NOT IDEAL

— Этого железного монстра трясет, как нарика при отходняке, — фыркнул Джейсон, сквозь склеенные ресницы одурело посматривая по сторонам. Ночь прошла — беззвездная, душная и вся какая-то закупоренная, словно их обоих заперли в консервной банке и плотно прихлопнули крышкой, чтобы не дергались попусту. В действительности так оно и было. Придорожный мотель не особенно понравился даже оптимистичному донельзя Куку, хоть тот мужественно бодрился, игнорируя стойкую затхлость комнат, продавленный диванчик и душераздирающе скрипящий каркас кровати с аляповатыми розовыми подушечками, обшитыми таким же розовым рюшем. Джейсон смирился. Он давно уже пришел к мысли, что, упади на их дом метеорит, Дэвид максимум посерьезнел бы на минут двадцать. Из этого непременно следовал вывод: метеорит пришелся бы весьма кстати. Помимо него требовалось еще принять горизонтальное положение. И подушку, если можно. Лопатки после изъеденного молью жесткого матраса болели безжалостно, по причине чего Джейсон то и дело сдавленно охал, шипя сквозь зубы что-то об проклятьях и страшненьких в своем звучании пожеланиях здоровья тамошним хозяевам. Дэвид сосредоточенно боролся со сном. День за рулем сказался на нем плачевно и заставлял переутомленный мозг болтаться внутри черепной коробки бесцветным желе, истошно визжащим «добейте меня, вашу мать». Зато желание подначивать приятеля пропало напрочь. — И, — мужчина широко зевнул, едва не уткнувшись носом в собственные руки, — где-то здесь. Приехали, получается. — Ты серьезно? — Джейсон тупо уставился на бесконечный лес, простиравшийся вокруг на десятки, если не сотни километров. Не было и малейшего намека на дорогу, только узкий лоскуток тропки, усыпанной сосновыми иглами, тянулся вдоль трухлявых стволов. — Шикарный пейзаж, а? Посмеиваясь, Кук распахнул дверцу и с наслаждением потянулся. Где-то в глубине шеи громко хрустнуло. Оставшемуся внутри Джейсону оставалось довольствоваться горчичными брюками попутчика и ждать, пока очередь дойдёт до его персоны. Эмоциональные качели, от которых за время поездки стало как минимум тошно, снова пришли в движение, склоняясь к легкому раздражению. Неужели ради этого стоило тащиться через весь штат? «Ну, ври больше» — одернул его противный внутренний голос, — «между прочим, не так много неудобств ты испытал для того, чтобы разныться». Пришлось согласиться и пристыженно уткнуться носом в ладонь. Недельная щетина больно уколола, напомнив про статичную картинку снаружи. — Дальнейшие действия? — Даже не знаю, — Дэвид зябко обнял себя за плечи, перевернувшись, — предлагаю пройтись дальше, может куда и набредем. Я точно слышал что-то похожее на людей прямо по курсу, чувак. Не факт, что мы на самом деле приехали в нужное место, но мой внутренний компас последние лет пять работает исправно. — Охотно верю. Все равно мы уперлись в тупик, на твоей развалюхе грязь месить абсолютно бессмысленно, просто признай наконец. Дэвид помог пассажиру выбраться из импровизированной западни — машину слегка кренило на бок и пересесть в инвалидное кресло самостоятельно у Джейсона никак не выходило, — и по-доброму скуксился. — Да не посягаю я на твою святую святых, — поднял руки в примирительном месте нападающий, — бога ради. Просто решил взбодрить тебя, и по-моему, вышло вполне неплохо. Или мне стоит потренироваться еще? Дэвид засмеялся, смешно сопя, словно рассерженный лысоватый еж. — Практика, — он поднял в воздух костлявый палец, — практика и снова практика. Лет через десять поговорим, когда предъявишь мне сертификат о получении квалификации. — Лет через десять я буду профессиональным стариком. И хорошо, если вообще доживу до этого момента. Непринужденность разговора мгновенно оказалась сведена на нет. Дэвид неловко пожал плечами, как обычно делают люди, когда хотят сказать: «хреновая шутка, но я все равно посмеюсь». Впрочем, несмотря на категорически упаднический настрой Джейсона, предположения Дэвида очень скоро перетекли в реальность. И в вере ли было дело или внутренний компас действительно спас безвыходное положение, однако, недавно бывшие бесконечными деревья, нехотя расступились и обнажили поляну. Не поляну даже, а ровный большой квадрат газона, заполненный аккуратными светлыми постройками, остроконечные крыши которых украшали блестящие кресты. «Обитель православных» — смекнул Джейсон и с неясной досадой потупился. За эту досаду было совестно. — Ничего себе у них охрана особо ценных юных кадров, — восхищённо проговорил Дэвид, подергав массивные металлические ворота, окружавшие монастырь. Что происходило за ними оставалось неясным, в нос било сплетение чужих запахов, благовоний, духов, резины и теплого железа. Джейсон чувствовал себя котом, попавшим на территорию оппонента, но нервно расправил плечи, выпрямившись. Пальцы застучали по подлокотнику. Три коротких тихих стука, три громких, отрывистых и снова три коротких. Неявный сигнал «sos», пусть и переданный чудным способом. На вежливую просьбу Кука впустить их откликнулась высокая полноватая мулатка с небрежным пучком на затылке. Она улыбнулась, позвякивая большим ржавым ключом и объяснила, будто бы оправдывая свою негостеприимность, что самых маленьких воспитанников выпускать за ворота не положено. Мало ли, кто может встретиться пятилетнему ребенку в непредсказуемой «наруже». «Уж лучше пусть с нами будут, пока мы еще можем сдержать их тягу к приключениям» — на ломаном английском подытожила девушка. Они безропотно проследовали за ней, как за проводником в другой, сокрытый от глаз простых смертных хрупкий мирок. Джейсону этот мир чем-то удивительно напомнил свой собственный, лишь во многом адаптированный под тамошних обитателей. Ведь все-таки, несмотря на вариативность, все они так или иначе пытались уберечься от реальности. Мысленно подведя под наплывшими ассоциациями черту, Джейсон с неприкрытым интересом ловил сокровенные моменты чужого быта, к которому в глубине души, как человек по природе внимательный и чувствительный, быстро успел прикипеть. Чужой ноющий плач. Чужой смех, открытый и игривый, бесстрашный перед воспитателем. Чужие тонкие пальчики, сжимающие засаленную любимую игрушку и заслоняющую ее от других. Чужие стоптанные кроссовки с аккуратно завязанными в бантик шнурками, чему можно было, несомненно, позавидовать. Все было чужим — целиком и в мелких деталях, первыми бросившихся в глаза. Они были абсолютно чужими. По обе стороны от дорожки, уже во внутреннем дворике его провожали сотни осторожных глаз. Детей было действительно очень много, и первое время сосредоточиться на ком-то одном просто не представлялось возможным. Человеческие волчата собирались в стайки по два-три человека, невольно льнули друг к другу. Совсем иначе представлял себе казенные детдома Джейсон. Нет, даже внешне, здесь не было видно частых побоев или последствий любого иного насилия, однако воздух был заряжен электричеством до предела, готовый в любом момент взорваться с оглушительным хлопком. Напряжение порождало импульс к движению. И Джейсон двигался вперед, наплевав на возможность просто спасовать, привычно и осознанно. — Ребята, постройтесь, пожалуйста, по номерам. Станем у стены, вот здесь. Бесшумная толпа отточенным до автоматизма движением всколыхнулась, переместившись к белому камню, пропитанному влажным воздухом. Что означало загадочное «по номерам» ни Дэвид, ни Джейсон и близко понятия не имели. Просто какое-то время наблюдали, ожидая, пока дети займут положенные места. Мулатка встала чуть правее, сразу став еще выше (Джейсон терпеть не мог смотреть на кого бы то ни было снизу вверх, а потому предпочел отвернуться). — Какие взрослые, — одними губами шепнул ему Дэвид. В его расширившимся глазах читалось выражение испуга вперемешку с неприкрытым уважением и, как показалось колясочнику, благоговением. А может быть и без него, и это был лишь тонкий солнечный луч, пробившийся сквозь сероватую дымку облаков и заискрившийся в живых черных зрачках. Воцарилась полумертвая тишина, прерываемая время от времени шуршанием и шушуканьем там-сям, колыхавшим ровную шеренгу. А потом на открывшееся пространство вышел еще один персонаж, которого Джейсон запомнил если не на всю жизнь, то по меньшей мере на долгие, долгие годы. Мерно покачивая высокой причёской к ним зашагала сухопарая женщина в изумрудном брючном костюме, позвякивая большими серьгами-бабочками. Джейсон удивился скорее даже не тому факту, что в числе воспитателей загадочным образом не оказалось ни одного мужчины, а скорее столь экстравагантному виду новоприбывшей. «Чиновница?» — вопросительно подумал Джейсон, теряясь в догадках, кто бы это мог быть. В конце концов, директор знал Дэвида с абсолютно нафталиновых времен и совершенно точно не относился к числу «этих». Мужских черт к тому же, в незнакомке не наблюдалось. И все же Джейсон поморщился, словно отряхнул с себя невидимую грязь. Тем временем загадочная особа оглянулась на ребятишек, и, не обращая внимания на гостей, сощурилась. — Воспитанники к осмотру готовы? — Да, мэм, — мулатка кивнула, хлестнув себя по плечу выбившейся прядью. — Можете начинать. — Не-а, не можем, — раздался вдруг откуда-то из глубины толпы тоненький звенящий голосок, — одного потеряли, миссис Гэбс. — И правда, — холодно-удивленно согласилась та, — где Рой? «Энтони-и-и», — нестройно пронеслось по рядам. Ребятишки захихикали, оживились в один миг. Пополз еле слышный шепоток, от которого Джейсону стало как-то неловко, как слону, аккуратно идущему по кофейным блюдечкам. Складывалось ощущение, что он услышал лишнего. И всё-таки, кого они умудрились забыть? Глаза сами собой пробежались вдоль стены, выискивая брешь. Ничего не покоробило. Престранный цирк внегласно было решено наблюдать дальше. Подняв одну бровь, Джейсон скептически устроился поудобнее. Внимание привлекли тихие причитания, приближающиеся к ним откуда-то со спины. Позади обоих мужчин цвел пышным цветом небольшой коридорчик, где стены, увитые незнакомыми ползучими растениями, должно быть источали прохладу и покой. Оттуда, все громче и громче отчитывая невидимого пока кого-то на чужом языке, семенила мулатка. Ее шаги, частые и шуршащие, были немного похожи на скольжение маленькой змейки по барханам пустыни. Джейсон видел нечто подобное на одной из иллюстраций книги. Вот только какой, он не помнил. — Ну на что это похоже, в самом деле? Что ты за ребенок такой, одни беды на голову твою курчавую сыплются! — женское негодование наконец обрело очертания понятных слов, перемешиваясь с другим голосом, приглушенным и спокойно-хрипловатым, успевавшим в редкие паузы вставлять свои неразборчивые короткие реплики. Вновь появившись в поле зрения присутствующих и неосторожно задев локтем бок Дэвида, девушка-воспитатель выглядела дергано и, очевидно, сильно нервничала по поводу произошедшего конфуза, хотя он и не покоробил никого из присутствующих. «Странные всё-таки эти добродетели», — хмыкнул про себя Джейсон, — «устраивать целый концерт из ничего — талант. Безусловно, талант». — Присмотрели кого-нибудь? — робко спросила все та же несчастная девушка, выразительно заламывая за спиной пальцы обеих рук. Зрелище было просто ужасное, но пришлось воздержаться от комментариев, дабы поддержать шаткое положение их как воспитанных людей, а не последних хамов, свалившихся хозяевам на голову не пойми откуда. Внешне они всё-таки смахивали на второе, даже если в душе желали обратного. Джейсон еще раз посмотрел на разношерстных воспитанников, и, тяжело вздыхая, выслушал монотонные характеристики, имена, фамилии, душещипательные истории семей и прочее, представляющее для него меньше всего интереса. Подобная пытка продолжалась бесконечно долго — около пяти минут в режиме реального времени и около жизни — для него самого. И он бы провел здесь ещё столько же томительных минут и секунд, если бы в какой-то момент не наткнулся на чье-то лицо. Лицо как лицо, непонятно, чем оно так его зацепило. Глаза как глаза, карие, с рыжими крапинками в самой глубине. Угловатые черты подростка, еще не юноши, но уже однозначно не мальчика. Никаких эмоций оно у Джейсона не вызывало, и он хотел было отъехать в бок, но не успел. — Здрасьте. И все. Что-то внутри с тихим «крэк» окончательно сломалось и тоненько заскулило. Что-то, чего у него отродясь не было, взорвалось, лопнуло, и всплыло на поверхность мутной темной воды, заполнившей голову. Все вроде бы оставалось как прежде, немного натянутым и напряженным, и тут это «здрасьте». Колясочник только мотнул головой, чисто по инерции А вот вопрос неугомонного друга, напротив, сорвался с языка гораздо быстрее, чем тот, по всей видимости, успел их взвесить. — Это Энтони. Он у нас, можно сказать, завсегдатай. Чуть ли не с самого рождения здесь, мать вовремя одумалась и принесла, чуть живого. Ни имени, ни рода, ни породы. Так и бегает здесь, все ждет, что заберёт кто-то. Вы знаете… Она не успела договорить, заглушенная громким резким голосом дамы в зеленом. Джейсону уже не было ровным счетом никакого дела до них, окончательно запутавшихся в границах дозволенного, до остальных, совершенно бесцветных и выцветших, детей и вообще до прогнившего до крайней точки мира, спрятанного за дешевыми уставами и вековой плесенью лицемерия, где улыбались исключительно потому, что это считалось вежливым. Все же это было далеко не самым важным и уж пожалуй, не самым наболевшим, смотря через призму его недоверия. Внутри Джейсона рос большой, горячий цветок подсолнуха, расталкивая внутренности и пробиваясь к самому солнцу, невидимому за облаками. Это была настоящая боль. И от нее становилось так хорошо и свободно, что Джейсон почти почувствовал себя живым. — Так тебя Энтони зовут, а, ниссе? — Дэвид присел на корточки перед лохматым мальчишкой, несмотря на то, что этого, в принципе, и не требовалось. Он был достаточно высок для своего возраста, даже чересчур — долговяз и худ, будто антропоморфный кузнечик, с большой ссадиной на подбородке. — Меня зовут Пилигрим. Джейсон отмер. Пилигрим, вот как. А что же, спрашивается, с «Энтони» не так? Наверное, просто яркая кличка, данная кем-то полушутя, въелась до того, что теперь пацан воспринимает его как имя. Ну что ж, Пилигрим так Пилигрим. В любом случае, на контакт с Куком он определенно шел куда охотнее, улыбаясь немного виновато, но все равно бесстрашно. Как будто одновременно извинялся за свою аляповатость и прямо говорил «Я вот такой навсегда. Не нравится — не смотрите». Что-то в нем определенно притягивало со страшной силой, и Джейсон догадывался, что так просто отсюда уйти уже не удастся. Ему бы тоже не помешало спросить о чем-нибудь, просто поддержания диалога ради, однако слова — неудобные и какие-то ужасно плосковато-глуповатые — ударялись о зубы и падали обратно на язык. — Ты только посмотри, какое чудо! — воскликнул наконец напарник, с остервенением отряхивая брюки от налетевшего песка. Вся его поза выражала неподдельный восторг и удивление — кажется, двое оптимистов наконец-то нашли друг друга в тени нормального общества. Джейсон неоднозначно повёл плечом, отвернувшись от обоих, чтобы как следует пораскинуть мозгами. С одной стороны, выбор был очевиден. Либо он уедет отсюда с этим недоразумением, либо в одиночку, с новой порцией угрызений совести и пресловутым «а стоило сделать по-другому». Но, с другой, сказать, что этот ребенок ему понравился вряд ли было бы правдой. Он просто зажег в нем неподдельный интерес. И все. Откровенно говоря, Джейсон почти был уверен в том, что человека, действительно подходящего ему самому он вряд ли встретит снова. Зачем же брать тогда? Обрекать на неизвестность и калечить еще больше, чем это могли сделать здесь? И ситуация вновь оборачивалась для Джейсона сложным выбором. Как же это его, черт побери, раздражало. Он бы забрал его без всяких раздумий. Какая же ты, всё-таки, сволочь. — Кончай этот гребаный цирк, Дэвид. — Что? — в недоумении уставился на него мужчина, не уловив нервозности колясочника, который стянул с головы капюшон куртки, глубоко вдохнув свежий воздух. — Хватит, говорю. По-моему достаточно мы уже поиздевались над ними, когда ради двух незнакомых мужиков выставили к стене как преступников каких-то. Не знаю, как там вас зовут, да и не особо горю желанием узнавать — какая, к черту, разница, если видимся один раз? Я беру пацана. На вас только документы оформить как надо, потому что ебал я ваши проблемы с волокитой, особенно если узнаю о них постфактум. Брюнетка затравленно кивнула, будто только и ждала сигнала, чтобы сорваться с места и броситься куда-то в глубину зарослей, за которыми, спустя несколько мгновений виднелся только ее забавный тугой узел из волос. Ветер за время разговора успел сменить свое направление, и теперь вокруг царило относительное спокойствие и тепло. Тучи потихоньку рассасывались, собираясь в концентрированный комочек серой синевы, таким образом открывая широкий горизонт, оказавшийся на поверку ярко-голубым. Мальчишка постоял около него, засмотревшись на разрезавшую небосклон маленькую точку самолета, а потом перевел взгляд на Джейсона. — Небо уже высокое. И ветер теплеет, совсем скоро лето. Здрасьте. — Да уж… то есть, что ты сейчас сказал? — Говорю, лето совсем скоро. Не чувствуете что ли, как солнце припекает? И рассмеялся, унесся прочь, оставив после себя примятую траву и терпкий запах полыни. Фактически, одной из множества особенностей этого маленького существа являлось умение оставлять решительно всех вокруг в замешательстве. А был ли мальчик? — Надо полагать, вы готовы предоставить документы? — Наконец-то дошло. — В таком случае, я вынуждена попросить у вас паспорт, свидетельство о действительном браке или разводе, сертификат об обучении в центре усыновителей — что, в прочем, вовсе не обязательно — медицинское заключение об общем удовлетворительном состоянии вашего здоровья, справку с места работы, если, конечно, вы трудоспособны, и документы на жилье. И, — она пожевала тонкими губами, — прошу меня извинить за простое человеческое любопытство, однако, кто из вас всё-таки собирается стать опекуном? Джейсону показалось, что мир вокруг осыпается душераздирающим треском тонкого стекла. Становится плоским. Бесцветным. Бумажным. Никаким. Вокруг вообще ничего нет, кроме этого пронзительного удушающего осознания, от которого грудь сдавило и перекрыло кислород. «Документы. Сраные документы» — стучало в висках. Те самые треклятые, несчастные, формальные до собственной блевотины документы, которых у него, черт возьми, не было. Джейсон вцепился в подкладку кармана куртки, прокусив язык до крови. Господи, как же тяжело стало дышать. Неужели все это было просто бессмысленно?. Он будто в одно мгновение стал в два раза старше, сгорбившись и сведя плечи под невидимой тяжестью. Не будь здесь людей, Джейсон завыл бы. Так громко, как только мог, спугнув птиц с высоких куцых крон. Чтобы до хрипоты и разодранной глотки. Неужели это все?. Почему? Почему столько жестокости сквозило в голосе этой… он даже не знал, кого именно. Он вообще никого не знал здесь. Волна паники липким комом облепила со всех сторон, оставив его в коконе из тревоги, животной тоски и дикой, внутренней злобы на, якобы, всемогущее существо в вышине спокойного неба, что в который раз обошлось с ним как с назойливой букашкой, мельтешащей около носа. «Маленькая мышка, маленькая мышка, где же твой дом?» Сумбур беспросветного безумия резко оборвался именно на этой ноте. Как будто кто-то произнес «просыпайся», и ночной кошмар нехотя отступил, кусая напоследок в полную силу. К Джейсону медленно возвращалась возможность слышать и видеть, и сквозь телевизионный шум помех прорвался неожиданно невозмутимый голос Дэвида. Он соглашался с чем-то, протягивал какие-то листы, пахнущие чернилами. — Да…опек.н…все в по…дке…наблюдайте…же…а… Друж…ще?.. Джейсон?. Крис? КРИС! К Д ж е й с о н у п о с т е п е н н о п р и х о д и л с м ы с л и х д и а л о г а. — Готов, герой? — Кук потрепал по голове взявшегося откуда не возьмись мальчишку и обеспокоенно нахмурился, стрельнув глазами в сторону колясочника. Тот поднял руки. Все действительно вернулось на круги своя, пусть он и не понял, что именно произошло. Они втроем уже двигались в обратном направлении, когда до него запоздало дошла одна существенная несостыковка. — Дэвид! — крик полушепотом вышел куда более внушительным, чем он рассчитывал, — как?. — Что, «как»? — хитро улыбнулся бывший барабанщик, не опуская рук с плеч обоих (однако же нелегко давалось шустрому Энтони-Пилигриму идти в ногу с ними), — а, вот ты о чем. Все просто. Пришлось, конечно, пошаманить чуток с этой канцелярией, но, за некоторым исключением, проблем не возникало. Приврал чуток, что женат, это да. Надеюсь ты не обидишься на меня, малой? Молодой красотки-цыпочки у меня нет. Подросток рьяно мотнул головой, хихикнув. — Вот и отлично. А они пусть думают, что хотят. — Получается, — Джейсон неловко отвел взгляд, — это целиком и полностью твоя заслуга. Почему ты сказал, что забираем его мы, а не ты? Или я окончательно поехал? Это ведь твой ребенок, Дэв. Ты приложил усилия, чтобы забрать его, а я… но, блять, это просто невозможно! — Расслабься, дружище, — сделав упор на «а», протянул Кук, — это мы забираем его, что бы там ты себе не надумал. И это все еще твой пацан, просто потому что ты горишь этой идеей с самого начала. Я всего лишь подсобил тебе, чем мог. Не забивай черепушку ненужной фигней, со временем все встанет на свои места. А ты что думаешь, а, Тони? Мальчик прищурился, очень знакомо цапнув зубами нижнюю губу. — Меня зовут Пилигрим, — тактично поправил он, — я не знаю, что думает об этом Энтони, но я уверен, что все будет очень даже хорошо. И Джейсон, без особой на то причины, от души рассмеялся. Над лесом светило яркое солнце, оседая большими пятнами в плотном переплетении из ветвей. Добро пожаловать домой, парень.