо на него.       Его лицо мгновенно покраснело при мысли о том, что его так ужасно унижают при всех.       — Я не знаю, почему тебе так трудно поверить мне, но я сказал правду. Я не врал тебе. Я не изменял, и…       — Да все равно, — отмахнулась она. Чхве резко вдохнул, надеясь, что она сейчас просто уйдет. Но все, что она сделала, это повернулась к Сокмину. — Не могу поверить, что ты просто разговариваешь с ним, как будто тебя даже не волнует, что я могу из-за этого чувствовать.       — Деми, я…       — Простите, что влезаю не в свое дело, но не могла бы ты просто оставить нас в покое? — высказался Сунен. Сынчоль взглянул на него и увидел, что тот тоже смотрит на него. Только когда Сокмин положил руку ему на плечо, он понял, что практически дрожит… — Ты доставляешь много неприятностей, которые нам абсолютно не сдались.              Деми нахмурилась и покачала головой в полном недоумении.       — Мы не знаем точно, что у вас там произошло, но мы верим Сынчолю, — заступился Сынкван.       — К тому же, я думаю, что есть гораздо лучший способ справиться с ситуацией, чем просто прийти сюда и создавать проблемы, — добавил Джихун, пригубив заказанный им баббл-чай. — А теперь… если ты здесь не для того, чтобы посидеть и поговорить с нами, пожалуйста, уходи.       — Надеюсь, ты счастлив, Сынчоль.       — Мы тоже на это надеемся, — произнес Чан. — Вот поэтому мы и хотим, чтобы ты ушла.       Деми усмехнулась, снова закинула сумку на плечо и стремительно удалилась. Даже после того, как она ушла, Сынчолю все еще было до омерзения трудно дышать.              — На нас кто-нибудь смотрит? — он крепко зажмурил глаза и сдавленно хватал ртом воздух.       — Здесь не так уж и много людей, а сама кофейня большая, — спокойно сказал Сунен. — Если кто-то и заметил, то это совсем не важно. Не беспокойся.       Сынчоль практически открыл глаза.       — Ты в порядке? — спросил у него Сокмин, мило улыбаясь.       — Ага…       — Она мне не нравится, — просто заявил Джихун. — Я терпеть не могу людей, которые даже не пытаются взглянуть на ситуацию ни с чьей точки зрения, кроме своей собственной.       За столиком послышался тихий, одобрительный гул согласия.              — Давайте прогуляемся, пока пары не начались.       

***

      — Окей, — Юн хлопнул в ладоши. — Переходим к завершительной части нашей встречи… — он заглянул в свой блокнот, в котором записал все, что ему нужно было обсудить во время собрания, просто для того, чтобы свериться, задумчиво постукивая карандашом по щеке. — Оценки!       Сразу же после того, как он это сказал, откуда-то раздался хриплый вздох. Но так как все, кроме Джонхана, с жадностью поглощали лапшу, приготовленную Мингю, никто не смог с точностью сказать, кто его издал.       — У всех все замечательно, кроме… Мингю.              — Я знаю… — пробормотал он, пока выражение его лица стремительно окрашивалось грустью. — Я правда очень стараюсь успевать все по анатомии. Но это слишком сложно!              — У меня тоже есть анатомия, — сказал Вону, опустив на стол тарелку с лапшой. — Это и правда очень тяжело.              — И у меня. Вот почему я и раздобыл для тебя некоторую информацию у преподавателей в кампусе. Я или Вону могли бы тебе помочь с ней, просто договорись с кем-нибудь из нас.       Мингю хмыкнул и потянулся вперед, чтобы взять брошюру, которую протянул ему Джонхан.       — Окей, — начал Джонхан, прежде чем продолжить. Сынчоль позавидовал способности Джонхана занимать лидирующую позицию. Было легко понять, почему Джонхан был так любим всеми, и почему расстраивать этого человека было строго запрещено. — Чоль.       — Да?       — Я поговорил с нашим психотерапевтом. Я думаю, тебе стоит иногда ходить к нему, когда у тебя есть время, — Джонхан протянул Сынчолю похожую брошюру, как и Мингю до этого. — Иногда я сильно беспокоюсь о тебе и думаю, что это может помочь.              Сынчоль кивнул и улыбнулся, взяв предложенную листовку. Джонхан продолжал, пока не упомянул всех, либо предложив им что-то поменять, либо говоря о чем-то, что у них хорошо получается и что они должны продолжать делать.              — Я так же хотел поинтересоваться, свободны ли кто-то двое из вас завтра, чтобы сходить со мной к окулисту, — спросил Джонхан; мягкая улыбка играла на его губах, пока он невинно просил о помощи.              Он, наверное, должен был ожидать этого, но он все равно подпрыгнул на месте от неожиданности, когда каждый из ребят чуть ли не закричал, что будет рад пойти с ним.              — Мне нужны только два человека…              — Ханни, я учусь на окулиста, — начал рекомендовать самого себя Вону. — Очевидно, я самый подходящий человек для тебя.              — А я — твой любимчик! — нагло сказал Чан. И кто вообще ему это сказал?.. Джонхан крепко задумался.              — А я буквально могу водить машину, — возразил Сынчоль. — Все мы знаем, что геи так не умеют.              — Но зато ты гетеро, — усмехнулся Мингю.       — Я действительно хочу пойти с тобой! — сказал Джихун, зажимая рукой рот Джуна, прежде чем тот успел бы что-то сказать.              — Ладно! Хорошо. Поставлю вопрос так. Кто из вас не будет дразнить меня завтра?              И в комнате моментально воцарилась тишина.              — Серьезно, ребят? — чуть ли не завыл Джонхан. — Нет никакой нужды в том, чтоб быть такими жестокими ко мне!              — Что ж… если не хочешь, чтоб над тобой издевались, точно не зови Чана, — сказал на это Сунен. Послышался скрип зубов Чана…              — И то верно. Так, я сам определюсь, и завтра вам все скажу. Чан, ты точно мимо.              — Ханни, я думал, ты любишь меня. Я чувствую себя преданным.       Как только все было сделано и они перестали кричать, блокнот Джонхана буквально выпал из его рук на пол. Это было то, что он делал после каждого собрания. Джонхан ненавидел клубные встречи больше, чем все остальное самое ужасное на всем белом свете…       — Я умираю с голоду… — фыркнул он, поворачиваясь на каблуках, чтобы взять свою тарелку, которую они поставили в микроволновку. Когда он вернулся, все уже почти покончили со своей едой, но остались сидеть на своих местах. — Итак, как прошел ваш день, ребята?       — Та самая девушка гнала на Сынчоля сегодня утром, — сказал Чан, весело посмеиваясь. — Было довольно забавно.       — Нет, это не было забавно. Это было травмирующе, — поправил Сынчоль.       — Я никогда в жизни так сильно не хотел ударить девушку, — добавил Джихун, откидываясь на подушки дивана. — Такое привлекательное для кулака лицо…       — Боже. Не могу поверить, что пропустил драму, — вздохнул Минхао.       — Серьезно? — Джонхан рассмеялся. — Не все драмы хороши, Хао.       — Ложь, — заявил Минхао. — Любая драма — это хорошая драма.       — Правда, — произнес Сокмин перед тем, как поднести чашку к губам.       — Ну типа, ты не можешь сказать, что тебе тоже не интересно, что произошло, — усмехнулся Джунхуэй. Джонхан в ответ пожал плечами и кивнул головой.              Все, что потребовалось Сынквану, это начать рассказывать, как будто это было его прямой обязанностью. Он начал свой рассказ с той же фразы, которую всегда и использовал:       — Итак, все началось с того, что…       И почти как маленькие дети, все они были вовлечены в произошедшие события и бурно реагировали, когда это было необходимо.              Но когда это рассказывал другой человек… Сынчолю не показалось, что история была такой уж и ужасной.