Лотос, цветущий в ночи

      Два года.       Деви уже двадцать пять, на пальце золотое обручальное кольцо весом в карат, может, и немногим больше. Такое тяжелое, что маленькую руку под внушительным весом тянет вниз, но снять его — значит вызвать недовольство Кристиана, а она не могла позволить себе этого. Еще не время. Шею украшало такое же дорогое колье — подарок от лучшего ювелира Лондона, чьи умелые руки, если верить словам мужа, творили для самой королевы Виктории лучшие изделия. Он всегда с трепетом отзывался обо всем, что напоминало ему родную Англию; порой его тоска буквально ощущалась физически и выражалась в нарядах, которые он ей преподносил, в предметах мебели, которые переделал в доме, куда они переехали сразу после свадьбы, даже в столовых предметах, привозимых из Лондона в качестве подарка от его родителей.       Все это и овчинной выделки не стоило. Кристину де Клеру словно было мало того, что он забрал Дивию из родного дома, оторвал от семьи, братьев, пользовался ею, когда его детородному органу приспичит, так еще и стремился заменить в окружении все, что имело для нее значение. Превратил место, которое должно было стать ее новым домом, в миниатюрную версию Англии посреди Индии.       Может, его действия не имели такого уж злого умысла, как она себе надумывала, но ей было плевать. Она не хотела анализировать его действия и слова. Деви хотела лишь злиться, утопать в своей ярости, как застрявшее в смоле насекомое, знающее, что не выберется из него. Смола затвердеет, превратиться в янтарь, и она останется навсегда защищенной от Кристиана и силы, которой он был наделен и которой уничтожал все, к чему прикасался.       А когда придет время, да помогут ей боги, она уничтожит его.       Служанка за спиной с мучительной медлительностью подправила полы синего сари с золотой кройкой. Деви бросила тяжелое колье на туалетный столик и надела кулон со скромным изумрудом в виде капли на тоненькой золотой цепочке, подаренную Рамом на прошлый день рождения. Поморщилась своему отражению в зеркале, примечая круги под глазами от бессонных ночей, которые заморская пудра, изготовленная специально под темный тон ее кожи, не скрывали. Снадобье, которым ее снабжала Сара, давало ужасные побочные эффекты в виде частых головных болей и бессонницы, но действовало безотказно уже второй год — кровь шла ежемесячно без всяких задержек.       — Хватит, — велела Деви, не выдержав медлительности, с которой копошилась ее служанка-улитка. Та послушно отпрянула и отошла к стене с опущенной головой.       Прежняя Деви и подумать не могла бы, что может производить такое впечатление на людей. Хохотушка да острячка, совсем еще девочка, куда ей до статной леди, титулованной хозяйки, которую будут уважать и боятся даже глаза поднять.       Она бросила последний взгляд на женщину в синем, с тенями под потухшими глазами, плотно поджатыми губами, и вышла из комнаты, гордо подняв голову.       Прежняя Деви больше никогда не посмотрит на нее из зеркала, брата и родителей не вернуть, но Дивия де Клер поставит на кон свою жизнь, чтобы каждая смерть, каждый опаленный адским пламенем волос с того рокового дня в Гималаях были отомщены и смыты кровью.       Кристиан шумел столовыми приборами в малой столовой. Их особняк располагался за городом, окруженный пышными садами на берегу реки Хугли. Деви нравился ее новый дом только потому, что Кристиан решил переехать подальше от посторонних глаз и места своей работы в Калькутте, из-за чего вставал рано, приезжал поздно, и бесконечное пространство дома, сада и прилегающего к территории особняка леса были только в ее распоряжении. Она могла дышать спокойно, только когда супруг покидал стены дома, за пределами которого без его дозволения не имела права выходить.       — Доброе утро, мой муж, — ласково пропела она с приторно-сладкой улыбкой. Невесомо коснулась его обтянутого дорогой тканью плеча, направившись к своему месту в другом конце стола.       — Доброе, дорогая, — в тон ей ответил Кристиан, и она чувствовала, как холодные серые глаза, словно две заключенные в глазницы льдинки, приклеившись к спине, провожали ее. — Отлично выглядишь.       После свадьбы Деви поняла две вещи: гнев на милость сменить куда проще, если увидеть в этом перспективы, и что мужчинами управлять куда легче, чем они думают. Их слабость крылась в их мнимой непобедимости.       — Спасибо. — Не прекращая улыбаться, она склонила голову, рассматривая его. Черный мундир, небрежно уложенные волосы, уголок рта приподнят в полуулыбке. Объективно, красоты ему не занимать, но для нее блекла любая красота, к которой он имел отношение — будь то цветок, еда, картина.       — Новое. Только вчера доставили. Нравится?       Говорить на родном ему языке была ее идеей. Она искренне надеялась поселить в душе чужеземца надежду на то, что может оказаться на его стороне в этом браке. Генерал-губернатор на посту уже седьмой год, и чтобы удержаться на нем, противостоять не только простому люду, но и дюжине, активно мухлюющей за столом в карты, требовались стойкость характера и небывалая хитрость, а порой и жестокость, которой ей следовало научиться, а потому одурачить его тривиальными методами определенно не вышло бы. Глупо даже предполагать, что он доверится ей, да и она, словно загнанная в клетку дикая кошка, только и делала, что огрызалась и кусалась, когда с ней пытались наладить контакт. До испуганной девочки, которую силой выдали замуж за врага, долгие месяцы доходило осознание, что месть — работа тонкая. Ювелирная. Никакой хваленный мастер королевы не справится с этим, но она-то сможет, если постарается.       Вот и перспектива, сменившая гнев на милость.       — Очень, — проглотив кусок чего-то там, что он жевал, сказал Кристиан. Мягкая улыбка тронула его губы, пока он рассматривал ее, словно дивную вещицу, которой не мог налюбоваться.       Дивия на автомате взялась за приборы и принялась резать завтрак, даже не смотря в тарелку. Яйца с жареным мясом. Определенно вкусно, но пресно. Очень по-английски, скупо на специи, особенно придающие остроты.       Она нетерпеливо глянула на часы. Без четверти девять.       — Ты не опаздываешь? Поздновато для тебя.       Кристиан тихо усмехнулся, без злорадства, но с раздражающей циничностью.       — Так не терпится выдворить меня из дома, дорогая?       Деви сжала нож в руке до побелевших костяшек, но не позволила улыбке с лица исчезнуть. Так и хочется бросить им в его наглую белую морду.       Она ненавидела прозвище, которым он наградил ее в первый же день официального обручения. Называя так каждый раз, словно туже затягивал удавку на ее шее, издевался и выжидал, как падальщик, когда она перестанет сопротивляться, чтобы наконец накинуться на нее.       «Я бы со свету тебя сжила, любимый муж, если бы могла», — в сердцах крикнула она. Молча, но так, чтобы ее слова достигли ушей богов, и, если они милостивы к ней, то рано или поздно она снимет тяжелое кольцо и никогда больше не наденет.       Всю жизнь она гналась за мужчинами. Отец, брат, Камал. Желала быть похожей, равняться, влюбляться, быть искренне любимой, как и любая другая девушка. Хотела простой взаимности в единственном светлом и правильном чувстве, но годы страданий принесли ей лишь насмешливые взгляды и стиснутые зубы. Она была достойна любви спустя годы страданий и утрат, похороненных один за другим родственников и друзей, а этот самовлюбленный асур так и мнил себя ее спасителем.       Когда-то Сара сказала ей, что если всегда следовать правилам, то никогда не познаешь, что такое настоящая любовь. Знала бы Деви, что совсем скоро это коснется и ее.       — Ну что ты, — усмехнулась Деви. — Хотела спросить, раз уж не спешишь, не мог бы ты подбросить меня до дома двойняшек? Малышка Индира накануне сказала свое первое слово. Басу закатят целый праздник, я уверена.       — Знаю, читал твое письмо от этой девушки, Сарасвати. Событие сродни завоеванию мира, — рассмеялся Кристиан, качая головой.       Она и не сомневалась, что читал. На это и был расчет.       Радха родила здоровую девочку год и три месяца назад, хотя участь ее была такой же незавидной, как у Деви. Видия, прознав о беременности, да еще и от Раджа, не стала отменять свадьбу с Амритой, а спешно организовала союз с Анилом Шарма с условием, что получив в жены Басу, он откажется от притязаний на наследие Дивии. Этот запутанный клубок все вился и вился, пока трагическая смерть в ночи не оборвала его жизнь, а Радха не получила свободу и, через пару месяцев, малышку-дочь. С тех пор они жили в городе, в небольшом поместье рядом с родительским домом, в богатстве и спокойствии, которого заслуживали, и, одновременно, в тревожном ожидании, что рано или поздно, как и всему плохому и хорошему, придет конец.       Колесо Сансары крутится, и никому из смертных не дано его остановить.       — Хорошо, — согласился Кристиан. — Я подброшу тебя сразу после завтрака, не буду сильно задерживаться. Сегодня мы едем в Хабру, там какие-то беспорядки непонятные.       Получив удовлетворительный ответ, Деви смогла дожевать кусок и проглотить. Не так уж и пресно, если сочетать с ароматным индийским хлебом с семечками и сухофруктами, вкус перебивался не так сильно. Она принялась забалтывать его вопросами о Хабре, городе в двух-двух с половиной часах езды от Калькутты, и Кристиан с охотой отвечал, с большим аппетитом поглощая любимый завтрак.       Первое время они, мягко говоря, не переносили друг друга. Нет… Плохое слово. Ненавидели. Дюжина могла считать что угодно, думать, будто имеет права вершить ее судьбу, но Деви считала иначе и это мнение не менялось по сей день. Кристиан де Клер, пижон, наряженный в дорогие викторианские одежды, воспитанный грубиян, умевший одним взглядом унизить человека, старался найти с молодой супругой общий язык только потому, что иного выбора не оставалось. Однако в первую брачную ночь получил лишь звонкую пощечину и девичий визг, который могли слышать аж в Бомбее.       Не то чтобы Деви гордилась своим поступком, но и не стыдилась. До тех пор только один мужчина касался ее так, и выносить прикосновения чужеземца было выше ее сил.       Больше тумаков лорд не получал. Она попросту его игнорировала, а он, приняв это за вызов, сделал себе целью досаждать ей при каждом удобном случае. Они вели себя как малые дети, при этом Дивия продолжала то там, то тут слышать о жестокости, которой Кристиан прославился в округе. Показные казни, порки, налеты на черный рынок, поджоги.       У нее было достаточно причин ненавидеть его. Но прошло еще немного времени прежде, чем она притворилась, что, если и не любит, то хотя бы не ненавидит лютой ненавистью. Терпит. Немного, да уважает. Научилась приручать внутреннюю ярость, превращать ее в оружие, пользоваться теми же методами, какими не гнушался и сам Кристиан.       Когда в день помолвки он подарил ей тигра со словами, что тренировать его будет очень трудно, он сам приобрел себе маленького монстра, с которым до сих пор не мог совладать. Да и она неглупая девчонка, понимала, почему он выбрал себе в жены представительницу дюжины, да только план по разведке тайных планов все не двигался с мертвой точки.       Деви согласно кивала на все, что говорил Кристиан. Беспорядки, дюжина, шахты — ее шахты, причем.       — Не удивительно, что ты возвращаешься домой только ночью, — с притворным недовольством вздохнула она, сделав глоток крепкого кофе.       От английской тирании был только один плюс — индустрия кофе развивалась очень стремительно. Он стал не только активно продаваться в Европу, но и получил бóльшее распространение среди местного населения.       Кристиан промокнул губы белоснежной салфеткой и сложил ее под кромкой тарелки, не отрывая от нее взгляда.       Ей стало не по себе.       — Ты бы хотела, чтобы я чаще бывал дома?       Это она-то? Если бы его сожрал тигр, она бы и слезинку не пустила. Уж скорее стала бы тем, кто этого тигра на него натравил.       Но вопрос-то явно с подвохом. Он ждал реакции, считывал каждое ее движение.       — Разумеется, — улыбнулась Деви уголками губ. — Сижу здесь в полном одиночестве. От служанок никакого толку, а тебя я даже не вижу.       — В последний раз, — он сощурился, — когда я пришел к тебе, ты закидала меня подушками.       Одной подушкой, но сути дела это не меняло.       — У меня были «эти» дни, мой дорогой, — беспечно пожала она плечами, сохраняя непринужденный вид, — разве можно упрекнуть меня в этом?       — Как раз именно в этом и проблема.       Кристиан встал, и Деви метнула взгляд на нож, который только что отложила. Реакция, не поддающаяся контролю. Она знала, что муж никогда не причинит ей вреда — ведь сколько до этого она не кидалась подушками, не кричала, не ругалась, он никогда не позволял себе поднять на нее руку. Смеялся в лицо, показывая, как по-детски она себя вела, смотрел безотрывно, пока не успокаивалась, либо вовсе игнорировал. Он справлялся с убийцами и насильниками, справился и с капризами молодой жены.       Но Деви понимала, что рано или поздно, но он получит свое, если она не начнет действовать.       Он направился к ней с мучительной медлительностью, мягко шагая начищенными до блеска дорогими туфлями по персидскому ковру, касаясь бледными пальцами спинок задвинутых стульев. Деви откинулась в своем, сохраняя спокойствие, будто предвидела каждое его действие наперед.       — Я знаю, чего ты хочешь, Тиан.       — Это наш с тобой долг, Дивия, и ты знаешь это, — низким голосом произнес лорд, нависнув над ней. Она сглотнула.       — Ребенок никуда не денется. Если боги решили, что я пока не могу выносить дитя, значит, мы будем пытаться дальше.       Кристиан опустился на колени, чтобы оказаться с ней одного роста, и Деви вспомнила другого мужчину, который так же стоял перед ней. Который молил о пощаде и милости. Который никогда не принудил бы ее рожать нежеланного ребенка. Он преклонялся перед ней.       Тонкими пальцами Кристиан поддел ее подбородок и сжал, вынуждая поднять взгляд. Деви не могла поверить, что он думал, что мог породить нечто столь чистое и невинное как дитя. Что он мог не осквернить его или ее своей тьмой и руками, которые были по локоть в крови индийского народа.       Благодаря Саре, его мечта никогда не сбудется.       Кристиан положил ладонь ей на плоский живот, не разрывая зрительного контакта.       Иной раз, лежа с ним в постели, молясь, чтобы снадобье подействовало раньше, чем его семя проникнет дальше, Деви думала — неужели у них никогда бы ничего не получилось? Может, они действительно могли бы завести детей, когда-нибудь полюбить друг друга и жить счастливо?       — Есть только один Бог, Дивия, и я буду подчиняться только Его воле, — тихо сказал Кристиан, и каждая буква врезалась в нее, впечатывалась в кости.       Нет, не могли бы.       Ее била мелкая дрожь, и она вырвалась из его хватки, отворачиваясь, пока он ничего не заметил. Лорд тут же выпрямился, разгладил полы мундира, волосы и нацепил свою дежурную улыбку.       — Я выбрал тебя по многим причинам, дорогая, — он протянул руку, и она тут же вложила в нее свою ладонь, вставая, — но я ни за какие богатства мира не изменил бы своего решения. Никогда не забывай об этом.       Он прижал ее к себе, обхватив за талию, вцепившись в губы, кусая и поддразнивая. Деви зажмурилась, отвечая с той же пылкостью, требовавшей от нее всей выдержки, которая только была в ее распоряжении.       — Я бы взял тебя прямо здесь, дорогая, на треклятом столе, до тех пор, пока мы не зачнем ребенка, — раздался низкий голос, пока де Клер оставлял влажные поцелуи на щеке, ключице, шее, за ухом. — Я бы имел тебя, пока ты не охрипнешь от криков.       Нет. О боги, нет. Она не вынесет. Кристиан мог с таким же успехом угрожать ей кинжалом у горла, и она все равно дрожала бы так же.       Деви отрывисто задышала, ткань туго затянутого сари и сильный мужской одеколон мешали вздохнуть, но Кристиан отпустил ее так же внезапно, как набросился, сделав пару шагов назад. Деви уставилась на него, молчаливо и шокировано, не зная, стоит ей убежать, ударить, закричать или улыбнуться. Они никогда не целовались вне спальни, и эта ситуация выбила ее из колеи, особенно сейчас, когда мыслями она давно уже была с другим.       — Тиан…       — Приведи себя в порядок, дорогая, — оборвал он, окинув пренебрежительным взглядом. — Завтра мы собираемся к нашей диаспоре. И, Христа ради, никакого сари. Наденешь что-нибудь приличное. Я жду тебя в повозке.       Он развернулся и вышел, сопровождаемый ошарашенным взглядом супруги. Приличное? Да сам он неприличный, ходит павлином в своих тряпках в сто слоев, как и все его окружение. Деви фыркнула, подошла к зеркалу и принялась подправлять то, что специально испортил Кристиан. В первую очередь стерла следы его поцелуев с губ и бросила салфетку в свое отражение. Негодование кипело в крови жидким пламенем, подпаляя каждый нерв, словно спичку. Она ненавидела его и заслужила право оборвать кинжалом его жизнь, когда придет время.       Он пользовался ею так же, как она им, — ради информации, но они оба знали, с кем имеют дело. Борьба предстояла долгой, но Деви умела ждать.       К тому же, напомнила себе, касаясь зеленого камня на шее, она никогда не была одна.       Деви вышла из повозки, не прощаясь, и бросилась в объятия Сары. Кристиан поприветствовал ее и отъехал до того, как приличия посчитали бы грубым невежеством то, что она вовсе не собиралась подходить к нему и пожимать руку. Будь он хоть триста раз лорд, и Сара, и Дивия, и Радха считали, что он и шага лишнего по пыльной тропинке не стоит, не то что поклона и лестных слов.       — Фу, — Сара скорчила кислую мину, глядя, как губернаторская повозка скрывается из виду, — как некультурно.       Деви равнодушно проследила за ее взглядом и, как только супруг исчез, впервые за утро выдохнула спокойно. Этот поцелуй не отравит ей день.       — Идем. — Она потянула подругу за собой по гравированной дорожке к особняку. — Этот гусь лощенный не стоит того, чтобы даже думать о нем, не то что смотреть.       Сарасвати лукаво улыбнулась, но Деви не разделяла ее веселого настроя. Знала, о чем та думала в своей прелестной голове, а потому не собиралась подкидывать дрова в огонь.       — Он читал мое письмо?       — Разумеется. Еще до того, как я сказала, что Индира впервые заговорила и у нас что-то вроде девичника.       — Индира говорит уже четыре месяца как, — вмешался насмешливый новый голос. — Все скидываешь на мою малышку. И не стыдно?       Радха Басу выглядела как само совершенство. Первые месяцы после свадьбы с Анилом, когда вокруг то и дело шептались о слишком быстром бракосочетании и внезапной беременности будущей госпожи Басу, она выглядела как увядший цветок, и только рождение дочери вернуло ее к жизни.       Деви отвесила глубокий шуточный поклон, пока Радха, стоя на крыльце, укачивала годовалую дочь.       — Вот когда наябедничаешь на меня, тогда и перестану прикрываться, — хмыкнула она.       — Что ж… — Радха взглянула на малышку. — Придется тебе терпеть эту несправедливость еще долго.       Сара кашлянула, заглушая ее последние слова, но Деви услышала. Пожалуй, вполне справедливое замечание. Никто не говорил, что будет просто, и она знала, на что идет, давая свое согласие перед богами и людьми, стоя у алтаря.       Маленькая лгунья.       Радха, как истинная хозяйка, провела их внутрь, передав без умолку балакающую на своем детском Индиру в руки Деви, которая была не в меньшем восторге от новой встречи. Кристиан может хоть сто раз на дню ложиться с ней в постель, но никакого ребенка он не получит, сколько бы не кичился своим единственным богом. Если Деви и суждено стать матерью, — а в глубине души она этого хотела — то точно не матерью истинного де Клера. Дюжина может диктовать ей условия, но коль скоро тело и сердце оставались в ее власти, выбор тоже принадлежал ей.       Малышка пахла чистотой, детской присыпкой, молоком и чем-то сладким, присущим только младенцам. Красавица, похожая на свою мать. Дергала без устали ручками и ножками из стороны в сторону, и в этом крошечном теле было столько энергии, что любой взрослый мог позавидовать.       — Дев-в-и-и-и, — пробормотала девочка, наровясь подергать за ее длинную косу.       Дивия прикусила губы, чтобы там же не расплакаться. Умнейший ребенок. Она выговаривала все слоги слова, ворчала согласные и тянула гласные, наслаждаясь тем, как звучит ее прелестный голосок и все взрослые в радиусе километра ахали и охали, слушая ее.       — Хэй бхагван! Она самый умный ребенок, которого я только видела, — улюлюкала она, целуя ее в пухлые щечки, пока малышка заливалась смехом.       — Удивительно, — упав на мягкую обшивку дивана в гостиной, протянула Сарасвати, — учитывая, кто ее родители. Красота ей досталась явно от меня.       Радха бросила в нее декоративную подушку, ничуть не изменившись в лице.       — Ишь, какая важная, дурочка, — фыркнула она. Вокруг засуетились служанки, ставя различные яства в больших тарелках на стол.       Индира все-таки добралась до косы Деви и вцепилась мертвой хваткой. Она усадила девочку лицом к себе и защекотала. Комната наполнилась громким детским смехом, и это именно то, чего не хватало Деви с самого утра.       Пускай, история любви ее родителей была не самой счастливой, Индиру всю жизнь будут окружать любовь и защита. За ней стояли не только Басу и Дубеи, но и вся дюжина.       — Как дела дома? — поинтересовалась Радха, закинув босые ноги на диван. Дома она превращалась в настоящую ленивицу, когда наконец могла сбросить с себя маску госпожи и выйти из материнской тени.       Деви закатила глаза и скорчила рожицу.       — Пристал ко мне со своим деторождением. А я только и думала, как… — Она опасливо заозиралась по сторонам по просторной комнате, но все служанки уже вышли. — Как бы не врезать ему по детородному органу и не приказать Раджé сожрать его.       Радха разразилась смехом, Сара подавилась кофе.       — Мне волноваться, что ты назвала своего тигра в честь моего бывшего? — усмехнулась старшая Басу.       — Рáджа больше интересует информация, которой я его снабжаю, а не мой тигр.       — И надо было додуматься подарить тигра в качестве подарка на помолвку, — цокнула языком Сара. — А на деревянную свадьбу подарит тебе слона?       — Кхм… если доживет, — покашливая, вставила Деви. И ладно бы постыдилась.       Если Видия и Радж решат его убить, она будет той, кто оборвет его жизнь, никто другой. До тех пор же Кристиан надеялся вытянуть из своего молодой супруги полезную о дюжине информацию, Дивия — информацию о его делах. Оба улыбались, любезничали, из кожи вон лезли, чтобы понравиться друг другу, заставить доверять, однако каких-то жалких двух лет было мало.       — О детях он может забыть, — довольно заявила Сара и с нежностью погладила свою племянницу по пухлой щеке. Индира схватила ее украшенные мехенди пальцы и сунула себе в рот. — Мой отвар действует отлично, я погляжу, Деви. Кровь идет регулярно? Я приготовила тебе еще запасы на ближайшие месяцы.       Дивия кивнула. Она обратилась к девочкам за помощью еще до свадьбы, когда поняла, что может ждать ее в скором будущем, и с тех пор Сарасвати снабжала ее противозачаточным снадобьем, действовавшим прекрасно. Деви хранила его в бутылке из-под духов, никому и в голову не могло прийти, что она принимала что-то.       — Волшебное средство, — улыбнулась она, с благодарностью коснувшись плеча подруги. — Что бы я без тебя делала?       — Ты просто умнее некоторых, — улыбнулась Сара и стрельнула красноречивым взглядом в сестру. — Кое-кому не хватило ума в свое время.       Радха снова бросила в нее подушкой, в карих глазах запылал почти праведный гнев.       — Я придушу тебя во сне за такие намеки, — прошипела она. — Не называй мою дочь ошибкой. Будь у меня силы, я отмотала бы время назад и снова родила бы ее, ты, асурка.       Сара не воспринимала угрозы сестры всерьез, рассмеявшись, но Деви совершенно точно была уверена — Радха убьет за дочь. Женщины Басу были свирепы в гневе, словно дикие львицы, полностью оправдывая свою грозную репутацию. Как Видия была готова сжечь мир дотла ради своих дочерей, так и Радха положит его к ногам своей дочки. И была уверена — придет время, когда Индира Басу, Махарани и глава дюжины, будет готова сделать то же ради своих детей.       Их не стоило недооценивать. За миловидной внешностью скрывалась ярость самой богини Кали.       — Вас ни на минуту нельзя оставить одних. Все норовитесь перегрызть друг другу глотки, — раздался мужской голос за их спинами, и на плечи Деви ласково опустилась крепкая рука. Осторожно погладила вверх-вниз.       Ей не было нужды оборачиваться, ему — даже говорить. Она узнала бы его по одному прикосновению.       — Ты плохого о нас мнения, Рам, — лучезарно улыбнулась Сара и, ближе подсев к сестре, вцепилась в нее мертвой хваткой, которая у простых людей называлась объятиями. — Видишь? Мы сама воспитанность.       Рам Дубей медленно, словно дразня ее, обошел диван и уселся напротив, вальяжно откинувшись на спинку. Как всегда, вел себя будто хозяин в собственном доме. Впрочем, когда твоя семья правит Калькуттой, другого ожидать не стоило. Деви знала Рама больше семи лет, и ждать, что в этом нахальном мальчишке, заключенном в тело взрослого, статного мужчины, проснется уважение — все равно что ждать, пока козел даст молоко. Этим он ей и нравился.       — Здравствуй, Рам, — кивнула она, отмечая его темно-синий наряд, аккурат в тон ее сари. Повязка на левом глазу, приподнятые уголки губ, пальцы, бессознательно перебирающие молитвенные четки. Все в нем до боли в сердце знакомое, предсказуемое, такое родное.       — Деви, — коротко поздоровался он, осматривая ее так же нагло, как и она. Впрочем, стесняться им было нечего.       Двойняшки знали о них, что толку скрываться.       — Что ты здесь делаешь? Тебе разве не нужно готовиться к Дивали? — нарочито медленно, растягивая слова, спросила Сара, и Деви закатила глаза. За кого они ее принимают? Любая дурочка поймет, по чьей прихоти младшего Дубея оторвали от дел и притащили на другой конец города. И если то была идея младшей, то приказ отдавала старшая, так что тумаки получать будут обе.       Дивия только-только наладила отношения с Кристианом, нельзя снова наступить на грабли и получить ударом по лбу. Испорченные отношения отбросят ее на много месяцев назад, а он едва-едва начал привыкать к ней.       — Подождет, — лениво отмахнулся Рам и потянулся к Индире. — Моя маленькая девочка важнее, правда?       Малышка тут же переключила внимание на изящную темно-синюю повязку, под цвет наряда, и их с Деви пальцы соприкоснулись, когда он взял ребенка на руки. Она моргнула, на мгновение застыв, пойманная в ловушку серо-зеленых глаз. От них никогда не веяло холодом, как от мужа, с которым она была обречена жить под одной крышей, делить постель и трапезу. Он никогда не позволял себе пренебрежительного взгляда, издевательской улыбки или грубо брошенного слова, от каждого его действия, взгляда и слова веяло теплом, безопасно окутывающем с ног до головы.       Рядом с ним Деви никогда не приходилось бояться.       — Повезло с таким прекрасным дядей, — тихо сказала она, чувствуя, как кровь приливает в щекам и шее. Дурочка. В первый раз, что ли?       От ответной почти застенчивой улыбки Рама захотелось спрятаться за подушкой. Сердце грохотало в груди, выдавая ее с потрохами.       — Жаль, не имею удовольствия видеть тебя столь же чаще, цветочек.       О, Махакали.       Кровь стучала в ушах, и Деви поспешила отпустить девочку, пока не стало поздно. Облокотилась на спинку дивана, поджав под себя босые ноги, чувствуя, как сестры прожигают ее взглядом. Они все просто сговорились. Провоцируют, чтобы увидеть ее реакцию и потешаться потом над ней.       Ракшасы.       — Передай своему брату, что в Хабре какие-то беспорядки. Де Клер уехал туда до вечера.       — Я знаю, — кивнул Рам, и Деви уставилась на него.       — Бхуты нашептали?       Он смотрел на нее, не моргая, не зная, пожурить ее или посмеяться. Девочки уже вовсю хихикали себе под нос.       — Я сам их и устроил, — пожал он плечами, будто устроить бунт в соседнем поселении было делом пяти минут. Хотя… Никогда не стоит недооценивать тигра.       — Тебя уже месяц из дома не выпускают, мы забеспокоились, — неожиданно серьезно добавила Сарасвати. — Действовали своими силами.       Ага… Устроить беспорядки в городе — все равно что поджечь сухое сено, но Деви мало волновали последствия. Пускай Кристиан разбирается со всем, ей плевать. Пусть убьют, пронзят мечом или стрелой — она с удовольствием станцует на его могиле.       Радха прокашлялась и несильно толкнула младшую сестру.       — Так и знала, что свалить все на мою Индиру, это твоя затея.       Они снова начали пререкаться, и Рам потерял к ним всякий интерес, переключившись на свою племянницу. На других людей он производил устрашающее впечатление не столько своей фамилией, сколько внешним видом. Повязка была для виду, мало кто знал, что он зряч на оба глаза, а левый прикрыл, чтобы скрыть его способности. Ну а любому, кто перейдет дорогу Дубею, стоит серьезно опасаться за свою жизнь.       Старший Дубей — Махарадж, его были обязаны бояться, почитать и уважать, любое неповиновение каралось поркой. Привлекательный, статный, загадочный — неудивительно, что и Амрита, и Радха вместе с половиной женского населения Калькутты по уши втрескались в него. Рама же утомляли женщины, да и люди в целом. Он по собственной воле сторонился общества, лишь подбрасывая дрова в огонь.       Самим собой он мог быть только среди тех, кому по-настоящему доверял. Рядом с серьезным братом, не поддерживающим ни одну из его шуток, вечно пререкающимися двойняшками, одна из которых не терпела мужчин, а вторая готовилась стать Махарани, но пока получалось только трепать всем нервы; рядом с Камалом, верным соратником, ставившим интересы дюжины превыше любых человеческих принципов, и рядом с молчаливой, вдумчивой Деви.       Она не могла не сравнивать двух мужчин, игравших огромные роли в ее жизни. Оба сварливые гордецы, порой жестокие, свирепые, готовые биться за то, что им дорого до самого конца. Но если Кристиан продолжал играть роль пленителя, вместе с этим твердя об их общем долге и чести, которую он оказал всей дюжине, когда выбрал Деви в жены, то Рам был готов биться насмерть, чтобы вытащить ее оттуда.       Два года назад он едва не прикончил Кристиана только потому, что она плакала из-за него и неминуемо приближающейся свадьбы. Дивия знала — одно ее слово, и Дубей вгрызется в его глотку, разорвет на части только ради нее.       Слишком рано, вновь напомнила она себе. Пройдут годы, прежде чем Золотой дуэт даст добро, и она сможет избавиться от ненавистного супруга.       Дивия вздохнула и пересела ближе к Раму. Смотря на него широко распахнутыми карими глазами, Индира была совершенно очарована, как, собственно, и Рам ею. Он качал малышку из стороны в сторону, поддакивая и кивая детскому лепету, соглашаясь со всем, что она ему говорила, и это самое прекрасное, что Деви видела за всю свою жизнь. Большой грозный тигр и маленькая львица. Кто бы мог подумать, что он так хорошо ладил с детьми?       Он был бы замечательным отцом.       Внезапно Рам поднял голову, и их взгляды встретились. Деви хотела притвориться, что собирается с ним заговорить, но отдернула себя. Прошедшие два года, все их встречи и тайком посланные письма, не оставили между ними прежней неловкости. Она лишь молила Темную мать сжалиться над ней и ее бедным сердцем.       — Ты сегодня великолепно выглядишь, цветочек, — негромко сказал он, и в его взгляде она могла прочитать все то, что он не мог выразить словами. Бесконечную преданность, восхищение, желание быть с ней рядом, пока его силой не поволочат обратно в темноту, в которую он пребывал без нее.       — А тебе идет ребенок, — хихикнула Деви, наблюдая, как Индира тщетно пытается дотянуться до его хвоста. — Не думаешь о том, чтобы завести своего?       Вопрос был задан в шутку, но его улыбка тут же угасла, и как бы Рам не старался вернуть на место маску беспечности, он прочно зацепился за эту мысль. Она не сразу поняла, какую глупость ляпнула.       Радха, как всегда спасая положение, перестала терроризировать сестру и, встав и расправив одежды, забрала дочь из рук Дубея. Малышка активно сопротивлялась, негодуя, почему ее забирают у любимого дяди, но мать прижала ее к груди, укачивая из стороны в стороны.       — Когда-нибудь это придется сделать, — отрезала Радха, переводя взгляд с Рама на Деви. — Годы идут, мама уже подгоняет меня с выбором партии для Сары.       За их спинами Сарасвати страдальчески застонала в подушку, и Индира повторила ее звук, заливаясь смехом, полностью игнорируя то, что ее пытались уложить спать.       — Идеальная партия сидит прямо перед тобой, дорогая невестка, — показывая на себя любимого, заметил Рам.       Дивия очумело заморгала, уставившись на него. Хорош любовничек, предлагать такие вещи да сидя перед ней. Она выхватила у Сары подушку и бросила ему в лицо, хорошенько прицелившись.       — Да ты… — Рам цокнул, даже не попытавшись остановить оружие массового поражения. — Дослушай меня, женщина. Сару не интересуют мужчины, а меня — другие женщины. — Он взглянул наа нависшую перед ним Радху. — Подумай над этим. Предложи Видии, чтобы не беспокоилась о дочери. — Перевел взгляд пронзительных зеленых глаз на Сарасвати. — Ты знаешь, что со мной ты и твои секреты будут в безопасности.       Сара могла позаботиться о себе самостоятельно, без помощи мужчины или женщины, но нормы общества нависали над ними как Дамоклов меч с самого рождения. Мужчине позволялись все вольности, пока женщины были обречены на прозябание в стенах дома, осуждение и постоянный страх за свою жизнь. В Калькутте убийства, насилие и торговля женщинами была сплошь и рядом, но, к сожалению, ни английское колонизаторство, ни ужесточение законов не могли искоренить это. Пройдут века, десятки или сотни, но мир так и будет несправедлив и жесток.       Саре придется выйти замуж, и — надо признаться — лучше за мягкосердечного и честного Рама, чем за за кого-то, вроде де Клера.       «К арурам все это».       Сара горделиво выпрямилась, осматривая потенциального жениха с ног до головы, да с такой придирчивостью, будто выбирала товар на покупку, и кивнула.       — Я подумаю над твоим предложением, — усмехнулась девушка и стрельнула глазками в Дивию. — Только если твой цветочек не выцарапает мне глаза от ревности.       Деви зарычала от злости и потянулась к лежащей на коленях Рама подушке, но он перехватил ее, опережая свою благоверную, запустил в наследницу Басу. Несмотря на всю абсурдность, на смех и шутки, ситуация была серьезной. Раму и Дивии придется скрываться еще лет пять, не меньше, но — они оба знали — ничем хорошим это не кончится. Связь Радхи и Раджа не закончилась добром ни для одного их них — два разбитых сердца и невозможность быть с тем, кого действительно любишь. И Деви, и Рам понимали — они ничем не отличаются и рано или поздно им придется поставить точку в том, что началось два года назад, после официального обручения Шарма и де Клера.       — Алакшми над нами властвует, — страдальчески вздохнула Радха, отмахиваясь от всех как от назойливых насекомых. Она опустила взгляд на сестру, и Саре хватило этого, чтобы моментально собраться и вскочить с места. — Я отослала слуг в мамин дом, так что можете не беспокоиться — никто вас не увидит. Гостевая спальня в вашем распоряжении. А я пока уложу Индиру.       Сестры Басу направились к выходу из комнаты, забирая с собой непринужденную атмосферу, царившую здесь всего пару минут назад. Рам и Деви встали, почтенно склонив голову, но Радхе не нужны были слова благодарности. Она лишь улыбнулась, как-то грустно, глядя на них, наверняка жалея, что в свое время у нее не было никого, кто мог бы быть на их с Раджем стороне, и скрылась в коридоре.       Дивия провожала ее задумчивым взглядом, поддела пальцами изумруд и начала водить им по цепочке. Она знала, что никогда не сможет отблагодарить девочек за все то, что они сделали и продолжают делать для нее эти семь лет. Единственное, что было ей под силам, это закончить миссию, ради которой Видия и Радж выдали ее за ненавистного ей лорда. Вот тогда она будет свободна и постарается отплатить долг.       Пальцы Рама прошлись по ее руке, дразняще спускаясь вниз. Осторожно, почти трепетно, будто Деви была хрустальной, переплел свои пальцы с ее, молчаливым взглядом умоляя взглянуть на него.       — Идем, — вздохнув, Дивия мягко улыбнулась ему, — у нас времени до вечера.       Целая вечность рядом с ним по сравнению с неделями вдали от него.       Рам безмолвно кивнул и потянул ее за собой в коридор, по направлению к гостевой спальне. Она шла за ним, как и два года назад, зная, что он станет ее падением, грехом, который нельзя замолить и простить, но не сбавляла шагу.