Спасение утопающих дело рук самих утопающих

Сон никак не приходит. Грезы и реальность тянутся и смешиваются, витиевато переплетаясь. Зачем я еще здесь? Я не хочу продолжать… я ничего не сделаю: ни умру ни поживу. Поверх эмоционального находит и физическое напряжение. Глаза застилает туман, в висках неприятно тянет. С каждым вздохом грудная клетка все больше сужается, вызывая приступ кашля. До какого момента я должен находится здесь? Это за все мои грехи мне теперь нужно торчать в этой дыре? На голову давит невидимой хваткой, с каждым мгновением она все сильнее и сильнее. Денис от бессилия хватается за волосы, но боль внутри гораздо больнее, даже если бы он не оставил волос совсем, это не затмило бы ту ужасную боль беспощадную, пронизывающую насквозь. Я не должен был остаться в живых. Неужели я еще недостаточно страдал за всю гребаную жизнь? Невидимые тиски, державшие напряжение в один момент беззвучно схлопываются, выбивая последний воздух. Титов теряет контроль над ситуацией. Больно невыносимо, пульсирующее, давящее чувство прижимает все ниже к земле. Такая жизнь мне не нужна. Не убивай я Алябьева все было бы легче. Мне нужен он. Его чудодейственная сила. Как ее найти? Обессиленный он оседает на пол, склоняется и изнемождено постанывает, не в силах сдвинутся с места. Пространство и время размыты, Денис смотрит на все широко открытыми глазами и не может понять, где находится. Но если он мог, почему так не могу я? Боль начинает угасать, не наступает с новой силой. Может ему и кажется, но Титов обхватывает голову руками и стискивает кожу головы. В истерике, без сил он с трудом двигается, но не перестает этого делать. Я буду за него сегодня, я сам себе помогу. Чем я хуже? В ответ боль все увереннее и увереннее отступает, освобождая место для мыслей. У Дениса получается вдохнуть полной грудью и выдохнуть безболезненно. Широко распахнутые от удивления глаза ползут по комнате и нервно исследуют каждый уголок. Я — хозяин для себя. И для других… тоже? Титову удается найти недалеко от себя опору в виде стула. Он подползает к нему ближе и поднимается на ноги, опираясь, чтобы удержать свое ослабшее тело. С каждой секундой стоит все более и более уверенно. Теперь хозяин всему — я. В это же мгновение боль закончилась. Звенящая пустота в голове шумит громче всего. Он сделал еще один глубокий вздох и расслабленно опустил плечи. Впервые за долгие годы.

***

Денис Титов просыпается. Также, как и заснул, на коврике в пустом фургоне и чужой одежде. Свитер колется, штаны короткие, холодно до дрожи и… и не болит. Ничего не болит. В окошко нежеланным гостем постепенно пробирается утро. Заря забивается во все щелочки и неуверенно тыкается в сонно сомкнутые глаза Дениса. Титов недовольно жмурится и дёргается в неожиданно нахлынувших воспоминаниях. Снова долгий вздох, как очередная проверка на наличие жизни в этом дрожащем теле. Он нехотя поднимается и осматривается, в утреннем полумраке все не так страшно. Денис ковыляет по комнате, заглядывает под стол. Там обнаруживается банка с помидорами. Титов, опираясь на стул, садится и подтаскивает ее к себе. Поддаётся после приличного усилия, он старается отковырять крышку, получается очень плохо, в попытке помочь себе подхватывает нож, лежащий недалеко. В конце концов протыкает её, но не справились в последний момент роняет. Сидя рядом с лужицей томата, трясущимися руками достаёт кусочки стекла из овощей. Самый целый помидор вынимает и аккуратно снимает кожицу по кусочкам. Жадно ест и не обращает внимание на общую обстановку. Облизывая пальцы, встает и заглядывает в окно. На улице уже почти светло. Ни медля ни секунды он покидает фургон. Запах травы и сырости приятно расслабляет, а не сошедшая роса мочит ноги. Становится еще холоднее от мерзлой земли под ногами. Выдыхая облачко теплого пара, Денис покидает круг и направляется через лес в сторону деревни. По дороге не встречает никого, хруст деревьев складывается в своеобразную композицию, вторя которой Титов мычит себе под нос. Чем дальше он идет, тем громче звучит его песня. Денис дирижирует сам себе руками, пританцовывает. Закрыв глаза, он смело шагает, не боясь оступиться или повернуть не в ту сторону, лес вторит ему. Через какое-то время виднеется очертание деревни: черные, угрюмые домики. Титов петляет между деревьев и, выйдя на тропинку идет в дом Нюры. Не заходит на крыльцо, а обходит дом и стучит в окно. Через несколько секунд занавеска зашевелилась и из окна показался темный силуэт. Вениамин наклонился ближе, рассмотрел Дениса и недовольно скривился. Титов улыбнулся в ответ и помахал ладонью. Вениамин приглашающе махнул рукой и опустил занавеску. Денис снова обошел дом и постучал в дверь. На пороге показалась Нюра, она неуверенно открыла дверь и встревоженно подняла глаза на Дениса. — Скучали? — Титов с улыбкой склонил голову набок и вопросительно поднял руки. — Ты теперь? — Недоверчиво спросила Нюра. Она нервно переводила взгляд с глаз гостя на его одежду, старалась понять что-то. — Похож? — Еще шире улыбнувшись спросил Денис. — Есть будешь? — Нюра отвернулась и вошла в дом, приглашая следовать за ней. — Нет, бабушка, я к Вениамину пройду, ладно? — Титов, не дожидаясь ответа, направился к нужной двери. — На ночь останешься или к себе пойдешь? — Нюра остановилась и тревожно посмотрела на дверь Вениамина. — Некуда мне, бабушка, еще идти. — Денис опустил голову. — Но вас беспокоить не буду, не волнуйтесь. — Так мне не сложно, ты останься, пока осваиваешься, Веня советом поможет, я по хозяйству посмотрю… — Нюра не стала спокойнее, но перестала смотреть на дверь. Денис оборачивается на ее с улыбкой и исчезает за дверью. Войдя в комнату, Титов сменяет радость на безразличие и поднимает холодные глаза на Вениамина. Хозяин комнаты сидит на углу кровати, на нем пижама, постель разобрана. Клетка стоит на полу по середине комнаты, покрывало с нее на плечах Вениамина. Он ничего не говорит и устало улыбается вошедшему. — Где? — нарушает тишину Денис. — Ты хоть понимаешь, что хочешь найти? — Насмешливо поднимает глаза владелиц комнаты. — Смерть твою — Титов подходит ближе к клетке. Он накланяется и стучит пальцем по прутьям. — Уютненько? — Он усмехается и медленно скользит рукой к перегородке, закрывающей клетку. Пальцы юрко открывают защелку, но не спешат распахнуть дверцу. — Зернышко подсыпать или… — Он поднимает взгляд на Вениамина и хищно смотрит в глаза — Или отпустить тебя? Я могу, но можешь ли ты? — Знаешь ты все, чего хочешь? — Вениамин тянется за подушкой и облокачивается на нее. — Погибель твою ищу, надоел ты мне. — Титов не перестает улыбаться, не закрывает дверцу, придерживая ее, поднимает клетку и ставит на тумбочку рядом с кроватью. — Хочешь? — А ты-то хочешь? — Вениамин снова усмехается и оборачивается на Титова. — Могу, — Денис медленно обходит владельца комнаты и становится перед ним. — И ты тоже кое-что можешь. — Избавься от щенка, он тебе мешает. — Встает Вениамин и складывает руки на груди. — Так бы сразу, дед! — Титов подходит еще ближе и опускает на владельца комнаты покрывало. Он накидывает его на голову и направляется к выходу — Отдыхай пока, еще увидимся. Денис покидает комнату и закрывает за собой дверь. Дальше по-хозяйски подходит к шкафу и рассматривает одежду. По размеру находит брюки, надевает их и оборачивается на Нюру. — Спасибо за гостеприимство, всего хорошего! — Не дожидаясь ответа Титов покидает дом. Только оказавшись на улице он сворачивает в сторону бани. Уверенно заходит и по старой памяти направляется к небольшому шкафчику. Открывает звонко скрипнувшую дверцу и извлекает самую полную бутылку сомнительного вина, забирает ее с собой. Дальше идет пешком, дорога успела подсохнуть и босые ноги не так пачкаются, морозное солнце сверкает инеем на замерзшей траве. Руки от холода краснеют. Он останавливается у одного из домов, с интересом заглядывает в окошко, отпивает из бутылки и идет дальше. Он оставляет после себя неуверенные следы и старается сдержать нахлынувшую волну холода, дрожью сотрясая уже не очень трезвый ум.