Фея для Принца

Большой радостью для Гермионы, деловито закатавшей рукава, было найти в кладовке при аудитории старенький громоздкий патефон, исписанный рунами. Пластинок, конечно, поблизости не было. Но их – и не требовалось. Внимательно вычитав руны, девушка довольно пискнула. И тут же, очистив устройство от пыли, не без труда вытащила его на свой рабочий стол. Сосредоточившись на нужных воспоминаниях изо всех сил, она резко дернула рукой – и серебристая нить покорно намоталась на диск. Вот оно. Иглу вниз. И – с мерлиновой помощью… «Глас – воспроизводящий рунный артефакт, способный донести до большого количества слушателей выбранное воспоминание. Действует в звуковом спектре». Рваная, неуверенная мелодия, кое-где грешившая провалами в памяти, заполнила пустой класс. Волшебница хлопнула в ладоши, и для пущей атмосферности послала гулять по классу простенькие серебристые иллюзии. А после, радостно подставив лицо солнцу, заглядывавшему в окно, принялась за перестановку, попутно грызя сэндвич. Тилли, если подумать, оказался очень заботливым существом и, заметив, что подопечная пропустила завтрак, притащил той бутерброды и кофейник. Жизнь – налаживалась. Витая лесенка – чинилась. Гермиона, порхая по классу взад и вперед, подмурлыкивала патефону, как умела. Тихо, без особых изысков. Но – с душой. Она считала, что, раз уж она несколько лет назад умудрилась потратить время на занятия с репетитором, чтобы научиться не фальшивить и разбираться в нотах, хотя бы иногда навык надо использовать. А еще – надо все здесь поменять. Потому что лучше поздно, чем никогда. В общем, Гермиона была очень увлечена своим текущим занятием. Профессор, наконец, соизволил освободить примыкающую к классу комнату со столь опостылевшей ему витой лесенкой. И теперь Грейнджер могла все переделать по своему разумению. И не только небольшое жилое помещение, но и саму аудиторию, и кладовку с чучелами и жуткими иллюстрациями. В общем, карт-бланш. И Грейнджер первым делом принялась за систематизацию хлама. Поскольку особым воображением она похвалиться не могла, для того, чтобы прикинуть, к примеру, как именно должна быть приклеена та же гравюра с василиском, она должна была непосредственно повесить её на стену. А потом – перевесить. И – еще раз. Пока результат не будет достигнут. Так что дело украшения и перестановки шло медленно. Но аудитория неумолимо приобретала упорядоченность, а кладовка – структуру. В башенной комнате Гермиона ничего менять не стала, только натащила на тумбочку ворохи чистого пергамента. А в остальном... Кровать – есть, туалетная комната – есть. Ванна – стоит. Все остальное нужное – у неё в карманах. На том спасибо. А обиженный Невыразимец внутри девушки, когда-то не допущенный до ремонта Тренировочных Залов Министерства, теперь отыгрывался на полную. Грейнджер перетаскивала туда и обратно маты, затягивала стены Защитными и Амортизирующими, перетаскивала парты так, чтобы их можно было легко одним жестом отодвинуть к стенам или – даже временно втопить в пол. Набрасывала на диск воспроизводящего артефакта песенки, которые помнила, пританцовывала, и развлекала себя иллюзиями всякой живности. В общем, была очень довольна тем, что можно занять всецело и ум, и руки, и органы восприятия. - Печальный крик, и он – погиб. Для жертвы все – одно. Везде темно, лицо его Накрыло полотно. Тоскую я: он – то дитя, Что всеми позабыт. Повсюду боль, И долг былой Я должен оплатить.* Отстукивая каблуком ритмичный мотивчик, Гермиона не особо задумывалась над словами, которым подпевает. И отвлек её от во всех смыслах замечательного и полезного времяпрепровождения лишь надсадный скрип двери. Резко обернувшись, девушка внутренне взвыла. Ну вот за что, скажите на милость? Где она так нагрешила, что даже в законный выходной её душевное равновесие летит к чертям собачьим, резко перекашиваясь в сторону умилительного волнения? «Блядство, как ни глянь». Голос Рона – совсем не помог. А странный вид её визитера – и вовсе сильно напрягал. Северус – а кто же еще – застыл в дверном проеме. Взгляд его был отсутствующим, и он то и дело мучительно хмурил брови и прикусывал губу. В руке он сжимал свиток, про который, кажется, уже забыл. - Ты что-то хотел? Парень – тряхнул головой, с видимым усилием отгоняя от себя какую-то мысль. Гермионе интуитивно эта сценка одного актера сильно не нравилась. Она просто пока не понимала, чем именно. - Уже нет. Слизеринец смотрел в её сторону подозрительно, тревожно. Излом черных бровей был недоуменным. «Не понятно ничего от слова нихуя». Гермиона фыркнула. - Ещё раз и – сначала. - Полагаю – Очень серьёзно сообщил слизеринец – Мне надо в Лазарет. Грейнджер – тут же искренне забеспокоилась. И ничего не могла с этим поделать, хотя запах, вроде бы, противоречил утверждению, что молодому человеку нужна помощь. - Что-то случилось? Тебя проводить? - Нет. Предполагаю, я просто не здоров. Вероятно, головой. Ничего такого. – Вдруг острый взгляд смазался, и говорящий, чего-то спохватившись, пробормотал заключительное – Извините. И – поспешно ретировался. Гермиона задумчиво прищурилась. А затем, воообразив себя сторонним наблюдателем, внимательно огляделась вокруг, как если бы осматривала место преступления или Черного Обряда. Взор зацепился за патефон. Над ним – летали иллюзорные бабочки, которые так любил Тедди. Те самые, которых она запустила в Коукворте. Вот твою же матерь... - Перед мгновеньем славы Принять смертельный яд…* С лёгкой ехидцей внутренний голос, опять подозрительно похожий на поттеровский, уточнил: «А ты мало переживаешь, наверное. Вдумайся, добей еще и этим. Так ты себя почувствуешь лучше, правда?» Вредный этот голосок Гермиона, цокнув языком, привычно проигнорировала. И – сделала погромче, продолжив работу. В очередной анализ подсознательных стремлений углубляться поклонница научного подхода к личности не стала. И так нормально. Но все же долго заниматься делом – не смогла. И, сдаваясь окончательно, набросив Дезиллюминационные, вышла в коридор. *** - И вообще: я все ещё обижаюсь. Рыжая девушка, сидевшая на каменном парапете коридорного пролета между башнями, остро стрельнула глазами на парня в показательном недовольстве. Тот – неопределенно пожал плечом, продолжая подпирать опору. Гриффиндорка – сочла необходимым уточнить: - За то, что ты тогда не пришёл к нашему дереву у Озера. Парень устало закатил глаза. - Это было на пятом курсе, и… - И я не собираюсь слушать твои сказки про дементоров. Мы сейчас – не об этом. А о том, что ты мне обещал. Ну? Повтори-ка, что? - Ли-и-или… Рыжая была непреклонна. - Ты обещал, что будешь улыбаться почаще и стараться быть счастливым. – Хитро прищурившись, зеленоглазая продолжила – Я не собираюсь выяснять, почему ты в очередной раз такой кислый. Мы просто это исправим. - Вряд ли, Лил. – Юноша, тяжело вздохнув, прикрыл глаза. Его собеседница – тут же сменила тон на озабоченный. - Сев, что случилось? - Я... Мне кажется, что... Как ты думаешь, феи – существуют? Я сейчас, очевидно, не про Корнуэльских Пикси. - Сев, – девушка легко хихикнула – Ты убеждал меня в этом всю жизнь, а теперь – сам начал сомневаться? Парень не глядел на собеседницу, задумчиво проворачивая в пальцах что-то маленькое и – стального цвета. Глубокий голос очень сильно контрастировал с тощим индивидом, которому принадлежал: - Мы повзрослели – Отстраненно сообщил он очевидное – Если ты вдруг не заметила. - Северус Снейп... - Как думаешь, что это? – Перебил он. Снейп продемонстрировал блестяшку подруге. Там посмотрела на него со сдержанной насмешкой. - Фантик, Сев. - А что за буква, как считаешь? - Латинская. Только сейчас заметив веселье в голосе Эванс, юноша укоряюще покачал головой, кривя губы и хмурясь: - Лили... - Ладно, ладно. – Она примирительно подняла руки ладонями вверх – Я не знаю. Но я где-то видела такие. Когда-то. У девочек. Может, это набор из какой-то коробки. Хотя мало похоже на товар из Сладкого Королевства... Хм... Я могу уточнить, конечно. Это вопрос не важный, или мы расследуем какую-то тайну? Так просто заставить Снейпа разобидеться обратно, как оказалось, было невозможно. - Вам, грифам, лишь бы приключений на задницу найти. - Ой, подумаешь! Сам-то! Лили надула губы и убежала, показательно не утруждая себя прощанием. Северус – никак на это не отреагировал. Лишь вздохнул и, спрятав обертку, куда-то пошёл, весь погруженный в какие-то свои, невеселые, раздумья. Гермиона думала, что Лили Эванс – просто красивая куколка, которой иногда припирает хорошо учиться. И, кажется, была уж слишком пристрастна в оценке. А теперь, после вполне сознательно подслушанного разговора – принудительно поменяла мнение. Гермиона видела, что та пытается утешить друга, так, как умеет. Авторитарно. Причиняя радость, если угодно. Гермиона – закурила. Она делала это редко, тайком ото всех. И в отместку себе за подобную привычку, единственную, которая за ней закрепилась после её пробных загулов, именно поэтому никогда не принимала Зелий, кроме случаев, критичных для жизни. Существуют ли феи. Существуют ли… Мерлин святый. *** Гермиона еще около часа бродила по Замку, как неприкаянный призрак, пока ноги не принесли её на Астрономическую. Гермионе стоило бы делать все, как обычно. Сосредотачиваться на первичной задаче, идти к цели и – не отвлекаться. Но Гермиона стояла на одной из самых высоких башен, запрокинув голову в небо, и понимала, что до этих суматошных недель – и не жила вовсе. Когда мальчики играли в снежки, она – сидела в библиотеке. Когда они играли в шахматы – строчила конспекты… Да и после Школы, когда они развлекались, она – старалась вписаться в общество. Когда все искренне скорбели или радовались Победе, она – напоказ колдокамерам соблюдала показательный траур, ответственно донося до общественности наглядно весь ужас произошедшего. Когда люди вокруг неё женились и заводили детей, она – переучивалась и приобретала опасные навыки. Даже свои эксперименты с алкоголем и мужчинами она выстраивала в четкую систему. Но – никогда не жила по-настоящему. А теперь – жизнь для нее могла и не наступить совсем. Слишком уж тревожно Дамблдор намекал на то, что простота её перемещений – кажущаяся. Впрочем, Альбус, конечно, намекал и еще кое на что. И делал это прозрачнее некуда. Однако, Гермиона по-прежнему сомневалась в целесообразности раскрытия своей личности. «Любовь – это когда ничего не стыдно, ничего не страшно, понимаете? Когда тебя не подведут, не предадут. Когда верят.

Маленький Принц»

Равнодушно оглядывая золотившиеся первой умирающей листвой окрестности, волшебница заметила черные точки на дальнем берегу Озера. Очередные студенты опять что-то не поделили. Вмешиваться хотелось не особо, но это теперь было её обязанностью. А свои обязанности Гермиона, несмотря на иногда возникавшее нежелание, исполняла хорошо. Достав из кармана метлу и увеличив, безо всякого удовольствия ведьма оседлала летное средство, закладывая крутой вираж. И, чем ближе она была к компании, тем сильнее росло чувство необъяснимой тревоги.