Bi widow dads

      Сигрид вывела ревущую от обиды Тильду из шатра. — Ты правда собираешься её выпороть? — Трандуил, кажется, был слегка встревожен. Бард поднял с пола изрисованную рожицами карту Средиземья и вздохнул. «И ведь прокралась же как-то, даже стража не заметила!» — Сладкого она у меня точно не получит. Неделю, минимум.Трандуил сделал вид, что не заметил брошенный в его сторону взгляд и спрятал нос в своем любимом кубке — Бард не забыл, кто втайне балует его дочь конфетами. — Что, разве эльфийский детей никогда не наказывают? Не дают подзатыльников, не секут? Трандуил скривился. — Нет. Это слишком похоже на то, как растят своих детенышей орки. Бард молча разбирал перепачканные чернилами бумаги, обдумывая услышанное. — Ну, не знаю. Меня мать иногда поучала — было за что, по молодости — но ведь вырос же как-то и ничего! — он опустился на колени, разгребая ворох покрытых кривыми цветочками важных политических бумаг. Эльф слегка помрачнел и с горкой иронией спросил: — «Ничего»? — Я имею в виду, что вырос, завел семью. Не спился, — Бард пробормотал, усмехнувшись в усы: — не лежу в канаве, жалея себя и свое трудное детство.Трандуил медленно подошёл к лучнику и опустился рядом, рассеянно перебирая раскиданные бумаги и вдруг спросил как бы между прочим: — Ты своих детей тоже… «Поучаешь»? — Лучник встретил выжидающий острый взгляд лесного владыки. Это какая-то проверка и есть правильный и неправильный ответ. Бард отчеканил: — У меня дети золотые. Я их никому не позволю обидеть. И — нет. И не стану. Я же люблю их, всё-таки. — Рад это слышать. — Бард угрюмо молчал. Эльф начал аккуратно разбирать раскиданные по полу свитки. Бард поднял с ковра договор о ввозе зерна из Зеленолесья в Дейл и тяжко вздохнул: — Ну, художница, ну услужила, старику! — У твоей дочери явный талант — Трандуил сидел рядом и выглядел по-домашнему уютно. Одними пальцами он перехватил договор и вдруг выпучил голубые глаза: — Это… Я?        Бард придвинулся ближе, разглядывая каракули. Он критически склонил голову, краем глаза заметив, как Трандуил повторил тот же жест. — Уши хорошо получились… — Бард едва не хлопнул себя по лбу, осознав, насколько грубо это могло прозвучать для эльфа. Но Трандуил оставил его комментарий без внимания. Он молча любовался художествами маленькой Тильды, словно ничего красивей нет на всём белом свете. Оставив короля с его портретом Бард вернулся к наведению порядка: дочь нашкодила, а отец отдувайся, что поделать. Трандуил неслышно встал и куда-то вышел из шатра, забрав с собой договор-рисунок. Когда Бард закончил, он нашел Трандуила в плетеном кресле с его извечным кубком вина. — Что ж, у меня всё. Карту, боюсь, уже не спасти. И тот договор. Надо будет составить новый. — Займёмся этим завтра, — эльф наполнил второй кубок, вопросительно глядя на Барда. — Спасибо, не откажусь. — Бард принял вино и устало развалился прямо на ковре, прислонившись спиной к сундуку с королевским платьем. Они пили в комфортной тишине, каждый думал о чем-то своем. Наконец Трандуил задумчиво произнес: — Мой сын никогда меня не рисовал. Бард не сразу понял о чем речь, и весело улыбнулся: — Может, стоило почаще давать ему конфеты? — король слегка натянул уголки губ молча осушил свой кубок. Бард снова мысленно отругал себя за глупую неуместную шутку. По возвращении домой, кроме обиженной Тильды и ужина Барда ждало ещё кое-что: на его столе лежала пачка плотной бумаги, новенький держатель для грифелей с набором стрежней, чернила и стальное перо, какие Бард видел только в Эреборе. На ленточке изящная тонкая надпись: «Для Тильды»