One Step At A Time

      На этот раз, проснувшись в одиночестве, он больше не удивляется и не нервничает, когда спускается по лестнице в своей пижаме. Он не сомневается, что прошлой ночью между ним и Касом что-то изменилось, а также верит, что они смогут во всём разобраться. Впрочем, у него есть всего несколько часов до того, как Сэм и Эйлин снова уедут на неизвестно сколько времени, так что, не считая того, что по пути к кофеварке он не забывает прикоснуться к пояснице Каса, он на время выкидывает всё это из головы.       Доказательством того, насколько сильно он любит своего брата (а также силы совместных щенячьих взглядов Сэма, Эйлин и грязного предателя Каса), служит то, что он соглашается на прогулку в парке Уиссахикон Вэлли. Сэм и Эйлин обручились там во время одного из своих походов (ботаники), так что он знает, что это особенное место для них и что они, вероятно, соскучились по нему. Они все забираются в Импалу, Сэм занимает переднее сиденье, а Кас и Эйлин — сзади, затем, как только они добираются до нужного места, Сэм и Эйлин идут впереди, а он и Кас — следом за ними.       Кас сталкивается плечом с плечом Дина и шепчет: — Здесь действительно красиво, когда мне не нужно искать место для ночлега.       Его сердце разрывается на части от одной мысли о бездомном Касе, которому приходится здесь ночевать, но он отгоняет её, отвечая: — Мне казалось, ты говорил, что не любишь отдыхать на природе? Конечно, тебе не потребовалось много времени, чтобы объединить свои злые силы с этими двумя, чтобы вытащить меня сюда. — На самом деле мне просто был нужен повод, чтобы сделать это, — говорит Кас, беря его руку в свою и переплетая их пальцы.       Дин слегка закатывает глаза, в основном для вида, но, судя по тому, как Кас широко и мило улыбается, он знает, что Дин на самом деле не жалуется. — Мы могли бы держаться за руки на диване, знаешь ли.       Он видит, как Эйлин оглядывается через плечо, и в ту самую секунду, когда она замечает, что они держатся за руки, она бьёт Сэма по плечу, произнося: — Я же говорила! Я выиграла!       Сэм хмурится, после чего прослеживает за её взглядом, также фиксируя внимание на том, что они держатся за руки. — Секундочку! Вы что, вместе? — Дин и Кас обмениваются взглядами, говорящими о том, что ни один из них не знает, как ответить на этот вопрос, и Сэм шипит: — Это не вопрос с подвохом! Да или нет? — Мы открыты для идеи быть вместе, — решается Дин. — Но вы пока не вместе? — спрашивает Эйлин. — Нет, — подтверждает Дин, сжимая руку Каса, чтобы убедиться, что это не ранит его чувства. — Но вы держитесь за руки! — восклицает Сэм, указывая на то место, где их руки болтаются, соединённые между собой. — Боже мой, — произносит Дин, притворно возмущаясь. — Кас, ты не можешь держать меня за руку, не сделав это сначала официальным на Facebook! За какую девушку ты меня принимаешь?       Кас и Эйлин смеются, однако Сэм только хмурится. — Ладно, неважно. Они не вместе, а я буду целый месяц стирать эту дурацкую одежду, — жалуется он Эйлин. — Я же говорила тебе, что никогда не ошибаюсь! — радостно заявляет Эйлин. А потом, снова оглянувшись через плечо, добавляет: — И к твоему сведению, Кас, он именно такой парень.       Учитывая, что Кас прекрасно знает, с какой лёгкостью ему удалось затащить Дина в постель, Дин не может винить его, когда тот лишь понимающе улыбается. Правда, ему приходится отвести взгляд, поскольку нахальная улыбка Каса делает его похожим на ходячий секс, и последнее, что нужно Дину, — это сцеловать эту улыбку с его лица, как ему хотелось бы.       К счастью, остаток прогулки проходит без происшествий. Дин не удивляется, когда Сэм и Эйлин приводят их к тому месту, где Сэм сделал предложение, и, хотя он слышал эту историю уже дюжину раз, он по-прежнему смеётся, когда Эйлин рассказывает о том, как Сэм нервничал до такой степени, что его руки тряслись так сильно, что она едва могла разобрать его жесты, и если бы не внезапное появление кольца, она не уверена, что вообще поняла бы его.       Дина не было рядом, когда это произошло, но Сэм и Эйлин позвонили ему сразу после этого, и волнение в их голосах — очень хорошее воспоминание для него. Ему приятно и тепло слушать, как они вновь рассказывают об этом, и когда у него возникает желание прижать Каса к себе, он обхватывает его рукой и позволяет себе сделать это. Он игнорирует секундное молчание Сэма, пока это происходит, предпочитая сосредоточиться на том, как легко они с Касом подходят друг другу. А когда его рука опускается на бедро Кастиэля, его внимание привлекает то, как Кас, бесспорно, поправился с тех пор, как он в последний раз видел его обнажённым. Это не самая удачная мысль, чтобы задерживаться на ней в присутствии своего брата, но даже по случайному прикосновению он может с уверенностью сказать, что бедренная кость Каса уже не так выделяется, как в последний раз, когда они были вместе, и ему приходится бороться за то, чтобы не выдать себя, когда всё, что ему хочется сделать, это представить, как по-другому Кас может выглядеть обнажённым сейчас.       Вернувшись домой, они едят сэндвичи с индейкой, оставшейся после их ужина, а затем наступает самая страшная часть каждого путешествия: прощание. Каждый раз это эмоционально для всех троих, и сегодняшний день не исключение. Он хлопает брата по спине около дюжины раз в перерывах между обещаниями о скором новом визите и ежедневными видеозвонками, прежде чем ему всё-таки удаётся отстраниться без слёз на глазах, а затем он обхватывает крошечную фигуру Эйлин.       Она шепчет, что позаботится о Сэме и не будет волноваться так, как делает это каждый раз, и он кивает, сдерживая слёзы, пока они наконец не отстраняются друг от друга. Он наблюдает за тем, как Сэм и Кас, а затем Эйлин и Кас обнимаются на прощание, а потом стоит на ступеньке перед домом и смотрит, как они выезжают с подъездной дорожки и исчезают вдали.       Впервые за всё время он не один, когда это происходит.       На этот раз рядом с ним есть Кас, который обнимает его и отводит в дом, есть Кас, в чьи распростёртые объятия можно упасть, когда они окажутся внутри и никто не сможет их увидеть. Кас здесь, готовый гладить его по спине и бормотать, что грустить — это нормально, и что на этот раз перерыв между их визитами не будет таким долгим, и что он собирается взять отгул, чтобы присоединиться к нему в Нью-Йорке в конце мая во время следующих длинных выходных.       Кас рядом, чтобы прижать его лицо к своему плечу, вытереть слёзы и искренне сказать: «На этот раз ты не остаёшься совсем один. Я здесь, и я буду с тобой столько, сколько ты захочешь».       Кас целует его в лоб, затем в левую и правую щёки. Взгляд Каса опускается к губам Дина, и между ними начинает нарастать сексуальное напряжение. Кас, вместо того, чтобы отстраниться, колеблется всего лишь секунду, слишком долгую, чтобы Дин мог сопротивляться ему, и в следующее мгновение их губы смыкаются.       Это беспорядочно и нетерпеливо, и Дин стонет при первом же пробном движении языка Кастиэля вдоль его губ. Он с готовностью открывается для него, чувствуя, как всё остальное растворяется в небытии в тот же момент, когда язык Каса скользит по его собственному. Кас доминирует в поцелуе, задавая темп, давление и продолжительность каждого прикосновения, а затем отстраняется, чтобы начать всё сначала, и Дин, не задумываясь, отдаёт ему контроль. Кас надёжно удерживает лицо Дина, наклоняя его голову так, как ему хочется, и сохраняя устойчивое давление, чтобы Дин не мог отстраниться слишком далеко, что подталкивает Дина к дальнейшему обострению ситуации, когда он запускает руки под рубашку Каса, чтобы ощутить его обнажённую кожу под своими ладонями.       Кас издаёт удивлённый звук удовольствия, прижимаясь к его губам, и направляет его назад до тех пор, пока он не наталкивается на стену позади себя. Их зубы сталкиваются, и Кас пытается отстраниться, вероятно, чтобы замедлиться, но Дин опускает руки ему на бёдра и притягивает его к себе, одновременно с этим выгибаясь так, чтобы Кас мог почувствовать, как он напряжён в своих джинсах. Это срабатывает, потому что Кас с ещё большей силой прижимает его к стене, сталкивая их друг с другом, греховно покачивая бёдрами, так, что его глаза закатываются от того, как чертовски хорошо это ощущается. Он не останавливается до тех пор, пока они оба не становятся твёрдыми как камень и не задыхаются друг другу в рот между такими грязными поцелуями, что Дину становится плевать на то, что он вот-вот кончит в штаны впервые за более чем десять грёбаных лет.       И только когда губы Каса перемещаются вниз по его шее и начинают всасывать отметину на стыке с плечом, Дин вспоминает, что это не то, что они должны были делать. — Свидание, — выдавливает из себя он. — Ты сказал, что… что сначала мы пойдём на свидание.       Губы Каса издают хлюпающий звук, когда он отрывается от шеи Дина, и Дин испытывает такую слабость в коленях, что чертовски уверен, что сполз бы прямо по стене, если бы Кас не держал его, когда он впервые видит Каса, раскрасневшегося от возбуждения, и его губы, припухшие от поцелуев и блестящие от слюны. Он выглядит таким чертовски горячим, что Дин инстинктивно подаётся вперёд, вызывая у Каса нечленораздельный звук и ещё один развратный толчок бёдрами в ответ, прежде чем он вспоминает о необходимости замедлиться. — Дерьмо, извини, — отвечает Кас, тяжело сглатывая и делая шаг назад.       Дин твёрдый, как камень, и теперь, когда между ними есть пространство, он видит выпуклость на штанах Каса, и ему приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, как, например, умолять Каса не останавливаться или не упасть на колени прямо здесь и сейчас, чтобы тут же отсосать ему.       Возбуждение поражает его подобно молнии при одной только мысли об этом, и он, не принимая какого-либо осознанного решения, спрашивает: — Тебя это беспокоит? — Ты не станешь мне менее дорог, если мы потрахаемся сейчас, а потом пойдём на свидание, если это то, о чём ты хотел меня спросить, — прямо отвечает Кас. — Меня это устраивает.       Он хватает Каса за переднюю часть рубашки и притягивает к себе, захватывая его рот в жарком поцелуе, от которого Кас издаёт бессмысленное «Ммф» ему в губы. Он хватает Каса за бёдра и меняет их местами, в результате чего Кас оказывается спиной к стене, и хотя они чуть не спотыкаются об обувь на коврике возле двери, оба вслепую отпихивают её, а их губы не перестают прижиматься друг к другу. И только тогда Дин действительно приступает к делу, накрывая ладонью член Каса. Кас такой чертовски твёрдый и длинный, как он помнит, и он в состоянии заставить себя прикасаться к нему поверх одежды лишь в течение десяти секунд, прежде чем проигрывает внутреннюю битву с самим собой и начинает войну с пуговицей и ширинкой на джинсах Каса, чтобы наконец вытащить его тяжёлую єрекцию.       Кас стонет, как только его член оказывается снаружи, и Дин опускает взгляд, рассматривая его внушительную длину и то, насколько он уже красный и влажный на самом кончике. — Как же ты, блять, твёрд для меня, не так ли, Кас? — Ебать, да, — соглашается Кас без малейшего намёка на смущение. — Не останавливайся. — И не думал останавливаться, милый. Я собираюсь взять твой член в рот, — губы Каса приоткрываются от удивления, но он издаёт низкий, урчащий горловой звук одобрения, когда Дин опускается перед ним на колени. — У тебя очень красивый член, Кас, — говорит Дин, проводя едва уловимым движением кулака от основания до головки, слегка сжимая, пока на кончике не появляется новая бусинка предэякулята. — Ты чист?       Кас дышит так тяжело, что он боится, что тот может упасть замертво от сердечного приступа раньше, чем Дин успеет взять его член в рот. — Наверное? — отвечает Кас с некоторым надрывом.       Дин пожимает плечами. — Достаточно хорошо для меня.       А затем он скользит языком по кончику члена Кастиэля, слизывая каплю предэякулята и обводя языком головку, собирая всё то, что он мог пропустить раньше. С тех пор как он занимался этим в последний раз, прошло немало времени, и хотя он ничуть не забыл, насколько сильно ему это нравится, он всё же слегка подзабыл о причинах, почему это так.       Первая из них вспоминается ему в тот момент, когда Кас, задыхаясь, начинает ругаться так, как он никогда прежде от него не слышал. — Ебать, Дин. О, чёрт возьми. Блять. Блять, как же это хорошо.       Ему нравится превращать большого, сильного мужчину в сплошной поток бессвязных ругательств. Ему нравится, как разжимается его челюсть, когда его рот обхватывает красивый, толстый член Каса, и то, как напрягаются его губы в самых уголках. Ему нравится ощущать, как твёрдая плоть, заключённая в мягкую кожу, заполняет его рот, когда он постепенно опускается всё ниже и ниже. Ему нравится, как сбивается дыхание Каса, когда Дин впервые поднимает глаза, чтобы посмотреть на него сквозь ресницы, наблюдая, как глаза Каса пристально следят за тем, как член исчезает между его губами, по одному дюйму за раз. Ему нравится видеть, как закатываются эти великолепные голубые глаза, когда он расслабляет горло и позволяет каждому чёртовому дюйму этого огромного члена проникнуть в тоннель его горла.       Ему нравится этот первый едва прерванный толчок, когда Кас начинает терять контроль над собой, и сдерживает его с секундным опозданием, стараясь быть джентльменом. — Прости, прости, прости, — бормочет он между резкими, сбивчивыми вдохами.       Ему нравится, что его руки свободны, и он может позволить себе наконец-то опустить их на округлую задницу, на которую он пытался не пялиться уже несколько месяцев. Ему нравится податливость этой части тела Каса, когда он лапает и сжимает её, нравится думать о том, чтобы развернуть его и уткнуться лицом между ягодиц, но ещё больше ему нравится использовать хватку, которой он держит Каса за задницу, чтобы иметь возможность притянуть его к себе ещё ближе. И, чёрт возьми, как же ему нравится благоговейный блеск в больших голубых глазах Каса, когда он понимает, о чём именно просит Дин.       И Кас, блять, даёт ему это. Он запускает пальцы в волосы на макушке Дина и удерживает его на месте, пока вытаскивает и снова погружается в скользкую тесноту его рта, сначала медленно и осторожно. Просто проверяя. — Ты этого хочешь? — спрашивает Кас.       Дин издаёт задушенный звук вокруг его члена, осторожно дыша через нос, в то время как Кас начинает совершать неглубокие толчки, входя и выходя из его рта. Он чувствует, как тяжёлый член Каса скользит по его языку, и пытается прижаться к нему, после чего облизывает головку, когда Кас вынимает его до конца.       Кас поглаживает себя прямо перед лицом Дина, заставляя его прижать ладонь к собственному члену, когда он видит, как с кончика стекают струйки слюны и предэякулята. Он возится с ширинкой, достаёт свой член и, обхватив его рукой, подаётся вперёд. Он обхватывает ртом головку члена Каса, проводит языком по щели и проглатывает каждую капельку жидкости, вытекающей из неё. Сильный всплеск предэякулята обрушивается на его вкусовые рецепторы, такой горький и неоспоримо мужской, что он искренне стонет, втянув щёки, и сосёт изо всех сил, пытаясь вытянуть каждую унцию того специфического вкуса, который присущ только Касу. — Ох, чёрт, — ругается Кас. — Твой грёбаный рот, Дин.       Дин мычит, соглашаясь, пока возбуждение бурлит в нём, и когда Кас крепко сжимает его волосы, побуждая начать покачивать головой, Дин с удовольствием подстраивается под этот темп, скользя рукой по собственному члену в такт каждому движению своей головы. Касу нравится, когда это быстро, и он задаёт ритм из дюжины быстрых неглубоких толчков, в результате которых головка его члена упирается в мягкое нёбо Дина. Дин снова проводит языком по всей длине и непрерывно всасывает его, пока Кас трахает его рот так, как ему хочется.       Голос Каса низкий и полон жёсткости, когда он снова начинает говорить: — Посмотрим, сколько смогут взять твои красивые губы.       Затем его свободная рука обхватывает затылок Дина, удерживая его на месте, и он до упора проскальзывает в него, при этом челюсть Дина полностью разжимается, а его нос задевает лобковые волосы. — Сукин сын, — хрипло произносит Кас. — Ты так хорош, Дин. Ощущения… просто невероятные.       Гордость пронзает его от сочетания похвалы и вида того, как Кас по-настоящему отпускает себя. Осознание того, что Кас наконец-то чувствует себя хорошо и так очевидно потерян в своём возбуждении от одного только рта Дина, так же приятно, как и всё, что он когда-либо делал. Он более чем счастлив задержать дыхание, пока Кас на несколько секунд упирается в заднюю стенку его горла, проталкивая свой член настолько глубоко в рот Дина, насколько это вообще возможно. И хотя кажется, что это последнее, чего хочется Касу, однако, когда глаза Дина расширяются, а дыхание начинает сбиваться, Кас быстро отстраняется. — Ты в порядке? — проверяет он.       Дин делает глубокий, успокаивающий вдох, кивает головой и, облизнув губы, опять приближается к нему. Он отпускает свой собственный чертовски твёрдый член, чтобы снова прижать Каса за бёдра к стене и вобрать его в себя до самого основания. Кас испускает хриплый стон, когда Дин начинает двигаться, покачивая головой так быстро, как только может, проводит языком вокруг головки, после чего заглатывает его на всю длину и старательно сосёт, пока не возвращается обратно к кончику. — О, чёрт возьми, Дин, — Кас опускает руки ему на голову, позволяя Дину задавать темп, но при этом поглаживая его по шее своими длинными пальцами. Это интимное прикосновение согревает его изнутри, напоминая, что, несмотря на то, что всё это происходит быстро и грязно, они дороги друг другу и за пределами этого. Он удваивает усилия и понимает, что Кас, должно быть, уже близко, когда тот начинает отрывисто бормотать что-то вроде: — О, блять. Так хорошо. Так, так хорошо. Чёрт, Дин. Дин, мхх… — Дин снова издаёт одобрительный звук, наслаждаясь тем, как из его рта вырываются проклятия. — О да. Да, вот так… Дин! Дин, я, я…       И хотя Кас не успевает закончить предложение, Дин точно знает, что именно сейчас произойдёт, поскольку чувствует, как член Каса становится невероятно больше у него во рту за долю секунды до того, как тот произносит: «Дин!».       Кас выплёскивается в его рот, горячо, горько и так охренительно быстро, заставляя Дина поперхнуться впервые за эту ночь, пока он пытается полностью проглотить всё это. Слюна вперемешку со спермой стекают с уголков его губ на подбородок, тем не менее он не останавливается. Он сглатывает, плавно покачивая головой снова и снова, до тех пор, пока Кас наконец не отстраняется с отчаянным: — Чёрт возьми, Дин.       Дин откидывается на пятки и вытирает рот тыльной стороной ладони, после чего одаривает Каса дерзкой улыбкой. — Ты собираешься оказать мне ответную услугу или хочешь посмотреть и остаться в долгу? — спрашивает он, переводя взгляд вниз, где его член, по-прежнему напряжённый и твёрдый, выпирает из штанов.       Кас с интересом смотрит на эрекцию Дина, но совершенно не торопится, натягивая боксеры и возвращая свой собственный член обратно в бельё, излучая при этом такую мощную ты-подождёшь-пока-я-не-буду-готов энергию, что Дин продолжает держать руки на бёдрах, даже не задумываясь об альтернативе. — Для начала я помогу тебе подняться, чтобы завтра ты мог ходить, — говорит Кас, протягивая ему руки, чтобы он мог встать на ноги. И да, Кас чертовски прав, потому что он уже почти ничего не чувствует ниже колена и морщится, когда пытается выпрямиться. — Затем я скажу тебе, что это был самый лучший минет в моей жизни, и пообещаю тебе сделать всё, что в моих силах, чтобы обеспечить себе ещё один в недалёком будущем, — говорит Кас с небольшой очаровательной ухмылкой.       Дин усмехается, довольный собой и восторженным отзывом Каса, когда Кас вдруг обхватывает его лицо руками. Его взгляд становится мягким, как это часто бывает, когда он смотрит на него, и Дин чувствует, как в груди что-то разжимается. Кас проводит большим пальцем по его нижней губе, после чего наклоняется и нежно целует — один, два, три раза. — А потом, — произносит он, хотя его губы по-прежнему прижимаются к губам Дина, словно он не может оторваться от них, — мне нужно, чтобы ты сбросил с себя кое-какую одежду, потому что я думал о тебе голым с того момента, как встретил тебя, и не хочу ждать ни секунды, если в этом нет необходимости.       Он стягивает фланель с плеч Дина, одновременно с этим облизывая его рот, издавая приглушённый звук ему в губы, когда, как предполагает Дин, ощущает собственный вкус на его языке. Их губы не расстаются на протяжении всего времени, пока Кас стягивает с Дина штаны и боксеры, а когда Дин выходит из них, большие ладони оказываются на его заднице, разминая её, пока Кас побуждает его пятиться назад.       Он понятия не имеет, куда они идут, но с руками Каса на его заднице и его языком во рту ему абсолютно всё равно, и он продолжает отступать, пока не натыкается на кухонный стол. — Вверх, — командует ему Кас, и Дин колеблется всего секунду, прежде чем запрыгнуть на него. Поверхность холодит его задницу, однако он даже не успевает свыкнуться с этим, поскольку Кас хватает подол его футболки и стягивает её через голову.       Ладони Каса ложатся ему на плечи, скользят по ним, спускаясь вниз к рукам, а сам он шагает в пространство между раздвинутыми ногами Дина. — Ты совершенно великолепен, Дин, — он понятия не имеет, как ему всё ещё удаётся краснеть, когда кажется, будто каждая унция его крови наполняет его член, но он всё равно чувствует, как нагревается его лицо. — Я умираю от желания изучить каждый дюйм тебя, внутри и снаружи, до тех пор, пока не буду точно знать, как прикасаться к тебе, чтобы ты умолял об этом, — Дин сглатывает неожиданно возникший ком в горле и снова думает о том, что у Каса идеальный голос для грязных разговоров. — Но ты был так добр ко мне и ждал достаточно долго, не так ли? — Да, — отвечает Дин, его собственный голос едва ли громче хриплого шёпота.       Кас придвигает стул к столу перед Дином, словно собирается приступить к трапезе или что-то вроде того, и тянет Дина к себе, так, что его задница оказывается на краю стола, ноги — на бёдрах Каса, а ступни — на его стуле. — Ты даже не представляешь, сколько раз я об этом думал, — говорит ему Кас, после чего без лишних предисловий наклоняется и берёт головку члена Дина в рот.       Прошло чертовски много времени с тех пор, как его член был у кого-то во рту, и от первого же ощущения влажного, тёплого всасывания он едва не теряет сознание. Это просто невероятно, но единственное, что он способен видеть, — это тёмная копна всклокоченных волос, медленно опускающаяся вниз по мере того, как Кас всё глубже втягивает его в рот. Похоже, Кас не может принять больше половины его длины, но он компенсирует это своим чёртовым языком, ощущающимся длиной в несколько миль, и безумным количеством посасываний, которые вырывают из его губ придушенные, удивлённые звуки.       Желая получить лучший обзор, чем просто макушка головы Каса, он откидывается на локти, чтобы как следует рассмотреть его. Наблюдать за тем, как розовые губы Каса плотно обхватывают его член, пока он покачивает головой, двигаясь вдоль него, — одна из самых эротичных вещей, которые он когда-либо видел, и когда глаза Каса поднимаются, чтобы поймать его взгляд, Дин чувствует, как возбуждение закручивается в его животе, подобно пружине.       Кас подходит к своей задаче с той же целеустремлённостью и решимостью, с которой делает всё остальное, и Дин подчиняется ему, когда Кас забрасывает его ноги себе на плечи, чтобы оказаться ещё ближе. Кас накрывает его рукой, поглаживая то, что не может захватить ртом, и от этих двойных ощущений Дин откидывает голову назад со слабым стоном. Кас чередует круговые движения языком вокруг головки его члена с тем, чтобы водить им по уздечке, и в сочетании с поглаживаниями одной рукой, а также тем, что другая присоединяется к процессу, лаская и потягивая его яйца, проходит всего несколько смущающе коротких минут, прежде чем Дин начинает подгибать пальцы ног в отчаянной попытке продержаться ещё хоть секунду, в то время как надвигающийся оргазм охватывает всё его существо. — Кас… Кас, я сейчас…       Кас стонет в знак согласия, и небольшая вибрация, стимулирующая его член, — это всё, что нужно, чтобы он излился между этих красивых розовых губ. Жар, подобный пламени, разливается по его коже. Его пальцы вцепляются в край стола, чтобы удержаться на нём, когда жгучее удовольствие поглощает его, а его бёдра обхватывают голову Каса, и он издаёт череду нечленораздельных звуков, в то время как Кас продолжает отсасывать ему так, будто от этого зависит его жизнь.       Он бессильно откидывается на стол, его лёгкие уже горят от нехватки воздуха, но Кас не останавливается. Он ослабляет всасывание, так что теперь просто держит член Дина во рту, удерживая его в этом влажном, горячем великолепии, даже когда Дин почти полностью обмякает и становится слишком чувствительным для этого. Его большие руки поглаживают бёдра, живот и яйца Дина, и Дин хрипло стонет от того, насколько всё это чертовски приятно. Никогда прежде никто не уделял ему столько внимания после оргазма, и пока его тело извивается и дрожит от чрезмерной стимуляции, его разум парит в эйфории. Прикосновения Каса продлевают удовольствие от оргазма настолько, что он оказывается на грани между наслаждением и болью, когда всё заканчивается.       Если бы ему пришлось угадывать (а он не решается это сделать, так как уверен, что его мозг заторможен, как никогда раньше), он бы сказал, что прошло целых десять минут после того, как он кончил, когда Кас в последний раз проводит по нему языком и выпускает его вялый член изо рта. Он поднимает голову, открывая Дину великолепный вид на распухшие и блестящие от слюны губы, и, хотя он не может пошевелиться, чтобы поцеловать его, чего он так отчаянно жаждет, его тихого хныканья, похоже, достаточно, чтобы передать это Касу, потому что тот встаёт и наклоняется над ним, чтобы нежно прижаться своими губами к губам Дина.       Дин хнычет во второй раз, потрясённый тем, насколько невероятно сытым он себя чувствует и как чертовски сильно он влюблён в мужчину, нависшего над ним, и его руки решают сотрудничать достаточно долго, чтобы он мог провести пальцами по влажным от пота волосам Каса. Дин приоткрывает рот в знак приглашения и практически тает на столе, когда Кас проникает языком внутрь, целуя его до потери дыхания. Это несомненно горячо, но по тому, как его руки перебирают волосы Каса, а Кас проводит тыльной стороной пальцев по щеке Дина, становится ясно, что это гораздо, гораздо больше, чем просто поцелуй.       Когда их губы наконец размыкаются, глаза Дина распахиваются перед морем голубых глаз с полуопущенными веками, в которые, сам не зная почему, он никогда не устанет смотреть. И когда, что бы ни было на его лице, Кас расплывается в очаровательной улыбке, все чувства, о которых он не думал, пока они развлекались, поднимаются на поверхность так быстро, что он удивляется, как они не вырываются прямо из его горла в пространство между ними. — Это было неожиданно, — говорит Кас, наконец нарушая молчание между ними.       Дин хрипло смеётся, когда Кас возвращает его в сидячее положение. Он обхватывает Каса за шею и наклоняется для ещё одного быстрого поцелуя. — Есть какие-нибудь сокрушительные признания, которыми ты хочешь испортить настроение в этот раз? — поддразнивает он. — Ничего не приходит на ум, но это может быть потому, что ты высосал мой мозг. — Всегда пожалуйста, — говорит Дин.       Кас с обожанием улыбается. — Теперь, когда мы официально перешли границу между друзьями и чем-то большим, как ты смотришь на то, чтобы после секса пообниматься на диване? — Я в деле, как только мы отыщем мои боксеры.       Кас хихикает, но поворачивается, чтобы поднять их с пола и передать Дину. Его задница липнет к столу, когда он спрыгивает на пол, и он хмурится, глядя на её отпечаток, оставшийся после него. — Нам придётся это убрать. — А я предлагаю есть на другом конце и оставить это на память, — шутит Кас.       Дин натягивает боксеры, посмеиваясь над этой идеей. — Знаешь, мне кажется, я никогда раньше не трахался на кухонном столе. На кухонной столешнице — да, но не на столе. — Что ж, тогда я рад быть полезным, — отвечает Кас. Они вместе проходят в гостиную, Кас полностью одет, а Дин — в одних боксерах. — Дай мне знать, если захочешь ещё что-нибудь вычеркнуть из своего списка.       Кас садится на дальний конец дивана, прислонившись спиной к подлокотнику и вытянув ноги вдоль всей его поверхности, затем разводит колени и похлопывает себя по внутренней стороне бёдер, давая Дину понять, что хочет, чтобы он лёг между ними. — Даже не знаю, было бы неплохо хоть раз добраться до кровати, — комментирует Дин, устраиваясь поудобнее. — Мы можем пойти туда прямо сейчас, если хочешь.       Он снова смеётся, прижимаясь к груди Каса и его мягкой футболке, когда вдруг осознаёт, что Кас всё ещё полностью одет. — Почему только на мне нет одежды? — Поверь мне, ты не захочешь увидеть меня голым.       Дин фыркает. — Мне придётся с этим сильно не согласиться.       Наступает пауза, прежде чем Кас отвечает, и на этот раз его голос становится более серьёзным: — Сейчас не на что смотреть на моём теле. — Ты ведь шутишь, да? — уточняет Дин. Он поднимает голову и видит, что на лице Каса что-то среднее между грустью и смущением. — Кас, мне всё равно, как выглядит твоё тело. Меня покорил чувак, который прилагается к нему. — Я ценю это, но моя точка зрения остаётся неизменной. Я не больше, чем кожа и кости. — Не-а. Я видел тебя, когда ты был как кожа и кости, и поверь мне, ты был чертовски горяч тогда и ещё горячее сейчас. Тело в том числе.       Кас крепче обхватывает его руками и прижимает его голову к своей груди. — Одежда может быть обманчивой. — Ладно, не хочу показаться жутким, но пару месяцев назад я случайно увидел тебя голым в твоей спальне, и это оставило неизгладимое впечатление, так что… — Ты видел меня голым? — повторяет Кас. — Когда я переодевался или что-то в этом роде? — Или что-то в этом роде, — говорит Дин, не сумев сдержать улыбку в голосе. — Дин. — Клянусь, я не ошивался поблизости и не подглядывал за тобой, но однажды ночью я услышал шум из твоей комнаты и пошёл проверить, всё ли с тобой в порядке. С тобой всё было в порядке, ты просто… чистил трубы. — Чистил… — Кас останавливается на полуслове, когда до него доходит, о чём именно говорит Дин, а затем восклицает: — Ты видел, как я дрочил? — Всего на долю секунды, — снова говорит Дин. — Я почти не видел ничего такого, но мне удалось неплохо рассмотреть твоё тело. — Почему ты мне не сказал?       Дин негромко посмеивается. — Да, именно этот разговор я хотел бы завести с парнем, на которого у меня был стояк. — Ты можешь быть невероятно грубым.       Дин пожимает плечами, но даже не пытается скрыть своего веселья. — Извини. — Да, я прям чувствую эти волны извинений, исходящие от тебя, — саркастически замечает Кас. — Дело в том, что я видел тебя голым, и хотя ты был немного худощав, ты всё равно был горяч, как ад, понятно? Но я готов продолжать откармливать тебя до тех пор, пока ты не станешь выглядеть так, как тебе хочется, и когда ты этого добьёшься, я всё равно буду считать тебя таким же сексуальным, потому что ты — это ты. — Раньше я бегал, — говорит ему Кас. — Чтобы поддерживать себя в форме. Моя верхняя часть тела никогда не была очень мускулистой, но я был в хорошей физической форме. — Наверное, это объясняет убийственную задницу, — когда Кас только хмыкает, словно ему приятен этот комментарий, Дин добавляет: — Тебе стоит вернуться к этому. К бегу. Если хочешь. — Честно говоря, я не знаю, как отношусь к бегу по улицам, на которых раньше жил.       Он действительно стал таким мягким по отношению к Касу, потому что, как и раньше в парке, от одного только упоминания о том, что Кас жил на улице, у него болит сердце. Он прижимается поцелуем к груди Каса поверх футболки, чувствуя себя совершенно бесполезным, но надеясь, что это хоть немного утешит его.       Затем он вспоминает. — В подвале есть беговая дорожка. Раньше она принадлежала Сэму, но он не забрал её с собой, когда переезжал. Ей уже несколько лет, и она наверняка покрылась пылью, но мы можем отнести её наверх, если хочешь. Она поместится рядом с твоей кроватью. — Ты не против? — Нет, если это сделает тебя счастливым.       Кас целует его в макушку и шепчет: — Ты очень хороший человек, Дин Винчестер.       От этого у него внутри всё теплеет, но он отвечает: — Ты же говорил, что я грубый. — Это часть твоего обаяния, — настаивает Кас. — Значит ли это, что теперь ты позволишь мне увидеть тебя голым? — шутит Дин. — Может быть, позже. Я всё ещё прихожу в себя после того, что произошло ранее. — Значит, мы оба. Не знаю, потому ли это, что ты мне так нравишься, или ещё что, но я уверен, что это был лучший секс за последние годы. — Так это был не просто секс?       Сердце Дина беспокойно сжимается в груди. — Не для меня. — И не для меня тоже. Я знаю, мы говорили о свиданиях и о том, чтобы не торопить события… — А потом отказались от этого. — А потом отказались, — соглашается Кас. — Так что, полагаю, я не совсем понимаю, куда ты хочешь, чтобы всё это зашло. — Я по-прежнему не против пригласить тебя куда-нибудь, — говорит Дин. — Нет, я предложил это первым, так что я должен пригласить тебя, — настаивает Кас.       Дин негромко хихикает. — Ладно, это тоже сработает. — А до тех пор? — спрашивает Кас.       Дин тяжело вздыхает, когда к нему возвращается реальность ситуации. — Это по-прежнему сложно. Ты до сих пор женат. — Только технически. Я говорил об этом с Сэмом сегодня утром, и он сказал, что сделает всё возможное, чтобы найти Дафну, но также он объяснил, что мне не обязательно знать, где она, чтобы подать на развод. Правда, это обойдётся мне примерно в четыреста долларов, так что пока я не буду знать наверняка, хочешь ли ты, чтобы я съехал, чтобы доказать тебе, что ты мне интересен не только потому, что ты был моим рыцарем в сияющих доспехах, я не хочу тратить деньги, которые откладывал на аренду. — Я не хочу, чтобы ты съезжал, — он хочет поступить правильно и подождать, чтобы быть с Касом тогда, когда тот больше не будет привязан к своей жене, но в то же время, кажется, совершенно ясно, что они не смогут этого сделать. Всё это время они ходили по грани дружбы и чего-то большего, и после всего, что произошло в эти выходные, он не может представить, что вернётся к чему-то меньшему, чем то, что у них уже есть. — Если ты готов поклясться мне, что уверен настолько, насколько это возможно, что между нами не просто благодарность, смешанная с чувствами или чем-то ещё… — Это не так, — решительно заявляет Кас. — И что ты скажешь мне, как только почувствуешь, что это начинает меняться, если это произойдёт… — Этого не произойдёт. — Тогда да, — наконец соглашается Дин, как с самим собой, так и с Касом. — Я хочу, чтобы ты оставался здесь столько, сколько захочешь, и я хочу быть вместе с тобой, — когда слова не заставляют его чувствовать себя глупым или нуждающимся, он продолжает и выкладывает (почти) всё, что у него на душе. — Я хочу представлять тебя как своего партнёра, а не соседа по комнате, и я хочу, чтобы ты оставался в моей постели так часто, как тебе этого хочется. — Дин, — радостно говорит Кас, поглаживая его обнажённую спину. — Я тоже этого хочу. Я хочу всего этого. Я… — он останавливается и ждёт, пока Дин поднимет на него глаза. — Мне кажется, что я хотел этого так, так долго.       Дин вытягивает шею, чтобы встретить Каса на полпути для поцелуя. Это всего лишь мягкое прикосновение двух пар губ, которое длится не дольше нескольких секунд, но оно успевает передать всю глубину их чувств друг к другу, которые они оба, похоже, либо слишком нервничают, либо слишком боятся произнести вслух прямо сейчас. Отстранившись, они улыбаются, и всю оставшуюся ночь, каждый раз, когда они смотрят друг на друга, на их лицах по-прежнему сияют улыбки.