One Step At A Time

      На следующий день всё оказывается не таким уж и странным. Что действительно странно, так это сексуальное напряжение, которое возникает между ними каждый раз, стоит им только взглянуть друг на друга. Дин задаётся вопросом, думает ли Кас о том, как чертовски горячо было заниматься сексом на диване, будто парочка подростков, как он сам делает это всякий раз, когда они вступают в этот напряжённый зрительный контакт, или же Кас думает о том, чем ещё они могли бы заняться вместе. Когда глаза Каса опускаются вниз и смотрят на его губы, думает ли он о том, как они обхватывают его член? Задумывается ли он о том, чтобы сделать шаг, как это делает Дин по несколько раз на дню, каждый грёбаный день?       Да, вся эта история с дружбой была его идеей, но он и представить себе не мог, как трудно будет жить в одном доме с человеком, который с каждым днём нравится ему всё больше и больше. Пожалуй, ещё хуже — знать, что и сам Кас испытывает к нему такое же влечение, ведь это значит, что возможность воспользоваться этой искрой не оставляет его. Он миллион раз спрашивал себя, правильно ли он поступает, не проще ли для них обоих просто сдаться и вытрахать друг другу мозги, раз уж они так сильно этого хотят, но он не может заставить себя сделать это.       В основном потому, что с каждым новым днём становится всё очевиднее, что Кас привлекает его не только физически. Он также очень ему нравится. Каждый раз, когда он приходит домой с работы и видит улыбающегося Каса, радующегося окончанию очередной рабочей смены, его сердце наполняется чуть больше. Когда Кас с гордостью рассказывает ему о том, как освоил автомат с напитками и продавал лотерейные билеты, Дин тоже чувствует гордость за него. Когда он заезжает за Касом в его первую субботнюю смену и заходит внутрь, чтобы купить пачку жвачки и вяленого мяса, просто чтобы посмотреть на него в действии, его сердце едва не вылетает из груди, когда он мельком видит Каса в его маленьком синем жилете Gas-N-Sip. И это ещё до того, как Кас замечает его и улыбается так широко, что его лицо едва не раскалывается пополам, и именно в этот момент он понимает, что решение быть «просто друзьями» вовсе не было таким уж полезным для него.       Тем не менее он ничего не предпринимает.       Они с Касом остаются друзьями, сохраняя безопасное расстояние между собой, когда валяются на диване, и прижимаются друг к другу всякий раз, когда находятся в общественных местах, жадно выискивая повод для любых «дружеских» прикосновений, которые могут сойти им с рук в присутствии других людей, где ситуация не сможет выйти из-под контроля. По негласному соглашению, никто из них не выпивает больше одной бутылки пива, вероятно, потому, что они оба прекрасно знают, как быстро они могут (и сделают это) перейти черту, когда в их организме окажется слишком много алкоголя.       В день, когда Кас приносит домой свою первую зарплату, они садятся за стол и составляют бюджет. Учитывая, что Кас зарабатывает всего на несколько баксов больше минимальной зарплаты, а Дин прекрасно справлялся сам до его появления, они договариваются, что Кас будет оплачивать только часть продуктов, проездной на автобус, чтобы добираться на работу и обратно, когда Дин будет занят, и свои обеды или ужины, когда они будут есть вне дома. Это хорошо работает около месяца, а затем Нора спрашивает Каса, может ли он взять дополнительные часы. В течение месяца Кас не только работает полный рабочий день, но и преуспевает, занимая должность менеджера, которая способствует увеличению его заработной платы. Тогда же Дин добавляет его к своему тарифному плану на сотовую связь, и Кас начинает вносить свою часть, а Дин соглашается на мизерные 100 долларов за аренду. На самом деле он хочет, чтобы Кас откладывал остаток денег, и говорит ему об этом каждый раз, когда они обсуждают, что он должен делать с деньгами, которые остаются у него после каждой зарплаты.       Между ними всё хорошо, но, несомненно, напряжённо, когда Сэм и Эйлин приезжают к ним в гости спустя почти три месяца после переезда Каса. Дин нервничал несколько дней, размышляя о том, как Кас будет вести себя с Эйлин и смогут ли они с Сэмом поладить, и не заметил, что причиной его нервозности было то, что это для него действительно очень важно. Сам того не желая, он начал задумываться о будущем с Касом, и если Кас и Сэм не поладят друг с другом, это станет проблемой.       К счастью, беспокоиться не о чем. Кас продолжает одаривать его ласковыми улыбками, граничащими с обожанием, пока он расхаживает по кухне в ожидании приезда Сэма и Эйлин, и как только дурацкий гибрид Сэма въезжает на подъездную дорожку, он выбегает за дверь и спускается по лестнице, а Кас — следом за ним. Сэм едва успевает выскочить из своего внедорожника, прежде чем Дин заключает его в костедробительные объятия, и яростно моргает, пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слёзы, ведь наконец-то его младший брат снова в поле его зрения.       Он отстраняется только потому, что слышит голос Эйлин: — Прошу прощения, я здесь третья лишняя?       Его сердце разрывается от любви к ней, к единственному человеку, который, как он знает, любит его брата (почти) так же сильно, как и он сам, и он несколько раз хлопает Сэма по спине, прежде чем отпустить его, чтобы сбить Эйлин с ног в очередном крепком объятии.       Он ждёт, пока они отстранятся друг от друга, чтобы сказать: «Ты знаешь, я скучал по тебе, сестрёнка», так, чтобы она могла видеть его губы, и получает очаровательную улыбку в ответ. — Клянусь, с каждым разом, когда я тебя вижу, ты становишься всё горячее.       Сэм недовольно хмыкает, но Эйлин загорается. — Ты знаешь это, — нахально заявляет она.       И это одна из причин, почему он так любит её. Она весёлая, и даже когда Дина нет рядом, он знает, что время от времени она напоминает Сэму о необходимости расслабиться. — Вы, ребята, долго сидели в машине, заходите и немного разомнитесь. А потом мы разберёмся с вашим дерьмом перед сном, — Кас по-прежнему стоит на ступеньках, в его глазах сияет улыбка, и Дин тоже хлопает его по спине, когда подходит к нему. — Зайдём внутрь, а потом я всех представлю, — говорит он, достаточно громко, чтобы Сэм тоже его услышал.       Как только они оказываются внутри, Сэм и Эйлин снимают обувь, и все вместе направляются в гостиную. Дин берёт стул от кухонного стола и перетаскивает его к дивану, а затем отмахивается от Каса, когда тот говорит: — Ты займёшь диван. — Нет, всё нормально. — Дин, — строго говорит Кас. — Иди и посиди со своей семьёй.       Поскольку это звучит чертовски хорошо для него, он уступает и позволяет Касу занять другое свободное место. — Прежде чем начать, позвольте мне представить вас, ребята, — он шлёпает Сэма по руке, чтобы привлечь его внимание, а затем говорит: — Сэмми, это Кас. Кас, это Сэм.       Его сердце замирает, когда Кас протягивает руку для рукопожатия, а Сэм вместо этого обнимает его. Он видит, что Эйлин наблюдает за ним, наклонив голову, и старательно пытается придать своему лицу более безразличное выражение, когда Кас и Сэм отстраняются друг от друга. — Дин не говорил мне, что ты такой высокий, — говорит Кас Сэму. — Он ненавидит быть ниже меня. — Чушь собачья, — не соглашается Дин. — Меня вполне устраивает возможность покупать одежду в обычном магазине, а не в том, который рассчитан на людей гигантских размеров, спасибо большое, — поскольку он говорил это уже сотни раз, то, не дожидаясь ответа Сэма, переключает своё внимание на Эйлин: — Эйлин, это Кас.       У него есть базовые знания языка жестов, поэтому он внимательно следит за тем, как Эйлин выводит «К-А-С» и дополняет это движением руки. — Что это значит? — спрашивает Кас. — Полагаю, это обозначение твоего имени, — объясняет Дин. По сути, это жест, обозначающий синий цвет, но вместо того, чтобы держать руку прямо, Эйлин изображает букву К. — Подумала, что ему понадобится свой знак, — говорит Эйлин, одновременно с этим жестикулируя. — Привет, Кас, — она снова показывает его имя, что заставляет Каса улыбнуться, и добавляет: — Приятно познакомиться с тобой лично. — Мне тоже, — говорит Кас. — Я немного почитал об американском жестовом языке, когда Дин рассказал мне о твоей глухоте, так что прости меня, если я что-нибудь напутаю, но… — затем он останавливается и медленно показывает: — Добро пожаловать.       Эйлин расплывается в очередной широкой улыбке и отвечает: — Это было замечательно. Спасибо, — она протягивает руки, и Кас краснеет, но тоже быстро обнимает её.       Когда они заканчивают с этим, Дин говорит: — Ладно, располагайтесь. Хотите выпить или что-нибудь ещё? — Если честно, кофе было бы здорово, — отвечает Сэм.       Эйлин кивает в знак согласия, но Кас оказывается на ногах ещё до того, как Дин успевает пошевелиться. — Я принесу. Сидите и общайтесь.       Ему хочется возразить, но ещё сильнее хочется посидеть и поговорить с Сэмом и Эйлин. — Спасибо, Кас. Они оба пьют чёрный. Кучка чудаков.       Стоит ему повернуться спиной, как Эйлин замечает: — Он милый.       Дин краснеет, но кивает. Бесполезно отрицать, в конце концов, у него есть глаза.       Она показывает что-то ещё, чего он не улавливает, и Сэм фыркает от смеха. — Что? — спрашивает Дин.       Сэм шепчет: — Она спросила, являетесь ли вы друзьями с привилегиями. — Нет, — шепчет Дин в ответ. — Тебя не было здесь три месяца, и это то, о чём ты хочешь поговорить в первые три минуты? — Мы хотим, чтобы ты был счастлив, — тихо говорит Эйлин.       Дин закатывает глаза в ответ, но не собирается вдаваться в подробности прямо сейчас. Они увидят, что он счастлив с Касом как с другом, гораздо сильнее, чем когда-либо, он просто должен дать им время. — Как вы? Как прошла поездка? — Всё было хорошо, — отвечает Сэм. — Движение было неплохим, и Эйлин всего шесть раз сравнила меня с дедушкой за рулём. — Вслух, — поправляет Эйлин, что заставляет Дина рассмеяться. — Не могу передать, насколько мне приятно осознавать, что ты не оставляешь его в покое, когда я не могу, — говорит ей Дин. — Она даже не позволила мне перекусить салатом в кафе по дороге сюда, — это звучит как жалоба, но Сэм так тепло улыбается Эйлин, что это никак не может быть принято всерьёз. — Никто не заказывает салат в кафе быстрого питания, — говорит Эйлин им обоим. — Вау, ты уверен, что вы с Эйлин не родственники, Дин? — замечает Кас, появляясь из кухни с двумя кружками кофе в руках. Он ставит их на кофейный столик и садится на своё место, в то время как Сэм и Эйлин хихикают. — Мы слышим это не в первый раз, — говорит Дин. — Уверен, вы знаете, что у Дина практически аллергия на салат, — комментирует Кас. — Я бы использовал это как оправдание, чтобы никогда его не есть, если бы мне поверили.       Сэм улыбается Касу. — Как ты с ним справляешься? — Иногда с трудом, — Кас произносит это с протяжным вздохом, как будто ему тяжёло, из-за чего Дин качает головой с улыбкой на лице. — Ты такой придурок, — говорит он Касу.       Лицо Каса расплывается в улыбке, как только он смотрит на Дина. — Да, но они об этом не знают.       Эйлин вклинивается: — Знаешь, я вообще не слышала, чтобы Дин жаловался на то, что живёт с тобой. Должно быть, вы неплохо ладите. — Не волнуйся, он часто жалуется на меня мне же в лицо, — отвечает Кас. — Но да, с Дином легко ужиться, если только не разговаривать с ним по утрам. — Сколько времени тебе понадобилось, чтобы понять это? — интересуется Сэм, ухмыляясь. — В первое же утро. — Умный парень, — говорит Сэм. — Вообще-то, это напомнило мне, что я даже не знаю, чем ты занимаешься.       Сердце Дина замирает от мысли о том, что почувствует Кас, рассказав о своей работе на заправке. — Несколько лет назад я был партнёром в бухгалтерской фирме, но у меня возникли проблемы с психическим здоровьем, в результате чего я потерял работу. Мне потребовалось время и много доброты со стороны незнакомых людей, чтобы снова начать работать. Я хотел начать с малого, чтобы не слишком перегружать себя, поэтому устроился на работу в розничную торговлю. Ничего выдающегося, конечно, но я работаю на хороших людей, это честный труд, и он оплачивает счета, — говорит Кас, пожимая плечами. — К тому же, это обеспечивает тебе стабильность, — добавляет Эйлин. — А это тоже кое-что значит.       Сэм кивает в знак согласия. — Нет ничего плохого в том, что ты делаешь то, что должен делать, чтобы сводить концы с концами. Найдя соседа по дому, ты, вероятно, снял с себя и значительную финансовую нагрузку. Это разумно.       Дин почти чувствует, как напряжение покидает его. Он должен был знать, что Сэм и Эйлин, люди, которые ежедневно выступают в защиту прав людей с ограниченными возможностями, не осудят никого за то, что он делает то, что должен, чтобы выжить. — И необходимо, — со смехом говорит Кас. — Сейчас я счастливее, чем когда-либо, работая бухгалтером. Так что то, o чём говорят, — правда: деньги — это ещё не всё.       Сэм снова качает головой и по-доброму улыбается, прежде чем переключить своё внимание на Дина: — Я был прав, он умный парень. — У него бывают такие моменты, — сухо говорит Дин, что вызывает всеобщий смех. — Эй, а куда ты подевал своё чудовище на эти выходные? — Бобби оставил его у себя, — объясняет Сэм. — Он ворчал по этому поводу какое-то время, но Боунс свернулся калачиком у него на коленях ещё до того, как мы съехали с подъездной дорожки. — Я всегда говорила, что этот его образ сурового парня — притворство. В душе он очень мягкий человек, — знающе замечает Эйлин. — Может быть, Дин перенял это от него, — комментирует Кас, удивляя Дина таким восприятием его личности. — Без вариантов, — со знанием дела говорит Эйлин.       Сэм ухмыляется, а Дин сидит молча, ошеломлённый. — Вы двое считаете Дина мягким человеком?       Эйлин отвечает: «О да». В то же время Кас говорит: — Определённо.       Сэм самодовольно смотрит на него, как будто он знал об этом всё это время и наконец-то получил доказательства, и это заставляет его лицо пылать по причинам, которых он даже не понимает. — Ладно, достаточно, галёрка. Что вы хотите, чтобы я приготовил на ужин? Мы купили несколько хороших стейков, пару вариантов пасты и говяжий фарш для… — Бургеры! — восклицает Эйлин. — Мы хотим твои бургеры!       Дин слегка хмыкает, а затем поворачивается, чтобы поделиться улыбкой с Касом. — Похоже, леди приняла решение. — Нужно любить женщин, которые знают, чего хотят, — соглашается Кас. — Каждый день я проклинаю свою удачу из-за того, что Сэм встретил её первым, — говорит Дин. — Отстойно быть тобой, — самодовольно говорит Сэм, обнимая жену.       Пока они продолжают болтать и навёрстывать упущенное, Сэм и Эйлин время от времени задают Касу вопросы, достаточно частые, чтобы казаться заинтересованными, но при этом не допрашивая парня, и каждый раз, когда Кас говорит что-то, что заставляет всех смеяться, Дин чувствует, как его сердце наполняется ещё чуть больше. Это легко — быть с теми, кто остался от его семьи, и с Касом одновременно, и это приносит ему чувство покоя, которого он никогда раньше не испытывал.       Кас вписывается, и это заставляет его влюбиться в него ещё сильнее.       Его вдруг осеняет, что, даже если он не осознавал этого в тот момент, когда всё только завязалось, так оно и было с самого начала. Он влюблялся в Каса постепенно, понемногу, каждый раз узнавая о нём что-то новое, и теперь, несмотря на то что они должны быть просто друзьями, он чертовски уверен, что где-то по пути влюбился окончательно. Он так давно не был влюблён, что это должно было бы пугать, но это подкралось к нему настолько незаметно, что у него не было даже шанса попытаться бороться с этим, пока не стало слишком поздно.       И вот теперь он здесь.       Он влюблён в своего соседа по дому, и ничто, кроме его собственных глупых сомнений (и, будем честны, душераздирающего страха потерять одну из самых ярких частей своей жизни), не удерживает их друг от друга. Когда день сменяется ночью, и они с Касом оказываются на кухне локоть к локтю, готовя ужин для Сэма и Эйлин, он чувствует, как внутри у него всё теплеет, и он почти парит от счастья, вызванного тем, что все его любимые люди находятся в одном месте. Выпитое ими пиво и бурлящая внутри радость не позволяют ему держаться на расстоянии от Каса, и, хотя он замечает, что Эйлин смотрит на них каждый раз, когда они обмениваются своими обычными дружескими прикосновениями, он не может найти в себе силы, чтобы остановиться.       Это ощущается правильно.       Можно с уверенностью сказать, что он не слишком удивляется, когда Эйлин отводит его в сторону после наступления темноты. — Поможешь мне забрать наши сумки? — Я займусь этим, милая, — предлагает Сэм.       Эйлин приподнимает брови. — Думаешь, я не могу сама отнести свои вещи?       Сэм почти сразу сдувается. — Ты права. Извини, — Дин видит, как он поворачивается к Касу и говорит: «Старые привычки умирают с трудом», но не успевает услышать ответ Каса, поскольку Эйлин, по сути, выталкивает его из собственного дома.       Он ждёт, когда она сможет его видеть, чтобы спросить: — Что на тебя нашло? — Тебе нравится Кас!       Он автоматически отрицает это. — Нет, не нравится! — ей даже не нужно ничего говорить, потому что Дин и так знает, что ему не удалось убедить её. — Я работаю над этим. — Почему бы тебе просто не пригласить его на свидание? Ты ему явно нравишься. — Это сложно, — честно отвечает Дин. — А что, если ничего не получится и он съедет? — Вы уже несколько месяцев живёте вместе. Если вы до сих пор не убили друг друга, то нет никаких причин, чтобы добавление романтики в эту смесь изменило ситуацию. — Я знаю, но… — он на мгновение колеблется, после чего произносит: — Пожалуйста, не придавай этому большого значения, но я вроде как делаю ему поблажку относительно его части арендной платы, поскольку он не так уж много зарабатывает, а мне действительно не очень нужны деньги. Я не хочу, чтобы он думал, что я ему нравлюсь, когда на самом деле он просто благодарен или что-то в этом роде. — Вы говорили об этом? — Дин кивает. — И? Он сделал что-то, что заставило тебя думать, что он интересуется тобой только из-за твоих денег? — Нет, конечно, нет.       Она скрещивает руки на груди и щурит глаза. — Не знаю, то ли я тебя неправильно понимаю, то ли ты действительно такой тупица, — Дин сухо посмеивается, потому что ладно, пусть Эйлин поставит его на место. — Если ты не думаешь, что он здесь только для того, чтобы использовать тебя, в чём проблема? — Я… я думаю, что влюблён в него.       Её глаза становятся такими ласковыми и нежными, и она тут же тянется к нему, чтобы обнять, произнося: — Оооу, — она сжимает его на несколько секунд, а затем отстраняется, чтобы взять его лицо в свои руки. — Ты действительно тупица.       Он со смехом отбрасывает её руки и нервно проводит ладонью по лицу. — Я до смерти напуган. — Так ты и узнаёшь, что это настоящая любовь, — говорит она, улыбаясь ему. — Тебе стоит поговорить со своим братом. В самом начале он тоже был большим пугливым котёнком.       Дин слегка оживляется. — Да? — О да. Не знаю, сможет ли Кас дать тебе пинка под зад, как я дала Сэму, но, к счастью, у тебя есть ещё и я.       Дин невесело усмехается. — Ага, не думаю, что ты отдаёшь Касу должное. Большие глаза и липкая улыбка делают его милым и очаровательным, но он упрям настолько, насколько это возможно, поверь мне.       Она широко улыбается. — Рада этому. Давай возьмём вещи, пока Сэм не отправил поисковую группу.       На этот раз Дин смеётся по-настоящему, потому что они оба знают, что его брат поступил бы именно так. Эйлин открывает багажник, и каждый из них берёт по сумке, но прежде чем они возвращаются к дому, он касается её локтя, чтобы привлечь внимание, и говорит: — Я люблю тебя.       Она снова улыбается, на этот раз мягче, и отвечает: — Я знаю, — после чего заходит в дом. — Ты что, заблудился? — спрашивает Сэм. — Пытался снова убедить её сбежать со мной, но по причинам, которые я никогда не пойму, она всё ещё держится за более молодого, занудного и склонного к газообразованию Винчестера. — К лучшему или к худшему, — заявляет Эйлин. Она делает паузу, чтобы зевнуть настолько громко и протяжно, что Дин подозревает, что это не совсем искренне, тем не менее Сэм всё равно обращает на это внимание. — Ты устала, детка?       Она кивает. — Немного. Это был долгий день в дороге. — Вообще-то я тоже немного устал, — говорит Сэм. — Комната для вас уже готова, — говорит им Кас. — Я убрал большинство своих вещей, и на кровати свежее постельное бельё. — Ты будешь спать на диване? — спрашивает Сэм. — Да. Некоторое время назад у меня была пневмония, так что я провёл довольно много времени, дремля на нём, поэтому, к счастью, я знаю, насколько удобным он может быть, — объясняет Кас. — Это не проблема. — Почему бы тебе просто не поспать с Дином? — спрашивает Эйлин. — Прости, что? — повторяет Дин, его лицо уже пылает, а желудок завязывается в узел. Сэм посмеивается, и он уверен, что Кас делает что-то похожее (хотя он слишком труслив, чтобы взглянуть), потому что Эйлин смотрит то на одного, то на другого, как будто все они какие-то странные, раз их это смущает. — Вы ведь просто друзья, верно? — спрашивает она, невинно хлопая ресницами.       О, она — дьявол в овечьей шкуре, и он собирается убить её за это позже. Дин вынужден ответить: — Да. — А у тебя кровать королевских размеров. Что в этом такого? Ты явно не гомофоб, — шутит она.       Сэм смеётся и поворачивается к ним обоим, одновременно с этим жестикулируя: — Она права. Я тоже раньше ночевал с приятелями, и ничего странного в этом не было. Чёрт, мы с тобой делили постель больше раз, чем я могу сосчитать. — И если Кас будет здесь, на диване, я разбужу его, если мне понадобится пройти мимо него, чтобы сходить в туалет, — говорит Эйлин. — Он может напугать меня, если проснётся, а я его не увижу.       Он знает, что она использует это в качестве предлога, но не может же он в присутствии Сэма обвинять её в этом, не объясняя, почему он не хочет спать рядом с Касом. И Кас, великодушный придурок, каким он и является, говорит: — Мне не хотелось бы пугать её, Дин. И я не стану навязываться, но… если ты не против… Клянусь, ты даже не заметишь моего присутствия. Я не храплю и всё такое.       Это ужасная, мать её, идея.       И он с радостью цепляется за неё. — Я имею в виду, да. Как они и говорили. В этом нет ничего такого, верно?       Эйлин ярко улыбается. — Значит, всё решено. Отлично. Я иду спать. Увидимся утром.       Они обмениваются пожеланиями «спокойной ночи» и «увидимся завтра», и через несколько минут он и Кас остаются одни в гостиной с осознанием того, что им предстоит впервые разделить постель. — У меня есть кое-какие сбережения, — тихо говорит Кас. — Я могу снять номер в отеле на эту ночь, если тебе действительно некомфортно.       Сердце Дина гулко стучит в груди. — Тебе не комфортно? — Я в порядке. Мне просто не хочется, чтобы ты чувствовал себя вынужденным делать то, чего не хочешь.       Дин пытается сделать невозмутимое лицо и только потом говорит: — Ничего страшного. Мы ведь друзья, верно?       Он не упускает из виду то, как меняется выражение лица Каса, и то, как тускнеют его обычно яркие глаза, прежде чем Кас кивает головой. — Точно. Не хочешь посмотреть пару серий «Шиттс Крик», прежде чем мы отправимся наверх?       Они начали смотреть этот сериал, и поскольку он всегда вызывает улыбку на его лице и заставляет их обоих смеяться, Дин решает, что это хороший способ разрядить обстановку, прежде чем всё снова станет неизбежно неловким. — Да, давай так и сделаем.       Уже через несколько минут после начала первого эпизода, когда бедро Кастиэля уютно прижато к его собственному, Дин чувствует, что начинает расслабляться. Это нормально для них. Это хорошо. В итоге они смотрят четыре серии, прежде чем решают закончить с этим на сегодняшний вечер, и, как и каждый раз, Кас отправляется заниматься своими делами в ванной внизу, а Дин проверяет замки и поднимается наверх, чтобы сделать то же самое.       Он уже почистил зубы и переоделся в пижамные штаны и поношенную серую футболку, когда Кас осторожно стучит костяшками пальцев в дверь его спальни. Он приглашает Каса войти, и как только дверь за ним закрывается, из комнаты словно высасывают весь воздух. Кас тоже одет в чёрную футболку и клетчатые пижамные штаны, и есть что-то такое в его босых ногах, стоящих на полу в спальне Дина, что вызывает у него смешанные чувства внутри.       Он тяжело сглатывает, стараясь не обращать внимания на то, как тепло неуклонно ползёт по его шее, и говорит: — Разве ты не выглядишь уютно? — Как и ты, — мгновение молчания, а затем: — Это не должно быть странным. — Не должно, — врёт Дин. — Правда? — невозмутимо отвечает Кас.       Вместо того, чтобы ответить, он говорит: — Просто тащи свою задницу в кровать. — Я думал, ты никогда не спросишь.       Ага, это помогает. Но когда он поднимает глаза, чтобы окинуть Каса тяжёлым взглядом, тот улыбается, и Дин обнаруживает, что смеётся в ответ. — Ты такой придурок. — Просто пытаюсь немного разрядить обстановку, — они забираются в постель, каждый с той стороны, которая ближе к нему, и немного ворочаются, пока не устраиваются поудобнее. — Боже мой, как здесь удобно, — с восторгом говорит Кас. — Это сделано из настоящего облака? — Пена с эффектом памяти, — объясняет Дин. — Это потрясающе. — По сравнению с тем старым матрасом, на котором ты спишь, думаю, да, — улыбается Дин.       Он чувствует на себе взгляд Каса в течение нескольких секунд, прежде чем Кас переворачивается на бок лицом к нему. — Дин? — Да? — Спасибо, что позволил мне остаться здесь на время визита Сэма и Эйлин. У меня был действительно хороший день.       Дин бы не удивился, если бы растворился прямо в матрасе. — Тебе здесь всегда рады. — Дин, — на этот раз Кас ждёт, пока Дин тоже перевернётся на бок. От вида Каса, лежащего в его постели, его тёмных волос на подушке Дина, его голубых глаз, почему-то ярких даже в темноте, у Дина перехватывает дыхание, и он вдруг осознаёт, что не смог бы вымолвить и слова, даже если бы пришлось. — Я нашёл человека, который сдаёт комнату. Четыреста долларов в месяц, и это достаточно близко к Gas-N-Sip, чтобы я мог ходить пешком и экономить деньги на проезде в автобусе.       Дин чувствует себя так, словно ему только что вонзили в сердце тупой нож. Боль мучительная, распространяющаяся от груди к животу и до пальцев ног за один удар сердца, и теперь он не может произнести ни слова по совершенно другой причине.       Так вот каково это — когда твоё сердце разбито? Как люди способны выдержать больше минуты? — Я не хочу уезжать, — продолжает Кас, и Дин наконец-то может нормально вдохнуть. — Но у меня будет достаточно денег для оплаты первого и последнего месяца, когда я получу свою следующую зарплату. Если ты хочешь, чтобы я съехал, чтобы мы могли разобраться в наших отношениях, я могу позвонить тому человеку и узнать, свободна ли она ещё. — Нет, — голос Дина едва ли превышает шёпот. — Я хочу, чтобы ты остался.       Не спеша, Кас тянется к нему, пока его большая рука не оказывается рядом с рукой Дина. Сердце Дина колотится так сильно, что он не удивился бы, если бы Кас его услышал. — Я тоже хочу остаться, — шепчет Кас в ответ. Дин сжимает его ладонь, пытаясь заставить свои горло и рот вспомнить, как работать вместе, чтобы вымолвить хоть слово. — Ты… ты всё ещё испытываешь ко мне романтические чувства? — Да, — выдыхает Дин.       Кас улыбается, маленькой, но такой чертовски мягкой улыбкой, что его сердце пропускает удар. — Ты мне очень дорог, Дин. Но иногда… иногда бывает трудно быть рядом с тобой, но не быть с тобой так, как мне бы хотелось. Почему мы должны продолжать ждать?       Потому что мне страшно.       Он не может этого сказать, поэтому решает зайти издалека. — Ты можешь мне кое-что пообещать? — Зависит от того, что именно, — говорит Кас, его голос звучит почти нормально, а не так, будто он вот-вот потеряет сознание, как Дин. — Если мы попробуем, и ничего не получится… — ебать, почему так трудно просто произнести это вслух? — Дело в том, что… что я… не хочу потерять тебя.       Кас придвигается ближе, и его пальцы легко проскальзывают между пальцами Дина, пока они не берут друг друга за руки. — Я никогда не смогу причинить тебе боль, — обещает Кас.       Слова успокаивают его, но в то же время Дин прекрасно понимает, что это не то, о чём он говорил. — Ты бы ушёл? — Кас щурит глаза, давая понять, что не понимает. — Если мы попробуем, а через месяц ты вдруг поймёшь, что достоин лучшего, или что я ещё больший засранец, чем ты думал, или что я действительно дерьмовый парень… Ты просто соберёшь свои вещи и уйдёшь? — Я знаю, ты хочешь, чтобы я сказал «нет», но я не могу этого сделать, — грустно говорит Кас. Хотя он и ожидал услышать это от такого прямолинейного человека, как Кас, всё равно чертовски неприятно это слышать. — Но что я могу пообещать, так это всегда быть для тебя другом. Где бы я ни был — в соседней комнате, здесь, рядом с тобой в твоей постели, или за несколько улиц отсюда, — я могу пообещать, что ты никогда не потеряешь меня полностью. Никогда.       Дин кивает, испуская дрожащий выдох, пытаясь найти баланс между облегчением и разочарованием. Будет ли достаточно того, что если в случае их разрыва Кас переедет, но при этом они смогут остаться друзьями? — Поэтому ты сомневаешься? — осторожно спрашивает Кас. — Потому что боишься, что мы расстанемся и я съеду? — Мне нравится, что ты здесь, — отвечает Дин. — Мысль о том, что тебя здесь не будет, что я облажаюсь настолько, что это приведёт к тому, что я совсем потеряю тебя, это… — он делает паузу. Ему приходится это сделать, чтобы набраться смелости и продолжить говорить: — …это чертовски пугает меня, чувак.       Кас проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони Дина. — Меня это тоже пугает, — признаётся он. — Но этого может не случиться. Может быть, ты и я… может быть, как пара мы будем ладить так же хорошо, как и соседи по дому. — А может, и нет, — говорит Дин.       Кас подносит их руки к губам и целует костяшки пальцев Дина. — Но что, если так? Подумай об этом: всё, что мы уже разделяем между собой, плюс секс? — Дин не может сдержаться, он разражается смехом. — Ты ведь не можешь сказать, что это не звучит привлекательно. — Конечно, звучит, — соглашается Дин. — И не то чтобы я не хотел этого каждую минуту каждого дня после последнего раза. Я просто… — Ты боишься, — прямо говорит Кас. Ему чертовски неприятно снова признавать это, но, похоже, Кас и без того хорошо читает между строк, поэтому он кивает. — Могу я кое-что предложить? — Да. — Ты нравишься мне, я нравлюсь тебе. Нас тянет друг к другу, мы уже знаем, что сексуально совместимы, и, что ещё больше усложняет ситуацию, мы буквально живём в одном доме. — У тебя не очень-то получается меня уговаривать, Кас, — честно говорит Дин. — Я предлагаю двигаться шаг за шагом. Так же, как мы делали всё остальное, — теперь Касу удаётся привлечь его внимание, потому что, как показывает их опыт, принцип действовать «шаг за шагом» до сих пор приносил им неплохие плоды. — Давай сходим на свидание.       Сердце переворачивается в груди, но на этот раз от радости, а не от нервов или страха. — Ты хочешь пойти со мной на свидание? — Я хочу сделать с тобой много вещей, Дин Винчестер, но свидание — определённо одна из них.       Возбуждение вспыхивает внутри него с такой скоростью, что он не может удержаться от резкого вдоха, но почти так же быстро выдыхает его вместе со смехом. — Что случилось с «шаг за шагом», извращенец? — Я знаю, что это было давно, но, насколько я понимаю, свидания обычно предшествуют сексу. Отсюда и шаг за шагом. — Думаю, мы уже облажались с этим, да?       Кас улыбается, похоже, превращаясь в того парня, с которым он привык жить, а не того, от которого у него перехватывает дыхание и замирает сердце. — О, мы так облажались. Сперва начали жить вместе, затем переспали, обнаружили свои чувства, и только после этого решили пойти на свидание, — Дин кивает в знак согласия, позабавленный тем, как Кас это сформулировал. — Но я бы не стал менять ничего из этого до сих пор.       А вот и тот парень, который снова заставляет его сердце переворачиваться. — Я тоже. — Могу я снова испытать свою удачу?       Дин хмыкает. — А разве не всегда? — Только этой ночью… можно я обниму тебя? Или ты обнимешь меня?       Дин нисколько не колеблется, прежде чем придвинуться к нему, и, как и во всём остальном, когда дело касается Каса, они подходят друг другу, даже не пытаясь. Его голова легко находит идеальное место на плече Каса, а ладонь удобно ложится на его грудь. Рука Каса изгибается вокруг его спины, а ладонь ложится на бедро Дина. Другая рука накрывает руку Дина, и это так чертовски легко, так по-домашнему и правильно, что Дин даже не может себе в этом отказать: он действительно мягкий человек.       И он абсолютно, определённо влюблён в Кастиэля.       Забавно, что подтверждение этого факта не пугает его так сильно, как могло бы испугать до их разговора, но он догадывается, что в этом и заключается смысл того, чтобы обсуждать всё, как взрослые люди. В принципе, всё было не так уж и плохо. То ли потому, что они с Касом всегда умели находить общий язык, то ли потому, что он просто взрослеет, он не уверен, но это было не так мучительно, как он всегда представлял себе разговор по душам с девушкой или парнем. «Чёрт, может быть, не стоило избегать их всю жизнь», — думает он с горькой улыбкой.       Если бы он когда-нибудь был настолько глуп, чтобы озвучить эти мысли Сэму или Эйлин, он уверен, что услышал бы довольно продолжительное «Мы же тебе говорили». Это напоминает ему, что он должен спросить Каса о том, как они собираются вести себя завтра в присутствии Сэма и Эйлин. Они планируют задержаться у них до завтрашнего вечера, поскольку это длинные пасхальные выходные, и, учитывая, что Эйлин уже не сводит с них глаз, она наверняка заметит перемены между ними. — Эй, — тихо говорит Дин. Кас не двигается с места и не отвечает. — Кас? — шепчет он. Подняв голову, он смотрит на Каса и видит, что тот уже крепко спит. Странно приятно узнать, что Кас — один из тех людей, которым достаточно упасть на подушку и отключиться, и хотя часть его возмущена тем, как легко ему было уснуть, другая его часть рада видеть, как кто-то, кто ему дорог, может выспаться на хорошем матрасе.       И тот факт, что так получилось, что Дин находился в его объятиях, пока тот отключился, как свет, имеет к этому очень мало отношения.       Честно.       Он просыпается один и даже не осознаёт, что это странно, пока не оказывается на полпути вниз по лестнице и не слышит голоса, доносящиеся из гостиной. Сэм и Эйлин здесь, а он провёл ночь с Касом. Он уснул, обнимая Каса, после того как согласился пойти с ним на свидание. Волна беспокойства обрушивается на него, как грузовой поезд. Нервничать, спускаясь по собственной лестнице до того, как выпьешь кофе, — это не то, с чем он привык иметь дело, и уж точно не то, что он хотел бы повторить. — Смотрите, кто пришёл, — говорит Сэм.       Дин просто отмахивается от него и направляется к кофеварке, в которую Кас уже поставил капсулу K-Cup, а под неё — его кружку. Он бы улыбнулся, не будь он таким жалким оправданием человека до приёма кофеина. Он ищет взглядом Каса, мимо которого он, очевидно, прошёл, не заметив, благодаря своему туннельному зрению на кофе, и устанавливает мимолётный зрительный контакт, пока Keurig булькает позади него. От улыбки Каса у него сводит живот, и, поскольку ещё слишком рано, чтобы иметь с этим дело, он отворачивается так быстро, как только может.       Он слышит, как Эйлин и Сэм о чём-то болтают, но не обращает на это внимания, пока не садится за стол и не делает первый эйфорический глоток кофеина. Похоже, они обсуждают, чем хотят заняться сегодня, а поскольку вариантов не так уж и много, учитывая, что всё вокруг закрыто на Пасху, они решают посмотреть пару фильмов и устроить турнир по Трилогии Марио во второй половине дня, чтобы определить чемпиона по Super Smash Bros, Mario Party и Mario Kart. Когда всё решено, они по очереди начинают готовиться к предстоящему дню. Сэм отправляется в душ, а Эйлин занимается укладкой своих волос, поэтому они с Касом впервые за утро остаются наедине за кухонным столом.       Оба понимают это, что видно по тому, как их глаза мгновенно находят друг друга, поддерживая напряжённый зрительный контакт. — Здравствуй, Дин.       Чертовски нелепо, что он краснеет от того, как Кас произносит его имя, но ему каким-то непостижимым образом удаётся вместить столько нежности в этот единственный слог. — Доброе утро, солнышко. — Как спалось? — Не так хорошо, как тебе, — ласково говорит он. — Ты просто отключился, как свет. — Я ведь упоминал, что твой матрас похож на облако? — А я-то думал, что всё дело в компании, — язвит Дин.       Теперь Кас улыбается по-настоящему, широко и с маленькими морщинками смеха в уголках рта. — К слову о компании, мне интересно, ты во сне обвиваешься вокруг всех своих друзей, как виноградная лоза?       Поскольку это очень похоже на Дина и он знает, что Кас, скорее всего, не выдумывает, его лицо становится горячим от этого вопроса. Тем не менее, он ослепительно улыбается и говорит: — Только вокруг действительно сексуальных.       Это срабатывает, и теперь уже Кас краснеет до самых кончиков ушей быстрее, чем Дин думает, что кто-то может покраснеть. — Ладно, мысль понятна. Я буду паинькой, — сдаётся Кас. — Я действительно спал очень, очень хорошо, и матрас тут ни при чём.       Честное слово, ему даже неловко от того, насколько тринадцатилетней девочкой он себя сейчас чувствует. Что, чёрт возьми, такого в Касе, что он превращается в опьянённого любовью подростка каждый раз, когда тот говорит что-нибудь хоть отдалённо милое? Не успеет он оглянуться, как будет хлопать ресницами и выводить имя Каса посреди моря сердечек на обложке тетради.       Он отмахивается от этого так быстро, как только может, ощущая свои внутренности чем-то вроде ужасно банальной хлопушки ко Дню святого Валентина, и в любую секунду из его груди, как из пушки, могут вырваться блёстки и конфетти в форме сердечек. — Ну, если хочешь, сегодня вечером снова есть свободное место.       После этого Кас, кажется, садится немного прямее. — Да?       Дин пожимает плечами, чтобы создать впечатление, что ему не так уж и хочется, как это есть на самом деле. — Это было здорово.       Кас с нежностью наклоняет голову и говорит: — Мне тоже понравилось спать с тобой.       Внутри у него всё становится мягким, но когда он слышит, как наверху выключается фен, он понимает, что Эйлин и Сэм вот-вот снова присоединятся к ним, и вспоминает, о чём хотел поговорить с Касом перед тем, как уснуть прошлой ночью. — Прежде чем Сэм и Эйлин снова спустятся вниз, я просто хотел убедиться… мы ведь всё ещё друзья, верно? До тех пор, пока мы не сходим… если ты по-прежнему хочешь, — запинается он, понимая, что Кас, возможно, уже передумал на этот счёт. — Я всё ещё хочу, — говорит Кас, сразу же успокаивая его невысказанный страх. — Ты просишь меня поддерживать между нами сугубо дружеские отношения, пока твои брат и невестка здесь? — В основном. — Я могу это сделать, но не думаю, что в этом есть смысл.       Дин щурится в замешательстве. — Почему? — Этим утром Сэм спросил меня, как долго мы действительно вместе, — говорит Кас с весельем в глазах. — Я неоднократно говорил ему, что это не так, но он только качал головой и давал понять, что не верит мне, говоря что-то вроде: «Думаю, он скажет мне, когда будет готов». — Подожди, разве Эйлин не была там? Она рассказала ему о прошлой ночи? — Что Эйлин знает о прошлой ночи? — интересуется Кас. — Ничего, — быстро отвечает Дин. Слишком быстро, если судить по выражению недоверия на лице Каса. — Ладно, не ничего, но ничего такого, чего бы ты ещё не знал. — Ха. Она поспорила с Сэмом на месяц стирки в прачечной, поставив на то, что мы не пара.       Дин усмехается и, вспомнив, на что именно Эйлин подтолкнула их с Касом прошлой ночью, говорит: — Эйлин — волк в овечьей шкуре. Не забывай об этом. — Значит, когда она спрашивала меня раньше, есть ли у меня к тебе чувства… я не должен был отвечать «да»?       Он знает, что нравится Касу, тем не менее, услышав его слова, сказанные так, будто в этом нет ничего необычного, он снова ощущает тепло внутри. — Ты сказал «да»?       Он чувствует, как нога Каса ударяется о его собственную под столом, а затем верхняя часть его ступни проскальзывает под согнутыми в коленях ногами Дина. — Я не очень хороший лжец.       Кас выглядит почти застенчивым от этого маленького признания, и Дин слышит, как он сам говорит: «Это не так уж и плохо». После этого улыбка Каса становится такой искренней, и у Дина чешутся пальцы от желания протянуть руку и накрыть ладонь Каса своей. Мысль о том, что он может это сделать, что Касу может понравиться, если он это сделает, придаёт ему немного уверенности, и он медленно, но целеустремлённо скользит рукой по столу между ними.       Конечно же, в этот момент он слышит звук шагов, спускающихся по лестнице. Он отдёргивает руку так быстро, что чуть не опрокидывает свою кружку с кофе, отчего его лицо вспыхивает от смущения, особенно когда Кас, маленький засранец, не собирается стирать самодовольную улыбку со своего глупого, красивого лица. — Я ведь ничему не мешаю, правда? — спрашивает Эйлин, пересекая гостиную. — Потому что я буду более чем счастлива вернуться наверх, если ты хочешь продолжить с того места, на котором остановился.       Дин поворачивается к ней лицом, и, несмотря на то, что его щёки всё ещё пылают, теперь она может видеть его губы. — Разве ты уже не достаточно сделала?       Она ухмыляется, давая ему понять, насколько она непреклонна. — Даже близко нет.       Затем к ним присоединяется Сэм, и Дин, воспользовавшись случаем, ускользает, чтобы принять душ. День пролетает слишком быстро. Между запеканием индейки в духовке, приготовлением гарнира и поочерёдным участием в Турнире Трилогии Марио у него почти не остаётся времени на Сэма. К счастью, они все задерживаются за ужином и десертом. Сэм и Эйлин привезли вино, которое так хорошо сочетается с индейкой, что они вчетвером выпивают три полные бутылки, и, больше не отвлекаясь на готовку или игры, он чувствует, что у него наконец-то есть шанс по-настоящему пообщаться с теми, кого он любит больше всего. — Когда вы переезжаете обратно, Сэмми? — Ты же знаешь, мы хотим, — отвечает Сэм. — Но до тех пор, пока мы не найдём здесь работу, где платят так же хорошо, как в Нью-Йорке, мы не сможем. — Мы постоянно ищем, — уверяет его Эйлин. — Мы хотим вернуться сюда так же сильно, как и ты хочешь, чтобы мы это сделали.       Перед сном они вчетвером расслабляются перед телевизором, просматривая все серии «Друзей», посвящённые Дню Благодарения (это так близко к Пасхе, как они только могут найти). Вместо того чтобы воспользоваться стулом от кухонного стола, на этот раз Кас устраивается на полу возле ног Дина, в итоге оказываясь между его коленями, и опускает голову ему на бедро. Сэм и Эйлин одаривают его ободряющими улыбками, а Дин слишком согрет вином и присутствием своей семьи, чтобы бороться с желанием запустить пальцы в густые волосы Каса.       Кас практически тает рядом с ним, а периферийным зрением Дин видит, как Эйлин кладёт голову на плечо Сэма, как Сэм целует её в макушку, и он официально становится счастливее, чем когда-либо был.       Уже поздно, когда они все поднимаются с дивана и расходятся по спальням, но, несмотря на то, что он вымотан столь долгим приготовлением пищи и всеми углеводами, которые он употреблял в процессе, тепло, которое он чувствовал на диване, никуда не исчезает, когда они с Касом впервые вместе чистят зубы в ванной.       В сотый раз за сегодняшний день он говорит себе, что нелепо так волноваться из-за такого маленького и незначительного поступка, но даже его внутренний диалог по поводу того, что он ведет себя как девочка-подросток, всё равно не способен стереть улыбку с его лица. Когда Кас, воспользовавшись ванной, присоединяется к нему в постели, они молча двигаются вместе: Кас раскрывает объятия, и Дин легко погружается в них. — Я ждал этого весь день, — тихо говорит Кас.       Поскольку это слишком близко к его собственным тайным мыслям, он отшучивается: — Я нужен тебе только из-за моего матраса. — Отличный способ испортить момент, — Дин тихо посмеивается, а потом прижимается к нему ещё ближе. — У меня был очень хороший день. — У меня тоже, — отвечает Дин. — В какой-то момент я был уверен, что больше никогда не смогу наслаждаться праздниками, — говорит ему Кас. — Я и сегодня много думал о ней, о том, что было бы, если бы она тоже была здесь с нами, но это вызвало у меня не столько грусть, сколько… тоску. — Трудно представить, что вдобавок ко всему, что здесь происходило, был бы ещё и младенец, — комментирует Дин, надеясь, что не сказал ничего плохого. — Она бы уже была тоддлером, — напоминает ему Кас. — Хотя я не думаю, что это было бы намного лучше, учитывая то, как часто они склонны попадать в неприятности.       Поскольку Дин и раньше задавался этим вопросом, и, похоже, сейчас самое подходящее время, чтобы затронуть его, он спрашивает: — Ты всегда хотел детей? — Нет, — быстро отвечает Кас. — И в этом тоже есть своя часть вины. Может, если бы я хотел её сильнее, может, она бы не… — Я не думаю, что это так работает, — уверяет его Дин. — Я тоже так не думаю, но всё равно иногда задумываюсь об этом. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы завести ещё детей?       Кас медленно вдыхает и выдыхает. — Не думаю, что смогу, — его руки крепко обхватывают Дина, словно он пытается убедиться, что тот никуда не денется. — А ты… ты… этого хочешь? — Когда-то я думал, что хочу. Но сейчас мне тридцать пять, и я не становлюсь моложе, понимаешь? Не знаю, выдержу ли я все эти ночные пробуждения или разборки с подростком, когда мне будет пятьдесят. — Значит, ты не будешь против, если у тебя не будет детей, как думаешь?       Дин кивает. — Полагаю, у Сэма и Эйлин появится парочка, и я смогу заниматься с их детьми всяким весёлым дерьмом, а потом отдавать их обратно, пока они не стали мешать мне спать по ночам.       Он слышит улыбку в голосе Каса, когда тот говорит: — Ты был бы потрясающим дядей. — Ты тоже.       Слова вырываются из его рта прежде, чем он осознаёт, как это могло прозвучать, но, к счастью, Кас отвечает раньше, чем он успевает начать волноваться по этому поводу. — Мне нравится эта идея, — Дин не знает, что на это ответить, поэтому он просто тихо лежит в объятиях Каса, подстраивая своё дыхание под дыхание Каса, пока их груди не начинают синхронно вздыматься и опускаться. — Дин?       Дин приподнимает голову, чтобы посмотреть Касу в лицо. — Да?       Кас обхватывает его челюсть ладонью, и у Дина перехватывает дыхание, когда большой палец касается его нижней губы. В глазах Каса читается немой вопрос, на который он не может заставить себя ответить отказом, поэтому, когда Кас наклоняется чуть ближе, Дин закрывает глаза в знак согласия. Спустя мучительно долгую секунду мягкие губы Каса касаются его собственных в поцелуе, таком мягком, таком нежном, и таком невероятно ласковом, что у него болит в груди. Он снова прижимается губами к губам Каса, чуть приоткрывая рот, чтобы они оказались на одной линии, и давление ладони Каса на его лицо удерживает его на протяжении нескольких самых сладких секунд, которые Дин когда-либо испытывал. Невероятное тепло поднимается от живота и заполняет грудь, и он знает, что из-за этого издаёт жалкий звук в губы Каса, прежде чем они отрываются друг от друга, но этот простой поцелуй — лучший в его жизни, и он не смог бы удержаться, даже если бы попытался.       Когда их губы расходятся, они оба дышат гораздо тяжелее, чем положено при поцелуях без какого-либо жара, и он очень надеется, что не проецирует, когда видит ошеломляющую глубину эмоций в глазах Каса, когда тот смотрит на него сверху вниз, потому что, сукин сын, он хочет, чтобы Кас чувствовал к нему то же самое, что и он к Касу. — Дин, я… — Кас сжимает губы, чтобы прервать то, что он собирался сказать, затем открывает рот и снова закрывает его, прежде чем его ладонь исчезает с лица Дина, и снова обнимает его. Дин опускает голову на грудь Каса, слушая, как его сердце бьётся так же быстро и сильно, как его собственное. У него кружится голова, он старается не думать о том, что чуть не сказал Кас, когда чувствует лёгкий поцелуй в макушку. Он думает о том, как ранее Сэм сделал то же самое с Эйлин — с его женой, с человеком, с которым он делит свою жизнь, — и чувствует, как надежда наполняет его, подобно воздуху в воздушном шаре. — Хороших снов, Дин.       Ох. Грубый голос Каса такой чертовски мягкий, чуть ли не разрывающийся от ласки, и от этого слова Дина звучат точно так же. — Спокойной ночи, Кас.       В ту ночь он засыпает, задаваясь вопросом, не сошёл ли он с ума из-за того, что ему кажется, будто они впервые обменялись словами «Я люблю тебя».