"Некогда не заключайте сделки с сомнительными личностями, особенно с демонами..."
— Чарли.
"Вы всегда можете думать о себе как о ладье, но игрок всегда разглядит в вас пешку..."
— Мр. Фримен.
«Хорошая сделка та — что выгодна только одной стороне…»
— Торговец лицами.
###########
И снова он обходит свои угасающие владения, и снова страдает от одиночества и кризиса личности. Бесконечные витки тощего бледного тела обвивают пустоту в поисках неизвестного — находят лишь неизменность и холодный покой. Ветер всегда ревет угрожающе. Он всегда неспокоен, как и течения бездны. Ложный ветер раздувает крылья зверя — трепещет на полуматериальных мембранах. Дракон нечего не видит в привычном нам смысле. У него нет и никогда не было глаз... Цвета, формы и глубина для него пустой звук. Он смотрит глубже, взирая в саму суть вещей — в хаотичные потоки эфирной ауры. Невероятный дар полученный от прошлых жизней — который ныне бесполезен. Что он хочет найти в пустоте? Зачем он терзает себя и вглядывается в фрактальные узоры и вортексные течения? Надежда давно оставила его, но не решимость. Морроу цепляется за любые искорки, но те оказываются блажью… Он заперт... Заперт навечно... Сколько бы он не вглядывался, сколько не нюхал, сколько не вслушывался и не блуждал — будет только одно, только холодное море чернильного мрака. Жидкий океан голода и безумия, который будет бурлить еще вечность. Больше нечего, совсем нечего… Он бездумно облетает свой пустынные владения, следуя буквально за своим хвостом. Все пейзажи одинаковы. Крохотные темные призраки кучкуются в трещинах, затянутой сюда давным-давно земли. Деревья все так же мертвы, а теневые реки мирно текут вверх, нарушая все принципы гравитации. Руины с каждым циклом все больше превращаются в прах... все мертвы, все мертво. Осталась только одинокая бездна... Эту картину вирм наблюдает половину вечности. Сколько бы он не тешил себя иллюзиями и немыми криками, сколько бы не пытался грызть стены — не смог даже пробить крохотной трещины в великом барьере. Тысячи лет постоянных попыток одного и того же, в надежде на изменение — не в этом ли истинное безумие. В памяти всплывает фрагмент чужой жизни — он словно огромный лис вбитый в землю стальными копьями. Он не может не вдохнуть полной грудью, не пошевелится, не дернуть хвостами. Только тот лис мог говорить и видеть живыми глазами, мог дышать — дракону бездны недоступно даже подобное. Морроу не может дышать, не может говорить, а глаза у его тела вообще отсутствуют. И все же он мыслит и продолжает бесполезные попытки, не за, а вопреки. Вопреки всем законам он может мыслить — пусть и с помощью чужих воспоминаний и душ, чужого опыта. Впрочем сильно ли это отличается от обычных смертных — те также поглощают знания своих учителей, пусть и не столь буквально. Душа с развитой личностью — его величайший дар и самое жестокое проклятие, какое только можно придумать. Змей бессмертен, а значит, у него не будет даже такого конца истории. Как и у его бесконечных циклов скуки. Вирму осталось мало занятий — бесконечная битва с барьером, анализ окружающей пустоты и собственная фрагментарная память. За эпохи в бездне дракон порядком рассортировал свое обширное наследство. Многие важные части были потеряны, но многие сохранились. Почти все они были бесполезным мусором в его ситуации. Например он знал что-такое мыло, как его готовить, но очень сомнительно помнил как его применяют — очередной бесполезный факт. Иногда среди угля встречались алмазы — узнал множество противоположных путей и действительно интересных навыков. Однако это превело к небольшому расколу: мистические и научные части его сущности сталкивались в отчаянной битве. Переодически эта борьба преводила к "перегреву" его разума, что снова добавляло проблем. Он выдержал и смог решить проблему. Отныне он имел знание, что гравитацию нельзя изменять, знал, что магия это просто фокусы — но опыт в геомантии и вбитые в голову основы строения души буквально затыкали эти рациональные вопли и относительно сочитались с друг другом. Он помнил, как мог замораживать города, помнил, как по щелчку пальцев пересекал целые контенты и призывал жутких планарных существ; помнил, как создавал великолепные артефакты, помнил, как поднимал орды неживых… но в то же время, опыт эспера утверждал, что это не более чем специфические экстрасенсорные технологии. И это он тоже смог сплести множеством нитей, пусть и в ходе утратил часть здравомыслия... Техномантия, пространственное пятихождение, некроника, криомантия и пси-нумбра не была чем-то необычным, пусть и большая часть из этих способностей редко совместима в одном псайкере. В то же время его внутренний рационалист бился в припадке от таких откровений — какая магия, какая еще экстрасенсорика, черт возьми!? Его разум был свалкой из перемешанных в кучу книг без обложек и некоторой части страниц, которые он с великим трудом втиснул в едва подходящие полки... И даже так змей понятия не имел почему чакр должно быть семь, если даже у обычного синоби их две сотни, что вообще такое синоби и причем тут мальчик блондин, волшебные палочки и конвертор материи? Для него это как было так и осталось бредовыми флуктуациями чистого безумия. Не хватало контекста и мелких частей, однако жадность не позволила отбросить. Таких флуктуаций было еще великое множество. Дракон пустоты бился о камень этих осколков старательно, но их смысл утекал от его понимания. Что такое станд? Кто такие зерги и почему орда должна быть уничтожена — все это было такой же бредовой кашей от слепков сотен мертвых душ, как и раньше. Впрочем сущность не отчаивался и продолжал свои самокопания, все равно больше дел у него не было. Он словно был зеркалом собранным из миллиона едва совместимых частей, которое сдерживается от распада только внутренней темнотой. Все ли из его рода были такими? Он не знал. Он вообще нечего не знал и некогда никого не видел вживую. Единственное его развлечение на протяжении всей жизни — попытки восстановить сломанную память и очередные эксперименты по прорыву реальности. Он перепробовал все свои силы и способности, но каждый раз получал провал. Грубая мощь растекалась по печатям, словно прилив по берегу, эксперименты с вмешательством в печать были бесполезны — она перестраивается каждую секунду. Экстравагантные методы, вроде воззваний, призыва и обратного призыва — привели к еще более неожиданным последствиям. Большая часть старательно игнорировала его зов, а те немногие кто приходил — обращались в прах буквально от одного присутствия бесконечной пустоты. Он перепробовал тысячи заклинаний и сотни прочих мистических техник, он выворачивал психосферу, рвал свой собственный мир на куски и сшивал их снова в новый рисунок — и единственное чего он добился за семь тысяч лет — крохотного отверстия в никуда... Оно настолько маленькое, что Морроу не то что не может вырваться из него — даже посмотреть что там за гранью. Это буквально жалкая трещинка через которую едва пробивается хоть что-то. И все же что-то пробивается, чем бы оно не было. Он посылал зов в таинственное измерение и даже добился с обратной стороны ответа — недоумения и растерянности. Ну или чего-то похожего на подобное. Отвечало что-то довольно близкое, даже родственное, но очень далекое от его кровной линии. С той стороны поступал статистический шум и неизвестные звуки, мгновенно гаснущие в ультрапустоте. Обрывки чувств и некоторых неизвестных змею слов. Оно было живым? Было просто шумом? Было плодом его безумия? Не столь важно. Достаточно одного его присутствия. Собеседник/ца/о не понимал/а/о речь бездны, да и какая вообщеможет быть речь — из-за узости канала они не могут обмениваться даже образами. Все что мог отправлять изобретательный дракон через этот хилый проход — сложные ребусы из сжатых до предела чувств, рваных щелчков, эха множества, едва связных с друг другом шифров — это был разговор в одну сторону. Абсурдные образы гиперархивации не смог бы расшифровать и суперкомпьютер, что уж говорить про кого-то другого. Оба берега не понимают друг друга, а спустя множество циклов, собеседник вообще перестал отвечать. Видимо из-за бесполезности этих разговоров. Возможео речь вирма приняли за простой статистический шум космоса, — печально... С молчанием угасли последние надежды молодого змея. Сколько бы он не звал — была только тишина. Мрачно он повторял свои шифры, обходил проклятый мир по кругу и спал, терзаясь тоской. После сна — бесконечно грыз печати, копался в своих мыслях отыскивая новые вдохновляющие идеи. Так, цикл от цикла, цикл за циклом — на протяжении множества веков полных неудачных попыток. Без шанса на что-либо... Без голоса, без зрения, без смысла...***
Тишина разрывалась хором. Цвета плясали и трещина разгаралась чуждыми мраку цветами. Аномалия даже в мире аномалий — какой-то безумец решил зондировать мрак светом своей души!!! "Что-то ответило!?" Нет, даже больше — что-то прорывалось сюда! Что-то небольшое и похоже, достаточно безумное для такого подвига! В первые за всю свою унылую жизнь Морроу испытывал трепет и ужас. Кто же хочет встретиться с ним? Кто его таинственный гость? Сущность из трещины? Что-то другое? Его решили помиловать или наконец убить? Он не может дождаться...***
Однако в великому разочарованию/восторгу из разлома выпало органическое/ограниченное существо — самка гуманоидного типа, относительно знакомая змею под наименованием «человек». Ну как сказать выпало — сюда прорвался ее ментальный образ, а не само тело. Дракон осматривал ее. Время этого мира в его власти — он может продумать стратегию общения (что довольно смехотворно, учитывая отсутствие каких-либов этом у него способностей) рассмотреть внешний вид существа (что еще смехотворнее, ибо он полностью слеп и внешний вид для него бесполезен. Он видет только душу...). Оно было красивым, наверное... если судить по базе его прошлых жизней: темная аура с алыми полосами — прекрасный оттенок льда и любимого ему яркого белого света. Идеальная симметрия тока энергий в здоровом теле — все это не то, что должно находиться в бездне. Этого некогда не должно было быть тут. Морроу испытывал искушение вскрыть ее ментальное тело и покопаться в душе, после, захватить-вырваться в мир. Однако опасался сломать. Это была его единственная попытка и он не может ошибиться. Он некогда не имел подобного опыта. Медлил и не до конца знал что делать. Инстинкты и импульсы были в данном случае вредны... Смертные были слишком хрупкими если он правильно помнил. Так что лучше не нисковать, утратив столь крохотный варикнт. Он всегда имеет право сделать это позже — сначала можно начать беседу: одно только желание дракона и мир темноты поплыл. Этот мир и его тело, и его дом, и его игрушка. Появился пол из твердого желеподобного мрака, позже звездный потолок в вечность, таким каким он его понимал. Время на мгновение нормализовалось до мироощущения примитивных существ; по памяти он создал привычные для людей законы физики. Гравитация на мгновение вспыхнула и перестала быть смертельно опасной, холод был отгорожен от его сцены стеной воли. Его бесчисленное змеиное тело обвило остров нормальности мешая распаду. Угловатая полупрозрачная голова без каких-либо органов чувств, кроме тускло горящих, семи рядов-провалов глаз, вместе с жутким нага-подобным туловищем и четырьмя семипалыми сегментированными лапами — предстали в центре импровизированной арены. Семь пар глаз ниже семи витвистых рогов — светились всеми цветами радуги, беспорядочно переливаясь. Подобное выглядит очень гипотетически. Его пасть исказилась в подобии усмешки. Семь рядов полных острых клыков не обещали нечего хорошего; наконец, организовав достойную сцену, демон разморозил смертное существо из стазиса. "Оно нервничает. Оно в ужасе. Молчит. Почему оно молчит? Что делают в подобных ситуациях? Стоит начать разговор? Возможно… да, можно попытаться. У вирма бесконечное количество попыток…» — Тебя не должно быть здесь, смертное дитя. — эхо множества голосов, мужских и женских, разорвали неловкое молчание — Как ты попало сюда? Самое главное... ЧТО ТЫ ЖАЖДЕШЬ!? «Все еще продолжает молчать. Этот вирм задает слишком сложные вопросы? Неправильное начало? Сделал что-то не так? Не понимаю. Не понимаю... продолжаем. Если этот разговор зайдет в ненужное русло — сбрасываем к началу. Снова и снова. Этот вирм получит то что хочет...» — ОТВЕЧАЙ! Только твое время ограничено. Не мое… — оттенок недовольства и злой иронии встряхнул пришельца, та, казалось, наконец-то собралась с духом. — Гиратина!!! Я хочу заключить с тобой сделку! — ее голос был надтреснут, словно после долгих рыданий. Вирм не верил в рыдания. Она была в отчаянии, аура ее души буквально горела огнем депрессии и какой-то обиды. Вирм ненавидел подобные чувства. В его глубине вспыхли искры неприязни, которые он хладнокровно присек. «*********
В то же время, графиня — Сильвана Блэк в поместье своей извращенной и коррумпированной семьи, испытала странные и невероятно мучительные ощущения. Спустя мгновение она побежала в уборную от ужасной тошноты и смазанных воспоминаний о чистой агонии и невероятном давлении. Полностью забыв о своем запретном ритуале и встречей с древним демоном, она чувствувала непонятную эйфорию смешаную с неестественным ужасом. Вирм позаботится о разуме и душе своей
Покажет только время...
#
##
###
...пусть что будет…
###
##
#