Спасение утопающих дело рук самих утопающих

Тишина и спокойствие, которое, казалось бы, невозможно разрушить. Умиротворение и безмятежность… безопасность ли? Удар головы о потолок тонущей машины как финальный толчок к действию. Всхлипнув, Денис открывает глаза и видит перед собой только застывшие на вечность пустые глаза Алябьева. Дальше только интуиция и злость. Со всей силы бьёт голову о свое колено и случайно выпустив часть запаса, так нужного сейчас, кислорода старается покинуть судно. Машина безнадёжно тонет, маневрируя между сиденьями, Титову таки удаётся выбраться из смертельно опасной ловушки. Им движет только желание жить, и оно не подводит. Стремительно стараясь, он таки достигает цели и изнемождено глотает ртом воздух. До берега доплыть осталось совсем немного, но ощущается это самая длинная дистанция в его жизни. Страх и неведомая ранее тревога тяжело тянут обратно. Боль в голове давит сверху и тоже толкает на дно. Денис бессильно продолжает стараться плыть, получается сомнительно. Захлёбывается, совершенно не может сдвинуться с мёртвой точки. В один момент паника овладевает им на столько сильно, что все, интуитивно подавляемое ранее мысли срастаются в единую, непередаваемо страшную массу. Она тянется и вот-вот всплывёт вслед за ним… стойте или она уже.? Что-то стремительно приближается, он чувствует движение в толще воды что-то стремительно направляется к нему. Сейчас уже… и тут он — тот самый страшный и ужасающий толчк. Что-то с неистово силой хватает его за ногу. И это тот момент, когда обратного пути нет: все страхи не просто есть, но и обрели обличие. Он срывается не в силах больше бороться и. отпускает. Теряет все в один миг, опускает руки и в ту же секунду снова с головой погружается в пучину озера. Не смотрит усиленно жмурит глаза и ждет. А было чего ждать. Неведомая сила рывком тянет его за собой, не сопротивляясь, Титов доверяется стихии и в тот же миг оказывается выброшен на берег. — Ахагх — тяжело хватая воздух он перебирает изнеможденными конечностями. Да тяжело и больно, но это ничего по сравнению с тем, как же страшно. Страшно так, что гордо стискивает судорога, а глаза, распахнутые как можно шире, беспорядочно метаются из стороны строну, чтобы увидеть все. Сердце колотится из последних сил, он ползёт все дальше, пачкается в прибрежной грязи и бежит как можно дальше от озера. От этой чёртовой воды, которая повсюду, от которой нельзя убежать. Она блестит лужами, капает с деревьев росой и стекает по волосам потом. Он не раздумывает над маршрутом и стремительно вбегает в лес. Бежит столько сколько только может и спустя несколько метров падает не в силах больше продолжать. Мокрая одежда липнет к телу и пачкается землёй. Все тело ноет от перенапряжения. Он поднимается на колени и тяжело дышит. Но не надышаться, слишком много случилось и слишком много времени должно пройти чтобы он мог снова дышать спокойно. Нет слов, есть только страх и… жизнь? Жизнь есть, но могла бы и не быть… Как же так сложилось? Он со стоном поднимается и волочит уставшие ноги дальше. Пути вперед нет, обратной дороги тоже. Только сейчас и это сейчас живое, а это самое важное. Он бредет сквозь чащу леса, опираясь на встречающиеся ему на пути деревья. За ним следует дорожка грязи, размазанной не слушающимися ногами. Титов идёт все дальше и дальше, прячась в туман. Лес ведёт его вперёд. Спустя несколько часов, привалов и кучи, нескончаемой тучи мыслей он таки достигает хоть чего-нибудь. Залитый кровью хозяев дом. Тел не было видно, но следы крови и место убийства были видны хорошо. Понять, что произошло здесь было не сложно. Денис перешагнул забор и вошёл в вагончик. Все осталось нетронутым, зеки не ждали смерти. Боялись, но таки не смогли предугадать её приход. Он проходит внутрь, закрывает за собой дверь и по стене спускается на пол возле порога. Он не входит дальше, но и не уходит. Теперь этот дом пуст. он мог бы и занять его на время. Судя по всему, на долгое время. — Все дороги ведут в топи. — Язык нехотя шевелится во руту. Он не проронил ни слова за ближайшее время. По его подсчётам прошло около пяти часов. Были только мысли, но сейчас, когда, казалось бы, можно было бы и поговорить они пропали. Чтобы не чувствовать себя потеряно он начал представлять бывших хозяев этого дома. Вот на диване Хорь читает газету неизвестно какого года давности. Чучундра старается приготовить что-нибудь. — Неет, не так. — Говорит он сам себе и устало убирает челку с глаз. — Они точно делали тут что-то не доброе. Они же странные. Наверное, наркоту гнали из грибов, например, или ну там вдвоём... того. Он снова поднимает взгляд, осматривает все что его окружает, останавливается на куриных костях и тяжело выдыхает. — Как додбоеб последний — протягивает Денис не в силах больше веселить сам себя. Ему плохо и больно. Чем больше он смотрит перед собой, тем более эта картинка расплывается, становится неоднородной, видоизменяется… плывёт… нет, нет, только не вода, воды достаточно уже было, больше не нужно, хватит. Он обессилено опускается на пол, стягивает шапку и подкладывает под голову. Титов прячет руки в карманы мокрой. ой! Он резко подрывается и осознает, что шубы нет. Была ведь ещё шуба! — А она-то и утонула. — Протягивает он и снова тяжело выдыхает. — А мог бы и я... но я ещё здесь, пока. Или... здесь вообще я.? Он снова сменяет комнату затянувшимся взглядом и дальше смотрит на свои руки. Дрожащие и красные. Вены отчётливо выделяются и по-зеленому видны сквозь серую кожу. Титов подтягивается на ручке двери и поднимается. Дальше движется в поиске вещей. Не густо, но удаётся найти свитер земельно коричневого цвета. Сухой, поэтому лучше футболки. Переодевшись, Денис заглядывает в остальные шкафчики в поиске возможной еды. Таковой не обнаруживается за исключением нескольких консерв и банок с огурцами. На первое время подойдёт. Он снова возвращается на коврик у входа и ложиться. На вид не грязно, да и большего он себе здесь позволить боится. То ли потому, что думает о приходе хозяев, то ли потому, что не хочет здесь осваиваться основательно.