***
Рейнира почувствовала в крови ненависть к своей некогда подруге, когда та объявила войну во время свадьбы. Хотя, казалось бы, Дорн не будет бездействовать. Во время свадебного пира Доран поднялся и сказал: — Я хотел бы преподнести своей жене подарок от дома Мартеллов, — сказал он, указывая на двух слуг, которые вынесли богато украшенный сундук. Он протянул ей руку, и когда она взяла ее, повел ее вокруг стола на глазах у всего зала. Когда он отпустил ее руку, то осторожно открыл сундук, заставив ее слегка ахнуть, она могла узнать валирийскую сталь где угодно. Он осторожно взял корону, сделанную из замысловатой валирийской стали и серебра в ободке. Он просил ее не носить головной убор, и теперь она знала почему, когда он осторожно возложил корону ей на голову. — Корона королевы Рейнис Таргариен, которая считается утерянной для истории, — сказал он, к большому шоку всех в зале. Затем он снова повернулся к сундуку и подарил ей тонкий короткий меч, также сделанный из валирийской стали. Большинству это не было известно, но Рейнис также владела мечом. Она не была так известна своим боевым мастерством, как ее сестра, поэтому в истории он был относительно неизвестен. В то время как у Эйгона был Блэкфайр, а у Висении, Темная сестра, Рейнис обладала Серебряным Клыком, который в настоящее время и дарил ей муж. Она немного потеряла дар речи, но в конце концов обняла его, на мгновение забыв, где они находились. Это значило больше, чем он мог предположить. — Это чудесные дары, мой Лорд. Корона благодарит вас, — сказал Визерис, прерывая момент между новым мужем и женой. Рейнира положила меч обратно в сундук, но сохранила корону на голове, пока они с Дораном возвращались к главному столу. Провожания молодых не будет, хотя простыни принесут утром, чего нельзя было избежать. Она могла сказать, что этот подарок шокировал многих: считалось, что корона и меч Рейнис были потеряны вместе с несколькими частями ее доспехов, когда она упала с дракона, но в какой-то момент они, должно быть, были найдены и сохранены как трофей. Это была отличная новость для обсуждения, идеальная возможность отвлечься от отсутствия церемонии проважания. Когда Отто и великий мейстер имели наглость даже предположить это, она отказалась от этой идеи. Она не допустила бы, чтобы группа мужчин наблюдала, как их будущая королева впервые спит с мужем. Она не позволила бы своим будущим подданным раздевать ее и прикасаться к ее телу. Когда она сказала такие вещи прямо, ее отец согласился и приказал больше не обсуждать это. В некоторых вопросах он помогал ей и, несмотря на все свои недостатки, защищал ее. Он злился на Отто и Великого мейстера в течение нескольких недель после этого инцидента. Однако он не защищал ее от действий его жены. Судя по всему, она может открыто объявить войну на ее свадьбе и не встретить никакого сопротивления, как будто ее отец удобно забывает сигнал Хайтауэров о войне.***
Она не поверила отцу, когда он сказал, что Рейнира — это проклятие. Когда он сказал, что она опасна, но как еще можно объяснить, что она вышла замуж за этого язычника? И затем еще более серьезное оскорбление: она провела три церемонии для своей свадьбы, она должна была заключить брак в вере семерых, но вместо этого это было просто для того, чтобы угодить верховному септону и народу. Она восприняла это как шутку! Алисента действительно собиралась держать язык за зубами, продолжая оставаться послушной женой, но затем увидела контракт. Брачный контракт, написанный на Драконьем камне и подписанный Рейнирой. Контракт, который явно сделал бы практически невозможным наследование трона ее детьми, если только они не захотят войны. Эйгон — первенец короля, трон принадлежит ему по праву. Но даже если Рейнира останется наследницей, если она умрет бездетной, Эйегон займет трон после нее, и это приведет к войне. Это было последней каплей для Алисенты, теперь она знала, что ее отец был прав. Рейнира видела в её детях угрозу, и Алисента больше не могла доверять ей, чтобы она не предала мечу своих братьев и сестру. Рейнира была маленькой безбожной женщиной, которой нельзя было доверить королевство. Ей нельзя было доверить семью, ей нельзя было доверить жизнь её детей. Кто знает, что она приготовила для них как Королева, нет, Алисенте пришлось защищать то, что принадлежало ей.***
Рейнира нервничала, входя в покои, она все еще была полностью одета в платье, но дополнительные слои никак не успокоили ее нервы. Доран, должно быть, почувствовал ее беспокойство, наливая им обоим бокалы вина. Он протянул ей стакан с нежным выражением лица: — Я знаю, что ты, должно быть, выросла на ужасных историях, но ты должна знать, что мы, дорнийцы, другие. Нам нравится, когда наши женщины получают наслаждение, — сказал он, глядя на нее сверху вниз с жаром, но в то же время с нежностью, которая заставила ее расслабиться. Она вздохнула, но улыбнулась ему: — Я знаю. И я знаю, что вы привезли акушерок из Дорна, чтобы мне не пришлось бояться мейстеров или их обращения со мной, как с моей матерью, но я не могу избавиться от этого страха. Я наблюдала, как она медленно угасала в течение многих лет. Я слышала ее крики и… я боюсь разделить ее судьбу, — прошептала она, будучи честной, даже если это шло вразрез с ее инстинктами. Он тепло посмотрел на нее, его рука поднялась к её щеке, а его большой палец успокаивающе провел по ее скуле: — Если хочешь, я могу купить для тебя лунный чай. Если ты не готова, я не буду тебя заставлять. Детей должны хотеть обе стороны, — мягко сказал он, уже обдумывая, как незаметно добыть это для нее. Она увидела его честность и медленно глубоко вздохнула. Ей хотелось принять его предложение, но она не могла. — Хватит этих унылых разговоров, муж, — сказала она, допивая остаток вина одним глотком, прежде чем поставить стакан и повернуть к нему с новым огнем в глазах. На следующее утро ее разбудил муж, целующий ее тело с низу вверх. Она ухмыльнулась, прежде чем это переросло в долгий стон. Дорнийцы поистине искусные любовники.***
Доран ухмыльнулся, войдя в комнату и увидев обедающих сестру и отца. Теперь, когда свадебные торжества и их дела в столице закончились, они уедут в Дорн через два дня. Они согласились остаться на Луну, чтобы проследить за тем, чтобы Дорн получил свое собственное представительство и закрепиться в Королевской Гавани, а также разработать налоговые соглашения и тому подобное. Дорану даже удалось заключить торговую сделку с Севером и Долиной о поставке их пиломатериалов и стали в обмен на песок и продукты. Он знал, что Север покупал песок у Эссоса, поскольку песок пустыни можно расплавить в стекло, но Эссос не любил Вестерос и любил завышать цену. — Ах, сынок, я вижу, встреча с лордом Старком прошла хорошо? — спросил Корен, указывая на оставшееся свободное место за столом. Доран кивнул: — Да, лорд Старк довольно интересный человек. Он был очень заинтересован в торговом соглашении, и теперь у Дорна будут северный лес и сталь, — с гордостью заявил он. Он знал, что некоторые из его предков не согласились бы с мыслью о том, чтобы они поклонились драконам и работали с Вестеросом, но его отец видел дальше, чем большинство людей, и делился этим умением со своими детьми. — Хорошо! Несколько вторых сыновей согласились остаться представителями своих домов, так что вы будете в хорошей компании! Обязательно следите за Элией и Амарой, — сказал Корен, прежде чем откусить лимонный пирог. Алиандра усмехнулась: — Отец, ты ведешь себя так, как будто наоборот не будет. Бедная Элия будет занята Дораном и Амарой, — сказала она, одарив брата дразнящей ухмылкой, заставившей его бросить в нее виноградинку. Корен взглянул на обоих своих старших детей, прежде чем еда разлетелась еще дальше, а затем ухмыльнулся: — Да, я верю, что ты права, дорогая. Хотя у всех у них будут заняты руки. Мы должны заставить людей любить нас! Вестерос слишком долго воспринимал нас как дикарей и врагов, и теперь мы должны заставить их видеть в нас друзей, — многозначительно сказал он. Алиандра кивнула: — Я уже говорила с Элией об организации дорнийской знати и стражников, которые останутся в столице, чтобы начать раздавать еду по городу, особенно дорнийские апельсины и другие деликатесы. Я планирую отправить корабль, полный подарков для людей, как только мы вернемся, — сказала она с легкой ухмылкой на лице. Доран кивнул с усмешкой: — О да! Мне не терпится увидеть, как дети города пробуют фрукты, вы бы видели их лица, когда мы раздавали хлеб. Еще я хочу иметь немного под рукой на случай, если Рейнира захочет их, — взволнованно сказал он. Корен приподнял бровь: — О, уже ждешь еще одного дорнийца? — подозрительно спросил он. В семье существовала старая мудрая традиция: все Мартеллы в утробе матери жаждут дорнийских апельсинов, выращенных на их родине. Доран покачал головой. — Пока нет, но я ожидаю, что это произойдет скоро, — сказал он, надеясь, что родиться маленькая девчушка, хотя он знал, что королевство хочет мальчика. Алиандра закатила глаза: — Она еще не пропустила даже одну лунную кровь, до того, чтобы узнать, осталось несколько месяцев, даже если она беременна. Честно говоря, мужчины, такое ощущение, будто вы ничего не знаете об этом, — сказала она, заставив Дорана нахмуриться. — Я не идиот, я знаю, как все это работает, я просто не рад, что ты портишь мне настроение, — сказал он, пиная ее по голени под столом. — Ой! Отец, он меня пнул! — сказала Алиандра, схватившись за голень и глядя на брата. — Вы оба взрослые, я не могу продолжать вмешиваться в это, — сказал Корен, вставая и выходя из комнаты.