No church on sunday

Сенку никогда не тратил своё время впустую, и не важно, был ли у него выходной, или планы портила болезнь: молодой учëный всегда находил, чем заняться. То, чему он решил уделить своё драгоценное время сегодня — просиживание штанов в библиотеке за чтением… Сенку всё ещё выбирал книгу. То ли усталость таки накатила, то ли мозг пытался сопротивляться, так и норовя переключиться на действительно важные и актуальные проблемы: в любом случае, ему нужно расслабиться, и какая-нибудь художественная литература отлично бы с этим справилась. В руках скопилось восемь книг, но в мыслях уже пронеслось то, как все они возвращаются обратно на свои полки — каждую из них он прочитал ещё в старшей школе и на первых курсах университета. Сейчас же хотелось чего-то нового. За отдалённым столиком сидел Ксено, упоённо работая над своей докторской. Половина университета называла его или безумцем, или фриком, другая же половина просто не была с ним знакома. Пожалуй, Сенку — единственный, кто даже в уме так к нему не обращался: называл его или по имени, или матом. Тем не менее, с самого поступления в Токийский технологический институт тогда ещё аспирант физического и химического факультетов вызвал уважение и неподдельное восхищение своей тягой к знаниям в самых разных областях. Разница в возрасте в шесть лет не стала камнем преткновения для дружбы вчерашнего школьника с выпускником аспирантуры. Прошли почти те же шесть лет, и Сенку, как и другу тогда, остался один год учёбы. За окном ветер срывал первые цветки сакуры — март подходил к концу. Взгляд упал на одну ничем не примечательную точку, задерживаясь на ней по меньшей мере на минуту. Сенку тряхнул головой: «Слишком долго, чёрт». Он терпеть не мог настолько пустую трату времени, как залипание на каком-то дереве. — Тебе нужно расслабиться, — неожиданно произнёс Ксено, не отрываясь от книги. — Это тебе я говорю. Сенку сделал полдюжины шагов навстречу захламлённому столу. — Я не могу выбрать чёртову книгу. И почему я вообще трачу на это время? — ответил он, устало потирая тяжёлые виски. — Что именно ты ищешь? — всё так же не отрывая взгляда от вещи куда более интересной, бесяче спокойно спросил Ксено. — Какую-нибудь художественную литературу. Не хочу этого признавать, но, кажется, я правда устал, и мне нужно занять мозги чем-то более лёгким. Ксено медленно откинулся на спинку стула, зевая. — А ты не думал когда-нибудь расслабиться немного по-другому? Может, твой организм требует нечто более тривиальное, ну, знаешь, что-то вроде секса? Сенку раздражённо закатил глаза. — Мне это не интересно. — Зря. — Я не виноват, что в моей жизни нет такого человека, как у тебя Стэнли. Хотя, по правде, я даже рад, что его нет. От любви одни проблемы. — О, ты уже говоришь, что от любви одни проблемы; раньше ты говорил, что любовь — это вымысел авторов романтических книженций. Растёшь, малой. — Пфф, может, я и изменил мнение насчёт неё, но только по отношению ко всем, кроме себя самого. Все мои полтора опыта отношений не пришли к точке под названием «любовь», и как-то не вижу смысла пытаться дальше. — Говоришь, как какой-то умудрённый старик, — усмехнулся Ксено. — Но мне вот, что интересно, — внимательный взгляд в самые глаза, — ты не видишь в этом смысла, но есть ли желание? Сенку уже чуть было не цыкнул, но что-то заставило его задумчиво уткнуться в стол. Пошла уже вторая минута, но Сенку так и не смог ничего ответить — он и сам не знал. Иногда… иногда, возможно, в самой глубине души, где-то на уровне Японского жёлоба, он нуждался в той самой, переоценённой романтической любви. Только вот это слишком затратно, и что ещё хуже — слишком нелогично. Он видел логику в точных науках, в помощи близким людям, в дружбе, но никак не в любви. Да, быть может, Сенку и был по-своему очарован глубокими чувствами Юдзурихи и Тайджу — самых верных своих друзей — но представить себя на их месте было не иначе, как тяжело, а точнее, почти невозможно. Они простые, до боли искренние — словно созданные друг для друга. У Сенку не было такого человека. Но он, правда, не расстраивался по такому пустяку. В конце концов, способов для расслабления миллионы, верно же? Совершенно не обязательно для этого тащить кого-то в постель. Размышления прервало прикосновение руки к плечу Ксено, который каким-то образом оказался стоящим сзади и… с какой-то книгой? — Ты заснул что ли? — Отъебись, — протянул устало Сенку, снова усиленно потирая виски. — Держи, — Ксено проигнорировал просьбу, протягивая свою находку. Ничего не ответив, Сенку взял в руки книгу, окидывая её внешний вид безразличным взглядом. Нет ни названия, ни рисунков или символов, ни единой буквы — только тёмно-коричневая обложка из приятной мягкой кожи. Решив быстро пролистать страницы, брови тут же нахмурились в непонимании. Прищуренные глаза метнулись вверх, в сторону ожидающего хоть слова Ксено. — Твоё чувство юмора становится всё хуже и хуже. Ты начинаешь меня разочаровывать. — Уже жду твой смех, когда скажу тебе, что эта книга волшебная, — но, к его разочарованию, тот не посмеялся, а лишь состроил гримасу под названием «ты совсем умом тронулся?» — Волшебна тем, что свет от её белоснежной пустоты может поразить в самый мозг потрясающим озарением? — «озарением того, что это, мать твою, набор чистых листов», хотел добавить Сенку, но его беспечно опередили. — У самого юмор не лучше, — беззлобно цыкнул Ксено, возвращаясь на своё место. — Что ж, скажу ужасно банальную фразочку: зачем мне тебе врать? — Может, потому что ты фрик? — дерзкая, самодовольная ухмылка. — Как неэлегантно, Сенку. — Ладно, допустим. И как ты это объяснишь? — он скрестил руки на груди и вальяжно откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, насколько невероятно правдоподобное объяснение он ждёт. — Никак, — Ксено победно фыркнул, заметив в глазах напротив пробежавший огонёк заинтересованности. — Я не отстану от тебя, пока ты нормально не объяснишь, — процедил Сенку. — Полегче, полегче, — мерзко захихикал Ксено. — Что за грозный вид? Может вместо того, чтобы допрашивать меня, просто пойдёшь с ней домой и проведёшь исследование? — ещё один мелькнувший огонёк в ответ. Сенку длинно выдохнул, снова проходясь взглядом по красивой обложке. — Там хоть формуляр есть? Близился закат, пустую комнату заполнил яркий оранжевый свет. Отчего-то Сенку теперь казалось необходимым постоять так несколько секунд, просто наслаждаясь красотой предзакатных лучей солнца. Открытая кожа ловила их слабое тепло, и на душе стало удивительно спокойно. В голове даже мелькнула мысль о том, чтобы не упускать такое состояние, и с ним лечь спать, но вес портфеля ненавязчиво напоминал ему о планах на этот вечер. — Ну, что, ещё одна попытка? — пробормотал Сенку, снимая лёгкую куртку и кидая её на стул рядом с кроватью. Сев за заставленный тетрадями, книгами и всякого рода макетами стол, он положил перед собой таинственную книгу, в который раз окидывая взглядом девственно чистую обложку. Взяв её в руки, повертел в разные стороны, надеясь разглядеть хоть одну брешь, но ничего. «Пока ничего», упрямо пронеслось в голове. Ещё один устало-разочарованный выдох. Наконец, он решился открыть первую страницу, и… Мозг отчаянно пытался опровергнуть информацию, что передалась ему через округлённые в изумлении глаза. На белом листе начали вырисовываться буквы в рандомном порядке, выстраиваясь, тем не менее, в один цельный текст, не лишённый логики. Края теперь обрамляли некие старинные, сложные узоры, будто нарисованные рукой мастера древнего орнаментального искусства. То, что было написано на титульном листе, судя по всему, было названием книги. «Сегодня я не пойду в церковь» — Хрень какая-то, — усмехнулся Сенку, однако книгу не отложил, слишком заинтригованный скорее не содержанием этой ереси, а тем, как сам предмет в его руках поведёт себя: кто знает, может, там появятся даже рисунки! Тут же в голове неизбежно пронеслись две мысли: «какого хрена Ксено скрывал её от него?» и «откуда он вообще, блядь, её взял?» Но это всё потом. Сейчас нет ничего важнее исследования волшебной (Сенку уже почти мог применить к ней это слово) книги. Сначала он думал вообще не читать всё, что магически выводилось на пустых листах, но что-то побудило его переступить через свой скептицизм, и уже на десятой странице он с большим интересом вникал в повествование. То ли в параллельной реальности, то ли в некой древней, богом забытой деревеньке жил народ, исповедующий свою локальную религию. По одним описаниям последней, Сенку с саркастичной улыбкой отметил, что это куда правильнее назвать сектой, ну, или культом, но никак не религией, равной христианству, исламу или буддизму. «Человеческой глупости нет предела», напомнил он себе, продолжая чтение. Хотя деревня была не самой маленькой, численностью не меньше восьмидесяти человек, влияние их традиций в целом и главы в частности было настолько велико, что все без исключения являлись последователями одной веры. Жаль, они не приносили в жертву детей или красивых девушек — было бы веселее, подумал про себя Сенку. И всё же, исходя из описания некоторых историй этого народа, можно было сказать, что там определённо было место жестокости. Ибара — так звали главу деревни — властный и корыстный подонок, захвативший власть, убив прошлую главу. Но он был слишком умён и хитёр, чтобы открыто и слишком явно держать всех в страхе, поэтому всю свою жизнь шёл по тропе лести и лукавства. Закончилась очередная история, где велось повествование о нападении чужеземцев, с которыми удалось избежать кровавой войны. Асагири Ген. Фокусник, иллюзионист, мастер переговоров, что спас свой народ от гибели. А потом фокус резко переместился на его фигуру, отныне делая того главным героем. Становилось интереснее… Сенку отвлёкся на короткий перекус, заодно давая себе время на осмысление прочитанного. Он никак не мог понять, почему именно тот болтун всего за две жалкие страницы появился, совершил подвиг и стал главным героем. Как-то это не вязалось со степенным повествованием книги до последних событий. Это казалось несостыковкой, брешью, это почти раздражало, но, в то же время, неожиданно интриговало. Не допив свой чай, Сенку вернулся с кружкой в спальню, сражу же садясь за стол и концентрируясь на продолжении. Ген был белой вороной. В тех краях не любили фокусы — любое непонятное явление люди приравнивали к магии. Так и к переговорщику приписали задатки мага. Однажды даже было проведено общее собрание, целью которого было решение его дальнейшей судьбы: тихо-мирно изгнать или оставить и закрыть глаза на его странные замашки. Ибара был бы бесконечно глуп, изгони он столь ценного переговорщика, да и ему было сердечно плевать на все эти фокусы: пока на собственную жизнь никто не покушался и его целям не противостоял, любой имел шанс быть прощённым. И всё же юношу старались держать в узде. Он одинок. Очень сильно, так, что между строчек читалась его боль. Сенку редко пытался проникнуться чьими-либо чувствами, но сейчас… Что-то странное происходило с его разумом, словно нечто невидимое шептало ему слова, которые понять он пока, увы, не в силах. Но что-то подсказывало в глубине: это должно иметь какой-то смысл. Но какой может быть смысл в его сжимающемся сердце от того, что какой-то вымышленный персонаж в итоге всë-таки был вынужден скитаться по чужим землям без надежды на возвращение? Сенку очень хотел знать, найти разгадку на следующих страницах, или, может, всё же спросить у Ксено, что всё это значит, или… Предпоследний лист окрасился в занимающую почти всё пространство картину. На ней был молодой парень со странной причëской: одна половина волос чëрная, другая белая, с длинной нелепой прядкой. На щеке шрам, на вид точно злорадная улыбка; он тянулся от нижнего века до самой шеи, и от того, что последнюю почти полностью укрывал высокий воротник, было неясно, где заканчивалась эта устрашающе длинная полоса. Последнее, что привлекло внимание Сенку — его глаза. Именно они натолкнули на мысль о том, что здесь изображëн тот самый фокусник. В книге не было ни слова о его внешности, но в одних только сизых глазах проглядывалась бездонная печаль, подтверждающая это предположение. Сенку разглядывал картину долгие минуты, по какой-то неизвестной причине не находя в себе силы пролистнуть последнюю страницу. Он просто не мог оторваться от этих глаз, пробуждающих в нём иррациональную тревогу. Чай уже давно позабыт, на улице полностью стемнело, источником света осталась лишь старая настольная лампа. Исследовательский интерес всё же победил — казалось, что разгадка совсем близко, на последней странице, осталось лишь одно лёгкое движение руки. Пальцы коснулись рисунка, невесомо поглаживая то место, где были изображены гипнотизирующие глаза, и вскоре показался конец, всё такой же белоснежный. Сердце загнанно билось в груди, мешая спокойно дышать. С нетерпением Сенку ждал выведенных букв, уверенный, что этот последний текст даст если не полное объяснение всей этой околесице, то хотя бы ценную наводку. Что-то начало происходить быстрее, чем на всех прошлых страницах, только вот… Это были не буквы, не рисунок, не что-либо ещё, что можно напечатать. Под мягкую вспышку белого света, в один миг заполнившего всю комнату, это нечто постепенно выплывало наружу. От неожиданности бедный аспирант шарахнулся со стула, больно приземлившись на пятую точку, тем не менее, не в силах оторвать взгляд от происходящей ахинеи ни на секунду. — Твою мать, откуда её взял этот сукин сын, — шептал Сенку, и только его губы указывали на то, что тот всё же не до конца окаменел. «Нечто» оказалось человеком (или существом, похожим на человека, кто знает), вероятно, женского пола, судя по длинным золотистым волосам и уже проглядывающимся узким плечам. Человек стоял к нему спиной до тех пор, пока не оказался полностью на поверхности. Свет померк, оставив за собой лишь слабый ореол вокруг девушки. Да, теперь было очевидно, что это молодая девушка. Она изящно развернулась к Сенку лицом, мягко улыбаясь. — Здравствуй. Не мог бы ты помочь мне спуститься? К сожалению, летать я не умею. Парень оторопело смотрел на вытянутую миниатюрную руку. Усиленно моргнув пару раз, он медленно встал и, не говоря ни слова, протянул свою руку в ответ. Девушка спрыгнула с такой лёгкой грацией, будто гравитация на неё абсолютно не действовала. — Вот так-то лучше, — всё так же мягко улыбаясь, продолжила она. — Я Рури, хранительница историй и проводница в иные миры. И что он должен на это ответить? Подумав полминуты, Сенку решил, к чёрту всё — он просто пустит всё на самотёк. — Эм, ну, привет? — недоответил-полуспросил он, ковыряясь одним пальцем в ухе. — Ха-ха, а ты забавный, — её смех был точно колокольчики, искристый и нежный. — Ишигами Сенку, верно? — Откуда ты… — нахмурил он брови, но не прошло и секунды, как он продолжил, — Хотя, знаешь, это не важно. Пожалуй, это на последнем месте в списке того, что бы я хотел от тебя узнать. Во-первых- — Подожди, подожди, не спеши, — «прямой, как рельса», мысленно хмыкнула Рури. — Только не говори, что будешь сейчас часами рассказывать очередные истории. Уж прости, но в таком случае я просто закрою книгу, отдам её хренову шутнику и займусь более важными делами. Надеюсь, у тебя не возникнет проблем с заползанием обратно. Девушка звонко засмеялась, введя Сенку в ступор. Отсмеявшись, она игриво смахнула с уголка глаза слезинку. — Нет, Сенку, я не буду рассказывать тебе все свои истории — это займёт годы, — аспирант не был уверен, шутила она или нет, но сделал вид, что безоговорочно поверил. — Я предложу тебе то, от чего ты вряд ли откажешься, — загадочно улыбнулась Рури. — А можно ещё пространнее? — цыкнул Сенку, но, отметив немного нахмуренный взгляд напротив, устало выдохнул, расслабляясь. — Прости. Я устал… Откуда мне знать, что это не какой-то розыгрыш или ещё чего похуже? — Этот твой хренов шутник, Ксено, — Сенку не удержался от короткого смешка. Ладно, она ему не не нравится. — Он воспользовался моим предложением и не пожалел. — С чего я должен тебе верить? Он мне ничего об этом не рассказывал, — выгнув одну бровь, спросил он. — Ты в праве не верить мне. Ты можешь прямо сейчас закрыть эту книгу, и я исчезну, а можешь выслушать меня. Сенку долго не думал. Он не закроет эту чёртову книгу, пока не получит ответы на свои вопросы. Если для этого придётся выслушать (а, может, и принять) её предложение, то так и быть, он согласен. Больше пустой траты времени он терпеть не мог вопросы, остающиеся без ответа. — Я слушаю. — Я знала, что ты не сможешь устоять, юный учёный, — её улыбка была победной, но вовсе не зазнавшейся. Это моментально подкупило Сенку, и он с нетерпением приготовился к захватывающему продолжению. — Как я уже сказала, в моих обязанностях не только хранение историй, но и проведение в иные миры. Выражаясь простым человеческим языком, я переношу тех, кто прочитает книгу, в параллельные реальности. Для каждого человека открывается новая история, являющая новый, неповторимый мир. Я — память этой книги, — если она действительно говорила правду, то не удивительно, что её повествование заняло бы годы. Интересно, через сколько людей прошла эта магия?.. — Ну, а теперь к делу! — снова улыбнулась Рури, но уже шире, почти торжественно. «Кто-то очень любит свою работу», подумал Сенку, и это наблюдение невольно вызвало в нём уважение. — Я предлагаю тебе, Ишигами Сенку, отправиться в твой мир, — она изящно взмахнула рукой, волшебным образом смахивая страницы от конца до начала. Остановившись на первой странице, тонкий пальчик указал на название. Сенку уже в который раз за этот вечер нахмурил брови: того гляди, и складка между ними до тридцати образуется. — Это на сто миллионов процентов звучит интересно, но на кой чёрт оно мне надо? Коротко хихикнув, Рури продолжила: — В твоих глазах горит огонь любопытства, доктор Ишигами, — Сенку хотел возразить, что он пока ещё не являлся доктором, но не успел. Кажется, эти истории настолько захламили её мозг, что она уже начала путаться в сведениях о своих «клиентах». Эта мысль повеселила его, но жалкие остатки тактичности таки остановили от озвучивания шутки. — Это не просто путешествие: там ты найдёшь то, в чём нуждаешься больше всего. — Так… А если я ни в чём не нуждаюсь? — Ты можешь не осознавать этого. Такое бывает, — мягкая улыбка. — Не ты один задавал мне подобный вопрос. Однако даже самые большие скептики находили то самое. Это может быть знание, исцеление… Продолжать можно долго. — И что получил Ксено? — Сенку стало, вдруг, до ужаса любопытно. — Я не могу тебе об этом рассказать. Как и о любом другом человеке. Что ж, конфиденциальность — это весьма неплохой знак. Значит, у этой волшебницы были принципы. Уже неплохо. — Понятно… — задумчиво промычал Сенку. — Что, если я откажусь? — Тогда ты больше никогда не сможешь прочитать её вновь, и меня ты больше не увидишь. Да, ты правильно понял, Сенку, — Рури положила руку на открытую на всё том же заглавии книгу. — Либо сейчас, либо никогда. — Сколько времени я могу подумать? — У нас есть ещё тридцать девять минут. — Значит, ровно час с твоего появления, — прошептал Сенку, получив в ответ короткий утвердительный кивок. Спустя ещё минуту он задал ещё один вопрос, — Наверняка есть какие-то условия, верно? — Да, есть два условия. Первое: ты сможешь вернуться домой только тогда, когда приобретёшь то самое. Второе: ты не сможешь забрать из этого мира ничего вещественного. — Это всё? — Да. У него было ещё больше получаса на размышления. Через две минуты Сенку решил задать свой последний вопрос: — Могу я спросить ещё кое-что? — Конечно. — Почему эта история так странно закончилась? Могу я узнать, что всё-таки стало с тем фокусником? — Даже если бы хотела, я бы не смогла ответить тебе на этот вопрос, — искренне печально улыбнулась Рури. — Итак, ты принял решение? — Я думаю… да. Да, я согласен. Сенку одновременно чувствовал себя и идиотом, и заинтригованным как никогда исследователем. Он обожал всё неизведанное! — Тогда дай мне свою руку, — глаза проводницы искрились предвкушением не меньше его. «Что я, чёрт возьми, творю?», последний раз пронеслось в его голове и тут же выветрилось бесследно, стоило его руке коснуться хрупкого запястья. Перед глазами пронеслась вспышка ослепительно белого света, из-под ног ушла опора, всё пространство квартиры испарилось — остались лишь двое молодых людей, словно повисших в воздухе. — Сейчас мы находимся между двумя мирами и совсем скоро достигнем цели. Сенку, — она обратила на себя внимание, смотря при этом неожиданно серьёзно, — Это последняя возможность вернуться; да, ни с чем, но тогда ты и ничем не будешь рисковать. — Ха, я уже стомиллионпроцентно всё решил! — воскликнул Сенку. Кто он такой, чтобы тушеваться перед неизвестностью? Вдруг, под ногами вернулась устойчивая опора. «Похоже на мягкую землю». Белый свет рассеивался лёгкой дымкой, через которую постепенно начали проглядываться высокие деревья, кусты и узенькие тропки. — Вот мы и на месте, — провозгласила Рури, лучезарно улыбаясь. — Пока ты ещё приходишь в себя… — Я в полном порядке, — хмыкнул Сенку самодовольно. — О, славно. Но, в любом случае, я должна дать тебе парочку вещей и сказать напутственные слова. Девушка достала откуда-то из-за спины подходящую по стилю к здешним местам одежду и обувь, а также пару мешочков, один из которых был наполнен монетами местной валюты, другой — простенькими, но необходимыми медикаментами. Быстро переодевшись, Сенку удобно прикрепил мешочки к поясу. — Здесь мы прощаемся, доктор Ишигами… — Я не доктор, — всё-таки поправил её посмеивающийся аспирант. — По крайней мере, пока. — Ой, прости, — Рури активно кивала головой, сложив ладони в извиняющемся жесте. — Чего тут извиняться? — изогнув бровь и ковыряя в ухе, спросил Сенку. — Мне необходимо правильно обращаться к чтецам, — протараторила она, стыдливо покраснев. — Ну, что ж, ты явно не из тех, кто будет плеваться по этому поводу ядом. Ладно, фух. Да, напутственные слова. Проводница приняла из его рук одежду, выдающую в нём чужеземца, и отошла на шаг назад. — Итак. Первое: я сама не знаю, что ты в итоге приобретёшь. Да, так я снимаю с себя ответственность, но эта затея не моя, а моего создателя, так что ничего не могу поделать — ты должен сам всё понять. Когда это произойдёт, вспыхнет белый свет, и я тут же приду за тобой. Второе: когда ты вернёшься в свой родной мир, сколько бы времени не прошло здесь, там ты окажешься в том же возрасте, в той же временной и пространственной точке, что и на момент нашего перемещения. И третье… Желаю тебе удачи, Ишигами Сенку! Сенку безмолвно кивнул головой, и в одно мгновение та растворилась, будто её здесь никогда и не было. Пустая квартира застыла во времени. Даже пылинки остановились в воздухе. Ни один атом не сдвинулся со своего места с той самой миллисекунды, когда хозяин покинул свою обитель. Вернее, почти. Чуть ниже заглавия проявились последние буквы, сложившиеся в цитату: Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. Послание к Колоссянам: Глава 3, стих 14