No church on sunday

Из множества тропок Сенку выбрал самую широкую и протоптанную. Да, возможно, она и не приведёт его в ту деревню, но кто вообще сказал, что ему нужно именно туда? Вспоминая сюжет книги, Сенку отметил наличие других поселений и даже народов, так что вероятность того, что этот мир не так не так уж и мал, вполне высока. В окружении его преобладали хвойные деревья, что ощущалось, мягко говоря, странно. Сосны, кедры и ели на границе тропического климатического пояса? Интересно. В голове тут же обозначились две гипотезы, объясняющие степень «альтернативности» этого мира. Первая: он находился на всё той же планете, с той же географией, но только в другом месте, и явно не в Японии. Вторая: он на том же месте, но определëнно с другими климатическими законами. Здешний быт, судя по всё той же книге, должен походить на типичный быт в японской глубинке где-нибудь в начале двадцатого века. А, может, и немного раньше: ни единого упоминания про электричество там не было. Однако, какое-никакое развитие цивилизации явно прослеживалось: промышленность, оружие, простейшие механизмы, земледелие, простенькое, но всё же образование в маленьких школах. Не так уж и плохо… не катастрофично… нет, идеальное слово — интригующе. С каждой пройденной сотней метров исследовательский огонь в душе и в глазах загорался всё сильнее. Ещё не дошёл он до ближайшего поселения, как твёрдо решил, что сделает всё для разгадки тайн этого мира. Примерно через час, наконец, показались первые дома, вернее их жалкое подобие — те были больше похожи на хижины, состряпанные на скорую руку. Сенку приостановился, оглядываясь по сторонам, выискивая хоть какие-нибудь признаки проживания здесь людей. Лес всё ещё не закончился, но вдали уже был заметен просвет; деревья становились всё реже. Выдохнув как бы небрежно, он всё же подошёл к ближайшему домику, постучался и стал ждать. Прошло не меньше десяти секунд, и Сенку не стал стучать снова, рискнув толкнуть дверь. Та противно заскрипела, тем не менее, впуская в крайне скромную обитель. Лёгкий прохладный ветерок подул в спину, как бы приглашая внутрь. Ещё раз оглядевшись по сторонам, Сенку смело вошёл внутрь. Что ж, что и следовало ожидать: жилище явно уже давно было кем-то оставлено, почти заброшено. Складывалось впечатление, что некто убегал, словно спасаясь от чего-то или кого-то: множество вещей оставлены на своих местах, и могло бы показаться, что скоро хозяева вернутся, если бы не слой пыли, скрывшей тонкие очертания. Из мебели всего одна двуспальная кровать, маленький столик и три стула. Похоже, здесь когда-то жила пара, может, с одним ребёнком. Мысли о прошлых хозяевах не задержались надолго в мозгу Сенку — внимание привлекла стоящая в углу небольшая печка. Несмотря на общий дряхлый вид дома, кажется, здесь вполне можно было обосноваться. — Нужно запомнить это место, — улыбнулся он и, не желая больше терять времени, вышел наружу, чуть сощурив глаза от яркого света. Уже не первый раз он задался вопросом о том, какое здесь сейчас время. Когда он только попал сюда, ещё были сумерки, и первые солнечные лучи едва пробивались через верхушки деревьев. По ощущениям, примерно на середине пути наступил полный рассвет, из чего следовал вывод, что, если он находится на той же широте, что и Токио, то сейчас должно быть около шести утра. И почему его решили заселить сюда в другое время? В родном Токио сейчас ночь в самом разгаре… А впрочем, чёрт с ним — сейчас куда интереснее, что же ждёт его впереди! Совсем рядом стояло ещё штук пять таких же трухлявых домишек, и не сложно было догадаться, каковы они изнутри. Не видя смысла в том, чтобы проверять каждый из них, Сенку вновь двинулся вперёд. Спустя ещё пятнадцать минут бодрой ходьбы, перед ним раскинулась деревушка. Та самая. Отчего-то всё внутри уверяло в том, что вот оно — место, где произошла большая часть событий из книги, — и не может быть иначе. Что за чертовщина? Сенку не помнил, чтобы там было описание местности на окраинах… Ладно, пронеслось в голове, и так вопросов немало, спишем на усталость. Кажется, только в эту минуту Сенку явно ощутил груз усталости. Нужно поскорее разведать обстановку, достать еду и определиться, где можно будет провести хотя бы одну ночь. С последним пунктом уже был какой-никакой выход, но, как бы он ни устал, просто не мог в пользу пустого лежания на кровати отвергнуть порыв исследовать всё сейчас же, поэтому остановка на границе едва ли заняла больше минуты. Дома здесь были похожи на те, что в лесу, но, в отличие от последних, обжитые и явно больше. В воспоминаниях проносились все описания и цифровые данные истории: примерная численность населения, иерархия, обычаи и традиции, быт… Вскоре он почуял приятные запахи, доносящиеся откуда-то неподалёку, и всё разом вылетело из головы (или, вернее, отложилось в недалёкий ящик). Завернув за угол, перед ним оказался маленький прилавок, за которым стояла молодая девушка и что-то раскладывала. Подойдя ближе, он начал разглядывать содержимое на полках и верёвочках. В основном, овощи, рыба и мясо, совсем немного специй, рис и пшеница. Интересно, с таким климатом растёт ли здесь рис, или же его привозят из более южных мест?.. — Что-нибудь будете брать? Сенку поднял взгляд и увидел на её лице кокетливую улыбку. — Ээ, да… — только он собрался начать перечислять продукты, как его опередил голос откуда-то сзади. — Доброе утро, Амариллис! — это был рослый мужчина; на голове ни волоска — вместо них на макушке крупный крестообразный шрам, торс обнажён, из одежды только штаны, немного похожие на шаровары. — Ты сегодня рановато — думал, ты только пришла, а уже почти всё разложила! Ещё одна игривая улыбка, адресованная уже не ему, но как будто более искренняя. Что-то казалось Сенку странным во всей этой обстановке и, в особенности, атмосфере. Со стороны всё казалось таким спокойным и радушным, но… Он знал, на что способен этот народ. Не одна война пронеслась по этим краям. — Сегодня я проснулась раньше, и не хотелось тратить время впустую… Мистер? — обратилась она к Сенку, упорно разглядывающему выпученный глаз бедной дохлой рыбы. — Да, мне нужен рис, килограмма два, — пока она насыпала в мешок крупу, не переставала мельком поглядывать на незнакомца. — Могу я поинтересоваться, кто вы, что вас сюда привело? — Сенку тут же почувствовал ещё один внимательный взгляд сбоку. — У нас редко бывают чужеземцы. К счастью, представление было придумано ещё в лесу. — Меня зовут Ишигами Сенку, я учёный, кочую туда-сюда, исследуя местные флору и фауну. За тем я и здесь, — за считанные секунды взвесив все «за» и «против», он задал один из жутко интересующих его вопросов. — Какой у вас сейчас год? Да, возможно, ему стоило бы иногда делать это не совсем «в лоб». Мужчина тут же подошёл чуть ближе, и, как и Амариллис, посылая недоумевающий взгляд, с вертящимися на языке вопросами. Сенку же расслабленно пожал плечами, тут же объясняя: — В месте, откуда я прибыл, может быть другое летоисчисление. Оба едва нахмурились, однако, недолго думая, поверили. Сдвинутые брови скорее объяснялись мыслью «как его вообще сюда занесло?» — Сейчас сороковой год эпохи Мэйдзи. Мужчина продолжал смотреть на него, будто ожидая дальнейших пояснений. 1907 год, значит. Выходит, он и правда угадал с примерным временем. Однако, вопрос о том, в том же он мире или нет, всё ещё оставался. Хотя некая альтернативность уже была очевидной. Исходя из названной эпохи, он точно остался в Японии, и это уже указывало на нереальность здешней флоры. Если где-то в стране и могли быть хвойные, то только в горах на Хоккайдо. Что ж, один ответ он получил, но ни одной причинно-следственной связи к этому моменту так и не нашлось объяснения. Сенку не хотелось думать, что все его поиски логики заведомо провальны, он просто не мог принять такой исход. В конце концов, чем ещё ему здесь заниматься? Что-то внутри подсказывало, что он здесь надолго. Сенку редко слушал интуицию, но отчего-то казалось, что в этом мире ему придётся ещё далеко не раз полагаться на неё. Да и время здесь будто медленнее текло. Пожалуй, всё по порядку: он не будет торопиться с множеством вопросов людям, которых видит впервые в жизни. Правда, мужчина казался смутно знакомым… Наверняка он был не самым последним по важности персонажем. Аспирант проигнорировал выжидающий взгляд. — Могу ли я найти ночлег в вашей деревне? — Амариллис, смотря на мужчину с каким-то потаённым волнением, отрицательно кивнула головой. — Почему? Конечно, Сенку понимал причину, но не мог устоять от соблазна. Интересно, как именно они это объяснят. Неудивительно, что оба замялись и наверняка думали сейчас, стоит ли вообще отвечать, но Амариллис всё же заговорила: — Если об этом узнает Ибара — глава нашей деревни — то он вряд ли будет доволен вашим присутствием. Он точно устроит допрос, после чего наверняка выгонит вас, — девушка была явно смущена, а вот Сенку и бровью не повёл — примерно такого объяснения он и ждал. — Не поймите меня неправильно! Вас не будут гнать, пока вы лишь зашли на нашу территорию… но мы не принимаем науку. Каждый здесь уповает лишь на Бога и собственные силы. Мужчина, заметив напряжение чужеземца, поспешил уверить его: — Никто не посмеет убить вас. Мы мирный народ, — Сенку стоило определённых усилий не усмехнуться ему в лицо. — Главное — чтобы вы не лезли к нам со своими уставами. Если вы захотите стать частью нашего народа, то вам просто нужно принять нашу веру и трудиться во всеобщее благо. — Ха, второе условие мне импонирует, но с первым я не согласен. Но это не так уж важно — я не собираюсь здесь прописываться. — И насколько долго вы планируете здесь оставаться? — похоже, интерес в глазах девушки уже превысил беспокойство. — Да я и сам не знаю, честно говоря, — снова пожав плечами и поковыряв мизинцем в ухе, ответил аспирант. — Как уж пойдёт. Может, на месяц, может, на полгода… Кстати говоря, — оба навострились. — Что за домики в примерно двадцати минутах ходьбы отсюда? Неожиданно мужчина чуть отвернулся, опустил взгляд и как-то печально улыбнулся самыми краешками губ. — Наверное, мне стоит уже представиться. Я — Союз, стражник, приближенный человек нашего главы, — лицо Сенку озарилось пониманием — он уже знал это имя. Этот человек не сыграл в истории решающей роли, но он почти всегда был где-то рядом с Ибарой. И дальше последовал рассказ. Те дома построили ещё во время основания деревни, ещё когда почти ничего здесь не было, задолго до рождения Ибары. Когда деревня зажила, их оставили. — Почему в одном из них всё выглядит так, будто оттуда сбежали? Во время вражды (интересно, они все заменяют слово «война» словом «вражда»?) с соседней деревней там много времени проводили наш ремесленник Хром и стражница Кохаку. Долгое время это ни у кого не вызывало подозрений, ведь они, в детстве оставшись сиротами, были друг для друга как настоящая семья; любили лес и часто приносили в деревню ягоды и грибы. Но однажды я заметил, как Хром шёл в ту сторону с корзиной, покрытой сверху плотной тканью. Это было странно и, да, это вызвало первые подозрения. Я быстро доложил Ибаре об увиденном, и он приказал мне осторожно прошпионить за ним и для начала обыскать тот домик. На следующий день я пробрался туда, но ничего не нашёл. Как оказалось позже, они всё предусмотрели и хорошо спрятали то, что так тщательно скрывали. Ещё через неделю я с ещё одним приближенным к Ибаре проследил за Хромом. Нам ничего не стоило зайти к ним и прямо на их глазах прошерстить каждый угол, каждую щель — никто ниже по иерархии не смел оспаривать нашу власть. Я видел страх в их глазах, и уже тогда всё понял, но… Они были моими друзьями. Поэтому, когда я нашёл тот странный предмет, я приказал своему спутнику осмотреть остальные пять домов. — Там наверняка ещё немало непонятных предметов. Я же останусь здесь, чтобы они не сбежали. Как только он закрыл дверь, я позволил своим эмоциям выплеснуться наружу. Но, прежде чем они увидели бы мои слёзы, я сказал им быстро убегать. — Что? Союз, почему… Ты же видишь это, — Кохаку указала на предмет в моей руке. — Я не понимаю… — Да, вижу. В этом и дело. Я отлично помню шок, отразившийся на их лицах. — Это секстант. Похоже, вы даже не знаете имя тому, что изобрели. Но я знаю, и я помню. Точнее, вспомнил сейчас, — слёзы всё же не удалось сдержать. — Когда я был младенцем, мой отец часто им пользовался в походах… — Как ты можешь помнить подобное?! — воскликнул Хром. — Поверь, я помню имена множества и других научных изобретений. Но сейчас не время для объяснений. Вам нужно бежать! Кохаку мгновенно встрепенулась, подбежала к окну и, увидев, как стражник торопливо направился из одного дома в другой, схватила за локоть Хрома и поспешила к выходу, но на самом пороге резко остановилась. — Куда нам бежать? — в её голосе слышалась обречённость. — Куда бы мы не пришли — мы будем никем для них. Изгнанники, пустое место… Я подошёл к ним и протянул секстант. — Туда, где я родился. Возьмите его. Как только глава Касеки увидит это, он точно примет вас. — Спасибо, — прошептала Кохаку, приняв его. Я в удивительных подробностях запомнил её лицо в тот момент: покрасневшие глаза, брови домиком и глубокую морщинку между ними, сжатые в полоску губы. Я впервые видел её такой печальной. Но она была бы не Кохаку, если бы через какую-то жалкую секунду не взяла себя в руки и не выбежала в следующую, волоча за собой Хрома, так и не успевшего мне ничего сказать. Но этой секунды вполне хватило для того, чтобы та картина отпечаталась в моей памяти, как картина. Они успели отбежать достаточно далеко, прежде чем мой напарник вернулся. Мне повезло, что там была Кохаку — благодаря этому мне удалось убедить его, что они сбежали с помощью её львиной силы, а не моей доброты. — Разве такие детали не являются тайной? Союз легко улыбнулся. — Прошло уже почти три года, все уже и забыли о них. К тому же в то время вражда с деревней Касеки была на пределе, так что до этих двоих с их научными экспериментами совершенно не было дела. — Странно, — прошептал аспирант, подперев рукой подбородок. — Что странно? — Сенку не сразу понял, что сказал это вслух. — Да нет, ничего. Не важно. Странно, что в книге ничего не было про этот эпизод. Да, это не захватывающее дух приключение и не головоломка, но это интересный и определённо важный эпизод. Чёрт возьми, эти люди сделали секстант! И кто знает, что ещё они там смогли изобрести. Если эта книга предназначена для Сенку, то почему же от него, человека, что так страстно любит науку, утаили историю, которая стомиллионпроцентно ещё вчера бы заставила заострить на себе внимание? Вопросов становилось всё больше, ответы же упорно прятались от него. Деревня Касеки… О ней были лишь редкие упоминания. Куда интереснее действия разворачивались в период разборок с деревней Шишио. И тут же вспомнился тот, кто смог предотвратить кровопролитие — тот странный любитель фокусов. — Что-нибудь ещё возьмёте, Ишигами-сан? — Амариллис вырвала его из размышлений. — Боюсь, одного риса вам не хватит, чтобы прокормить себя. — Пожалуй, овощи не будут лишними, — и пока Сенку выбирал картофель, морковь и помидоры покрасивее, Союз вновь заговорил: — Вы бы могли расположиться в одном из тех домов. Да, там грязно и тесно, но вы один — вам вполне хватит места. А немного прибраться, думаю, не будет проблемой. Сенку довольно хмыкнул. — Я так понимаю, мне лучше лезть сюда как можно реже? — Думаю, так действительно будет лучше, — осторожно и как будто бы неуверенно подтвердила Амариллис. — Но вы свободно можете покупать у меня любые продукты! Напоследок купив спичечный коробок и самую простую свечу, Сенку пошёл обратно в сторону леса, держа в каждой руке по мешку. С досадой он подумал об отсутствии в этом мире (и времени вообще, если уж на то пошло) холодильника, и вдруг плеча коснулась рука Союза, только они успели отойти на метров двадцать. Его лицо приблизилось к уху, и он полушёпотом произнёс: — Ходи здесь сколько душе угодно, но делай это молча. Поверь, никто, кроме меня не относится к науке так лояльно, как я. И с последним словом развернулся, спешно покидая его. Интонация его не была угрожающей, скорее предупреждающей и… будто бы переживающей? Возникало чувство, будто он что-то знал о Сенку. Либо же Сенку уже сходил с ума, или ещё, быть может, он просто устал. Слишком контрастны по ощущениям первая и вторая половины его дня. Пусть, в прошедшую неделю он и работал, как проклятый, тем не менее, всё утро и день он буквально подыхал от разжижающей мозги скуки. А потом, как гром среди ясного неба, на него разом свалились диковинная книжка, девчонка, вылезшая прямо из страниц, точно каппа, нелепая сделка, перемещение в пространстве и времени, крайняя неясность его будущего и, наконец, сто миллионов вопросов, стремительно накапливающихся и не думающих так просто разрешаться. Ему просто нужно было отдохнуть, хотя бы вздремнуть на часок-другой. И вот он снова на границе. Её ненавязчиво отделял от леса маленький родник, своим журчанием приятно лаская слух. Сенку бы остановился на минуту, присел и отупело глядел бы на нескончаемое течение, поблескивающее на ярком солнышке, но сознание услужливо напомнило о предстоящих задачах, потому аспирант мужественно двинулся дальше. Солнце уже стояло высоко, теперь освещая не только верхушки деревьев, но весь лес, вплоть до маленьких, извилистых тропинок. Под его лучами, с дуновением освежающего ветерка тело приятно расслабилось, даже несмотря на занятые грузом руки. Кажется, только сейчас Сенку окончательно осознал, что он находится не в родном Токио, где днём и ночью слышен вой машин, а воздух не даёт вздохнуть полной грудью. Было в этом что-то завораживающее. Пробирающее на такое позабытое чувство ностальгии. Он не считал свои годы каким-то большим, основательным сроком, но, признаться, он, и правда, рано повзрослел. Не так уж и много осталось счастливых детских воспоминаний, и не потому, что детство его было ужасным, а по той простой причине, что как такого его почти и не было. Однако… Взгляд устремился ввысь, в нежно-голубое небо с редкими облаками и кронами сосен по краям. Последний раз он так шёл, беззаботно задрав голову лет в десять, а, может, и того меньше. Но он хорошо помнил те редкие прогулки с отцом, не в лесу, конечно, но это совсем не важно. До окончания младшей школы он провёл свои нежные годы в Канадзаве, и там было рукой подать до бесконечного Кэнроку-эн, где Сенку и гулял изредка со своим стариком. Может, оттого те воспоминания так хорошо и отложились в памяти, что они были столь немногочисленны? Где-то неподалëку послышался шорох. Первой мыслью Сенку подумал на какое-нибудь дикое животное, но взгляд тут же зацепился за чужеродную двухцветную макушку. Неужели уже сегодня?.. — Эй! — окликнул того Сенку, обращая на себя внимание, не в силах удержать любопытство. Человек вздрогнул, мгновенно обернувшись точно в сторону источника звука. Он внимательно всмотрелся, больше заинтересованно, чем пугливо. Между ними было метров двадцать, и, чтобы больше не кричать, Сенку поспешил подойти поближе, пока тот стоял абсолютно неподвижно. — Я Ишигами Сенку. А кто ты? Конечно, он уже знал и его имя, и его родину. Более того — он знал его историю. — Асагири Ген. Я из деревни Ибары. Но он и представить не мог, насколько приятен его голос. В некоем ступоре он уставился на корзинку на его предплечии. Ген быстро уловил его взгляд и мягко усмехнулся. — Время от времени я собираю здесь цветы. Чëрные паслëны — мои любимые, — всë так же мягко улыбаясь, он опустил голову, рассматривая маленькие аккуратные цветы. — Думаю, они станут отличным дополнением к венку для моей прекрасной Суйки. — Суйка? Как арбуз? — Сенку фыркнул. И кто дал ей такое странное имя? — Да, — словно не заметив (или, что вероятнее, проигнорировав) иронию в его интонации, Ген очаровательно хихикнул. — Когда она была совсем маленькой, она носила корку от арбуза, как шлем. Все так привыкли называть её Суйкой, что настоящее имя уже и позабылось. Она чудесный ребëнок, настоящее золото! Ген поднял голову, и тогда их взгляды пересеклись. Оба расслабленно улыбались, только одна деталь отчего-то сильно забеспокоила Сенку, стоило ей показаться наружу. Это печаль в его глазах. Стало как-то не по себе, будто он увидел то, что не должен был, поэтому Сенку уже хотел развернуться, отложив дальнейшее знакомство до лучших времён, но Ген не собирался так быстро его отпускать. — Сенку, откуда вы, и что вас сюда привело? А, и ещё: вернётесь ли вы сюда снова? — в его голосе сквозило лёгкое волнение. — У меня нет дома, куда бы я всегда возвращался. Я исследователь, и с юных лет кочую, изучая всё, что меня окружает, — Ген слегка нахмурился, но не осуждающе, а будто бы несколько задумчиво. — Я только сегодня прибыл в эти места, поэтому обязательно вернусь, а пока буду ночевать в одном из тех домиков почти на окраине. И вдруг, всё напряжение улетучилось, лицо фокусника вновь украсила мягкая улыбка. Сенку уже понадеялся, что у них завяжется диалог, но… — Добро пожаловать! … Ген поставил точку на сегодня, сказав лишь эту фразу и, развернувшись, бесшумно направился в сторону деревни. Что ж, пожалуй, Сенку и так повезло: он не особо-то ожидал, что встретит его в первый же день. Зайдя в своё новое жилище, Сенку первым делом занялся уборкой. Подмёл пол, протёр все предметы первой попавшейся тряпкой. Пропитанное пылью постельное бельё понёс с собой к роднику и тщательно прополоскал. Пусть, без моющих средств он и не избавился от всей грязи, но теперь на этом хотя бы возможно было спать. Быстро соорудив из найденных верёвок место для сушки, развесил бельё, после чего принялся за приготовление еды. Всё та же родниковая вода стала основой для приготовления обычного риса — на дополнительное наполнение в виде овощей у аспиранта уже попросту не было ни сил, ни желания. Доедая свой пресный варёный рис (нужно будет купить хотя бы соль), он в блаженной сытости потянулся и, взглянув через окошко на мягко освещаемую зелень, решил вздремнуть прямо на улице. Взяв с собой стульчик, Сенку поставил его рядом с домом и расположился лицом к солнцу. Глаза закрылись, и перед ними возник образ уже не нарисованного, а настоящего Гена, но со всё такими же грустными глазами. Что-то подсказывало ему, что фокусник должен сыграть если не главную роль в его возвращении, то точно одну из решающих. Интуиция стремительно нагибала критическое мышление.