La gloire à mes genoux

      Орфей слишком часто ведёт себя странно, чтобы обращать на это много внимания. с пару дней он когда ни появлялся, всегда выглядел несколько задумчиво. и не становится уже удивлением то, что писатель внезапно в дверь комнаты Кэмпбелла стучится, и чёрт пойми, чего это ради — не факт, что он и сам осознаёт до конца, просто захотелось. хотя цель у него есть — но разве обязательно этим сразу делиться? нет конечно. а потому пока что он просто обнимает Нортона, явно навязываясь и намеренно нарушая личные границы — ну что уж, впустил же к себе, так пусть не жалуется. тот чуть хмурится, но позволяет это, осторожно приобнимает в ответ, пусть и несколько неловко. Орфея это вполне устраивает — Кэмпбелл забавно реагирует. он даже пальцами в волосы его зарывается, поглаживает, словно и не шахтёр перед ним, а кот большой. Нортон не противится, да и, честно говоря, ему это даже нравится, но он старается этого не показывать так уж открыто, хотя для писателя это и без того очевидно. он чуть голову свою приподнимает, тянется, чтобы коснуться чужих губ своими, однако, к удивлению, не делает ничего большего, даже отстраняется почти сразу, усмехаясь — нет в этом действии никакой нежности, нет и смысла тайного — Орфею просто захотелось так, вот и вся причина такого поступка. Нортон же смотрит с некоторым непониманием, по-прежнему привыкнуть не может к такому поведению.       — Кэмпбелл, — писатель внезапно тишину прерывает, говорит несколько задумчиво, — у меня к тебе есть один вопрос.       — какой же?       — кажется мне, тебе не сильно понравится.. — Орфей тихо усмехается, — но.. я вот задумался: мы же все втроем прекрасно проводим время друг с другом по отдельности, не так ли? и мне стало интересно, не согласился ли бы ты в качестве эксперимента переспать вместе? нет, не волнуйся, тебя никто нагинать не будет, даже я, — он смеётся тихо, — просто вот подумалось.. мне кажется, это могло бы быть интересно..       — с чего ты решил, что это хорошая идея, м?       — а почему нет? попробовать-то всегда можно. что, уже думаешь, как бы отказаться? боишься, что если мы все втроём будем, то я буду для композитора лучше, чем ты, а? — Орфей смеётся, явно намеренно пытается задеть Нортона.       — договоришься у меня однажды.. — Кэмпбелл недовольно щурится, — ты у Фредерика-то хоть спросил?       — нет ещё, — писатель отвечает честно, — впрочем, я не думаю, что он станет возражать.. но если и да, то я уж точно не стану его принуждать, — он чуть хмурится, не договаривает, но и без того очевидно, о чём он.       — ещё раз, с чего ты решил, что это не провальный план? это.. странно как-то, знаешь ли.       — мне просто кажется, что композитору вполне могло бы понравиться, ну или как минимум стать любопытно. он не ты, в конце концов, чтобы на чём-то одном зацикливаться и не позволять себе ничего нового.. почему бы не попробовать?       — ты меня только что консервативным назвал?       — а что, спорить с этим станешь?       — да не так уж я и против всего этого вашего.. нового, — Кэмпбелл чуть щурится. в конце концов, будь он против, то вообще никогда не признал бы, что ему могут мужчины нравиться.       — ну вот и проверим тогда, — Орфей тихо усмехается, вновь быстро его целуя.       Нортон медлит, однако вдруг обнимает его крепче. писатель смотрит с некоторым удивлением, но позволяет, даже сам чуть к нему прижимается. Кэмпбелл же, кажется, просто ищет мгновение тепла и уюта, и Орфей ему это позволяет, вновь поглаживать по голове даже начинает. мило это, в конце концов. Нортон утыкается носом ему в шею, выдыхает шумно, устало, обнимает как будто в последний раз. писатель просто это позволяет. они стоят так довольно долго, пока Кэмпбелл всё же молча не отпускает, отводя взгляд. Орфей только треплет волосы его в этот момент, усмехаясь тихо.       — ладно, чёрт с тобой.. значит, пойдём к Фредерику.       — ну пойдём.

***

      несколько неожиданно для Крайбурга нарушает тишину стук в дверь. он не спрашивает, кто это, только почти сразу подходит и открывает гостям — и, признаться, увидеть Нортона вместе с Орфеем он не ожидал.       — добрый день, мистер Крайбург, — писатель чуть голову склоняет, усмехаясь в ответ на лёгкое недоумение композитора.       — добрый, — тот отвечает тихо, — что привело вас ко мне?       — позволите? объяснимся у вас.       Фредерик ничего не отвечает, только отходит от двери, пропуская нежданных гостей к себе. Орфей заходит первым, тянет Кэмпбелла за собою. тот старается ни на кого не смотреть — всё ещё как-то неловко. да и, пожалуй, лучше будет оставить это на писателя. Орфей спокойно, словно у себя в комнате находится, проходит, усаживается на кровати — Крайбург только смотрит на него, ожидая объяснений. долго ждать не приходится.       — скажите, композитор, вы ведь нам доверяете? — писатель спрашивает тихо, как-то уж слишком серьёзно.       — не очевиден ль мой ответ? конечно.       — в таком случае, мистер Крайбург.. — Орфей мягко берёт его за руку, чуть тянет на себя, заставляя подойти ближе, — ..не захотите ль вы испробовать с нами нечто новое? — он видит недоумение на лице чужом, а потому продолжает, не позволяя Фредерику перебить, — думаю, вы и сами прекрасно понимаете, что мы о вас позаботимся и уж точно не станем делать ничего, что может быть не по душе вам.       — мистер Орфей, боюсь, я не до конца понимаю вас..       — я предлагаю вам отдаться нам, мистер Крайбург, — Орфей чуть щурится, замечая, как Фредерик в сторону взгляд отводит, чувствуя себя несколько неловко, — мне показалось это интересной идеей, и я подумал, что вам это может понравиться, знаете.. давайте хотя бы попробуем, хм? вам нечего бояться, вы и сами это знаете, верно? ну.. по крайней мере, со мною.       Фредерик медлит, думая, но в конце концов всё же даёт своё согласие на эту идею коротким кивком. Орфей жестом подзывает Кэмпбелла ближе, а сам нагло утягивает композитора в поцелуй, не давая ему времени опомниться. Нортон делает несколько шагов в их сторону, приобнимает композитора со спины, оставляя мягкие поцелуи на его шее. как на это реагировать Фредерик, признаться честно, не знает — вот и может только глаза прикрывать, лишь бы не смотреть, не показывать неловкость свою. руки Орфея уже нагло расстёгивают пуговицы его одежды, он касается без всякого стыда, а губы Кэмпбелла обжигают шею, и этого уже достаточно для того, чтобы тело начало весьма ожидаемо реагировать. Фредерик сам разрывает поцелуй, чуть отворачивается от писателя, который этим пользуется, чтобы тоже добраться до шеи его, даже чуть ниже опуститься, вместе с тем наконец стягивая с него всё, кроме рубашки, которую по какой-то причине решил лишь расстегнуть, но оставить. Нортон руками забирается под свободную ткань, проводит грубыми пальцами по рёбрам, прижимая композитора к себе. тот и не противится, только не знает совсем, куда себя деть, когда Орфей уж до груди его добирается. дыхание предательски сбивается, и Крайбург рукой прикрывает лицо, чуть опуская голову. Кэмпбелл осторожно прихватывает губами краешек уха, целует, параллельно начиная разбираться с чужими штанами, а Орфей скользит руками по телу его, задевает соски, чуть сжимая, на что получает шумный, рваный выдох. Нортон наконец оголяет бёдра композитора, одной рукой обхватывает член, второй же начинает аккуратно растягивать. писатель, видя это, усмехается лишь тихо — уж слишком Кэмпбелл спешит перейти к главному, а сам после вновь целует Фредерика, обнимая его за шею, притягивает к себе, заставляя чуть склониться. для Крайбурга всего этого слишком много — он получает куда больше внимания, чем привык, и тело уж слишком предательски на это реагировало. настолько, что он уже дышал тяжело, и от ощутимого движения по члену собственному сорвался невольно на стон тихий, отчего почти сразу попытался себя заткнуть. Нортон пальцами проникает достаточно глубоко, но двигает ими скорее ради чужого удовольствия, нежели чего-то ещё, ведь Фредерик и без того хорошо растянут — никто из них двоих ему заскучать уж точно не даёт. и композитор всё же невольно подаётся навстречу, уже желая большего — хотя, конечно, вслух он об этом не скажет. Кэмпбелл же, кажется, словно намеренно медлит, свою одежду не трогает вовсе, всё внимание его обращено лишь на Крайбурга. Фредерик дышит тяжело, рвано, чуть жмётся к нему, молчаливо прося о большем. он медлит, но тянет руки назад, пытаясь хоть как-то нащупать пальцами пуговицы, ремень, что, в конце концов, сделать ему удаётся. голову он ещё ниже опускает, чтобы уж точно никто его неловкости не увидел, и с трудом разбирается с чужими штанами — очевидно, делать это нелегко, когда жмёшься спиною к человеку. Нортон понимает намёк без слов, и вскоре вынимает пальцы, одной рукой помогая композитору окончательно разобраться с его штанами, после чего осторожно входит, этой же рукой придерживая Крайбурга за бедро. Фредерик выдыхает шумно, рвано, чуть цепляется пальцами за одежду Орфея, что всё это время только и делал, что мягко его касался.       однако писатель вскоре осторожно заставляет композитора его отпустить — тот косится с непониманием, но позволяет, а сам Орфей без лишних слов заставляет двоих чуть отойти от кровати, только чтобы в итоге сесть на колени перед Фредериком. Кэмпбелл теперь держит Крайбурга двумя руками, давая писателю свободу действий, замирает, ожидая, когда тот что-нибудь сделает. ожидать тут, впрочем, особо-то и нечего: Орфей касается языком члена композитора, проводит, дразнясь, но вскоре берёт в рот. Фредерик срывается на тихий стон от этого, цепляется за писателя руками, вместе с тем пытаясь податься назад в попытке сильнее насадиться на член Нортона, получить больше, всё и сразу, и Кэмпбелл вновь начинает двигаться, стараясь попасть в ритм писателя, хоть это и трудно — так сильно сдерживаться он не привык. Крайбург отпускает Орфея только чтобы чуть уцепиться за Нортона в попытке притянуть его ближе и заставить чуть наклониться, чтобы кое-как дотянуться до него с поцелуем. тот послушно позволяет, отвечая, прикрывает глаза. Орфей берёт глубже, обводит член композитора языком, и тот совсем уже не может сдержать стона громкого — для него этого уж слишком много. Нортон тоже толкается глубже, движения его становятся более грубыми, но не болезненными, только вот Фредерик в этот момент несколько нервно сжимает пальцы на его одежде — всё ещё не отошёл до конца от того случая.. и Кэмпбелл всё же старается сдерживаться, разрывает поцелуй лишь для того, чтобы мягко коснуться губами шеи. это всё же помогает композитору несколько успокоиться, да и сил ни о чём думать не остаётся, когда Орфей начинает брать глубже, двигаться немного быстрее — Крайбург дрожит едва заметно, стонет несдержанно, но прикрывает рот рукой. Нортон, впрочем, заставляет его убрать ладонь ото рта — хочет слышать. композитор слабо противится этому, но всё же сдаётся и просто цепляется за писателя, чуть сжимая его одежду пальцами своими. сдерживаться уже не получается — Фредерик стонет чуть ли не от каждого движения, и кажется ему, что ещё немного, и он уже на грани будет — слишком уж хорошо ему сейчас, и сколь бы ни был он вынослив обычно, сейчас всего этого было слишком много, чтобы терпеть. Кэмпбелл же далёк от разрядки, он старался двигаться в том темпе, в котором двигался писатель, и для него этого было явно мало. композитор не выдерживает. он чуть тянет Орфея, заставляя отстраниться, не говорит ни слова, ведь всё и так очевидно, и писатель понимает — обхватывает чужой член рукой, начиная скользить по нему. уходит ещё с пару минут, но всё же Фредерик не выдерживает и кончает с тихим стоном. Нортон тоже выходит из него, молчит, отведя взгляд в сторону. Крайбург, если уж честно, совсем не знает в этот момент, куда себя деть. странно всё это.. Орфей же, чуть помедлив, тянет его к себе, намереваясь поменяться местами, раз уж такое дело. композитор смотрит на него несколько растерянно, Кэмпбелл же и вовсе выглядит обескураженным. писатель тихо усмехается, замечая это.       — чему удивляешься, Кэмпбелл? что, не желаешь со мною, м?       — я.. не ожидал просто, — Нортон хмурится.       — нет, ну можешь, конечно, сам с этим разобраться.. — Орфей тянет насмешливо.       — ты мне нравился больше, когда твой рот был занят не разговорами.       — знаю. ну так что? сам разберёшься, или всё же предпочтёшь мою помощь? и если вдруг второе, то как?       — не знаю.. на твоё усмотрение, пожалуй, — Кэмпбелл чуть щурится, — а наш дорогой композитор пусть тобой займётся.       Фредерик, слыша это, чуть опускает голову, хмурясь. фраза данная от Нортона прозвучала как-то слишком уж.. пренебрежительно, что ли? и то не задело бы Крайбурга, если бы не прошлое его — а так кажется, что к нему опять относятся просто как к шлюхе, которая по первому же зову удовлетворять будет. Орфей избавляет себя тем временем от ненужной сейчас нижней части одежды, притягивает композитора к себе, мягко зарываясь пальцами в волосы — он не заставляет, конечно, но Крайбург и сам в рот послушно берёт, глаза прикрывает, лишь бы просто не видеть и не смотреть на этих двоих. всё было хорошо, но одна фраза испортила всё настроение.. впрочем, коль и так, то разве же имеет он право показывать, что его это задело? нет. а потому он просто начинает двигаться, стремясь удовлетворить писателя — ничего более. тот только выдыхает тихо — приятно, конечно, но ждал он всё же не только этого.       — тебе особое приглашение нужно, Кэмпбелл, или почему, по-твоему, я разделся? не томи давай, — Орфей усмехается, — а то передумаю — и останется тебе только удовлетворять самого себя, любуясь прекрасным видом.       Нортон недовольно хмурится, заходит писателю за спину, одной рукой обхватывая шею, входит, второй притягивая его к себе ближе за талию, и держит двумя предплечьями крепко, начиная двигаться довольно резко. Орфей шумно выдыхает от этого, но старается спокойно стоять. композитору так явно трудно — подстроиться под темп Кэмпбелла он не может, так что в какой-то момент он и вовсе замирает, просто позволяя писателю самому делать так, как ему будет удобнее. тот просто направляет Фредерика, заставляя его двигаться, а сам больше сосредотачивается на движениях Нортона, который вскоре оставляет пару засосов на шее. он толкается глубоко, ритмично, однако старается доставить удовольствие не только себе. у него, в общем-то, даже получается — Орфей тихо стонет, чуть цепляется за Крайбурга и стонет ещё громче, когда тот языком член его обводит. всё же это и правда весьма приятно. Кэмпбелл дышит тяжело, шумно, губами касается шеи писателя, не отрываясь практически. тому это вполне себе по душе. он сам чуть прижимается к Нортону, сильнее на член его насаживаясь, и притягивает ближе композитора. Фредерик старается на них не смотреть особо, лишь делает всё, что в его силах, ради удовлетворения Орфея. это вполне себе работает — чертовски приятно, в конце концов. даже Кэмпбелл неплох. с писателем Нортон позволяет себе больше, а потому довольно скоро чувствует, что уже на грани — слишком уж хорошо. Орфей же, впрочем, не близок — но то и не удивительно. писатель то и дело вздыхает шумно, стонет — ему вполне себе приятно, он не останавливает Кэмпбелла, даже когда понимает, что тот уже практически довёл себя. Нортон кончает, прижимает Орфея к себе крепко-крепко, лишь спустя минуту наконец отпуская его и выходя. писатель, впрочем, всё ещё и близко не на грани, а потому Крайбург продолжает делать своё дело. уходит ещё с несколько минут на то, чтобы кончил и Орфей, и только тогда Фредерик наконец позволяет себе отдышаться. он не смотрит ни на кого из них, дышит несколько тяжело, рвано, и подниматься с колен не спешит. писатель мягко перебирает его волосы. Нортон же садится на кровать, пытается выровнять дыхание, и Крайбург, внезапно, позволяет себе откинуться и положить голову ему на колени. Кэмпбелл вскидывает брови удивлённо, но не говорит ни слова — это даже мило. он разве что осторожно зарывается пальцами ему в волосы, поглаживая мягко. Фредерику это, кажется, нравится — хотя выглядит он задумчиво. писатель только усмехается тихо, видя эту картину, да садится рядом с шахтёром на кровать. тот косится на него, но молчит, однако словно ждёт какой-то подвох здесь.       — знаешь, Кэмпбелл, а ты ведь единственный, кто ни минета не сделал, ни отдался.. точно не хочешь это исправить, а? — Орфей смеётся, чуть к нему прижимаясь, ловит на себе не слишком довольный взгляд композитора, но то его не сильно волнует.       — никому тут «отдаваться» я уж точно не согласен, писатель..       — очень жаль, — Орфей разочарованно вздыхает, — а что насчёт минета?       — ты — обойдёшься, — Нортон недовольно щурится.       — а композитор что, не обойдётся? я бы на это посмотрел.. — писатель усмехается.       — композитор, может быть, и не обойдётся, — Кэмпбелл отвечает мрачно.       — вы не хотите перестать говорить обо мне так, словно меня тут нет? — Фредерик спрашивает тихо, с явным недовольством.       — не ко мне вопросы, Фредерик..       — ну что вы сразу так, мистер Крайбург.. я лишь забочусь о вашем удовлетворении, и кажется мне, что вам могло бы быть приятно, если бы Кэмпбелл сделал нечто подобное, нет? ах, хотя, конечно, с таким его к вам отношением вы, вероятно, и не надеялись..       — довольно, мистер Орфей, оставьте свои издёвки при себе, — Крайбург отрезает с холодом.       — ну что вы.. только слепой не заметил бы, что вам было неприятно то, что Кэмпбелл вам сказал..       — хватит, — композитор повторяет с большим раздражением, чуть цепляется за Нортона.       — писатель, на вашем месте, я бы заткнулся, — шахтёр хмурится, вслух озвучивая то, что Фредерик в жизни не сказал бы.       — боже, скучно с вами.. и всё же, мне кажется, что мистер Крайбург вполне себе заслужил подобное, так почему бы тебе не?..       — почему бы в таком случае ему самому не сказать, что он этого хочет? ты с каких пор его почтовым голубем стал?       — я сейчас кого-то попрошу удалиться, если вы не можете хоть раз спокойно посидеть в одном помещении, — Крайбург цедит с недовольством явным, хмурясь, не желает более этот разговор слушать.       — ладно-ладно.. — Орфей сдаётся всё же.       — не я это начал, — только и говорит Нортон, выглядя явно задетым.       — а я и не про тебя, — Фредерик говорит чуть мягче — в конце концов, своим поведением его раздражает только писатель.       — впрочем, вы так ничего и не сказали по поводу..       — я не.. кхм.. не стоит..       — ты уверен? мне.. не сложно.       — я не желаю указывать тебе. если ты хочешь — делай, нет — и не нужно..       Кэмпбелл медлит, однако мягко заставляет Фредерика подняться и сесть на кровать. после — быстро целует и сам опускается перед ним на колени, устраиваясь между ног. Крайбург следит за ним с некоторой растерянностью — это явно не то, чего он мог ожидать от Нортона, но всё же он ему не мешает. тот и сам от себя такого не ожидал, однако, вот он — кладёт руки на чужие бёдра и несколько неловко обводит член языком, после беря в рот. движения у него всё ещё неопытные, но он старается, как может. Фредерик шумно выдыхает, зарываясь пальцами в волосы Кэмпбелла, но позволяет шахтёру двигаться так, как ему комфортно. тот за это благодарен. он дышит шумно через нос, пытается придерживаться одного темпа. Крайбург же от очередного движения невольно срывается на тихий стон и неожиданно для себя чувствует, как тянется к нему Орфей, приобнимая мягко и затягивая в поцелуй почти сразу. композитор это позволяет, но цепляется всё равно за Кэмпбелла, стонет именно от его движений. Нортону это, честно говоря, льстит, и он старается взять глубже. Фредерик вскоре разрывает поцелуй с писателем, но тот сам жмётся к нему ближе, вновь касается без тени стыда, и, чёрт, этого уже достаточно, чтобы держать себя в руках было сложно. композитор прикрывает рот рукой, стонет тихо от каждого движения. Кэмпбелл пытается быть активнее, обводит член языком, и Крайбург дрожит едва заметно от этого, невольно пытается ближе податься, толкнуться глубже, но старается держать себя в руках, позволяя Нортону самому действовать. пальцы композитора сжимают чужую одежду, дыхание его сбивается ещё сильнее. тот только хмурится, сосредоточенно двигая головой, чуть крепче делая хватку на бёдрах Фредерика. Крайбург спустя несколько минут пытается мягко заставить Кэмпбелла отстраниться, чувствуя, что скоро вновь кончит, и он послушно поддаётся, поднимая взгляд на композитора. Фредерик почти сразу отводит взгляд в сторону, голову опуская, стонет тихо, наконец кончая лишь через полминуты.       Нортон медлит, однако произносит тихо:       — надеюсь, это не было слишком плохо..       — это.. было хорошо, — композитор выдыхает тихо, говорить это ему явно неловко, — я.. кхм.. благодарю за это, — он мягко треплет волосы чужие.       — не привыкай только, — Кэмпбелл тихо усмехается.       — и не думал, — Крайбург чуть щурится.       — тебе.. всё понравилось?       Фредерик только коротко кивает в ответ — недоговаривает, но делать этого и не хочет. иначе придётся объяснять, рассказывать.. не столь это и важно, на самом деле, ведь и не является ложью то, что пришлось ему по душе всё, что делали Нортон с Орфеем.       — вы уверены, мистер Крайбург? — внезапно подаёт голос писатель, усмехаясь, — вы не выглядели слишком уж довольным, когда..       — хватит, — Фредерик его перебивает, — это не.. из-за этого.       — о чём вы?..       — я.. не хочу об этом. это неважно, — композитор чуть опускает голову.       — Фредерик, пожалуйста..       — ..наедине, ладно?       — боже, — Орфей усмехается, — я могу пока что удалиться в ванную, если вам так необходимо одиночество.       — будь уж так добр, — Нортон косится на него мрачно.       — как грубо, — писатель фыркает, но всё же действительно берёт свою одежду и уходит в ванную комнату.       — так.. что ты хотел сказать? — Кэмпбелл спрашивает осторожно.       — ну.. позволь мне начать немного издалека, — Фредерик несколько нервно выдыхает, но силится сохранить спокойствие, — мой вопрос может показаться грубым, но.. скажи, я.. правда для тебя не просто.. — он, кажется, хочет что-то сказать, но останавливает себя, выбирая выражение помягче, — ..красивое тело?       — нет конечно! — Нортон смотрит хмуро, садится на кровати рядом, приобнимая осторожно, — с чего такие мысли?..       — просто.. мне показалось, что ты несколько пренебрежительно сказал, чтобы я позаботился о мистере Орфее. как будто это.. что-то само собой разумеющееся, то, что я должен сделать, а выбора у меня и нет? словно бы я опя.. — Крайбург резко прерывает себя, не хочет уж о деталях своего прошлого с Кэмпбеллом говорить, — в смысле, словно бы я.. кхм, как бы выразиться помягче.. обычная проститутка?       — это не так.. я лишь.. ну, знаешь, хотел бы, чтобы раз уж мы все.. то, ну, чтобы никто в стороне не оставался, понимаешь?..       — я понимаю. просто.. может, стоило меня лично попросить, а не говорить что-то вроде «пусть он тобой займётся»? это.. правда не очень приятно, знаешь.       — я не хотел тебя никак задеть, если ты об этом..       — я понял.. — композитор шумно выдыхает, чуть прижимаясь к Кэмпбеллу. тот лишь обнимает его крепче, позволяя уткнуться носом в шею.       — это точно всё, что ты хотел мне сказать, Фредерик?       — тебе кажется, что мне есть, что ещё сказать? — Крайбург тихо хмыкает.       — ты просто.. так остро среагировал, что я подумал, может быть, это личное?       — тебе.. не стоит об этом знать.       — разве есть что-то, чего я не должен знать о том, кого люблю?       — я просто не хотел бы, чтобы это было известно хоть кому-то.. — композитор чуть хмурится, — даже тебе или мистеру Орфею..       — Фредерик.. — Нортон берёт чужие ладони в свои, отстраняется, осторожно заглядывая композитору в глаза, — ты же понимаешь, что я не стану любить тебя меньше, даже если ты расскажешь мне что-то ужасное?       — ..это неприятно. я не хочу лишний раз об этом вспоминать.. — Крайбург отводит взгляд в сторону, выдыхает тихо, — зачем тебе знать?       — потому что я хочу знать о тебе всё. любить тебя таким, какой ты есть. нельзя любить в человеке только хорошее, Фредерик.. ты ведь должен понимать.       — и ты так уверен, что не посчитаешь меня мерзким, к примеру? ты.. понимаешь, что, возможно, это то, чего ты бы не хотел знать?       — я бы не хотел знать, если бы не любил тебя, — Кэмпбелл чуть сильнее сжимает чужие руки, — почему ты так сомневаешься?       — потому что мне мерзко вспоминать, — композитор отвечает несколько резко, — я правда нахожу эту деталь своего прошлого отвратительной.. и я просто.. не уверен, что могу сказать. не.. — Фредерик медлит, но решает всё же закончить предложение, — ..не после всех твоих насмешек с самого нашего знакомства..       — всё, что я говорил тогда, не имеет никакого отношения к тому, что я думаю о тебе сейчас.       — и всё же это многое говорит о твоих взглядах.. и.. очевидно, что.. ты не будешь в восторге уж точно..       — Фредерик, пожалуйста.. я правда не стану осуждать тебя. что бы это ни было, я не стану.       — ..ты был прав, — Крайбург отворачивается, заставляет Нортона отпустить его руки, — я и правда был нужен людям лишь как.. красивое тело.. — эти слова композитору явно даются с трудом. мерзко это признавать..       Кэмпбелл молчит, но обнимает Фредерика — вот так просто, без лишних слов. обнимает крепко, ведь на большее едва ли способен — никогда его не учили таким вещам, как моральная поддержка. композитор от этого чуть вздрагивает, слабо упирается руками ему в грудь, но вскоре всё же расслабляется и просто прячет лицо, утыкаясь им куда-то в плечо шахтёра. собственное прошлое кажется невероятно мерзким, тем, от чего хочется сбежать и никогда больше не вспоминать. и от молчания Нортона ему некомфортно, но спросить он ничего не решается. Кэмпбелл решается заговорить лишь спустя несколько минут. голос его тихий.       — я не знаю, что говорят в таких случаях, — он начинает осторожно, явно подбирает слова, — но я знаю, что я люблю тебя, и ничто этого не изменит. я верю, что у тебя были свои причины.. и я верю, что ты не желал всего этого.       — я не желал.. — Крайбург подтверждает несколько сдавленно, — это было ужасно..       — если.. — Нортон почти сразу же осекается, поправляя себя, — когда мы выйдем отсюда, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы другие не обращались так с тобой.       Фредерик несколько нервно усмехается от того, как Кэмпбелл сам себя поправил — слишком уж оптимистично он настроен.. но всегда надо надеяться на лучшее.       — я ценю это, но.. что ты сможешь сделать, скажи?.. ты не заставишь людей ценить мою музыку.. а это единственное, чем я правда хочу заниматься, но толком и не могу, да и это никому не нужно.. и тогда мне только и останется, что вернуться к этому. ведь.. я не собираюсь жить на чужие деньги и позволять тебе или мистеру Орфею заботиться об этом. я сам в силах зарабатывать.. пусть и таким отвратным способом, но это лучше, чем никак..       — не лучше, Фредерик, брось. твоя музыка прекрасна, но нельзя же творить через силу! и ни я, ни писатель не будем рады, если ты будешь заниматься подобным. не знаю насчёт него, но я.. переживаю за тебя и желаю тебе быть счастливым, а не.. вот так.       — я и сам в силах заработать себе на жизнь.. даже если таким способом. по мне так это лучше, чем позволять кому-то обо мне заботиться, обеспечивать..       — неправда. выкинь из головы эти мысли, прошу тебя..       — Нортон.. ты ведь ничего не сможешь изменить. ты всё ещё не богат достаточно, чтобы обеспечивать в полной мере себя, и я уж точно не собираюсь позволять тебе тратить свои деньги на меня. для мистера Орфея я просто не желаю быть обузой, и он, кажется, уже смирился с тем, что я решил жить так. нет, прости, но я не уверен, что я смогу отказаться от.. такой «работы».       — и разве это не губит тебя? ты бы мог дать себе отдохнуть, мог бы потратить это время на музыку, но выбираешь всё равно продолжать гнить? у тебя, в отличие от меня, хотя бы есть шанс жить нормально.. почему ты им не пользуешься?       — и разве он у меня есть? — Крайбург с некоторым раздражением отзывается, — если я перестану продавать своё тело, я просто лишусь возможности зарабатывать деньги, и кому тогда будет нужен композитор, которому за музыку никогда не заплатят? я всё равно продолжу заниматься музыкой в свободное время, но пора уже понять, что ничто не принесёт мне должного результата. в последний раз мне за музыку платили моя покойная сестра, на которую я работал, и мистер Орфей.. и это было достаточно давно.       — Фредерик, послушай меня.. если ты продолжишь, то за твою музыку тебе уж точно никогда больше никто не заплатит. разве ты не понимаешь, что я хочу сказать? твори, и ты создашь нечто такое, что вновь заставит других поверить в тебя. не возвращайся в это болото снова.       — на это может уйти много лет, и что ты мне тогда предлагаешь делать вместе с этим, чтобы просто жить и иметь деньги? у меня не особо есть варианты, знаешь. да и.. — композитор немного медлит, но решает закончить, — ..я всё ещё хотел бы вернуться в семью. даже если я знаю, что они никогда в жизни более не откроют ни единого моего письма, не изменят своего мнения, что бы я ни сделал..       — они точно не захотят, чтобы ты возвращался, если ты продолжишь заниматься этим, Фредерик. просто позволь писателю помочь тебе и сосредоточься на музыке, отдай ей всего себя, ведь.. пока ты губишь себя, ты губишь и свой талант.       Крайбург хотел бы ещё много чего сказать, но вместо того решает себя остановить. все эти споры ни к чему не приведут..       — ..я подумаю, — он только и говорит. не отрезает сразу, давая Кэмпбеллу хоть какую-то надежду, хотя сам прекрасно осознаёт, что вряд ли сможет так сделать.       — просто пойми, что ты не сможешь создать шедевр, если сам продолжаешь падать на дно.       — а если даже без этого не смогу?       — сможешь, — Нортон говорит уверенно, — я не верю, что ты бездарность. тебе просто нужно время и вдохновение.       — но что если всё же не смогу? — Фредерик спрашивает более настойчиво, чуть сжимая пальцами ткань рубашки Кэмпбелла в напряжении.       — не думай об этом, прошу.. я верю в тебя, и писатель, я думаю, тоже. мы тебя не бросим, что бы ни случилось.       — ..я просто не уверен, что верю в то, что мистер Орфей продолжит также заботиться обо мне, если я стану для него обузой.. разве я не должен сам зарабатывать и о себе полностью заботиться?       — не должен, Фредерик. никому ты ничего не должен. я уверен, писатель не считает, что ты будешь ему в тягость. если жизнь даёт тебе такой шанс.. прошу, бери его.       — я подумаю.. — композитор вздыхает тихо, осторожно обнимая Кэмпбелла.       — спасибо, — только и говорит Нортон, мягко целуя Крайбурга в макушку.       — ..люблю тебя.. — Фредерик говорит едва слышно после недолгой паузы, чуть сильнее прижимаясь к шахтёру.       — и я тебя, — Кэмпбелл улыбается, обнимая крепче, — на фоне такого сокровища, как ты, всё остальное меркнет.       — не преувеличивай.. — Фредерик тихо усмехается, хотя слышать это ему всё же приятно.       — а я и не преувеличиваю, говорю, как есть.       композитор ничего не отвечает, только и сам чуть крепче Нортона обнимает. Кэмпбелл оставляет ещё один осторожный поцелуй и зарывается пальцами в мягкие волосы, поглаживая.