14 мая 1896 года. Каэнсбург. Каэнрийская Империя.
Посапывая на груди достопочтенного родителя маленький Натаниэль всячески ворочился и менял позы для сна. Всё было неудобно да не удобно! Вроде бы на таком святом месте спишь, а так вдруг неудобно стало. Тьфу, ещё и жарко очень. Ну, дела... Проснувшийся довольно-таки давно отец Натаниэля — Кронпринц и Герцог СпрингВаллийский Дилюк наблюдал за этой картиной с особым интересом. Принц Натаниэль очень привередливым малышом, если что-то не так он устраивает всем великий концерт из собственных криков. То в платье оденут, то поехали куда-то опять, то молоко не такое какое-то, то как сейчас святое место вдруг стало особо неудобным. Маленький Принц раскрыл свои глаза, его алые глазки устремились на отца. А он кстати очень был схож с отцом. Вся внешность и характер передалась мальчишке именно от отца, кроме жаль конечно окраса волос. С этой темой вообще был особый скандал, когда Железный Канцлер Варка, произнёс, что никакой это не Рагнвиндр, а гулëныш, ибо Рагнвиндры всегда исключительно красные. Ну, эту фразочку Кэйа запомнил надолго. Сам Натаниэль Чарльз Артур Дилюк Рагнвиндр, таково было его полное имя, своим рождением сместил своего дядю принца Вильгельма со второго места в линии престолонаследия Мондштадта. После смерти деда Короля Крепуса IV именно Натаниэлю перейдёт титул Кронпринца и Герцога СпрингВаллийского. Прямо от отца. Мальчишка в принципе был очень привязан именно к отцу именно ему его отдали сразу же после рождения. Именно отец с ним проводит большую часть времени, почему же? Напомню, Кэйа Император огромной державы, будучи совершенно неготовым принять всё это наследство. У такого человека не будет времени то на себя самого, а тем более на собственного сына. Кэйа безусловно хотел проводить большую часть времени со своей семьёй, но судьба не позволяет, поэтому в помощь приходит Вдовствующая Императрица. Ладно, вернёмся же к младенцу. Маленький нахмурыш, уткнулся в грудь спящего родителя, Дилюк же чуть придвинулся к ним, а после прошептал: — Я вижу, что ты вообще не хочешь слезать с груди твоей матери, я тебя очень даже понимаю... — Кронпринц погладил смуглое бедро и взглянул на лицо Государя. Такое уставшее и измотанное, совершенно беспокойное. Надо же так переживать за церемонию венчания на царство... Хотя, кто бы не переживал? А так работать разве можно? Не-е-е. Кэйе отдых нужен особый. Хмыкнув, Дилюк уж было хотел ещё приблизиться к манящему телу, но тут ему со всей силы пнул в нос собственный сын! М-да, такие удары ему ещё никто не наносил, тем более такие... Карапузы. Натаниэль явно не карапуз, а Богатырь какой-то. Ну, вообще, удар был далеко не из приятных, но всякий след благо не оставлял... Мальчишка собственную территорию влияния отстаивал лучше всяких солдат. От резких движений на собственном теле, Кэйа с большой неохотой открыл единственный глаз. Хоть всё и выглядело как-то мыльно, но разглядеть Дилюка, трущего активно свой нос, и такого довольного сына, всё становилось вполне даже очень понятно. Устало и сонно, Кэйа хмыкнул и начал диалог: — Хмх, хах, доброе утро... Он тебе в нос дал так сильно? Ну, точно весь в тебя, учитывая рассказы твоего отца. — Кх, м-мв... Доброе. Да, чëрт! Никогда бы не подумал, что собственный сын мог так вдарить со всей силы. Вроде такой кроха, а дерётся получше всяких пьяных гвардейцев. — Недовольно произнёс Рагнвиндр, вздыхая. — Пфха-ха! Надеюсь с носом после у тебя будет всё в порядке, а то если нет, то нам точно влетит от моей матери. Сам знаешь её требования. — Да-да, "всё прекрасно, идеально и никак иначе". Мх, вот когда она от нас съедет, а-.. — Ну, договорить он фактически и не успел, вот как вспомнили, так и явились. Вдовствующая Императрица резко открыла двери комнаты, не спрашивая и не стучась! Ну, она то точно была вся на нервах, учитывая предстоящую церемонию. Очередная коронация, но на которой её коронуют уже в официально Вдовствующую Императрицу. Неприятно, совсем недавно она была Цесаревной, но после страшных выстрелов и взрывов, и того самого крушения... Она не та, которой была десять лет назад. Сразу же с прибытием матери Царя, начались команды, тяжёлые вздохи и недовольства. — Ох, ну, что-ж это такое, Ники? Ну, опять вы вы не спали в своей комнате, знал бы ты, сколько искали тебя! Мог бы хоть фрейлин предупредить... А так и проспали, а тем более совершенно не готовы! Вы как на смотр, то поедете? — Возмущалась Фрэнсис-Дагмара вовсю, охала, ахала да вздыхала. После она взяла на руки своего любимого внука, который явно не хотел покидать любимое место, поэтому разрыдался и забарахтался. Может мальчишка бабушку и любил, но побыть с драгоценным родителем, которого он так часто не видит, было для него куда более лучше. Дилюк закатил глаза. Ну, вот вообще у него с матерью Кэйи не задались отношения. Та пыталась его вечно чему-то научить, он молчал-молчал, а после сразу же делал по-своему. Это её конечно очень бесило, ведь та хотела помочь, а этот невежа с прозвищем “зять”, ещё смеет умничать и ничего не ценить. Дилюку это совершенно не надо было. Вот он жил, как жил и так будет жить. Хуже конечно был вопрос с ребёнком. Хоть Императрица и пыталась помочь, поговоря с Королём, о том чтобы никуда Дилюка не везли, пока Кэйа беременен. Всё равно это ничего не изменило. Роды это вообще отдельная тема с бесконечными спорами от “А где должен родится ребёнок?”, до “А почему он такой весь не такой какой-то?”. В будущем всё будет только ухудшаться. Когда наконец-то Императрица покинула комнату, оставив их вдвоём без сына, Кэйа уткнулся лицом в подушку, всё уже осточертело с самого утра и к сожалению всё вот это, происходит практически каждый день. От этого всего уже голова готова взорваться. ***15 мая 1896 года. Каэнсбург. Каэнрийская Империя.
Вчерашний смотр прошёл вполне успешно. Государь утвердил окончательно подарки народу, который придёт на Ходынское поле праздновать коронацию, а так же план весь в целом. Прошло это конечно та-а-ак нудно и не интересно, что диву даешься, как ещё Кэйа смог не уснуть. Но это утро было вообще ещё ужаснее, их так рано всех подняли, заставили скорее одеваться по-парадному и ехать на вокзал дабы утром приехать в Московию, где как и было принято — короновали всех Царей Каэнрийских. Кэйа, в отличие от многих своих предшественников, которые одевали на коронацию мундиры общегенеральского Преображенского полка, был в тëмно-синем мундире из сукна полковника, так как именно до него и успел дослужиться. Сам мундир имел и длинные рукава с манжетами. На красных, как и воротник манжетах — по три круглые, золоченые, металлические пуговицы с изображением двуглавых орлов. На воротнике золотыми нитями, блестками, плащиками шиты лиственные гирлянды. Эполеты сплошь шиты волоченными золотыми нитями, с накладной металлической монограммой Ю-Янга III под короной, с золотым трунцалом по краю. На правом плече - аксельбант, сплетенный из золотного шнура. Карманы подложены белым полотном. Была на нём и ярко-красная лента со звездой ордена какого-то святого. Были на нём и креста ордена, да медали в память коронации почившего отца, были и от Короля Мондштадтского. Целых две штуки. В общем, нарядили, так нарядили. Вот только мантии не хватало, но её накинут, как только Государь ступит на земли Московии. Сидящий на маленьком стульчике Натаниэль вовсю искусал материнскую перчатку, наблюдая как родителя наряжают в эти странные одежды. Может и было очень скучно, но зато он мог побыть хоть чуточку с Кэйей. Сам малыш на коронации присутствовать не мог, уж слишком он был мал для такого. Государь конечно хотел, чтоб хоть что-нибудь да придумали, дабы сын увидел всю церемонию, но вот те же, священники грозно сказали своё "нет", мол мальчишку крестили в иной вере, так что в таком священном процессе никак быть не может... Тогда как они вообще приняли, что Дилюк, оставаясь в своей вере, будет коронован? Ну, странно. Когда Кэйю окончательно нарядили, тот сразу же взял сына на руки, чмокнув того в нос. Маленький Принц сразу же прижался к дорогому родителю, мыча что-то с такой некой грустью. — Ох, мой маленький Принц... Сегодня мы вряд-ли свидимся ещё, сегодня ты будешь и без меня, и без папы, и без бабули. Но вот думаю утром завтра точно. Хорошо, мой Ниа? — Ласково произнёс Кэйа, целуя сына в лоб. — Мьньх... Ма-а-а-а... — Одним оставаться на попечении у совершенно неизвестных ему людей, мальчишка совершенно не хотел, он ещё больше прижался к Кэйе, дëргая того и смотря прямо в глаза. Один... Нет, это так не должно ведь быть совершенно! Кэйа прожил в совершенном одиночестве и явно не хотел того, чтобы это было и у его детей. Запасные, не запасные, это совершенно нельзя допускать! Пусть хоть что говорят представители церкви. Это его сын, это его Империя и его коронация. И именно он будет решать, что делать с ними. Он — Государь тут, Отец нации и Самодержец и никто иной. Сын будет с ним и на коронации. Всё, это не обсуждается. — Поручите, чтобы моя тëтушка Великая Княгиня Рэйндоттир Анфортасовна держала на руках Мондштадтского Принца Натаниэля. Этот вопрос не обсуждается и никаких “но”, я не желаю слышать. На встрече с народом, я желаю быть так-же со своим сыном. Отправьте мои слова прямо генералу-губернатору моему дяде Великому Князю Пьеро Анфортасовичу. — Так точно, Ваше Величество! — Произнёс один из служилых людей дворца, покинув спешно комнату, встретившись по пути с Императором Де-Факто. Дилюк явился при полном параде. Мундир его общегенеральский фрачного покроя, однобортный, с воротником-стойкой сшит из тёмно-красного сукна, воротник, обшлага и края фалд - из красного сукна. Hа воротнике и обшлагах - шитые золотными нитями и блестками лиственные гирлянды. Hа левой стороне груди пристегнуты серебряные звезды всяких орденов. Эполеты шиты волоченным серебром, отделаны золотным трунцалом. Эполеты пристегнуты на пуговицы. Подкладка из красной шерстяной ткани. Явно всё списывали с прошлых правителей Империи. В принципе, Дилюку всё очень даже нравилось. Удобно и не жмёт. Самое то. Картина с сыном и дорогим супругом, его вновь приятно удивила. Такой серьёзный Кэйа, прижимает к себе вовсю улыбающегося своего маленького Принца. Вот явно этот маленький хитрец, на что-то Кэйю уломал. — Дай угадаю, он с нами едет на церемонию? — Абсолютно точно. — Никак не поворачиваясь к супругу, произнёс тихо Кэйа. — Ты как всегда попал в точку. Дилюк вздохнул и обнял Кэйю со спины, прижав такую узкую талию к себе и положив голову свою, на плечо Императора. Он нежно коснулся губами шеи Царя, а после и очень нежной щеки. — Я думаю, он будет абсолютно точно спокойным. Сам знаешь, как его увлекают новые вещи. Да, наш Маленький Ниа? — Мальчик на это улыбнулся отцу, давая знать, что будет точно самым-самым тихим на мероприятии. Такой маленький, а будто уже всё прекрасно понимает. — Чудесно. Нам правда уже пора, автомобиль кажись уже подъехал. — С ноткой грусти произнёс Альберих и после вся семья направилась к этому техническому прорыву девятнадцатого века. Ехала вся семья в совершенном спокойствии, несмотря на то что все скорее торопились к Каэнсбургскому вокзалу. Удивляло конечно количество народа, которое откуда-то узнало и поэтому так рано встало, ради того, чтобы на Царя собственного перед коронацией посмотреть. Видно было конечно с трудом. Натаниэль, несмотря на крики, балаган и шум, спокойно дрых на руках любимого отца. Порой царская чета мило беседовала, но вот что-то будто в горле стояло такое.. Что не давало разговориться. Хотя всё было вполне нормально. Как они доехали, они сразу же встретились со Вдовствующей Императрицей Фрэнсис-Дагмарой, та была ошарашена тем, что маленькое бедное чудо взяли на такую громадную величественную церемонию, но как-то сама по себе успокоилась ибо понимала, что внук будет-то поспокойнее всех будущих присутствующих. Благо всем в целом довольна она была очень. Поезд отправился, минут через тридцать, весь он был украшен, что снаружи, что внутри. Снаружи и флаги Империи были и монограммы нового Царя. Внутри конечно было куда-более всё украшено да в сто раз и преумножено. Ехала царская чета не одна, было ещё куча генералов, родственников со стороны Кэйи, приближенные, слуги, министры и многие-многие. Поезд царский торопился скорее в Московию, так как вся церемония была расписана чуть ли не по секундам, так что любое малейшее опоздание или более ранее прибытие, могло повлечь за собой полное сбитие планов события! Государь находился в специально отведённом Императорском вагоне, где мило проводил время со своими сестрами и сыном. Великая Княжна Сесилия вовсю пыталась развеселить Принца Натаниэля, а Великая Княжна Виталина обсуждала весь ход церемонии со своим братом Государем. Церемония венчания на царство, дальнейший выход на балкон, гимны, салюты, а после Ходынское Поле, где Царь должен был встретиться лицом к лицу со своим народом и произнести пламенную речь. Вроде бы делов не так уж и много, но зная масштаб сия события так совершенно не скажешь. А ведь ещё после идут какие-то торжества и различные встречи. Всё так неприятно тянется, но это невероятно всё важно. — Думаю, учитывая, то с каким трудом и особой внимательностью всё организовывал наш любимый дядя Пьеро, всё пройдёт очень даже чудесно. — Вздыхая, произнесла Виталина, опустив взгляд свой на Натаниэля, который явно устал уже от всех веселений Сесилии. — Думаю да... Но, не знаю... Предчувствие какое-то плохое. Будто что-то всё-таки где-то пойдёт да не так. Не может всё пройти без всяких проблем, на таких-то мероприятиях! Вспомни свадьбу мою, с моим то платьем. — Метаясь всё по вагону, переживал юный Император, смотря порой на фотографии, стоящие на столе. Раньше был на них он, его отец, брат, матушка и сестры... Сейчас, он, Дилюк и его сынишка. Однозначно стол скоро пополнят новые фотографии, но нужно время. Время и стабильность. Но есть ли второе у Государя в самом деле? — Ты слишком переживаешь и много чего надумываешь. Просто лишний раз при неприятных моментах сгладь ситуацию легко и просто, так как будто ничего не произошло. Будешь проявлять свои страхи и переживания, покажешь свою слабость и с тобой поступят как с нашим дедом. — Ты говоришь, как наша драгоценная мамá. — Я говорю, то что знают и как считают все. Будь как отец, думай как отец и делай так, как сделал бы он. — Уэф! Ну, и скучные же вы! — Рявкнула Сесилия на весь вагон, взяв на руки племянника. — Я и мой маленький Король идëм играть ко мне, ибо слушать вашу нудятину, ну, совсем уж невозможно! Та уж было хотела пойти, да вот только прямо перед выходом, ей встретился Император Де-Факто и Сесилия воскликнула и дернулась, так, что Натаниэль разрыдался: — А-а-а!! Димка пришёл! — И у Великой Княжны сразу же забрали плачущего мальчишку. Великие княжны после покинули комнату, дабы не мешать семье. Дилюк, держа сына на руках и вовсю успокаивая его, открыл тëмную шторку, показав Кэйе вид, который его так насторожил. Крестьяне шли и шли целыми семьями прямо к Московии, прямо к Ходынке. И наверняка же идут все не только с севера, но и с других окраин Империи... Но ведь всё рассчитывали только на жителей Московии... Это же сколько человек придёт с таким-то наплывом? — Меня невероятно пугает эта толпа. Тебе говорили насколько человек рассчитали подарков ? — Да... Их явно не хватит, и пожалуй надо бы к дядюшке обратиться, да вот только... Он генерал-губернатор Московии и сейчас готовится встречать нас там. Я не думаю, что успею его предупредить. — Дело плохо. Раз и ты, и я не сможем его предупредить, значит только через кого-нибудь из твоих слуг или родственников. — Да.. Конечно, пожалуйста, займись этим делом. Я сейчас... Я сейчас хочу хоть какого-то спокойствия перед всем этим, хоть на час... Пожалуйста. — Как-то по-странному тревожно попросил Государь своего супруга. Дилюк спрашивать лишнего не стал, повиновался и пошёл искать хоть кого-нибудь, кто мог бы за раннее предотвратить возможную ужасную трагедию. Кэйа сглотнул и аккуратно поправил ленту на своём мундире. Ему стало страшно оттого, какая же ответственность пала на его плечи и свыкнуться уже практически за полтора года, он так и не смог. Быть правителем Великой Империи — не значит вечно танцевать на балах и жить в своё удовольствие. ***15 мая 1896 года. Московия. Каэнрийская Империя.
Эта мысль и образы предков предстали пред ним и на коронации. Секунды в Соборе были мучительно долгими, всё молчало, кроме хора священников, которые благословляли Нового Царя на счастливое Царствования в Священной Империи. Лавровый венок — своеобразная корона Каэнрийских правителей. Символ отваги, славы, побед и счастливого сира. Его поднёс воспитатель Императора — Победоносцев, который привил ещё тогда Великому Князю Кэйе Яновичу большую религиозность. Он подносил венок своими старыми дрожащими руками в такие же дрожащие нежные руки своего воспитанника. Возложа медленно венок себе на голову, Царя пронзила особая дрожь. Будто некая сила резко передала всю власть и всё могущество Великой династии Альберихов. И какая-то связь настала с Всевышним, особая и будто бы прямая. В кое-то веки неуверенный Царь оглядел всех присутствующих в Соборе, все замерли. По одну сторону: великие княгини, фрейлины, графини, простые княгини, баронессы и прочие-прочие. По другой: великия князья, генералы, министры, простые князья, духовная знать, графы, бароны и прочие-прочие. Всё в золоте и иконах. Позади стоящие Вдовствующая Императрица Фрэнсис-Дагмара и Император Де-Факто Дилюк ожидали момента, когда Кэйа был должен короновать Дилюка ибо именно в этот же момент мать Императора, должна была короновать себя в официально Вдовствующую Императрицу. Второй поднесенный венок уже полностью уверенный в себе Император Кэйа Второй возложил на голову, преклонившего пред ним колено супруга. В этот же момент и Вдовствующая Императрица возложила сама на себя совсем другой венок. Патриарх всея Каэнри'ах подал Царю скипетр и державу, которые он конечно же принял и торжественно в этот же момент заиграл государственный гимн Империи “Боже Царя Храни!”. Заиграли колокола, три главных лица Империи направились на выход из Собора, гордо и твёрдо. Стойкости и этой особой уверенности в себе поражался абсолютно каждый. Вдовствующая Императрица хоть и шла вся холодная, и твёрдая, но в душе рыдала и кричала, смотря на длинную мантию и корону на сыне... В котором Императора не видела. Она его безумно любила, но это не значило, что она ему доверяла в этом, будучи такой начитанной в политическом плане от своего недавно почившего супруга. Перед Царём же открылись громадные двери и сразу же весь яркий солнечный свет озарил его и его царскую корону. Послышался шум и гам, с одновременными хлопками и прославлениями нового Государя и Отца народа своего, а так же гул огромных златых куполов. Но Государь совершенно не услышал, что на Ходынке произошла страшная давка. Великий Князь Пьеро будучи предупрежденным ничего менять не стал. ***15 мая 1896 года. Московия. Каэнрийская Империя.
Царь на Ходынку приехал только поздним вечером. Приехал один, без супруга или матери. Он желал быть один. До этого он долго молился в кабинете и не желал продолжений всяких празднований. Какие празднования, когда больше трех тысяч людей из простого народа ужасно сгибла в желании получить заветный царский подарок? Версий было много, то ли, кто-то слухи распространил, о том, что дарят избы, коней или прочие вещи богатые, то ли от страха, что всем не хватит... На каждого своя. На каждого каэнрийца из миллиона присутствующих, приходилась своя версия событий. Обидно. Обидно, что то самое предупреждение, ничего не изменило и не смогло спасти кучи душ. Обидно, что родной дядя проявил такую халатность и не получит наказания, Кэйа не сможет дать указ арестовать того, кто так хорошо и верно служил его отцу. Обидно, что некоторые малютки остались сиротами, некоторые матери без малюток, некоторые люди вообще без никого. Поле даже сейчас было полно криками скорби и отчаяния. Оставались даже сейчас. Казалось, что огни были так темны, несмотря на старания к максимальной освещенности в любое время суток, что потеряться в тьме было вещью простой, а в особенности наступить на чей-то труп. Ходынское поле пожалуй было вообще не лучшим местом, немного холмистое и с совсем незарытыми колодцами. Тут не упасть, было бы пожалуй делом невозможным. Но это тогда. Сейчас, то не провалишься, когда все незарытые колодца и ямы в трупах, которые не успевают убирать. Тут чьи-то родители, чьи-то дети, чьи-то родные, всех не опознаешь из-за ужасно противной изуродованности убиеных. Всё в крови и грязи, надеждах, тьме и сущем ужасе. Настоящий ад и наказания за грехи прошлого и возможно за грехи будущего. Но в чëм согрешил великий каэнрийский народ? Кэйа поднял голову, устремив свой взгляд в небо. Теперь солнца не было, как и всего счастья и ликования с надеждами. Теперь только ночь, кровь и трупы. Он не хотел стать Кэйей Ходынским или Кэйей Кровавым. А он им стал. Но можно ли это исправить? Можно, только если заслужить прощения у народа своего. Кэйа внезапно повернулся к своим министрам и грозно на них посмотрел. Придурки, играющие в этот жуткий и страшный момент второй по-значимости государственный гимн Империи “Славься!”... Какой “Славься” в этом аду? Его таким образом прославляют в образе Кровавого убийцы? Идиоты! Это никакое не успокоение и не утешение! Это полнейшее издевательство. —... Хватит за мной ходить. Назначьте выплаты семьям пострадавших и убитых, а не безумствуйте. Жалко денег, берите из моих личных средств. — Прорычал Государь, сунув факел министру обороны. — Н-Но Государь..! — Вскрикнул один из министров, пытаясь остановить своего Царя. — Молчать и идите выполнять указ! — Это заставило министров наконец бежать исполнять Государев указ, а не бегать за ним. Никогда они не видели такого истинного отчаяния, сочувствия и полного сожаления по произошедшему. Царь взошёл на большую, яркую сцену, с которой должен был выступать перед народом в этот день. Сейчас, он выступает перед трупами в надежде о всяком прощении у убиенных. Флаги на ветру развевались, фейерверки были запущены и Царь упал на колени, увидев собственные руки в крови. Казалось, что виноват тут именно он. И именно он тут Царь Ходынский и Кровавый. Он короновал себя в Кровавого, когда шли ужасы народные. И нет тут никакого прощения....
А его верноподданный после всего произошедшего записал в своëм дневнике:
«Дни прошлой коронаціи стояли сѣренькіе и царствованіе было сѣренькимъ. Дни этой коронаціи были жаркими... И царствованіе будетъ навѣрное жаркимъ. Ахъ, какъ надо намъ... Спокойнаго роста!»
...