Jack The Ripper

Старые часы на стене показывали 5 утра. Посетители потихоньку расходились, но никто из девушек не спешил выходить даже на крыльцо. Раньше это было почти традицией — выйти после рабочей ночи из душного помещения на прохладную, влажную от тумана веранду и посидеть с сигаретой и рюмочкой Бенидиктина перед тем, как пойти спать. Но теперь, после череды страшных убийств никому не хотелось в лишний раз появляться на улице в столь безлюдные часы. Только на той неделе в заведении Мадам Травайе была жестоко убита совсем юная девочка — ее изуродованное почти до неузнаваемости тело было найдено прямо в переулке за углом борделя — бедняжка просто вышла подышать воздухом и не вернулась. Никто ничего не видел и не слышал, и только к вечеру ее нашла повариха, распугав всех вокруг жуткими криками. Таких убийств в окрестностях Лондона насчитывалось уже не менее трех за последние несколько недель. Все убийства происходили либо рано утром, либо глубокой ночью — как раз в то время, когда на улицах почти не было людей, а рабочее время девочек либо заканчивалось, либо было в разгаре (для тех несчастных, кто работал на улицах). Теодора, или как ее звали в публичном доме «Темпресс» — Лисичка Дори — сидела за столиком и невидящим взглядом смотрела куда-то в одну точку. Почти истлевшая сигарета безвольно повисла между тонких бледных пальцев девушки, пепел ссыпался в рюмку с остатками ликера. Дори погрузилась глубоко в свои мысли и почти задремала — ночь выдалась тяжелой. Клиентов у нее было не особенно много — всего четыре, но трое из них оказались уж слишком богатыми на фантазию и какими-то ненасытными. Когда третий, престарелый чиновник, навалился на нее всем своим грузным телом и зачем-то начал пихать ей в рот носовой платок, Дори даже стало страшно, и почти час, который показался ей бесконечностью, она думала, что он вот-вот или раздавит или придушит её. Поэтому когда четвертым к ней подошел еще один немолодой лысенький мужичок, она невольно закатила глаза и хотела сбежать, но под грозным взглядом мисс Миллер, управляющей домом терпимости, все же заставила себя улыбнуться и натянула привычную маску томности на лицо. Теперь она сидела в одиночестве — ее подругу Полли все никак не отпускал последний клиент этой ночи — и погрузилась бы в сон окончательно, если бы сигарета не догорела до самых ее пальцев. Дори дернулась и с шипением принялась трясти рукой, пытаясь остудить обожженные пальцы, сигарета плюхнулась в рюмку с Бенидиктином. Девушка потянулась, разминая затекшие конечности и бессмысленно поправила растрепанные рыжие волосы — эту копну все равно было невозможно превратить в какую-то вразумительную прическу, что бесило Дору, но нравилось ее клиентам — не зря ее прозвали Лисичкой. Появилась Полли и села рядом с Дорой, нежно проведя рукой по ее плечам. Наверно, последний клиент поднял ей настроение, потому что она буквально вся светилась и совсем не выглядела сонной. А единственной мыслью Доры сейчас была теплая постель и мягкая подушка. И тишина — она так устала от всего этого шума. Полли молча закурила, щуря глаза от дыма и удовольствия. Дори зевнула и сказала: — Я смотрю, у тебя ночка выдалась получше, чем моя…и чем тебя так порадовал тот тип с бородкой? Неужто любовных дел мастер? Подруга закатила глаза и протянула: — Ну конеечно, любовник из него, как из меня плотник. Зато заплатил сверху целых 5 шиллингов! А у тебя, я погляжу, сегодня не самый крупный улов? — Крупнее некуда, если речь о старых извращенцах, — Дора встала из-за столика, — всё, я иду спать. Полли надула губки, надеясь еще поболтать, но сразу смягчилась, когда подруга наклонилась и нежно обняла ее, поцеловав в щеку. — Ну спи, спи, моя лисичка, тебе нужен отдых. Так закончилась еще одна рабочая ночь в борделе мисс Миллер на Сейнт-Джордж-Стрит. "Темпресс" погрузился в хмельной сон.