Уговор

Влетев в гримерку, Руслан захлопнул дверь и рухнул на стул, закрыв лицо руками. «Это у меня крыша едет или Маджере куражится?» — крутилась в мозгу. Отняв ладони от лица, господин режиссер с ужасом посмотрел на свои дрожащие пальцы, а потом перевел взгляд на вешалку-камердиннер. Туда, где на плечиках болталась мантия, расшитая серебристыми рунами. «Хорошо еще, что сегодня без этой чертовой хламиды обошлись, а то точно бы рухнул где-нибудь по дороге» — печально усмехнулся Руслан, подперев ладонью лоб. Он понимал, что бежать бесполезно. От кого? От черного мага, который по сути часть его самого, а потому найдет его хоть под землей? Руслан горько усмехнулся и обернулся на звук открывающейся двери. «Идиот! Надо было на ключ закрыться! Не гримерка, а проходной двор, ей-богу» — зло подумал Руслан. Дверь распахнулась, и в каморку влетел запыхавшийся Ярик. — Рус, это щас…– он указал себе за спину, аккурат на дверь, — че за «веселуха» внеплановая была? — А то ж ты не знаешь! — в сердцах воскликнул Герасименко, затравленно взглянул на друга и глухо спросил: — Как Лена? Ярик замялся, сцепив руки за спиной. «Уехала? Неужели плюнула на все и сбежала подальше от психа-партнера?» — подумал Руслан, зябко поведя плечами. От одной только мысли о том, что Ханпира не выйдет с ним на одну сцену, по спине пробежал колкий холодок. Руслан выжидательно посмотрел на друга поверх очков. — Жить будет, играть — не факт, — медленно, словно нехотя, проговорил Ярик. Слова, как пули, прошли навылет, причиняя режиссеру страшную, почти физическую боль. Закусив губу до солоноватого привкуса крови во рту, Руслан бессильно откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. — Приплыли… Маджере все же добился своего… — безнадежно простонал он.

***

Злой, как сто инфернальных сущностей, седовласый чародей влетел в башню магов. Ярость, бесконечная и бескрайняя, бурлила в крови, заставляя скрежетать зубами. «Чтоб этот чертов мальчишка-актер провалился к овражным гномам! — зло думал он– упрямый, как Карамон, когда очень хочет выпить! Только братец мой любой ценой достанет бочку с вином, а этот… достанет всех и вся!» — Рейст, — мягко окликнула Крисания — что случилось? Маджере обернулся и вперил в любимую полный ярости взгляд. Сердце внезапно дрогнуло. Его ненаглядная жрица, бережно прижимавшая к груди ребенка, казалась такой теплой, домашней и беззащитной, что магу вдруг захотелось обнять ее и прижать к себе. Крисании определенно было к лицу материнство. — Ну что там? — с тревогой спросила Крисания, поудобнее перехватывая малыша. — Обоим нам не повезло! — машинально рявкнул не успевший до конца остыть чародей — этот чудак… — Пап, ты тё? — испуганно пролепетал мальчишка, теснее прижимаясь к Крисании. Рейстлин оторопело моргнул и вопросительно взглянул на Крисанию. «Послышалось? Неверно разобрал детский лепет?» — пронеслось в висках. — Ну что, доигрался, папа? — тихо спросила жрица, делая ударение на последнем слове. Ссутулившись, чародей медленной поступью подошел к стулу и тяжело опустился на него. «Пап… папа… папа…» — билось в висках, отдаваясь в сердце незнакомой сладкой болью. Посмотрев на хныкающего малыша, доверчиво уткнувшегося носиком в шею Крисании, Рейстлин понял, что больше всего на свете ему хочется защитить этот двухлетний комочек, окутать его теплом и нежностью. Уткнувшись подбородком в сцепленные на кристалле посоха пальцы рук, чародей с улыбкой наблюдал за парнишкой. «Забавный… даже жалко его возвращать. Но ведь…надо? Или нет? Может все же…» Погрузившись в свои размышления, Рейстлин не заметил, как малыш слез с рук Крисании и подбежал к нему. — Па, дём! — приговаривал мальчишка, дергая мага за рукав мантии. Рейстлин нахмурился, не понимая чего от него хотят. — па, дё-ё-ём! — надрывался малыш, продолжая тянуть изо всех своих детских силенок. В этот миг в сознании чародея что-то щелкнуло. Он встал, опираясь на посох, протянул мальчишке руку и мягко улыбнулся: — Идем, дитя, идем. Когда маленькая горячая ладошка цепко схватила его указательный палец, Рейстлин почувствовал, как зародившееся внутри болезненное, щемящее тепло разливается в душе, будто река в половодье. Высвободив палец, чародей бережно сжал детскую ручку в своей ладони. — Ну веди, что ли, — усмехнулся он. Вдвоем они исследовали башню. Малыш хватал все, что видел по пути, а Рейстлин отвлекал его внимание простыми фокусами вроде пестрокрылых бабочек, появившихся из воздуха, или нескольких сверкающих на солнце кристаллов, кружащихся над головой. Малыш удивленно что-то лепетал, округлял глазки и оглашал все вокруг звонким смехом. «Это ерунда — улыбаясь, думал Маджере — со временем я научу тебя настоящей магии». – Я дам тебе имя... – задумчиво промурлыкал Рейстлин и наклонился к малышу, ласково глядя на него: – Как ты хочешь чтоб я тебя звал? Как ты хочешь, чтоб мир тебя знал? Малыш непонимающе посмотрел на чародея, засунув пальчик в рот. – Нельзя, – вкрадчиво сказал Рейстлин, убирая детскую ручку подальше ото рта. Поняв, что от "малого дитятки" ничего не добиться, чародей вздохнул, с трудом распрямился и повел его дальше. В какой-то момент умаявшийся от долгой ходьбы парнишка споткнулся и едва не упал. — Наринтон, осторожно! — сорвался с губ чародея перепуганный возглас.