Поговорим с тобой о мёртвых? Белые кости гниют в земле, пока об их личности твердит серый надгробный камень. Забавно, не правда ли? После смерти ты становишься холодным бездушным куском булыжника, который будет медленно разрушаться на протяжении многих лет.
***
Замшелые тёмные кирпичи, витражные окна и пожухлые кустарники — территория возле деревенской церкви встретила Йоичи мрачной тишиной. Земля под ногами после недавнего дождя всё ещё была влажной, а в воздухе витал запах опавшей листвы. Истошное карканье одинокой вороны заставило следователя на мгновение замереть. «Жуть какая. И это место для обращения к Богу?» — подумал Исаги, глядя на недружелюбного вида постройку. Отсюда хотелось сбежать поскорее, а не остаться, чтобы вознести молитвы. Тишину прервал звук голосов. Сначала негромкие, они становились всё более раздраженными. В одном из них Йоичи с удивлением для себя опознал Кайзера. — Ты отринул веру и сбился с праведного пути, и теперь смеешь мне указывать?! — звучал незнакомый голос. — Побойтесь своего Бога, пастор Хайлиг, — а этот определенно принадлежал его новому соседу. Йоичи выглянул из-за угла церкви, замечая двух беседующих на повышенных тонах мужчин. Был соблазн тайком подслушать их разговор, но против него сыграла клишированная случайность — сухая ветка под ботинком предательски треснула, выдавая его присутствие. Двое сразу замолчали и обернулись на звук. Исаги тут же сделал вид, что вовсе не собирался шпионить за ними. И смело шагнул вперёд. — Пастор Хайлиг? Меня зовут Исаги Йоичи, я расследую дело о сожжённых телах. Хотел бы задать вам несколько вопросов. Пожилой мужчина в чёрной рясе коротко кивнул, не утруждая себя даже приветствием. — А мы всё продолжаем пересекаться, господин следователь, — Кайзер оставил свой недавний грубый тон и повернулся к Йоичи, расслабленно пряча руки в карманы. — В такую рань уже грузите себя работой? Вот ведь… И почему ему действительно так не везёт постоянно натыкаться на него? Исаги нахмурил брови. — Верно, я пришёл работать. А ты здесь зачем? — Исповедаться, — в голубых глазах мелькнул сарказм. — Пьянство, разврат, алчность, чревоугодие и всё дальше по списку. Как думаете, пастор? Бог простит мне мои грехи? Кайзер и седовласый мужчина снова сошлись напряжёнными взглядами. В конце концов, последний не выдержал и первый отвёл глаза. — Пути Господни неисповедимы, — прозвучал мрачный ответ. Михаэль драматично вздохнул и покачал головой. Йоичи не понимал, что происходит между этими двумя, но чувствовал повисшую в воздухе атмосферу неприязни. Кайзер точно не был похож на праведника, который пришёл замолить грехи. Значит, он пришёл сюда по другой причине. Хотя Исаги эти причины не очень-то и касаются. Пока это не связано с расследуемым им делом, пусть болтает, что хочет. После нескольких секунд неопределённого молчания Кайзер снова посмотрел на Йоичи, а потом развернулся и собрался уходить. — Что ж, не стану больше мешать работе отважного следователя. Не возвращайся домой поздно, Йоичи. А то я буду волноваться. Этот! Слов не хватало. Пастор окинул Исаги подозрительным взглядом, из-за которого хотелось провалиться под землю. И этого шутника заодно затащить с собой следом. Когда крашеная голова наконец-то скрылась из виду, Йоичи кашлянул и хотел было снова обратиться к Хайлигу, но тот его опередил: — Совсем от рук отбился, дрянной мальчишка. А раньше ведь был кротким, словно ангел. Говорил он, разумеется, о его новом соседе. Но Исаги даже при большом желании не мог представить себе Кайзера кротким ангелочком. Казалось, что тот уже родился с дьявольскими рожками на голове. Но всё же. — Люди меняются, — пожал плечами Йоичи, желая закрыть тему Кайзера и наконец-то приступить к работе. Но пастор Хайлиг продолжал: — Меняются. Праведник легко может пасть в бездну греха. Но вот грешнику никогда не стать праведником. — А как же искупление? Разве вы не верите, что каждый достоин прощения? Должно быть, это был самый пессимистичный священник из всех, кого Исаги прежде приходилось встречать. Религия никогда особо не интересовала его, но он привык слышать, что все заслуживают право на прощение и спасение. А вот пастор Хайлиг, кажется, был другого мнения. Грешнику никогда не стать праведником? — Достоин или нет — это решать не нам. Но чем раньше грешник покинет этот мир, чтобы покаяться и попытаться заслужить прощение, тем лучше для всех, — сухо ответил мужчина, складывая руки за спиной и возвращаясь в церковь. Йоичи неспешно пошёл за ним. Слова пастора внушали подозрение. Звучал он так, будто одобрял скорейшую смерть «грешников». А что, если он и есть убийца? Ритуальный характер преступлений, его слова, легенда о карающем пламени — вполне правдоподобно. Человек веры возомнил себя вершителем судеб, оправдывая себя стремлением избавить мир от грешников? Хотелось бы верить, но это уж как-то слишком просто. Настоящий убийца вряд ли бы стал выдавать себя такими речами. — Что вы знаете о Небесном огне? — задал свой первый вопрос Йоичи. — Это дар, посланный нам свыше. Святое пламя избавит наш мир от нечестивцев, — без малейшего промедления ответил пастор. Да уж, говорить с такими людьми всегда было крайне затруднительно. Ослеплённые своей верой, они порой отказывались верить рациональным доводам лишь потому, что они противоречили их собственным убеждениям. Но Исаги должен пытаться: — Вы ведь понимаете, что ваш Бог здесь совершенно ни при чём? Убийства были совершены человеком. — А вы думаете, будто я считаю, что Господь лично спустился с небес, чтобы покарать тех людей? Воля божья может принимать разные формы, и вершить её он может разными способами. — Это значит, руками других людей? Йоичи начинал немного злиться. Он считал, что каждый имеет право верить во что хочет. Но когда люди начинали совершать злодеяния, прикрываясь своей верой, этого он терпеть не мог. Пастор Хайлиг поджал губы, зажигая свечи на алтаре. — Я не стану с вами спорить, господин Исаги. У каждого человека своя правда, но настоящая правда лишь одна, и известна она только Богу. Да, тяжело. Что ж, лучше сместить фокус на другую тему. Нет смысла пытаться в чём-то переубедить этого человека. Их дальнейший разговор продлился недолго и не дал Йоичи много информации. Он спросил пастора о жертвах, и тот, хоть и был знаком с ними всеми, никаких существенных деталей о их жизнях или личностях не добавил. Всем троим был вынесен один приговор: грешник. — Кейске и Джуничи Ванима? Дьявол сидел в них ещё с самого детства. Только и умели, что людей изводить да проблемы создавать. — Хиро Такахаши? По приезде он кичился тем, что городской, хотя все знали, из-за чего ему пришлось покинуть город и перебраться сюда. Безответственный, лживый пьяница, что мог лишь болтать, а не выполнять свою работу. С каждым нелестным комментарием пастора об убитых в душу Исаги закладывалось всё больше сомнений. И мужчина заметил его подозрительный взгляд. — Думаете это я их убил, господин Исаги? — Йоичи промолчал. — Должно быть, вас смутили мои недружелюбные слова о них. Но не спешите с выводами на мой счёт. Спросите кого угодно, никто вам и слова доброго о них не скажет. Нет ничего зазорного в осуждении грешников. — А как же «Не суди, да не судим будешь»? Пастор снова промолчал, на этот раз пряча усмешку. Раздражает. Относится к нему, как к несмышлёному ребёнку. Прежде чем он успел задать новый вопрос , за их спинами послышались шаги. — Пастор Хайлиг? Я не вовремя? Йоичи обернулся, замечая вошедшую женщину. Её глаза были немного покрасневшими, словно она недавно плакала. — Вовсе нет. Мы как раз заканчивали. Прошу прощения, господин Исаги. У меня тоже есть работа. Пастор подошёл к заплаканной женщине и взял её ладони в свои, о чём-то тихо говоря с ней. Должно быть прихожанка, которая нуждалась в мудром наставлении и утешении. Что ж, Йоичи не станет мешать. Всё равно большего он вряд ли добьётся. Двое ушли в другой угол церкви и Исаги не стал тревожить их словами прощания. Лучше просто тихо уйдёт. Когда он вышел на улицу, снова начал капать мелкий дождь. В голове промелькнула циничная мысль: если здесь всё время идёт дождь, как кому-то вообще удаётся сжигать тела? Шагая по избитой трещинами дорожке, Йоичи вдруг увидел стоящую неподалеку одинокую фигуру. На человеке был капюшон, но выглядывающие из него голубые пряди не давали сомневаться в его личности. Исаги осторожно подошёл ближе. На небольшом холме возле церкви оказалось кладбище. Кайзер стоял над неухоженной могилой, сверля взглядом покосившийся надгробный камень. Йоичи хотел было заговорить с ним, но тут прочёл выгравированную на надгробии фамилию. — Отец, матушка. Сегодня у вас много посетителей. — Михаэль усмехнулся и повернул голову в его сторону. — Прости, я не хотел помешать… — Исаги и правда теперь чувствовал себя неловко. Может быть, этот парень и был раздражающим придурком, но он тоже имел право в спокойствии навестить могилу родителей. — Мне ты не помешал. А им, — Кайзер безразлично кивнул на, покрытый мхом, камень. — Уже всё равно. Ну вот, теперь ему ещё более неловко. Не стоило ему вообще подходить… Йоичи заметил, что надгробие было всего одно, сразу с двумя именами на нём. Общая могила? Некоторые желают быть похороненными вместе со своей почившей второй половинкой, но он знал, что обычно так делают ещё и когда… люди умерли в один день. — Да, им всё равно. — изменившимся голосом продолжил говорить Михаэль. — Особенно учитывая то, что от них в этой яме почти ничего и нет. Смогли похоронить лишь парочку костей, что не полностью сгинули в огне. Забавно, да? Приходить навещать кусок камня и кучку костей под ним. Исаги всё ещё молчал. Как-то слишком уж резко произошла перемена в поведении Кайзера, и теперь он не знал, как вообще должен на него реагировать. Сейчас этот парень явно не выглядел скорбящим по потерянной семье сыном. В его глазах не было ни капли грусти, когда он смотрел на могилу перед ним. Но вдруг Йоичи заметил скатившуюся по его щеке каплю. Неужели он…? А нет, это просто дождь усилился. Кайзер натянул капюшон пониже, а Исаги плотнее закутался в ворот своего пальто. Стоит обзавестись собственным зонтиком. — Идём, Йоичи. Мёртвым уже всё равно, а мне мокнуть неохота. — голос раздался где-то позади, и Исаги только сейчас заметил, что Михаэль уже отошёл на несколько шагов, пока он сам осматривал старое надгробие. Идти вместе казалось как-то странно. Особенно после такого. Но… Он всё же отправился за ним следом. Дождь усиливался, поэтому о дальнейшем опросе жителей пока можно было даже не думать. Все уже наверняка разбежались по домам. А снова ходить, мокнуть ему не хотелось. Вдвоём они, не сговариваясь, направились обратно к гостинице. Молчание почему-то не казалось неловким. Возможно из-за того, что его заглушал шум дождя. Но гул капель вдруг прервал чей-то крик. Йоичи остановился, быстро ища взглядом источник звука. По спине пробежали мурашки, когда он увидел: на крыше школы через дорогу стояли четверо. И один из них держал другого за воротник, словно вот-вот собирался столкнуть его вниз. Не медля ни секунды, Исаги бросился вперёд.