Уговор

Рейстлин посмотрел на хныкающего малыша, тянущего к нему ручонки, и виновато вздохнул: он и сам-то устал бродить по ходам и коридорам родной башни, а что говорить о несмышленыше, который только недавно научился ходить? — Я не могу взять тебя на руки, маленький — мягко сказал Рейстлин и машинально кивнул на зажатый в ладони посох, который в основном использовал, как трость. «Идиот! Можно подумать уставшее дитя поймет, что тебе тяжко! Ты для него — взрослый и сильный, а значит — должен любить и обязан оберегать!» — тут же обругал себя чародей. Но размышлять времени не было, поскольку детские похныкивания с каждой секундой набирали обороты, грозя превратиться в неукротимый ор. — К…Крисания! — полный отчаяния крик сам собой сорвался с губ. — Даламар! Эй! Есть здесь кто-нибудь?! — Будь… будь… — откликнулось эхо. — Да чтоб вас всех! –раздосадованно прошипел Рейстлин. Он прекрасно понимал, что кричать смысла нет — Крисания в западном крыле, Даламар наверняка в лаборатории, а они с Наринтоном — в одном из треклятых ходов башни. Если пытаться звать снова и снова, в лучшем случае можно просто сорвать голос, а в худшем… Маджере поморщился, представив, как заходится в кровавом кашле на глазах у ревущего крохи. «Он и так устал, а я еще и напугаю» — Рейстлин задумчиво щелкнул языком, прикидывая различные варианты и проклиная себя. С одной стороны, он уже однажды брал на руки это маленькое большеглазое чудо и даже сумел унести его из родного дома. С другой — в моменты ярости и отчаяния все мы — силачи и бегуны, если того требует ситуация, но сейчас-то откуда этим силам взяться?! Маджере воздел глаза к небу: «Мама, помоги мне! Дай сил не сделать этому маленькому существу больно». Прислонив посох к холодной каменной стене, Рейстлин наклонился и рывком подхватил плачущего мальчишку на руки. — Держись крепче, сынок, — нервно усмехнулся чародей, окутываясь сгустками черного тумана. За те мгновения, что Рейстлин телепортировался, малыш успел машинально ухватиться за его шею. Ощутив неожиданно крепкое, наивно-доверчивое объятие детских ручек, чародей расплылся в улыбке и поудобнее перехватил малыша. Сердце мага дрогнуло и раскололось на мириады кусочков, заполненных бескрайней переливчатой нежностью. — Пап, де мама? — спросил кроха, сладко зевнув. «На кухне, нас ждет и ужин готовит» — чуть было не ляпнул Рейстлин, но вовремя осекся и промурлыкал: — Мама на работе, за тобой пока присмотрит тетя Крис. — Тетя Кись, — звонко рассмеялся мальчонка. Рейстлин вдруг ощутил, что его самого разбирает смех, но не веселый и заливистый, а нервный и дробный. «Сам я заронил этот плевел в душу… причем в собственную душу. Плевел любви к маленькому, беззащитному существу. Сам позволил этой любви расцвести пышным цветом» — с трудом сдерживая хохот, думал он. Машинально огляделся вокруг и осознал, что стоит вместе с малышом посреди кухни. Крисания стояла к ним спиной, старательно моя посуду в большой деревянной бочке. — Волшебник полюбил простую деву И о любви своей сказал… — намурлыкивала жрица себе под нос. — Почему Даламара не попросила? — недоуменно спросил Рейстлин, наблюдая за ней. — Он плохо вымоет тарелки, а у нас тут дитя малое! — запальчиво воскликнула Крисания, не отрываясь от своего увлекательного занятия. Губы Рейстлина исказила язвительная ухмылка. «Слышал бы это Даламар — оскорбился бы до скончания веков» — пронеслось в мозгу. В этот момент жрица машинально обернулась. Увидев седовласого чародея с ребенком на руках, побросала жалобно звякнувшие тарелки тарелки и, спешно вытирая руки о подол белоснежного платья, подбежала к ним. — Свят Паладайн, что случилось?! — голос жрицы дрожал от тревоги и негодования. — Маджере, как это понимать?! — Наринтон устал, мне пришлось взять его на руки, — устало улыбнулся чародей. — Наринтон?! — Наш сын. — Рейст, хватит. Дай сюда ребенка! Маджере вдруг отшатнулся, глядя на любимую полными боли глазами. Крепче прижав малыша к себе, он облизал враз пересохшие губы и надрывно прошептал: — Я не могу, Крисания! Я не смогу его отдать никому и никогда! Разомкнуть эти маленькие ручки, обвившие мне шею, выше моих сил!

***

Руслан сидел в гримерке на небольшом диванчике, обхватив руками гудящую голову. — Может, Сашке позвонить? — безнадежно спросил он, глядя в пол. — На кой? — фыркнул Ярик. — помочь — не поможет, а прибить — прибьет. И разволнуется еще. Умом Руслан понимал, что друг прав. Ни к чему волновать жену и сдергивать ее с отдыха раньше времени. Но собственная беспомощность перед ситуацией медленно и мучительно убивала его. хотелось кинуться к кому-нибудь за советом, за помощью да хоть за бутылкой водки! — Напиться бы… — Руслан рвано выдохнул. — Вчера напился уже, хватит с тебя, — отмахнулся Ярик и вдруг рявкнул: — Соберись, в конце-концов! Руслан вздрогнул и медленно провел рукой по лицу, словно стирая липкую паутину усталости. — Это все — какой-то… — начал было он, но договорить не успел: в кармане брюк ожил мобильник, радуя мир маршем Мендельсона. — Сашка! — в ужасе воскликнул Руслан и умоляюще сложил ладони: –Ярик, будь другом, поговори с ней, а? — Приехали! — закатил глаза Баярунас — Ты сам ей пять минут назад звонить хотел! — Значит, перехотел! — рявкнул Руслан, вскакивая и доставая телефон из кармана. Ярик страдальчески воздел очи к небу, всем своим видом говоря: «Семь пятниц на неделе! И как с таким человеком работать?!» — Ярик, я не смогу! Меня же прорвет сейчас при ней! — сбивчиво зашептал Герасименко, впихивая надрывающуюся трубку другу в руки. Ярик обреченно вздохнул и брезгливо, будто жука, взял неумолкающий телефон из влажной ладони благодарно улыбнувшегося Руслана. Знаком попросив друга вести себя тише, Баярунас ответил на звонок и зажал трубку между ухом и плечом. — Привет, Сашуль, как отдыхается? — затараторил он. — Это Ярик. Не узнала? Богатым буду! Руслан… Парень многозначительно взглянул на друга, проверяя не проснулась ли у того совесть и не хочет ли он пообщаться с любимой женой. — Меня нет! — Одними губами прошептал Герасименко и для пущей убедительности изобразил руками крест. — Сашунь, этот рассеянный с улицы Бассейной вчера телефон у меня дома забыл. Ага, ага, как увижу — верну. Передам. Угу. Мелкий… — Ярик бросил быстрый взгляд на поникшего Руслана и выпалил как можно беззаботнее: — нормально мелкий, вчера «в лошадку» с ним весь вечер играли. Тяжеленький он у вас, скажу я вам. Лошадка под конец уже думала, копыта откинет. Ага, давай. Отдыхай спокойно, все под контролем. Закончив разговор, Ярик с мальчишеским озорством кинул другу телефон. — Аккуратнее! — возмутился Руслан, с трудом поймав чудо техники в полете –Ярик, ты… ты… — Можешь не продолжать, я и сам знаю, что я чудо, — расплылся парень в дурашливой улыбке. — Ага. В перьях, — буркнул Руслан и бессильно рухнул на диван, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. В голове было омерзительно пусто. Ни идей, ни мыслей — только один бесконечный вопрос сводил с ума, обжигая виски каленым железом. «Что делать, ведь Рейстлин явно не планирует отдавать сына?! Что делать, ведь не факт, что Лена захочет играть?! Что делать? Что делать? Что делать?!» — билось в мозгу, отчаянным шепотом срываясь с губ. — Играть, Рус. Играть, а там видно будет, — ворвался в уши исполненный сочувствия голос Лены Ханпира. Руслан поморщился, но глаз не открыл. «Интересно, сколько я вот так просидел в оглушающем коконе своих мыслей, если даже не слышал, как она вошла?» — спросил себя он. — Как ты? Одеревеневшие от нервов губы не желали слушаться хозяина, а голос был настолько тихим, что Рус и сам не расслышал собственного вопроса. — Жить буду, — с напускной веселостью ответила Лена и вдруг накрыла руку Руслана своей теплой и мягкой ладонью. Во вторую руку будто по команде вцепился Ярик, больно впившись в кожу Герасименко очередным замысловатым перстнем. Руслан едва не зашипел от боли, но вместо этого открыл глаза, сел прямо и расплылся в улыбке: если верные друзья с ним и за него, значит, не все так плохо! В душе с каждой секундой крепла странная, необъяснимая уверенность, что вместе они со всем справятся!