«Я верю, там никто не одинок. Там светятся сердца, а не витрины. И ангел, подуставший за денек, Разносит нашим близким мандарины…»
(Ирина Самарина-Лабиринт)
«Вот все, что я любил»
(Виктор Гюго, «Собор Парижской богоматери»)
«Однажды ты станешь таким взрослым, что снова начнешь читать сказки»
(Клайв Льюис)
«Кто же сейчас смотрит телевизор?!», «Все есть в интернете!» — слышала она повсюду и, кажется, миллионы раз. Однако старый агрегат, не плоский и без подключения не то к Всемирной паутине, не то прямо к космосу, продолжал возвышаться на обжитом месте в ее гостиной. Казалось, что он, словно Атлант Землю, держит на своих плечах эту комнату, чуть старомодную, но такую уютную. Признаться честно, чаще просто держит, чем работает по назначению. Но сегодня, незадолго до новогодних праздников, вдруг захотелось вдохнуть в него жизнь, чтобы ею наполнился каждый уголок. Сеть-кнопка-щелчок пульта-другой-третий — и… ничего! Точнее, видимо, всё… Но когда-то, в той жизни, с этого экрана учили верить и не сдаваться — надо найти инструкцию! Тяжелый ящик, вместивший, похоже, руководства ко всему, что есть на свете, а также инструкции к инструкциям, наконец, поддался и… вырвался из рук. Безо всякого руководства стало ясно, как быстро создать новогоднее настроение: разноцветные листочки горкой конфетти усыпали ковер. Один из них, будто в серой дымке, приковал взгляд сильнее глянцево-ярких. Да, тот самый телевизор, однако не обложка инструкции, а… фото. Девочка-подросток, поджав ноги, сидит в уголочке дивана, вглядываясь в экран. Наступили зимние каникулы, но не елка с подарками, а свободное время для встреч с любимыми героями, добрыми и веселыми, заставляет сердечко биться чаще…***
Владислав и прежде не слишком любил зимние праздники: блеск елочных игрушек, позолота церковного убранства, сияние огней города завораживали в детстве. Но слишком рано (как и все в его жизни: популярность, первая любовь и свадьба, уход…) пришло понимание: кроме них в этом нет ничего. Ничего — вот теперь он знал абсолютно точно — что делает ближе новый год или Бога к людям. По некоторым земным делам Влад не то что бы скучал — вспоминал с теплом — только не эти. В отличие от основной массы актерской братии, которая даже здесь устраивала шумные посиделки с рассказами о «горячих» — с реками горячительного — праздниках при жизни. Владиславу подобные ну совсем не были нужны, в том числе, и раньше — просто еще меньше хотелось это доказывать — тем меньше, чем громче обвиняли… Судьба доказала сама: каждому — поклоннику и противнику — то, что он больше желал думать. Однако затем, день за днем встречая новых соседей по вечности, Влад убедился: думают в ней вовсе не об этом. О недосказанном, не увиденном, недолюбленном. О первой травке и первом снеге. И да — о Рождестве и Новом годе, пусть кто-то и с тоской по мишуре да звону бокалов: праздник-то у каждого свой. И Владиславу все же есть что вспомнить: не что творят на земле в праздники и не только — а что… «там далеко-далеко есть земля…»***
«Там Новый год — ты не поверишь — там Новый год два раза в год, вот!» — то ли из замерцавшего цветного телевизора, то ли из черно-белого на снимке, то ли из недр ее памяти полилась песня.