— Здесь всё не так плохо, как ты мне представил изначально, — потирает шею парень, вглядываясь в глубокие сугробы и безлюдные улицы в классическом городке на западе Миннесоты. Яркость снежного дня слепит его глаза, особенно после того времени сколько он пробыл в подземельях, укутанный ласковой тьмой и мраком. И Джек щурится от обилия света, и поеживается неуютно. Ему непривычно прохладно вернуться в собственную стихию...
Особенно, когда тебе с упорством доказывали, наверное с неделю, насколько тепло Тьмы может быть лучше и соблазнительнее вечной холодины.
— Сколько вообще дней, Питч? — Джек оборачивается чуть вправо, изумленно смотря на ехидного Короля Кошмаров, который явно не без удовольствия оглядывает безлюдный занесённый пургой городок.
— Три недели?.. — невинно отвечает полувопросом Тёмный и усмехается уже по-настоящему хищно, видя ошеломление на лице Фроста.
Не то чтобы время играло значение, — думается Джеку, — Скорее наоборот. И возможно даже не хватило… Но все же!
— Мы… увлеклись? — кашлянув, спрашивает смущенный Дух Снегов и прячет взгляд, переводя внимание на странных злобных снеговиков. Он правда старается переключиться от соблазна и озаботиться вопросом, могли ли дети слепить настолько жутких снежных кругляшей или здесь дело в той самой жуткой атмосфере, что поглотила весь городок.
— Мы даже не начали входить во вкус, мой Снежный, — припечатывает многозначительным Король Кошмаров, и сразу после ласково ерошит белые волосы вогнанного в краску Джека, — И вернемся к этому обязательно, только сейчас не об этом. Я специально тебя выдернул, в разгар... раздачи справедливой, так скажем, порки Хранителей. Поэтому, смотри.
Ледяной Дух прослеживает за когтистым взмахом руки Тёмного, едва хмурясь от мрачного нагнетания, что он чувствует поблизости. Всю северную часть тихой улочки заволокло по истине белой мглой. Она там совершенно другая, сгущается, и видно как через пятёрку замороженных домов погода вовсе резко меняется, являя более опасную и буйную версию. Джек прищуривается, чтобы хоть что-то разглядеть и понять. Но не выходит, такое сильное завихрение снежным потоком и ярая буря не может быть природной, ни одно погодное явление за всю его жизнь так себя не вело.
— Это Дух, — приходит к осознанию парень, с недовольством ощущая нечеловеческий холод, расползающийся воронкой поодаль. Действительно Дух, что держит в холодном плену, вымораживая половину улицы, и сила его страшна.
— Да. Пошли, узнаем у него, как поживают Хранители, — подтверждая, Кромешник указывает прямо в эпицентр белой мглы, сдвигаясь со своего места.
— Не думаю, что хоть какой-нибудь Дух пойдет против них и уж тем более будет нам отчитываться после. Или я чего-то не знаю? — Ледяной Джек фыркает, перекручивая посох в руке, но полностью доверяя Кромешнику, идет следом, позволяя ветерку помогать себе перепрыгивать через высокие сугробы, едва задерживаясь в воздухе. Хотя перспектива даже ему — Духу Холода — заходить в это горнилище белой пустоты и мороза не очень то прельщает.
— У этого давние счеты с некоторыми из них, — всё же отвечает Король Кошмаров и оборачивается, чтобы подать руку Снежному Духу, давая возможность и теням прикоснуться к настороженному пареньку, успокаивая того своим теплом и защитой, когда они переходят рубеж из снежной дымке.
Холодная крошка из снега, хотя большая напоминающая Фросту осколки стекла, разрывает в первую же секунду острой болью, она впивается в босые ступни и кожу рук, колет щеки и приходиться даже прищуриться, входя в белую дымку, которая через несколько шагов едва стихает, но перекидывает их словно в другой мрачный, мертвенно тихий и холодный мир. Здесь вовсе нет света, и злобная холодная пурга накрыла остаток видимых домов, погружая в жестокий холод и молчаливый сумрак, он опасный, не предвещающий ничего хорошего, забирающий у всякого кто вступит сюда надежду и свет души.
Эхом от бурана слышатся повсюду тихие смешки не то детей, не то иных существ, но даже его триста лет хватает, чтобы понять — Духи: мелкие бесы и пакостники, прибившиеся или скорее служащие главному. Атмосфера здесь пугающая и мертвая, не оставляющая надежду на благой исход или каплю радости, а температура ниже на пару десятков градусов нежели извне. Звон рождественский колокольчиков не становится веселым, он, как оповещение о неминуемом звучит то с одной крыши, то с другой перемежаемый протяжным волчьим воем. Жуть берет даже его, и если бы он не был Духом Холода, то по его спине пробежали бы тысячу режущих ледяных мурашек от этой дикости и безысходности. В одно мгновение Джеку даже кажется, что на одной из крыш, занесённых мраком и снежной дымкой, приземлились грузные сани Северянина, настолько похож звук от копыт и звона колокольчиков. Только вот такая мощь не сравнится с тем, что Джек некогда чувствовал от Норта.
Духу Снегов становится едва легче, когда он, остановившись напротив почти занесённого под второй этаж вымороженного домика слышит позади всхрап нескольких Кошмаров. Дикие черные кони выступают из теней жутких деревьев, окружая их с Кромешником дугой позади, словно в защиту или скорее предупреждение. И как по волшебству, в то же мгновение, все смешки и звон колокольчиков обрывается, словно пакостники, поняв кто явился, ретируются, испугавшись.
Громкий треск, словно кто-то проломил крышу дома заставляет Джека дёрнуться, но не испугаться. Он прищуривается, чтобы разглядеть через белую дымку как на сломанной черепице и вправду кто-то стоит. Существо медленно распрямляется, а мгла едва рассеивается, выявляя страшный силуэт. Но вот незаметное для такого большого и грузного существа движение и прыжок в их сторону, и с грохотом волосатое существо приземляется в трех метрах от них, поднимая снежную пыль. Гулко звенят на нем цепи и колокольчики — не те маленькие золотистые, эти большие, размером с теннисный мяч, чугунные или железные, поржавевшие где-то. И прежде чем Джек поднимает голову вверх на гигантские закрученные рога, он наконец понимает, кто стоит перед ними.
Рождественский чёрт. Злой Дух Зимы.
— Крампус, — кивает Джек, когда крупное демоническое существо в кровавой меховой шубе склоняется ближе, являя свой уродливый ссохшийся лик.
Иметь честь познакомится с этим Духом Зимы у Фроста некогда не было желания. Впрочем, и времени. Он слышал, мельком видел однажды бурю и силуэт. Но это было на стыке восемнадцатого и девятнадцатых веков. Слишком давно и слишком быстро, чтобы отложилось в памяти.
Зимний Чёрт рычит, наклоняя свою массивную голову, укрытую в капюшон, и резко переводит внимание на того, кто стоит рядом с Ледяным Джеком.
— Ну как тебе прекрасные детишки, которых разбаловал твой тупой антипод? — признаться, столь жуткой атмосферы и леденящего холода Кромешник не ощущал давно, а стойкий металлический запах крови и различимые лишь ему крики людей в этих домах будоражат и приводят в восторг, и заслышав слишком уж понятное шипение Злого Духа, Король скалится сам, прекрасно того понимая. Жаль нельзя присоединиться к тому, в потехе издеваясь над беспомощными людьми…
Слишком много Хранители позволяли детям, спускали с поводка и тряслись над своим обожествляемым Светом. А поганая выходка Северянина девяносто лет назад сейчас ой-как аукнется ему. Запереть самым допотопным способом одно из самых жестоких существ в этом мире — тупость неимоверная, с учетом, что Баланс не должен был нарушаться. Ник одаривает и хвалит детей, Крампус наказывает и забирает с собой. По крайне мере по итогам года. Однако ещё сто лет назад толстоголовый Хранитель Чуда решил искоренить всю черноту и, как ему казалось, зло, запечатав побратимой магией свою противоположность в чертогах под Свальбардом.
На взлом той печати у Питча ушло бы меньше времени, нежели два десятка лет, но кто знал, что умудрённый советами Песочника и Луноликого, Николас решил довесить паутину из чистейших нитей Света и благодетели. А она, как оказалось, жжется, расщепляя обычную Тьму и оставляя хорошие ожоги.
К счастью последнее благодаря иллюзиям Снежный ещё не видел...
— Но теперь у тебя есть всё время зимы уровнять счеты, и свести к минимуму веру в этого красного добряка, — отвечая на мысленные возражения Чёрта, не то соглашается, не то разрешает Король Кошмаров, и в кой-то степени спускает дерзостное поведение демона, когда тот дергается ближе в желании напугать, а стужа вокруг усиливается, заставляя скулить даже привыкших ко всему злых прихвостней эльфов.
Черные рукава медленно подмерзают по кромке, как и низ удлинившегося шлейфом одеяния Короля. Мёрзнут и Кошмары, всхрапывают раздраженно, негодуя от ощущения злобной чужой магии и пробирающего холода. Гнев и негодование Чёрта понятны, даже без причины тот весьма жесток и краток в своем волеизъявлении, не оставляя остальным шанс на исправление. Это касается и Духов. А после Свальбарда и вовсе стал неуправляемым, срываясь на каждого встречного.
И услугу Питча за долг, Крампус явно считать не станет, взбрыкивая и ставя свои условия. Можно было остановиться на этом, наплевав на обезумевшее, после заточения, поведение Злого Духа... Однако нечто незримое, с едва уловимым только Древним Духам, острым перезвоном трескается в следующую секунду — чужая магия холода останавливается, и Крампус мгновенно переводит внимание на Джека, как и сам Кромешник.
Снежный…
Нет. Не так. Дух Холода, не пошевелившись от жуткого движения демона на себя, меняет свое обличье, и вот уже перед Питчем не знакомый ему зажатый мальчишка, не способный и двух слов сказать о своих чувствах. Сейчас перед ними стоит тот, кто уничтожал города за считаные часы. И он медленно, показательно изменяет температуру, подавляя магию Крампуса своей, уплотняя более теплые круги бурана вокруг Короля Кошмаров, но принципиально срывая свое недовольство на Чёрте, блокируя его магию — банально вымораживая своей.
Джек едва склоняет голову вбок на грозное шипение рогатого, и привычные голубые глаза слегка разгораются смертоносной лазурью, которую сам Кромешник видел от силы два раза за все двести лет. Цепи Крампуса сковываются холодом, замерзают и даже этот магический металл, привыкший к аномальным стужам, вымораживается, белея на глазах.
Фрост принципиален и смертоносен, когда дело касается
любимого Тёмного. Он расценил поведение древнего Злого Духа, как попытку пригрозить Кромешнику.
Зря... — с несвойственным блядским теплом мелькает в мыслях Питча, и он не шевелится, только наблюдает с неприкрытым восхищением и жадностью за опасным Снежным, который в подтверждение давних слов может спокойно соперничать в силе с Древними. Однако парадокс, и делает это Фрост только тогда, когда дело касается Духа Страха.
Защищает даже там, где не нужно и не принципиально.
Очередное угрожающее шипение демона, однако, не производит на Фроста должного внимания, он даже не шелохнется, лишь побелевшие губы растягиваются в опасную ухмылку.
— Попридержи свой длинный язык, Чёрт, — даже не понимая, что говорит сейчас на равных с одним из сильнейших Духов мира и держит того в своем ледяном плену, ядом шипит Джек, — Мне дела нет до гребаных Хранителей. Уничтожить решил через детей — твое право. Только с холодом играй поосторожнее.
Он кусается…
Несколько цепей симфонично крошатся с перезвоном под последние слова Духа Снегов в подтверждение, и он победоносно ухмыляется, являя свой истинный жестокий характер и приоритеты.
Не тому ты решил пригрозить холодом, — читается на его красивом фарфоровом лице.
Джек слишком упертый и злой сейчас, и возможно именно эта его стойкость удивляет демона. Тот, отступив назад тяжелой поступью на своих копытах, понимает, что не сейчас и не здесь соперничать с таким разозлённым мальчишкой… Да и попробовав — наткнулся бы уже на более жестокого и беспощадного Короля Кошмаров.
Злые эльфы, поскуливающие где-то в доме позади, по немому приказу отсылаются, где-то на заднем дворе одного из промороженных домов слышится дикий детский и взрослый крик, цепи звенят зловеще под смешки эльфов, что заарканили своих законных жертв, и грозный Злой Дух Рождества отступает дальше, скрываясь в белой мгле начавшейся заново метели. Не с этими Духами ему вести счет.
Буран и леденящий мрак рассеиваются постепенно, после остаточных стихших криков и противного смеха эльфов, когда последние тяжелые колокольчики рассеиваются в эхе ветра.
— Он их убьет? — Выдыхая впервые за эти пять минут, одними губами спрашивает Фрост, пытаясь пошевелить задерневшими от мороза пальцами на посохе.
Докатился, а ещё Духом Холода себя позиционирует.
— Детей? — вытягивая руку и касаясь вымороженной ткани на плече Джека, уточняет Кромешник.
— Хранителей… Но и детей, наверное… да? — когда Джек поворачивается к нему, полностью развернувшись, в успокоенных голубых глазах нет и намека недавней бешеной ярости истинного Духа Холода, и Снежный не скрывает вымученную улыбку. Всё же не ему тратить такой резерв сил, даже если легко восстанавливается.
Питч притягивает мальчишку к себе, слыша, как тот с тихим стоном прижимается ближе, пряча лицо у него на груди. На Фроста в следующее мгновение накидывается теплый сотканный из Тьмы плед до пола; Древнему Страху не сложно согревать и делится своей силой с ним.
— Детей он не жрет, по крайней мере не в прямом смысле. Выжрет всю энергию, все эмоции добрые и всю надежду с верой, и отправит восвояси, давая пометку, чтобы ребенок всегда, каждое Рождество, о нем помнил. Или в иллюзию закинет особенно непослушных и бесчеловечных, они там могут целую жизнь прожить, пока не одумаются и не пересмотрят свое поведение, — спокойно поясняет Король Кошмаров, поглаживая вцепившегося в него мальчишку по спине, — А что касаемо Хранителей… Намерено будет выцеживать из детей всю Веру в доброго Санту, чтобы Норт на своем Севере загибался и подыхал медленно. Это жестокий Дух, беспощадный, но хорошо знает свое дело. Кстати, ты его выбесил.
— Я его напугал, — фыркает Джек, — Пусть в следующий раз думает около кого стоит.
— Неужели ты наконец начинаешь себя ценить, мой Снежный Высший? — прыскает мужчина с такого возмущенного тона парня, почти довольный его новой оценкой себя.
— Так уверен в этом?.. — веселый смешок и Джек потирается носом о мужчину, медленно руками сжимая теневую ткань на спине. Он улыбаясь хитро и послушно ждет, когда до любимого Тёмного дойдет истинная суть тех слов.
— Ты не о себе говорил… — В подтверждающем тоне Питч не скрывает отрешенного понимания и того самого чертового трепетного удивления. Снежный Дух даже в своих словах показывает, ставя его — Короля Кошмаров — на первое место. Превознося и по своему защищая, как и все двести лет до этого.
— Неужели
моя Тьма догадалась? — по правде Джек счастлив, и улыбается теперь не скрывая своей настроения, безответственно забывая, чему он стал свидетелем пару минут назад. Крампус его не волнует, даже со всей своей угрожающей свитой и мощью Древнего Духа. А вот непривычно теплая реакция Короля Кошмаров на его же слова — зажигает тысячи радостных искорок в душе Ледяного Духа.
— Помолчи, — Кромешник прикрывает глаза, сдерживая собственнический порыв захапать и более никогда не показывать этому миру, и всем кто в нем живет, настолько идеального и преданного Снежного.
Только его Снежного Духа.
Хотя, почему так бы и не поступить?
Джек даже не сопротивляется, не задумывается сколько Штатов или сколько стран в Европе подвергнуться такому жестокому уроку от одного Древнего Духа, когда услужливая и нетерпеливая Тьма окутывает их, забирая домой, в подземелья. Он никогда и не был против методов жесткого наказания, едва ли задаваясь вопросом о морали. Сейчас же, когда его жизнь наладилась и ему более ничего желать, с довольством отдающийся в черные когти любимого Тёмного, Джек и вовсе плюет на судьбу некоторых в этом мире. Особенно его не интересует судьба лицемерных Хранителей.
***
Несколько недель спустя.
Тьма послушным пологом видоизменяется, собирается в небольшие черные облака и переносит двух Духов туда, где давно стемнело, и снег меленными хлопьями валит на спящий укутанный зимой городок. Джек дергается в первую секунду, вцепляясь в мужчину, но практически сразу же успокаивается, чувствуя ответную крепкую хватку у себя на поясе.
Ни за что Питч не даст ему свалиться.
Они появляются в воздухе, зависнув над слепящими огоньками города, стоя на перетекающем облаке черноты высоко в небе, и наблюдают, как по заснеженным улочкам, по тем домам, где выключен весь свет, перетекает золотые ниточки, тщетно пытаясь засыпать тревожные сны детей золотым песком.
Песочник на своем излюбленном пушистом облачке, что светится золотой магией, посещает каждый дом, пытаясь в прежние сроки изменить сны детей на добрые, светлые и беззаботные. Он даже не проверяет: а нужно ли это очередному ребенку, заслужил ли тот, и стоит ли дозировать свою магию хоть как-то? Хранитель Снов в своих сказках-мечтаниях упорно делает свое дело, считая, что таким способом поможет своим почти сгинувшим товарищам, и даже не задумывается отчего их — Хранителей — настигла такая неудача.
— Он остался предпоследним, — наслаждаясь видом загнанного и вымотанного, но продолжающего всё же верить в назидание Светом Песочника, поясняет Король Кошмаров, и щелкает пальцами, чтобы послать небольшой отряд Кошмаров вниз, специально провоцируя Хранителя Снов.
А Джек, прижимаясь к груди своего Тёмного, неуловимо улыбается, понимая весь последующий план слету. Дух Снегов практически подетально всё выстраивает у себя в голове, зная итог этой необычной ночи. Он, едва отстранившись, читает подтверждение в янтарных глазах Кромешника. И раз тот решил именно так окончить назидание Веры Хранителей, то почему Фрост должен быть против? Джек улыбается, более не скрывая своего настроя, и тянется к Духу Страха за очередным поцелуем, медленным и волнующим.
О том, что это последняя ночь в жизни Хранителя Снов, тот не поймет до самой последней секунды своего существования. В эту ночь, на исходе четвёртого часа утра, стрела, пущенная из черного лука, не только пожирающей чернотой распустится в душе Песочника, но и остановит навсегда и везде его магию добрых снов, подпитанная ледяной силой Духа Холода.
Холод и Тьма — идеально подходят друг другу, созидая новый Баланс в том хрупком мире.
Конец. 01.01.24
by Лисkey.
