Заключённый.

Антон проснулся от неприятной головной боли. Череп будто трещал по швам. Парню было сложно даже поднять голову. Он снова попытался ещё раз уснуть, ведь всё равно сирены на то, чтобы все заключённые вставали и шли на утренний душ не звучало, а это значит, что можно ещё чуть-чуть полежать. И только спустя время Шастун заметил, что лежит не один и вообще-то не на подушке. Антон, видимо, все же не до конца проснулся, раз не понимает происходящего. Он посмотрел на красивый торс какого-то мужчины, на груди у которого лежал, а потом обратил внимание на руку, с которой были переплетены пальцы. Что происходит? Посмотрев на чужую руку, всё спокойствие Антона резко ушло куда-то в жопу, а головная боль заглушилась моментально. «Сука!…» Подумал про себя светловолосый, а затем зажмурил глаза и молил всех богов, лишь бы это был не «он». Ну не может же быть такого, верно? Парень аккуратно поднял голову и посмотрел на лицо спящего мужчины. Блять. Блять! БЛЯТЬ! Антон смотрел на Арсения и чувствовал, как закипает изнутри, злость чуть ли не окутывала его тело, поглощая. — Ах ты сволочь! — шёпотом проговорил Шастун и в момент высвободив свою руку, толкнул всеми конечностями чужое тело, которое уже летело с этой чертовой кровати. На удивление мужчина упал не с ярым грохотом, но всё же это было как-никак громко. — Блять, ты чё делаешь? Совсем свихнулся? — хриплым от сна голосом и так же тихо, потому что все спящие в их камере заключённые ещё вроде бы спали, недовольно пробурчал Арс, поднимаясь с пола и присаживаясь на своё законное место. — Какого хуя мы лежали вместе?! — резкий шёпот вырвался из уст злого Шаста, что принял сидячее положение и отыскав свою форму, начал надевать верх. — Ты сам меня ночью обнимал, — на удивление спокойно ответил брюнет, не отрывая взгляда от тела парня. — Я?! Не может быть такого! Даже во сне я бы тебе по морде дал! — произнёс Шастун тыча пальцем в сторону силуэта. — Ну как же не может быть? Я лично помню то, как ты меня ножками обхватил так, что я и пошевелится даже не мог, позже сопел в плечо, а потом ещё и за руку взял, переплетая пальчики, — подкалывая Антона, дьявольски улыбался Попов, наблюдая за тем, как злится Шаст. — А ты не мог меня разбудить?! Или хотя бы отодвинуть?! — заявил тихо Антон, уже надевая штаны на длинные ноги. — Нет. Мне ночью было так холодно и одиноко, а тут ты меня облепил своей теплотой со всех сторон, что я не мог тебя убрать, — сложив брови домиком, издевался Арсений, чем вызывал ещё больший гнев со стороны. — Какая же ты мразь, — проговаривает и обходит кровать Антон, чтобы встать рядом с Арсением, что расслабленно сидит на крае койки. Добравшись до "цели", парень замахивается и со всей силы бьёт Арса по носу, то чего тот упал на подушку, а из пострадавшего места сразу же пошла вязкая кровь. Если честно, то брюнет ахуел от жизни, когда его ударили. Он не думал, что так всё получится. Видимо, перестарался с комментариями по поводу их ночных «обнимашек». Хотя это было немного очевидно. В этот момент как раз прозвенела сирена, от чего Антон дёрнулся, а спящие, хотя учитывая то, как громко шептались Шастун и Попов, может быть уже и не спящие заключённые начали подниматься со своих мест, одеваясь. Шаст всё так же злобно смотрел на того, с кем делил можно сказать одно ложе, но уже ничего не говорил. Все оделись и вышли из камеры, вставая перед ней на перекличку. Директор стояла как бабка с косой, гипнотизируя всех заключённых взглядом, словно провинившихся мальчиков. Хотя в каком-то смысле так и было. Заключённые и правда мальчики, которые провинились и теперь получают наказание. Вот только наказывают их не как маленьких детей: лишением телефона на неделю или ставя в угол. Хотя нет, телефона всё-таки лишают. Дарья медленно проходит мимо всех, пока её помощники, а именно надзиратели, считали всех присутствующих. Интересно, они реально знают точное количество закончённых в тюрьме или просто нагоняют страх? Женщина подошла к камере Арсения и Антона, затем прошла мимо Шастуна, а когда дело дошло до Арса, то она остановилась, видя его лицо. Да, после того, как Шаст ударил брюнета, у него было всё лицо в крови, и, соответственно, он нигде, кроме как душевой, в которую они сейчас пойдут, не мог её смыть. — Что с лицом? — спокойно спросила она, смотря на кровь на лице мужчины. — Упал, — таким же спокойным голосом ответил Попов. Нет, он не сдаст Антона. Директор на его ответ фыркнула, а потом повернулась в сторону своего помощника и кивнула ему. Тот быстро подошёл к ним, а затем крепким кулаком ударил по носу ничего не понимающему Антону. Сказать, что Шастун в ахуе — это ничего не сказать. Парень просто завалился на пол, а после схватился за больное место, видя через приоткрытые глаза, как все заключённые на него уставились. — За что? — прохрипел Шаст, поднимаясь с пола, всё ещё держась за нос, из которого не переставая текла кровь. — Говорила же. Упал один — упадёт и второй. Запомните это правило, — проговорила и Антону и Арсению Дарья. А потом, как ни в чём не бывало, пошла дальше. Шастун злобно повернулся на Арса, что стоял с такой же проблемой как и у него самого, а именно кровавым носом и стекающей по подбородку и шее кровью. Разве что у мужчины она уже чуть запеклась, от чего кровь больше не текла, но от этого лучше на стало. Брюнет посмотрел на Шаста абсолютно спокойным взглядом. — Ты сам меня ударил, — тихо, чтоб услышал только Антон, заявил Попов. — Пошёл. Нахуй. — по слогам ответил гневно парень, чуть ли не ядом пуляясь в голубоглазого. Арсений просто пожал плечами и отвернулся от него, пока светловолосый всё продолжал его убивать взглядом. Похоже директор не врала по поводу того, что они оба будут чувствовать всё одинаково. А это явно не хорошо!                         * * * Заключённые отправились в душевую. В комнате они наспех стягивают с себя одежду, оголяя части тела. Антон не исключение, нос гудел от боли, а пальцы были в крови, ведь не хотелось пачкать одежду, а потом ходить как свинья. Но в голове проснулся план "мести". Что там Макар говорил? Антон что-то значит Арсению? Так сейчас парень это проверит очень простым и лёгким способом, так ещё это сыграет на руку Шастуну. У парня в голове не очень приятный, но эффективный, на его взгляд, план. Он не понимает, что это может плохо закончится. У Антона лишь один вопрос: «правда ли он что-то значит Попову?» Шастун небрежно уложил одежду на лавку, а потом пошёл к свободному месту под лейкой. Сначала парень смыл кровь с носа, подбородка и шеи, а затем быстро намыливая тело и волосы, смывает мыльное покрытие тела водой, а вместе с ним и сонливость. По телу развивается приятное чувство, даже можно сказать, что блаженное. Придя в себя, Шаст выходит из под воды, закрывая поток жидкости, идёт к лавочке, выискивая полотенце. Подхватывает пальцами ткань и наспех вытирается, позже завязывая полотенце на бёдрах. На глаза попадает новенький, вещи которого довольно близко лежали к вещам Антона. «Что он вообще тут делает? Как его в изолятор не посадили?» Думает парень, но решает забить, ведь на данный момент его это вообще не волнует. На лице парня появляется хитрая улыбка, Шастун медленно подходит к низкому брюнету, обнимая со спины. Чужое тело вздрагивает и сжимается, в момент начинает трястись, глаза в панике бегают по всему помещению. Бросает в холод, а позже в жар. На ухо кто-то дышит. Антон же нагнувшись, аккуратно поцеловал мочку новенького и резко развернул того лицом к себе. Парень трясся как осиновый лист. Шастун вызывал на эмоции, хотел увидеть то самое крушение всего в глазах. Хотел увидеть боль и разочарование. Он хотел чтобы Арсений мучился, чтобы ему было больно, он хотел отомстить не только за утро, но и за всё то, что сделал Попов. А сделал он многое. Шастун же давно выследил глазами Арсения, что уже был одет и пристально смотрел на них. Вот, кажется, что Антон уже видит то, как поменялся взгляд. То, как смотрит на них Арс. Будто с какой-то злостью, агрессией, но и обидой одновременно. Или Шастун уже накручивает себе то, что так сильно желает увидеть на лице брюнета? Парень в упор заглядывает в глаза Попову, кладёт ладони на впалые щёки низкого парня и нагнувшись, втягивает в поцелуй испуганное тело не отрывая взгляд от брюнета. Новенький зажмуривает глаза и чувствует, как трепетно уделяют внимание собственным губам, обволакивая сначала одну, а позже переходя к другой, он пытался как-то оттолкнуть тело напротив, но всё тщетно, руки лишь лихорадочно бились о чужой торс, не принося никакого толка. Внизу живота что-то резко начало тянуть, связывая нервы в узел. Антон наблюдает за тем, как глаза Арсения перестали отвечать пристальным взглядом, а позже Попов просто выходит из душевой. По его лицу невозможно было прочитать какую-либо реакцию, но Антон считает иначе. Как только Арс вышел из помещения, парень сразу разорвал поцелуй, и, как ни в чём не бывало, начал надевать одежду, пока новенький решил как можно дальше уйти от нежелательного человека. Выйдя из душевой, он даже не посмотрел в сторону новенького, но зато тот пристально за ним наблюдал. Шастун чуть разочаровался, весь не смог прочитать по глазам, что чувствовал в момент поцелуя Попов. Если бы парень и правда ему нравился, то он бы, наверно, что-то предпринял. Ну там, разнял бы их, наорал, ударил, а он просто свалил. Нихуя не понятно.                         * * * Антон долго думал над этим разговором. Думал о реакции собеседника, о том, как преподнесет ему свою мысль, но всё время получались новые ситуации. Парень поднимается с кровати и решает уже переходить к действиям, а то скоро закончится время, когда можно находится вне камеры. Он ловко поднимается на ноги и идёт в сторону выхода, быстро преодолевая расстояние. За пределами камеры, Антон выслеживает надзирателя, подходя к нему. — Здравстуйте, скажите пожалуйста где находится Рустам Саидохмедов. Просто он мой друг, а я не знаю как бы его увидеть, — говорит Антон, стараясь быть максимально вежливым, чтобы уж точно сказали нужную для него информацию. — А зачем тебе? — сухо спросил мужчина, хотя ему это явно не интересно. — Говорю же, он друг мой, хочу увидеться, поболтать, — парень старается быть как можно увереннее, потому что мужчина смотрит на него с большим недоверием, которое сильно настораживает. Да, может звучит это и глупо, но просто это всё, что пришло в голову Шасту. Антон естественно врёт. Не расскажет же он настоящую причину. А если и расскажет, то смотритель покрутит пальцем у виска и пошлёт куда подальше, предварительно обматерив. Умеют же люди врать с настолько правдоподобным лицом. — Где именно сейчас он находится я без понятия, но камера его тридцать седьмая, — Антон лишь кивает, а позже уходит настолько быстро, будто его и не было. У парня подрагивают пальцы, муражки пробирают тело, но если посмотреть на его лицо, то в нём можно увидеть лишь безразличие. На самом деле внутри парня бушует буря эмоций, проходя от спокойствия до паники и предвкушения от встречи. Антон волнуется и боится увидеть отрицательные эмоции. У парня в кровь искусаны губы и щёки, а ладошки так некстати слишком сильно потеют. С каждым шагом Шаст всё больше утрачивал чувство превосходства, а в голове пролетают всё новые исходы и заключения разговора. Шастун стоит в двух шагах у входа в камеру и пытается собраться с мыслями. Тут в самого Антона почти врезаются, выбивая из колеи парня. Ну, а перед светловолосым теперь стоит тот самый человек, общение с которым нагоняло ужас. — Привет, — выдавил из себя он, невинно улыбаясь. — Пошёл нахуй, — вот тут парень не на шутку удивился. Прям пошёл? Прям нахуй? Прям настолько Рустам обиделся? М-да, видимо зря Антон решился на этот разговор. — Слушай, нам надо поговорить. Пожалуйста… — Нам не о чём разговаривать понимаешь? Не. О. Чём. — отячканил чётко слова Рустам, перебивая. — Рус, прошу тебя, это очень важно, пойдём,— Антон медленно потянулся к руке парня и осторожно обхватил пальцами локоть. Саидохмедов поджал губы, но всё же пошёл за Шастуном, который до сих пор держал его за локоть. Они отошли к перилам, что огораживают неудачные случаи в полёте на первый этаж со второго. — Я бы хотел объяснится и сказать... В общем, я тогда вынужден был так сказать, потому что мне угрожали... — с поникшей головой объяснял Антон, Рустам смотрел на него, как на дурака. — Тебе то? Что за бред? Ты сам кому хочешь угрожать будешь. Что ты за ересь несёшь? — выгибая бровь, спрашивает Саидохмедов. Антон поднимает лицо, с которого можно было запросто понять, что он серьёзно это всё говорил. — Ну окей. Кто же тебе угрожал? И чем? — с явным недоверием спрашивал парень. После длительного молчания, Шастун продолжил: — Попов. А угрожал... — светловолосый замялся от правды и понимания, что сейчас всё узнают. Сейчас узнают его слабую сторону. Узнают, что он был использован в грязных похотях. Антон сильно переживал за это, в особенности за реакцию собеседника. Вдох-выдох. — Угрожал, что изнасилует повторно, — пробурчал под нос и опустил голову как можно ниже, лишь бы не видели его лицо. Рустам молчал. Видимо прокручивал слова Антона в голове. — Чего? В смысле повторно? То есть он тебя изнасиловал? Что за бред ты говоришь? — хмурит брови парень, но не верит Антону. Шастун поднимает голову и заглядывает в глаза собеседнику. — Слушай, хватит врать. Небось бросил тебя тот, на которого ты меня променял, а теперь ко мне пришёл. — Так это не бред! Я правду говорю! Это было ночью перед тем, как я соврал, что не люблю тебя... — пытался доказать Шаст. Но зачем? Ведь сердце не сжимается как прежде, не пропускает слишком сильные удары, не останавливается на секунду, когда хозяин видит Рустама. По душе приятным чувством не разливается кипяток, когда Антон слышит голос Саидохмедова. Антон не любит Рустама. Так зачем он это делает? Зачем унижается и пытается объясниться? Затем, что он не понимает, что чувств к этому парню у него не было. И хорошо. Ведь если бы понимал, то и осознал, что теоретически его изнасиловали из-за мимолётной симпатии и из-за того, что он просто напросто не смог дать отпор. Антон слабый. Беспомощный. Он не смог постоять за себя и своё достоинство, но зато теперь хочет, чтобы его, бедного, пожалели. Ну нет. Лучше он будет думать, что любит Рустама, чем осознавать реальность. — О! Вот и Арсений. Сейчас у него и спросим! Зайди в камеру, чтоб видно не было, — говорит Рус, а Антон выполняет его требования и молится на то, чтобы Арсений сказал правду. Не соврал. Ведь Шастун, кажется, уже увидел обеспокоенный взгляд Рустама. Если Попов сейчас скажет правду, то по его лицу хорошенько проедутся кулаком, и не один раз. — Попов, можешь ответить на специфический и странный вопрос? — наиграно улыбается Саидахмедов, а Арс смотрит на него, как на отброса общества. — Валяй, — сухо проговорил он, потому что было интересно, что за вопрос. — Правда, что ты изнасиловал Антона и поставил ультиматум, что либо он расстаётся со мной, либо ты его будешь насиловать постоянно? — вываливает парень без какого либо стеснения. Брюнет меняется в лице. Мышцы расслабляются, а мимика говорит ни о чём. Но в груди щимит. В области лёгких пронзает сильная боль, будто ломают кости. В глазах мелькают картинки из воспоминаний. Арсений удивлён, ведь он не помнил то, что ставил такие жёсткие ультиматумы. Господи, какая же он мразь. — Ты даун? Мозги случайно вправить не надо? А то я с удовольствием помогу блять. Не подходи ко мне с такими уёбскими вопросами. Вообще желательно не подходи ко мне, а то можно и по еблу за такое получить. Никого я не насиловал, отъебись, — зло произносит Арсений и уходит с этого грёбанного места. Лучше бы вообще из камеры не выходил. Рустам поворачиватся в сторону камеры, откуда выходит Антон. — Я думаю ты всё слышал и пересказывать тебе ничего не стоит, да? — говорит Саидохмедов, а по лицу ничего невозможно понять, на вид, он спокоен, а вот как на самом деле, знает лишь сам Рустам. Антон в шоке. Хотя нет, он предполагал то, что Арс не расскажет никому об этом. Но блять. К Шасту подходит Рус, лицо которого спокойно. Ему будто всё равно. Но тут по скуле проезжаются кулаком, а позже и в бровь прилетел удар. Антон пошатнулся и отошёл от Рустама на два шага, смотря тому прямо в глаза. — А я и не знал, что ты такая шлюха. Продажная шавка. Что? Кинули тебя, так ты ко мне пришёл? Мразота. Чмо. Не подходи ко мне больше. Противно, знаешь ли, — выплёвывает эти слова Саидахмедов и уходит в камеру, предварительно толкнув в плечо Антона. Вот за что такие слова полетели в сторону парня? За то, что он признался? Пиздец!                         * * * Антон почти забегает в камеру, не обращая внимание на присутствующих, направляясь лишь к своей цели. Парню всё равно, что рядом с Димой сидел Сергей, живут в одной камере как никак. Шаст лишь молча подбегает к Диме, усаживается тому на колени и обнимает. Он не смог больше бороться. Слёзы не переставая бегут из глаз, впитываясь в чужую форму, а от тела слышатся лишь тихие всхлипы. Дима с Серёжей переглядываются и ничего не понимают. — Антош, ты чего, что случилось? —переживает Дима, поглаживая одной рукой спину, а вторую запускает в мягкие кудри, перебирая их между пальцев. — Расскажи. Тут только Серёжа. Всё хорошо. — Он.. он.. ударил... обозвал.. — пытается что-то рассказать Антон, но из-за истерики выходит очень плохо. Шастун утыкается носом в шею и всхлипывает. Его окутала сильная истерика. Парень мёртвой хваткой цепляется за чужие плечи и непроизвольно скулит в плечо. Так жалобно это всё выглядит со стороны, что хочется повеситься, особенно зная каким стал этот человек. Вот, в данный момент, Сергей сидит в ахуе. В его представлении Антон всегда был ледяной и непоколебимой глыбой, похуистом, которому все и вся безразличны, ну и в общем то парнем, что может постоять за себя и не опустится до слёз из-за того, что его кто-то там обозвал и ударил. Наблюдая за Шастуном, можно сказать, что если бы его кто-нибудь задел, без разницы в каком плане, то парень бы разбил в кровь тому лицо. А он сейчас сидит и плачет в шею Позову. Вообще ничего не понятно. — Кто ударил? Попов?! — уже начинает вскипать Дима и готовится идти бить морду этому Арсению. Для мужчины, Антон очень много значит. Они вроде бы и не долго знакомы, но столько уже прошли, сколько бы не прошли любые другие друзья за пять, а то и семь лет дружбы. Поэтому Позов готов убить за Антона. В прямом смысле. На вопрос Шаст кивает головой в отрицании. Хотя Попов тут на прямую замешен, но всё же не настолько. — А кто тогда? — Рус... — шепчет в шею Антон. Из носа чуть ли не выдуваются пузыри из соплей. Парень как маленький ребёнок, ей богу. Но в принципе его можно понять. Он накрутил себе любовь, а теперь плачется из-за того, что его обозвали. Но вот кулаки вправду были не самой приятной частью ситуации. Места ударов отдавались тупой болью, но кому это вообще важно? Кого это ебёт? Правильно. Никого. Вот и Антона не ебёт. А странно. — Кто блять? Рустам? Почему? —подкидывает брови вверх в недоумении. Кого, кого, но имя «Рустам», он вообще не ожидал услышать. Услышав эти слова, Антона окутала новая истерика. Что с этим парнем происходит? Крыша окончательно поехала что ли? Да. Определённо. Дима глазами показывает Серёже в сторону выхода, намекая на то, чтобы тот оставил их наедине. Мужчина сразу понял, что от него хотят и в сопровождении скрипа от кровати вышел из камеры. — Антон, давай успокаивайся и рассказывай подробнее то, что произошло, — Дима поглаживает парня по макушке, переходя рукой к спине, успокаивая. На удивление, это помогало. Антон уже не ревел навзрыд. — Что ты вообще из-за него ревёшь? Пошёл он лесом, нахуй тебе не нужен, а ты тут ещё и слёзы льёшь. Ну пиздец, — Антон хмыкнул куда-то в шею мужчине. — Посмотри на меня пожалуйста, — просит Дмитрий и ухватывается за подбородок парня, пытаясь "оторвать" его от своей шеи. Антон поддаётся и вот, он уже смотрит в глаза Позову, а второму открывается не очень позитивная картина. В глазах полопались несколько капилляров, слизистая красная от истерики, по щекам так и продолжают кататься слёзы, сливаясь в одно целое друг с другом на подбородке, капая куда-то вниз, а некоторые переходили на шею, позже впитывались в одежду. Край верхней губы подрагивает в унисон с пульсом. Дима большим пальцем вытерает слёзы парню, как маленькому. От такого жеста на душе становилось спокойнее. Точнее больше не спокойнее, а пусто. — Я пришёл просить прощения, рассказал про изнасилование, а он не поверил и пошёл спрашивать у Попова, — всхлип. — А тот сказал, что это бред... В итоге Рустам дал пару раз по лицу и обозвал... — долгая пауза.— Шлюхой... — Дима ещё больше удивляется, а через мгновение на место этой эмоции приходит агрессия и шок одновременно. Про другие, не очень приятные "прозвища" Антон решил не говорить. Незачем это. Дал пример и хватит. — Ты его типо любишь? Я думал ты давно смирился и это расстование легко прошло, нет? — а вот теперь Антон и задумался. Ведь правда, какого хера он ревёт из-за этого Рустама? А правда ли он любит его, или он просто привык к таким ощущениям? Хотя там было то всего день их отношений. До этого лишь симпатия. Как можно было привыкнуть или привязаться? Этот парень странный. Очень. Может он и вправду не любит его? Так а зачем тогда признавался и унижался? Много вопросов, ни одного ответа. Весело. Антон уже и сам запутался... А знаете что Серёжа на тот момент делал? Думаю и так понятно, что он пошёл к Арсению, перед этим постоял довольно долго у двери, слушая приглушённые разговоры. Сергей заходит в камеру, как к себе домой и сразу идёт к кровати напротив, где как раз лежал Арсений с книгой в руках. А это, кстати, редкость. — Арс, ну ты и красавчик, — саркастично говорит Матвиенко, смотря на мужчину испепеляющим взглядом. — Я конечно знал, что тебе похуй на людей, но не настолько же. Тем более на Антона, — Арсений приподнимается на локтях и с непониманием смотрит на Серёжу. — И тебе привет. В смысле? Ты о чём? А Антон здесь как вписался? — засыпает вопросами Арс, хмурясь. В голове по-немногу складывается пазл, но мужчина старательно отметает его. — А ты в курсе, что там сидит один паренёк с кудряшками и в истерике высказывает всё Диме? Насколько я понял, что его Рустам какой-то ударил и сказал, что он шлюха. Не знаешь почему? А то мне Дима вряд-ли расскажет, — рассказывает Серж и надеется на объяснения. Интресно стало как никак. Но у брюнета сразу меняется лицо. Будто подменили. Брови свелись к переносице, губы скривились в отвращение, а в уголках глаз появились морщинки. Неужели это всё из-за него? Он виноват? Что вообще происходит? Почему Серёжа сначала гнал на мужчину? Что с людьми, мать его, происходит блять?! Мужчина подскакивает на ноги откидывая книгу на чужую кровать и идёт в сторону выхода. Сзади слышатся возмущения Сергея, но он их игнорирует, пропуская мимо ушей. Сейчас одна цель — Рустам. В голове летают последние слова Матвиенко: «Ударил. Назвал шлюхой.» Фразы смешиваются, буквы кажутся непонятными, появляются всё новые слова, которые, кажется, стал уже придумывать сам Арсений. Руки, то сжимаются в кулаки, то разжимаются, сильно разводя пальцы друг от друга. Зачем он сейчас собирается это делать? Из-за чего? Наверное Арсений так пытается загладить свою вину. Да, именно. Попов чувствует вину перед парнем, а этими действиями лишь "вымаливает" прощение. Только вот почему Арс винит себя за изнасилование? Это ведь не первый парень, находившийся не в то время, не в том месте. Наверное мужчина не отказался бы от такого приятеля? Наверное, он бы и хотел иметь хорошие, дружеские отношения с этим парнем. Ведь Антон не бросит в беде? Сколько же Арсений слушал от Сергея про то, как Шастун выручал Диму. Попов бы хотел так же. Хотел быть на месте Димы. Хотел бы так же успокаивать парня во время истерик. Хотел бы так же смеяться с ним в голос от любой глупости, даже посмотрев на пальчик, начинали бы смеяться как не в себя. Он заходит в камеру и быстро находит глазами Рустама, направляется в сторону его кровати, сжимая кулаки до такой степени, что от ногтей на ладошках остаются полумесяцы. — Выйдем поговорить? — спокойно говорит, насколько было возможно. Рустам же поднимает на мужчину глаза, осматривая с головы до ног и наоборот, потом кивает и встаёт с кровати. Арсений развернулся в сторону выхода не оборачиваясь назад, ведь и так понимает, что по-любому за ним следуют. Приходят они в туалет. Кто бы сомневался, да? — Ну и о чём ты хотел поговорить? — спрашивает Рустам, выгибая бровь. — А вот теперь твоя судьба в собственных руках. Ответь мне на вопрос. Зачем ты спрашивал о том, насиловал ли я Антона?— Рустам ухмыляется и смотрит прямо в глаза Арсению. — Одну версию я знаю, теперь хочу услышать ту же самую от тебя, — а здесь парень чуть ли не заржал, на что получил вопросительный взгляд. — Так всё просто. Он мне напиздел, что ты шантажировал его. Мол, либо он меня бросает, либо ты будешь трахать его как последнюю шавку, — с улыбкой на лице рассказывает парень, а мужчина кривится от последнего словосочетания. Звучит очень мерзко и унизительно. — И что ты потом сделал? — спокойно интересуются Арсений, медленно подходя к своей "добыче". — Дал пару раз по лицу этой шлюхе. Меньше будет от парня к парню прыгать, — вот здесь Арсений засторожился. В смысле от парня к парню? На лице можно прочитать немой вопрос. — Он расстался со мной со словами:«я нашёл того человека, с которым мне комфортно», а сегодня пришёл и просил прощения. Кинул его, видимо, паренёк и эта шмара пришла ко мне, — а вот здесь Арсений не выдержал. Он в миг оказывается рядом с Рустамом и бьёт того под дых, держа одной рукой его плечо. Парень сгибается пополам, но прилетает новый удар в тоже место уже коленом. Рус начинает кашлять, ведь вздохнуть просто невозможно, каждая попытка наполнить воздухом лёгкие отдаётся сильной болью, которая аж парализует на несколько секунд. Арс не успокаивается на двух ударах. Лежачих не бьют? Бред. Рустам завалился на пол, стараясь нормально вздохнуть, но получалось урвать лишь немного кислорода в лёгкие, но этого хватает для того, чтобы не откинуться нахер. Арсений усаживается на ляжки Саидохмедову, фиксируя его ноги своими, не разрешая сделать и малейшего движения нижними конечностями. Удары начинают сыпаться будто град. Не знаешь куда попадёт и насколько сильно. Костяшками проходятся по брови, лбу, носу, скуле, виску. Но Арсений вовремя останавливается замечая собственные в кровь сбитые руки. Он встаёт с тела и отходит на два шага, любуясь своей "работой". — Хоть раз скажешь что-нибудь плохое за Антона, то уже так легко не отделаешься, —после этих слов Попов переступает тушку и просто выходит из туалета забыв смыть кровь с рук. Он только что избил Рустама за то, что тот ударил и довёл до истерики Шастуна? Да. Всё верно. Но а теперь он хочет поговорить парнем. Жизненно необходимо.                         * * * Дима и Серёжа спокойно отправились на вечерний душ. Ну как спокойно. Серж пропустил Димку первого, так как осталась только одна свободная лейка. Позов не стал спорить и принялся раздеваться, затем подошёл к лейке, включил воду и принялся мыться. В момент намыливания тела, к Позу сзади кто-то подкрался. Дима улыбнулся, думая, что это Матвиенко. — Серёж, отстань, — совсем не брыкаясь проговорил Димка, не поворачиваясь. — Я не Серёжа, но для тебя могу быть хоть кем угодно, — произнёс стоящий сзади, а потом Позов почувствовал, как меж булок потёрся чужой член. Мужчина ахуел и понял, что это совсем не Серёжа. Он резко повернулся назад, отходя на безопасное расстояние. Когда повернулся, то увидел того мужика из их с Сержом общей камеры, с крысиной бородкой. Что ему надо — не поянтно, учитывая то, как Поз ему всыпал за своего парня в первый день в этой тюрьме. Дима повернулся в сторону лавочек, где до этого сидел Матвиенко, но его и след простыл. — Хули надо?! — злобно спросил Дима, быстро подходя к лавке, хватая своё полотенце и завязывая его на бёдрах. Да, Димка спрятал свои интимные места, но вот этот урод сейчас стоит перед ним абсолютно голый и светит своим… одним местом. Конечно мужчину не пугают мужские члены, но когда ими трутся об его зад, то становится не по себе. — Тебя надо, на часик, может на два, — начал медленно идти к Позову, пока тот отходил назад. — Пошёл нахуй! — сказал Поз, когда его спина столкнулась со стеной. Да, ему стрёмно сейчас находиться рядом с голым мужиком, который трясёт своим мерзким хуем, и, наверняка, хочет его присунуть. — Не, я актив, — хмыкнув, заявил этот урод, а потом опёрся рукой о стену, кладя руку около лица Димы. Димка тут же оживился и уже сложил руку в кулак, чтобы нанести удар, но его кисти резко схватили и прижали к стене, а затем чужие, мокрые от слюней губы, принялись целовать его шею. Когда так делает Серёжа, то это приятно и хочется ещё, но когда вот этот вот извращенец, то блять нихрена не приятно, и логично почему. — Эу! — вдруг громко кто-то сзади произнёс. Мужик, что был увлечен шеей Димки, отвлёкся и повернулся в сторону звука. Помешал никто иной, как Серёжа, что сейчас наблюдал за этими двоими, смотря испепеляющим взглядом. — Я вам случайно не помешал? — спокойно спросил Матвиенко, хотя сейчас он вообще не спокоен. Позов, пока мужик отвлёкся и ослабил хватку на руках, быстро отпихнул его от себя и подбежал к бородатому. — Серёж, он сам начал меня целовать, я не успел ничего предпринять, слышишь? Я правда не хотел… — Рот закрой, — даже не посмотрев в сторону своего парня, так же спокойно приказал Серёжа, хватая Диму за локоть, заставляя встать за его спину. И пока до Димки не дошло, мужчина быстро подлетает к голому уроду и со всей силы бьет рукой по животу, от чего тот сворачиваются в клубок, но на этом не останавливаясь. Матвиенко повалил его на пол, взял за шею и принялся дальше бить по лицу, куда только доставал. По носу, по глазам, по челюсти, по щекам, куда угодно и именно по лицу. Спустя, наверно, ударов десять, сзади его хватает Дима, пытаясь остановить. — Хватит, тебя могут в изолятор посадить! — выкрикнул Позов, держа мужчину за локоть, пока рука была уже готова нанести новый удар. Поз поднял его на ноги, не разрешая больше бить этого урода, хотя он это заслужил. Просто мужчина не хочет, чтобы Серёжу упекли в изолятор. Матвиенко не стал спорить и даже подождал, когда Дима оденет обратно тюремную форму. Затем они вместе вышли из душевой, будто ничего не произошло. — Ты злишься на меня? — вдруг спросил Димка, когда они уже пришли в камеру. — Нет, — сухо ответил Серж. — Значит злишься, — подытожил Позов. — Ты бы мог не просто стоять и смотреть как он тебя зацеловывает, — недовольно заявил бородатый, поворачиваясь лицом к мужчине. — А ничего, что он меня за руки схватил! — укоризненно произнёс Дима. — А ноги тебе на что? — поднимая одну бровь переспросил Серёжа. — Ну извини, что я не долбаный Джеки чан! — повысив голос, проговорил Димка, отворачиваясь. Серж выдохнул и подойдя со спины к нему, обнял за талию. — Ну прости. Просто я не хочу знать, что кто-то, кроме меня, может делать вот так, — проговаривает Матвиенко, а затем настойчиво целует в шею своего парня. Позов улыбнулся и поднял голову вверх, открывая больше пространства для поцелуев. В этот момент к ним в кабинет зашёл один из надзирателей. — Успокоились! — тут же прокричал он, чем заставил Серёжу оторваться от шеи, а Диму дёрнуться. В камере они были одни, а другие заключенные не понятно где шлялись, поэтому не понятно, зачем надзиратель к ним зашёл. — У вас новенький, — грубо заявил мужик. Четыре карих глаза не с особым интересом смотрели на того, кто сейчас должен был зайти к ним, но как же они ахуели, когда увидели до боли знакомое лицо, которое не хотелось бы видеть даже в кошмарах… — Илья Макаров, — произнёс надзиратель. Когда Макар зашёл. Мужчина устремил, сначала безразличный взгляд на заключённых, а потом ахуевая не меньше их самих. Трое смотрели друг на друга, а Серёжа на автомате схватил Диму за руку, переплетая пальцы. Вот теперь точно будет весело!                         * * * Дима пошёл в душевую, чтобы пойти в туалет. Зачем? Ну да, зачем же ещё нужно ходить в туалет? У Димки нет телефона спрятанного в бочке унитаза, нет наркоты и нет важной информации, которую он должен сказать кому-то, кто через пару минут к нему придёт. Да, он просто пришёл в туалет, чтобы справить нужду. После того, как мужчина закончил, то ничего не ожидая, спокойно открыл дверь кабинки. Но, как только он вышел, то ахуел от жизни. Прямо напротив него снаружи стоял Илья, собственной персоной. Сколько Позов его не видел? Вот столько же и не видеть бы! Поз, зачем-то, закрыл сново дверь, находясь при этом в самой кабинке, а затем сново открыл дверь. Как-будто от этого Макаров растворится в воздухе и прочистит проход. Но почему-то этого не случилось. Странно почему. — Что ты тут делаешь? — решил спросить, теперь уже не надзирателя, а заключённого, Поз, на всякий случай держась подальше от него. Тот в свою очередь ничего не ответил, а только подошёл ближе, схватил за талию и крепко обнял. От такого действия Дима мягко говоря был в ахуе и просто впал в ступор. Но чего мужчина точно не ожидал, так это услышать всхлип Макарова на своём плече. Он что плачет? — Что с тобой? — Димке не то чтобы прям интересно, просто он хочет, чтоб Макар его отпустил и желательно отошёл подальше. — Я полностью в дерьме, — убирая лицо от чужого плеча, однако не отпуская полностью заявил Илья. Когда он поднял глаза и посмотрел на Позова, то тот увидел глаза, полные слёз. — Почему? — вот сейчас стало реально интересно что у него случилось. Ведь не все же могут сначала быть надзирателями, а потом заключёнными. — Меня обвинили в изнасиловании несовершеннолетней девочки, хотя я её и пальцем не тронул. Ей всего четырнадцать, а она ночью залезла на меня в короткой юбке и начала раздеваться говоря, что об этом родители не узнают. Я её оттолкнул и сказал, что она ещё маленькая для такого. Она заплакала и убежала, а на следующей день я узнаю, что моя семья от меня отказалась, так как я — насильник. Потом увидел фото её разорванной одежды, якобы это я сделал. Но я клянусь, что не трогал её, — договорил Макаров, пока по его щекам скатывались слёзы, оставляя мокрые дорожки после себя. По состоянию этого мужчины, Поз понимает, что он не врёт. На секунду он смог даже забыть о том, что этот человек когда-то его изнасиловал. Сейчас можно на это закрыть глаза, потому что такого даже врагу не пожелаешь. — Так докажи, что это не так, если ты не виноват. Докажи семье и родителям девочки, что она просто дура с непонятно откуда-то взявшимся в голове сексом, — проговорил Дима, пытаясь хоть как-то помочь или даже поддержать. Во-первых, это и правда очень хуёво. Во-вторых, если Макар уйдёт из тюрьмы, то всем будет хорошо, потому что здесь явно не горят желанием его видеть. А ведь это ещё Арсений не знает о его существовании здесь. — Ты думаешь я не пытался? Они мне не верят, понимаешь? Не верят. Родители даже разговаривать со мной не стали, а моя семья просто выгнала меня из дома. Да и как думаешь кому больше поверят: мне, мужику, который работает надзирателем в тюрьме и каждый день видит избиения, изнасилования, смерти, поножовщины и заключённых, которые совершают убийства. Или же девочке, которая может так реалистично истерично плакать и говорить, что я её заставлял много чего делать непристойного. Ответ очевиден, — заявил Илья. — И ты ничего не можешь сделать? — А что я могу сделать? Мне дали шесть лет за изнасилование и собственная семья отказалась от меня. Даже мать не хочет слушать. Сестра родная не хочет слушать. Все от меня отвернулись. И что мне сделать? Что мне сделать?! — развёл руками Макаров. Дима не придумал ничего лучше, как сново крепко обнять его. Даже не смотря на то, что с ним делал этот человек, Димка готов его поддержать. Потому что нужно оставаться человеком в любом случае. Макар вылез из объятий, а потом посмотрел в глаза мужчине напротив. Димка сделал тоже самое, а потом почувствовал, как его губы накрыли чужие. Позов нахмурил брови, потому что сейчас явно происходит не то, что должно быть. Да, он был готов поддержать Илью, но словами. Словами, а не чем-то другим! Поз тут же отстранил от себя Макарова. — Что ты делаешь? — недовольно спросил Дима. — Ты нужен мне, — проговорил тот, а затем сново, но только уже настойчивее накрыл губы, впечатывая Димку в стену, а руки кладя на талию. Позов ахуел от жизни ещё больше, когда руки на талии переместились на задницу, сжимаясь. — Эй! Стой! Если ты мне всё это рассказал, чтобы потом со мной переспать, то ты явно ошибся! Я не буду с тобой трахаться! — произнёс Поз. Один раз Макар его уже трахнул. Больше такого не повторится! — Почему? Разве с твоим Серёжей так приятно спать? Он же грубый урод, который только пользуется твоим телом. Он не знает, что значит любить. Он не умеет любить. Тебе неприятно рядом с ним находиться, я знаю. А как он тебя назвал, когда ты экзамен сдал? Я слышал весь ваш разговор. Он тебя недостоин. А я умею любить по настоящему. Я дам тебе то, что он никогда не даст. И я всегда буду нежным с тобой. Сделаю всё, что ты попросишь, и не сделаю того, чего не просил. Я тебе помогу от него избавиться, — говорит Макар и снова пытается поцеловать и залезть руками в штаны. — Отвали! — дрогнувшим голосом крикнул Димка, начиная не на шутку бояться его. — Он тебя не любит. Бросит тебя и забудет. Я так никогда не поступлю, — заявил Илья, а потом со всей силы притянул Позова к себе, целуя в шею. Поз резко треснул коленкой тому по паху, от чего мужчина перед ним согнулся напополам. А через секунду мужчины и след простыл. Да, Дима просто убежал с этой чёртовой душевой. Он побежал в камеру, а как только зашёл, то тут же налетел на спокойно стоящего Серёжу, забираясь на него с ногами. Серж ахуел, но удержать его смог. Димка уткнулся ему в шею, закрывая глаза. — Ты чего? — обеспокоено спросил Матвиенко, поглаживая любимое тело по спине. — Ничего, — ответил Позов, ещё крепче зажимая своего парня, а затем оторвал нос от шеи и поцеловал его. Бородатый начал отвечать на поцелуй сразу же, углубляя его. Да, Дима решил его отвлечь, потому что зная Серёжу, он точно убьёт Макара. И это не образно.                                * * * Пока Антон зло проходил мимо множества камер, сзади него быстро шли двое неизвестных заключённых, которых Шастун в порыве гнева не замечал. Почему в гневе? Потому что они с Димой поговорили и выяснили, что этого Рустама Антон на хую вертел. Какая к чёрту любовь? Ещё чего сделать? Пошли все на три буквы! А злой парень на Арсения. Ну можно же было сказать правду? Зассал он, вот и всё блять. А кто запрещает хуесосить Арсения? Правильно, никто. А Рустам не лучше. Обязательно было обзывать и бить по лицу? Теперь хочется избить этого Саидохмедова. И почему он назвал Шастуна шлюхой? Из-за того, что ему левый мужик сказал, мол ничего не было, а Антон пытался доказать обратное? Серьёзно? Господи, какой же он всё таки глупый. Те самые заключённые, что шли за ним, резко подбежали к парню сзади и схватив за руки, тут же утянули в душевую. Всё произошло настолько быстро, что Антон даже пикнуть не успел. Даже не успел понять куда и за что его тащат. — Какого хуя вы делаете?! — резко закричал Шастун, оживившись и наблюдая за этими маньяками, что всё больше настораживали и пугали. Где-то внутри зараждалась паника, но виду подавать нельзя. Только увидят то, что ты боишься — ты проиграл, тебе пизда. — Привет, — вдруг сладко прозвучал чей-то голос неподалёку, парень переместил взгляд туда, откуда он исходил. В этот момент в поле зрения показался силуэт незнакомого мужчины. Русые, длинные волосы, достающие до подбородка, нелепо прыгая при любом движении, довольно уродская внешность, длинный с горбинкой нос, портящий профиль, чересчур острый подбородок, вместо губ одна линия, широко распахнутые глаза и зловещая улыбка, как у клоуна из «оно» или джокера. Такой внешности не позавидуешь, а посочувствуешь больше. — Привет? Какой нахуй «привет»?! Что происходит?! Зачем меня сюда притащили?! — Шаст всё больше и больше вскипал. Во-первых, его сильно разочаровал разговор с Рустамом. Во-вторых, сейчас нарушают его личное пространство, из-за чего его злость разрастается с каждой секундой. В-третьих, он боялся и с превосходством пытался заглушить страх. — Успокойся, красивый мальчик, — Антон скривил лицо в отвращение от такого "прозвища". Русоволосый подошёл вплотную к парню, рукой хватаясь за одну кудрявую прядку, накручивая на палец. Его товарищи отпустили руки Антона, отходя чуть назад, но при этом не спуская глаз с него, видимо, следя за тем, чтобы парень ничего не сделал их «главарю». — Я всего лишь хочу с тобой поиграть, — ухмыльнулся тот, отпуская прядь. — Да что ты?! Как думаешь, с какой силой я тебе твой горбатый нос отгрызу?! — отпихнул от себя этого урода Шастун. Мужик чуть отлетел от него, а потом начал смеяться без причины, вызывая ещё большее омерзение. Выглядит это так, будто какой-то псих сбежал из больницы. Неприятно в общем. — Сегодня для тебя выпал шикарный шанс, барашка, — снова подходя ближе, заявил длинноволосый, явно пытаясь разговорить парня. — И какой же? Сегодня ещё один долбаёб будет действовать мне на нервы? Ты явно выбрал не ту жертву, потому что я не собираюсь слушать твой бред и сразу вьебу! — договорил Шаст. — Не волнуйся, я всего лишь хочу приручить собачку, — дьявольски улыбаясь, сказал уродец. Светловолосый сильно сжал челюсть от злости, а затем уже замахнулся для хорошего такого удара, но вот только в живот резко отдало током настолько сильно, что Антон закричал от боли, раздражая свои гланды, падая на пол. Шастун от боли свернулся в клубочек, а пальцы то сжимались в кулак, то разжимались. И так по очереди. Антону было больно, от чего он буквально мычал и ждал момент, когда же это закончится. — Знаешь чем хорош этот шокер? — вдруг подал голос русоволосый, крутя предмет оружия в руках. — Удара таким шокером хватает, чтобы вызвать у жертвы сильные боли и потерю ориентации в пространстве. Их мощность составляет одиного, а то и двух вольт, а ещё он практически не оставляет следов. Так что в лучшем случае ты можешь прикусить язык и делать то, что я скажу, — договорил мужик, а затем нагнулся, схватил парня за шею и с силой начал поднимать. Антона ноги буквально не держали, поэтому тот его схватил за локоть и, как тряпичную куклу, поднял на дрожащие конечности. Шаст чувствует, что все силы пропали из тела. Твою мать. — Что ты хочешь от меня? — хриплым и дрожащим голосом спросил Шастун, обнимая себя за плечи, ногтями впиваясь в тюремную кофту. Пальцы автоматически дрожат, как и голос, и вся злость резко улетела куда-то далеко и надолго. Оно и понятно. Кулаки против шокера. Тут гением не надо быть, чтобы понять какой будет исход. — Снимай штанишки, — улыбнулся урод. Шаст поджал губы и медленно начал в отрицании качать головой в разные стороны, сильнее впиваясь дрожащими пальцами в плечи, стараясь этим жестом как-то себя оградить от всего этого ублюдского мира. Сейчас это будет уже не Попов. Сейчас из него сделают секс-игрушку, которой будут пользоваться множество мужчин. Они не будут извинятся так, как Арсений. Они вообще не будут извиняться. Насильники будут пользоваться телом парня и всё больше, сильнее и грубее с каждым разом насиловать. От осознавания этих фактов, Антона сильнее начинает трясти, но адреналин подаёт в кровь и, кажется, появляется хоть какая-то, но энергия на малейшую попытку избежать этого всего. Электрошокер снова поднесли к телу, одаривая новой волной тока, от чего парень закричал от боли и упал на прежнее место. — Мы можем так играть долго, я никуда не тороплюсь, — заявил уродец, опять поднимая тело, которое трясётся как в не себя. — Чем больше брыкаешься, тем больнее будет, — прошептал прямо в ухо длинноволосый, а затем смачно прикусил мочку. — Подумай хорошенько, — проговорил он, резко поворачивая Антона к себе спиной, впечатывая в стену. — Сам разденешься или помочь? — прошептал урод, дыша на Шастуна. Парень даже не то что убежать, просто двигать пальцами теперь мог с трудом, поэтому спорить и получать больше ударов шокером просто нет смысла. Легче сделать то, что просят. Ну как легче. Тупо другого выхода нет. Шаст медленно потянулся к своим штанам, пока по щеке медленно скатывалась слеза, оставляя за собой мокрую дорожку. Это происходит непроизвольно. Антон не хочет плакать, но слёзы идут. Увы, остановить их довольно сложно. Шастун стянул с себя штаны до ляжек, а вот к боксерам даже не притронулся. — Ладно, не хочешь сам, значит я тебя раздену, — заявил русоволосый, а затем положил руку на спину парня, вдавливая слабое тело в стену, пока вторая рука стягивала нижнее бельё. Антон не старался уйти от такого контакта. Парень не старался избавиться от чужих мерзких рук на ягодицах. Антон ничего не делал. Просто стоял и ждал. Потому что электрошокер забрал все его силы, из-за чего сейчас абсолютно на всё плевать. Хватает парня только на то, чтобы выпустить ещё одну слезу, но уже с другого глаза. — Если ты не будешь брыкаться, то может я и буду понежнее. Тебе понравится, мальчик мой. Красивый такой, слабый, — сейчас бы холодный разум и идею как выбраться, но увы и ах. — Не понял блять! Слышь! — вдруг прокричал кто-то со стороны двери в душевую. Все быстро перевели взгляд туда, откуда звук пошёл. Шастун медленно перевёл взгляд на незнакомца, хотя этот человек был ему достаточно сильно знаком. Арсений, что сейчас стоял напротив четверых человек, увидел не очень приятную картину: Шаст стоит, прижавшись к стене со спущенными штанами, пока какой-то урод пристроился сзади него, положив руки парню за задницу. Это было настолько мерзко видеть, что даже не описать словами. И Арс знает, что добровольно парень здесь уж точно не стоит. — Антон, надень штаны обратно и отойди подальше, — заявил брюнет. На секунду Шастун ему поверил. Прямо сейчас, он готов ему верить на все сто. Светловолосый смог натянуть штаны обратно и резким толчком отойти на два шага от того мужчины, что нагонял столько страха. В этот толчок парень отдал почти все оставшиеся силы и шёл к Арсению, облакачиваясь о стену, чуть ли не падая на пол. Из последних сил парень дошёл до Попова и встал тому за спину, будто за каменный щит. Сейчас он готов на всё, лишь бы его спасли от этих извращенцев. Ну почти на всё. — Родной, съебись отсюда поскорее и не мешай взрослым дядям развлекаться, — проговорил длинноволосый. — Антоша, мы ещё не закончили. Иди сюда, — позвал его мужик. — Ещё раз его тронешь, и я разорву тебе все сухожилия и связки, что только имеются в твоём теле! — начал угрожать голубоглазый. Видимо, уроду это не понравилось, ну если судить по выражению его лица. Он посмотрел в сторону своих парней, кивая им. Те сразу же начали бежать в сторону Арсения. Один замахнулся, но кулак прошёл мимо чужого лица, так как Арс успел увернуться. Но вот парнишка оказался смышлёным и тут же повернувшись, взял брюнета на удушающий захват. Этого Попов не предвидел и, мягко говоря, пребывал в шоке от того, что его лишили возможности дышать, поэтому пытался всеми силами вырваться. Ну проебался, что сказать. Второй парнишка начал бежать в их сторону и был уже готов для удара по животу, вот только голубоглазый успел с ноги зарядить ему по челюсти, но из-за этого удара он вместе с тем, кто его душит, упал на пол. В глазах начинало темнеть, а лицо становилось красное от нехватки воздуха. Было такое ощущение, что мужчина уже губ не чувствовал и, кажется, уже глаза начали закатываться за веки, теряя сознание. Арсений уже мысленно попрощался с жизнью, но вот только снаружи послышались чьи-то громкие голоса и бег такой, что аж пол трясётся. — Блять, валим! — выкрикнул длинноволосый, двое его «друзей» тут же поднялись и выбежали из душевой. Один, которому Арс попал по челюсти, выбежал самым последним, держась за рот рукой, а второй, что душил брюнета, отпустил его из смертельной хватки и пулей вылетел за своими. Попов быстро начал жадно глотать воздух, пока есть такая возможность, а затем, отдышавшись, перевернулся на спину. Антон, что всё это время наблюдал за происходящим, подполз к нему и испугано смотрел. На шее мужчины красовались красные пятна, в скором времени которые превратятся в синяки. С одной стороны Шасту похуй на это. Но с другой, ведь получилось так, что Арсений его спас от изнасилования. Но мы все знаем, что это чувство того, что Арсений может быть и не такой плохой, пропадёт на следующий день. В этот момент к ним забежал один надзиратель и, как ни странно, директор тюрьмы. Она посмотрела на обоих гневным взглядом, переводя его сначала на одного, потом на другого. — В изолятор, — спокойно сказала Дарья надзирателю. — Кого именно? — Обоих! — выкрикнула женщина, а затем вышла. Надзиратель же схватил обоих, вытащил из душевой и повалок в изолятор. Вот весело!                         * * * Надзиратель запихивает два тела в комнату, сразу же закрывая дверь с обратной стороны. В помещение были белые стены, бетонный пол, одна кровать и унитаз. Больше ничего. Почему их посадили вместе? А потому что они — один человек. Так распорядилась директор тюрьмы. Весело. А вот теперь стало интересно. Антон понимает всё, но нет ни сил, ни желания об этом думать. Парень осторожно и медленно спускается на пол, присаживается, облакачиваясь о стену сзади. Шастун опускает голову на трясущиеся руки, расслабляясь. Во всём теле было неприятное ощущение, будто тянут за связки. Место, с которым соприкасался электрошокер болело тупой болью, а кончики пальцев покалывали. — Антон, всё нормально? — интересуется Попов, видя состояние парня. Арсений присаживается на корточки и дотрагивается до плеча Шастуна. А в ответ лишь слабо отдёргивают часть тела. — Это всё из-за тебя. Ты виноват! Лучше бы я сдох когда вы накачали меня героином! — плюётся ядом в ладони рук. А Арсений находится в шоке. В смысле он виноват? То есть мужчина здесь его спасает от изнасилования, так ещё и виноват. Шикарно. — Если бы тогда ты меня не заставил с вами сбегать, то в эту тюрьму я не попал бы как особый преступник! Да вообще бы не попал! Какой же ты урод! — Слушай, я всё конечно понимаю, но ты сейчас говоришь неправильно. Мне по-твоему надо было тебя оставить? Чтоб ты сразу побежал докладывать директору, а мы.., — Антон собирается перебить собеседника и вставить своё «Я», но сделать этого не позволяют. — Не перебивай меня. А мы не успели бы даже добежать до машины, — Шастун встаёт на ноги, сжимая кулаки. Резко появились силы, будто из неоткуда. — Поэтому мне пришлось тебя забрать с нами. Кстати тебе это сыграло на руку. Если бы ты с нами не сбежал, то твоё тело, наверняка, насиловали бы мужики, — Арс так же поднимается с корточек и отходит на два шага от Антона, но тот на столько же ближе подходит. Странное поведение. — Правда что ли?! Я тебе клялся, что никому не расскажу! Но нет же, мы хотим показать доминантность и будем боятся за свою шкуру! — у брюнета подскочили вверх брови. Неожиданно было это услышать, конечно. — Насиловали бы мужики?! Так ты меня и изнасиловал! — выкрикнул парень, идя вперёд, наступая на носочки Попова, который стал пятится назад. — Какие ощущения у тебя были?! Приятно было?! Приятно было сувать свой мерзкий отросток мне в рот?! Надо было отгрызть тебе его к хуям, может и сдох бы тогда! Но нет же, Антон боялся, у Антона из-за стресса не хотел работать мозг, Антон же не мог сконцентрироваться и из-за этого был слабее тебя на тот момент, а ты воспользовался! Нравилось тебе слышать то, как я кричу, прошу о помощи, пощаде?! — Арсений упёрся спиной в стену. Теперь некуда отходить. Шастун замахивается, подготавливаясь нанести удар, но Попов уже заебался держать себя в руках. Заебался контролировать себя. Руку Шаста перехватывают, сильно выворачивая её, из-за чего парень в миг оказывается спиной к Арсу с протяжным шипением. Антон пытается вырваться из хватки, но делает себе ещё больнее. Брюнет хватает вторую руку, заводя её так же за спину, поднимая обе, дабы Шастун согнулся в спине, а Шаст поддаётся, ведь другого выхода нет. Парень не может вырвать хотя бы одну руку. Он и думать не мог, что Арсений, насколько бы это глупо не звучало, но был такой сильный. Антон лишь украдкой посмотрел на лицо Попова. Оно было напряжено. Каждая мускула была задействована. Ещё бы чуть-чуть и брови стали бы одной монобровью. Губы поджаты, а жевалки так и играли в сопровождении злости. — Ну, твою мать, какой ты активный, а. Я пытался сдерживать себя. Думал, мол не надо действовать на психику парню, пусть самоутвердится. Вытаскивал тебя из любой жопы. Вон, например, избил за тебя Рустама. Спас от изнасилования, и, заметь, не один раз. Сколько я тебя выручал от того, чтобы тебя выебал мужик? Три раза? Четыре? А может все пять? Так какого хуя ты тут вякаешь, что всё из-за меня?! — говорит Арс, кладя ладонь на впалый живот парня, прижимая к себе вплотную. — Если бы я не вмешивался, то ты был бы уже давно шлюхой, понимаешь? Так я тебя даже у Аркаши, грубо говоря, выкупил. Да если бы не я, твою дырку бы выебала вся тюрьма по несколько, а то и больше, раз, — буквально орёт Попов, не обращая внимания на попытки Шастуна выбраться. Арсений одной рукой держит обе Антона, а второй хватает за мягкие кудри парня, натягивая тело на себя, чтобы говорить уже в лицо. — Ты мне благодарен должен быть за это всё, но нет же. Спрашиваешь, нравилось ли мне тебя ебать? О, да. Очень. Вот, сейчас, ты стоишь практически раком, я держу тебя за волосы, а твой зад так сильно прижимается к моему члену. Ты не представляешь насколько мне нравились твои крики, просьбы остановиться. Особенно то, что ты готов был на всё, лишь бы я тебя не насиловал, — Антон перестал дёргаться, пытаться вырваться. Он лишь стоял и слушал такие пугающие слова Арсения. — А знаешь. Я был бы не против сейчас повторить тоже самое с тобой. Да так отодрать тебя, что ходить потом не сможешь из-за боли в бёдрах. Я бы с удовольствием выебал бы это прекрасное, слабое тело, но увы и ах, не могу. Совесть есть. Я понимаю, что нанесу тебе жёсткую травму, с которой так быстро и легко ты не справишься. Держу себя в руках, но и ты будь осторожнее. Видишь, уже не сдержался и скрутил тебя за чересчур длинный язык. Поэтому веди себя сдержанно, а то и в том плане я могу не справиться сам с собой, — Арс естественно врал о том, что может не сдержатся. Конечно же он сдержится. Даже если бы сам Антон просил его о совершении плотских утех, то Попов бы отвёл его к знакомому доктору, чтобы тот выявил, какой именно наркотик находится в крови парня. Попов просто напросто не сдержался и выговорил всё то, что накипело. Сколько же он терпел выебонов Антона, что ещё бы немного, и мужчина начал бы сходить с ума. Шастун же смотрел на Арсения со страхом в глазах. Попов показал, что он сильнее. Открыл глаза на правду. Открыл глаза на реальность. Стало страшно до боли в лёгких. Ведь им тут вместе находиться не пойми сколько. И кто его знает, что будет на уме в брюнета. Арсений резко отпускает Антона и отходит на пару шагов в сторону. Шастун возвращается в прежнюю позу, ведь за волосы его уже никто не тянет. Медленно убирает руки из-за себя, разминая пострадавшие кисти. Оклемавшись, парень выравнивает спину, вставая в полный рост. Антон смотрит в пол и не может поднять глаза, а смотреть на мужчину сзади, вообще невозможно. Слова Арса пролетали в светлой голове по несколько раз подряд, заставляя парня пугаться с новой силой. — Спать ложись, — приказал устало брюнет. Да, после того, что он наговорил, пока держал в цепкой хватке, Антон со спокойствием ляжет спать. — А ты? — сейчас Шасту и правда стало интересно, как они вдвоём поместятся на одной кровати метр на метр? — А я потом, — заявил брюнет и подтолкнул светловолосого в сторону кровати. Антон спорить не стал, быстро залез на неё и укрылся тёмно-серым одеялом с головой. Ему было не комфортно сейчас находиться в одной комнате с этим человеком. Не понятно, он прикалывался, когда всё это говорил, или же и правда готов в любую секунду поиметь его? Становится не по себе от таких мыслей. Антон просто закрыл глаза и попытался уснуть, перед этим высунув голову из под одеяла и посмотрев на Арсения, который сел на пол рядом с кроватью и смотрел в одну точку, явно о чём-то думая. А Арс тем временем не понимал что с ним не так. С какого момента он стал таким… хорошим? Ведь до появления Антона с ним такого не было. Этот парень единственный, кого Арс защищал. Единственный, кого спасал. Единственный, у кого просил прощение за изнасилование. Ни к кому Арс вот так не относился. Разве что к сестре. Никого, кроме Антона, Арс не нёс на руках в больничную палату. Ни к кому, кроме Антона, он не испытывал такого сильного влечения. Антон не такой, как остальные парни, которые были до него. Его не хочется убить. Его не хочется насиловать. Его не хочется ломать. Его нужно защитить. Его нужно спасать. Его нужно… любить?… Нет! НЕТ! Его не нужно любить! Это неправильно! Это не допустимо! Арс не умеет любить!… Мужчина не сможет полюбить кого-то также, как сестру! Да идите вы нахуй со своей любовью! В ней ничего хорошего нет. Такому, как Арсений любить противопоказано. Убийца не может любить! Любовь убьют! Легче не любить, чем потерять любимого. Арс не будет любить. Не будет! Все эти мысли погрузились в голову брюнета на целый час. Арс смог оторваться от мыслей в своей голове только тогда, когда давным-давно спящий Антон скинул одеяло с тела и повернулся в сторону комнаты, а не в сторону стены. Попов чему-то улыбнулся, смотря на спящее тело, а затем встал с пола, направляясь к кровати. Нет, он не будет спать на полу. Там твёрдо и грязно. Даже если придётся ютиться на маленькой кровати с Шастом, который ворочается ночью, то мужчина к этому готов. Голубоглазый аккуратно, чтобы не разбудить парня, лёг на край кровати, смотря на Антона. Одна кудрявая прядка упала прямо ему на глаза, от чего он стал выглядеть даже милее. Арсений пальцами подцепил её, убирая подальше от глаз, а затем положил руку на плечо парня, еле касаясь его. — Прости, — прошептал тихо он, убирая руку и закрывая глаза, в надеже уснуть.