16 сентября 1899 года. Каэнсбург. Каэнрийская Империя.
Находясь тут в гостях у дорогой мамá бывший Великий Князь Альбедо, а теперь уже Принц-Консорт Травеллии Альбедо сидел за своим излюбленном столом в родной ему столь комнате. Сидел и писал невероятно аккуратным и изящным почерком письмо своему двоюродному брату... Самому Императору. Писал он письмо с беспокойством насчёт странного мужика, появляющегося изредка в самом Зимнем Дворце. Альбедо не видел это своими глазами, слышал лишь напрямую от матери и братьев, они все жили в отдельном дворце у реки Мойка, протекающая по каналам столицы Империи. Слышал он эти вести и от самого Великого Князя Дайнслейфа, который был женат на теперь уже Великой Княгине Люмин бывшей ЭрцГерцогине Травеллийской, Альбедо же был супругом самого Герцога Итэра VI. Герцог и Княгиня были родными братом и сестрой друг другу. Сам Великий Князь Дайнслейф стоял рядом с двоюродным братом и наблюдал внимательно за тем, что тот пишет. Фактически Дайн контролировал сей процесс, но вот нужно ли это было конечно вопрос иного характера. Дайнслейф вообще лично встретился с этим странным безумцем, от которого козами воняло за три версты. Встретились совершенно случайно, но диалога никакого не пошло. Старец смотрел прямо в душу Великому Князю, будто удерживая и не давая и всякого звука ненужного произнести. Дайнслейф и не произнёс, великие силы тогда будто схватили его. Мистика совершенная. Контролируя весь письменный процесс, Дайнслейф часто вставлял различные комментарии и части воспоминаний из той встречи с козлиным безумцем. Альбедо эти комментарии совершенно не нравились, они невероятно отвлекали, но уж лучше промолчать, чем затыкать такого барана, как Дайн. — Во-во, глаза у него то... Глазища будто хрустальные! Холодные прямо... Безумные...! — У всех Альберихов такие глаза. — Спокойно произнёс Альбедо, вздыхая устало и набирая тушь в перьевую ручку. — Но ты бы видел! Они совсем иные ведь! А слушай, а помнишь ту историю с той иностранной певичкой, как там её... —... М-м, полагаю Юнь Цзинь? — Да-да! Её ж ведь по слухам колдун какой-то с косичками околдовал, так она и вдруг как замолилась по-нашему! И тот безумец со дворца таков же был! Может он... Ники нашего то околдовал...? Иль может пса его? М? — Высказал предположение Дайн, хватаясь резко за плечо кузена и упоминая в последних словах супруга Императора. — Тц, мне хватило безумных рассказов о всякой мистики ещё с детства от самого Никсы, теперь ещё и ты, Дайн. Скажи ещё, что он из мальчонки какого-нибудь волка сотворил. — Есть такое...! — О, Боже... Давай без всего этого. Разберёмся спокойно, а там уже и начнём мыслить мистикой. Вообще это по-факту не наше, то и дело. Это личное дело Их Высочеств, распространять слухи всякие непристойные о Царской Чете — грех. — Когда это ты вдруг таким верующим стал? — Ты не лучше. Наша задача сейчас, хотя бы просто узнать, кто он таков и что делает тут. Не может просто так какой-то крестьянин бездомный проникнуть во дворец и шастать как ни в чëм не бывало. Но черту на данный момент пересекать нельзя. Наши отношения с Никсой и так крайне натянуты именно из-за тебя. — Да почему же я то сразу?! Ты ли лучше? — Воскликнул вопросительно Дайн. — Лучше. Я же молчу когда надо. А ты сразу пасть свою открываешь. Ладно, давай без глупостей. Нравиться тебе написанное или нет? — Сунув лист с сообщением спросил Альбедо своего кузена. — Сойдёт, хотя и мягко слишком. Всё ты вокруг да около. — Значит всё чудесно, раз ты так считаешь. Кхм, отправлю я ему лично, а не через его канцелярию. Может там всё секретно и чисто семейное, а канцелярия то может разнести всякий бред про Царя. — Уф, ты лишаешь нас сплетен, Бедо. Печально. — В постель в отличие от кое-кого, я — ни к кому не лезу и не собираюсь. После такого Дайнслейф цыкнул, закатив глаза и поправив свою фуражку. — Ну, так значит так. Но дальше мы пойдём разными путями, нахождения истины. — Как пафосно, хорошо, но не соверши глупостей. Твоя репутация на волоске. — Бла-бла-бла, хорошо, я буду тих и спокоен, как рыба в воде. — На долю секунды Дайнслейф замолкнул и задумался о чём-то, а после вдруг схватился за свою фуражку и кинул со всей силы на стол. — Знаешь, а стану-ка я им Агентом! Я вольюсь и стану для них "примерным", настоящим лучшим другом, а ты сиди и дальше письма строчи на которых ответа не будет! За неделю больше всех-всех на свете узнаю! Да и вся любовь Вдовствующей Императрице ко мне мне уж точно поможет! Удачи, черепашонок! Дайнслейф тут же выбежал из кабинета, прихватив свою фуражку, Альбедо же лишь плечами пожал, пробормотав что-то невнятное. Уж больно надо была эта "помощь". ***17 сентября 1899 года. Каэнсбург. Каэнрийская Империя.
—... Не ожидал я от тебя конечно такого внезапного прилива любви, Дайн, и понять не могу отчего всё это. — Задумчиво сказал Кэйа, держа на руках своего любимого малютку, прижимая того к себе да так будто боялся, что его будут отбирать. — Кхм, я... Я просто осознал все свои прошлые ошибки и решил стать более верным Каэнри'ах и мне не нужны никакие деньги, не подумай, Никса! Это всё правда не из корыстных целей! Я просто хочу сделать что-то на благо страны. Правда... — Страны. На благо страны. Он знал чем подкупить Кэйю, даже несмотря на их отдалённость от друг друга ещё с раннего детства. Но даже так Великий Князь невероятно переживал, видно это было по его нервным царапаниям массивного стола, на котором лежали интересные государственные бумаги. Это Кэйа видел прекрасно. — Оу, вот оно что. А-а-а, может тебя стоит отправить на границы с Натлано-... — Нет-нет! — Прервал того резко Дайн. — Ни на какие границы, Никса, пожалуйста! Я хочу здесь быть при вашей семье! Что хочешь буду делать! Хоть воспитателем Натаниэля, хоть Виктории, хоть Ларса, ты же знаешь, как же хорошо я с детьми лажу! Только скажи что... Подивишись подобной реакции, Император отвёл взгляд чуть задумавшись и посмотрев в глаза своему маленькому удивлëнному чуду. Дайнслейф какой-то чересчур странный и резкий. Ну, может реально очень хочет чем-то помочь. Вполне вероятно ему наконец дала подзатыльник его строгая супруга, которая успешно растит одновременно аж четверых дочерей. Судя по воспоминаниям как отец Дайн не плохой, за няньку Натаниэлю сойдет, особенно в условиях, когда Дилюк стал часто уезжать по делам в своё Королевство, а дорогой мамá надо срочно решать вопросы с бурной личной жизнью Сесилии дабы та царскую репутацию не подпортила знатно. Не то чтобы во дворце не было нянек совсем, просто доверия к иным лицам не было никакого да и детям приходилось ой как трудно без родных милых лиц. — Ну, думаю можешь, но тебе нужно полностью подстроится под интересы Натаниэля. Чуть что не по ему и тебя ждёт скандал мирового значения. Хотя... В общем, он весь в Дилюка, вот это я думаю тебе точно о многом говорит. — Полагаю... Да-а... А мне приезжать с утра или...? — Я поселю тебя в отдельной квартире Зимнего дворца с твоей семьёй, сойдёт? — О-о-очень даже да. — Дайн вздрогнул, он совсем не мог поверить в реальность всего в нынешний момент времени. Кажется, он смог полностью уломать такую сложную и упертую в своих взглядах личность, как Кэйа. Хотя Дайн и не знал, что в условиях нынешней ситуации Кэйа настолько уже сломлен и настолько устал, что уже готов на пост министра внутренних дел посадить хоть пса на велосипеде. — Чудесно... Как там у тебя с дочерьми и супругой всё, м? — Поворачиваясь спиной к Дайну, Кэйа отошёл постепенно к окну. Обыденный быт и каждодневная картина простого спокойствия не могли не радовать Императора... Вроде-бы с детства читаешь о бурных подвигах и событиях и думаешь всё тоже ждёт тебя в будущем, но мы не в средневековье. Тут нужна стабильность и тишина, и не более. Один промах и твоей Империи, и тебя самого уже нет. Тебя будут всегда помнить, как противного мерзавца, который абсолютно всё упустил и все и не вздумают посмотреть тебе в душу, в такие моменты. Вздохнув, Кэйа нежно поцеловал Ларса в лоб, начав слушать Дайна. — Да так, ничего особенного. Она меня пилит порой, дети бегают орут вовсю, играют... Но без них я жить не могу... Не знаю, мне просто в одной из поездок так трудно было. Так скучно и одиноко. — Признался совершенно честно Дайн и вдруг обратил внимание на то, как резко дёрнулся Кэйа от того, как захныкало его маленькое солнышко. Тот сразу же стал проверять всего младенца, пытаясь будто бы найти что-то. Казалось это странным и весьма подозрительным, но Дайн не стал рисковать и спрашивать лишнего. Промолчал. Все равно всё узнает в будущем, раскрытие всех тайн у него ведь совсем под носом. — Ох, извини, правда. Ларс он порой... Ох, Господи... — Приговаривал тихо Кэйа, очень обеспокоенно и будто горестно. — Нет-нет, всё хорошо. Тебе нужна ли помощь...? — Нет. — Резко отрезал Кэйа. — У меня есть помощь. Точнее, а... Просто не бери в голову, ладно? Сейчас... Сейчас всё насладится. Интересно. Помощь... Неужели это тот самый безумец? А зачем такая особая помощь простому крикливому младенцу? А почему Кэйа так резко отреагировал? Интересно-интересно. Дайн поднялся и подошёл ближе к Кэйе, и посмотрел в прямо в лицо этого маленького лучика света и надежды. При виде незнакомца Цесаревич сразу же затих, начав рассматривать все черты бледного лица. Знакомое, но далёкое. — На тебя чем-то похож, если честно. В таком напряжении это маленькое создание. Хотя скорее он набрал все лучшие черты от обоих. — Да, пожалуй все так говорят. Надо сравнить пожалуй фотографии. У тебя сохранились фотоальбомы, которые передал тебе мой отец? — Я их отдал на хранении дяде Пьеро, но... Сам знаешь, как наш дядя хранит подобное. — Ужасно. — Именно! Он стирает не только своё, но и моё! Он порой со злости и рвёт всё. Вообще не пойму его. Кхм, зря я тогда это сделал... Н-но я это решу! — Надеюсь. Забери их пожалуйста и привези вечером сюда. Хочу после работы разобрать всё и добавить что-нибудь своего в новый фотоальбом. — Так точно, Ваше Императорское Величество. ***17 сентября 1899 года. Каэнсбург. Каэнрийская Империя.
Разрезая аккуратно и под особым руководством шоколадный торт, Натаниэль был особо сконцентрирован. Ребёнком он был всё же аккуратным и внимательным и порезаться точно уж не хотел. Порой конечно Маленький Принц поглядывал на свою бабушку, которая держала на руках Викторию. В глазах любимой бабушки он видел одобрение и тогда пытался стать более уверенным в своих действиях. Разрезав кусок, ему похлопали несколько слуг, а также Виктория, которая до этого вовсю игралась с куклой, привезённой из самого Фонтейна, а после и сам он сам себе. Результатом работы Натаниэль был точно горд. Ему мило улыбнулась бабушка, она передала Викторию фрейлине Аделинде, а сама подошла ближе к внуку и погладила его по голове. — У тебя получился чудесный ровный кусок. Даже некоторые взрослые так не умеют, а ты смог. Ты у меня большой молодец. — Спокойно и нежно сказала Фрэнсис внуку, получая в ответ застенчивого мальчишку, который в смущении отвёл свой яркий алый взгляд. — Ты мне говорил что-то про свои недавние рисунки, верно? Так где же они? Принц сразу же спохватился, подбежал к большому тёмному роялю, взял оттуда свои рисунки, подбежал и сунул Вдовствующей Императрице. — Вот! — Звонко ответил мальчишка, постепенно перелистывая и показывая всё новые и новые картинки. А что только на них не было, бывали различные животные из книг, всякие виды из окна, образы слуг, больших родных комнат, а главное своей семьи. Последние рисунки он особенно ценил и желал показать каждому: и папе, и маме, и младшим сестричке да братику и бабушкам, и даже хмурому дедушке. Каждого рисовал он по-особенному, отца, как главного авторитета в своей кроткой жизни, высоко, мускулистого, в форме, с щетиной, твердого, отважного. Мать, как спокойный образ, чуть уставший, с короткими волосами, со знакомой всем повязкой, в простой рубашке без всяких преукрас. Младших рисовал, как милых комочках особого счастья, бабушку Фрэнсис, как женщину милую и очень добрую, заботливую и теплую, Аннелис, как женщину холодную, будто далекую и совершенно серую, эту бабушку он видел очень редко. Крепуса рисовал похожего на льва, хмурого, но довольно мудрого, но и с ним тесной связи не было никакой. Рисунки Фрэнсис поразили. Её внук — настоящий Великий дар. Добрый и особо талантливый, настоящее чудо. Вот бы был таким и Ларс. Она взяла в руки свои рисунки, перелистала сама на несколько раз и вдруг заметила среди всех рисунок... Своего почившего супруга. К рисунку была прикреплена фотография Императора Ю-Янга III, такого ещё молодого, без бороды, но с заострёнными темными гусарскими усами да в форме фонтейнской. Эта фотография увела Дагмару с свои воспоминания о своей нежной юности и любви. Вдовствующая Императрица со слезами на глазах, вытянула рисунок полностью, став его рассматривать с особой милостью. Она посмотрела на Принца, а тот даже напрягся. Видимо думал, что его сейчас наругают и в оправдание он лишь произнёс: — Я не знаю кто это... Но он такой, каким хотел бы стать я.. — Мальчик опустил полностью свой взгляд в пол, вздыхая и ожидая худшего, но в ответ получил тучу поцелуев и обниманий. — И правильно! И правильно, мой Маленький Принц! Ты всё хорошо и правильно сделал! Мне очень-очень нравится... Но могу ли я забрать этот рисунок к себе и повесить его на стенку? Нэйт подивился... Обычно, ему подобное делать бабушка запрещала, обои старые и хранят в себе тучу тайн рода Альберихов, а всякие бредни их попортят. Но этот раз явно стал исключением. Мальчик уверенно кивнул бабушке, давая той зелёный свет. Он получил ещё долю поцелуев, а так же обещания о подарке за такое произведение искусства. — А.. А могу я сейчас часть рисунков передать маме помимо кусочка торта?? Может это как-то сил ей прибавит? — Ох, ну, конечно, солнышко! Заодно и попроведуешь, тебя проводить или ты хочешь сам-сам? — Сам. Я же взрослый! — Произнёс Нэйт, схватив тарелочку с лакомством и скорее направившись к драгоценному родителю, не теряя ни минуты. Фрэнсис ещё больше умилилась. Даже её любимый сын Андрас, так не пытался заботиться о матери, как Нэйт о Кэйе... Даже не смотря на свою застенчивость, он всегда старался по-особому скрасить серые деньки Царской четы. И ему это удавалось идеально. Маленький Принц прекрасно знал путь до кабинета Императора, добежал крепко держа в руках тарелочку с рисунками. Он хотел уж было постучаться в дверь, как тут из кабинета вышел его дядя-негодяй Дайнслейф. Мальчишка взглянув на того сразу нахмурился, отчего Дайн усмехнулся, похлопал того по плечу и ушёл выполнять своё поручение, добиваясь Государевой лояльности. Натаниэль прошмыгнув в кабинет, сыскал удивление у своего родителя. Государев сын, подбежал к столу, поставил на него тарелочку с куском торта и положил рядом с бумагами о начале полного реформирования армии свои милые рисунки. — Извини, что отвлёк тебя, но просто это всё очень-очень-очень важно! — Звонко произнёс Натаниэль, после обратив внимание на младшего брата, который сладко сопел на царских руках. Мальчишке стало стыдно, возможно он вот-вот да разбудит своего братишку, но благо Ларс спал, как медведь в спячке. Но быстро успокоился, после ответа Кэйи. — Тщ... Всё хорошо. Я очень даже рад, что ты ко мне зашёл, Ниа. — Ласково произнёс Государь и освободив одну руку, придвинул к себе всё что принёс ему Принц. — Торт бабушка приготовила, м? — Н-ну, я ей помогал чуток! И даже Аделинда... — М-м, вот оно что. А это твои рисунки, да? — Постепенно рассматривая каждый, Кэйа находил во всём что-то особое и интересное. Просто родное. — Да ты у меня самый настоящий художник, ха-ха. Мальчишка покраснел и чуть отвёл взгляд в сторону, туда сюда крутясь. — А... А я хотел бы, чтобы ты их повесил у себя в кабинете. Просто тут всё есть... И медальки, и картины, и фотографии с подарками... А моего ничего. Можно же..? — С ноткой грусти просил Нэйт, посмотрев в глаза Кэйе. — Ох, ну, конечно-конечно. Я буду только за, Ниа. Ты можешь даже выбрать место, куда бы ты хотел повесить свои творения. — Правда?? Спасибо-спасибо!! — Радостный мальчишка сразу же побежал искать идеальное место для своих рисунков и нашёл это место довольно быстро. Прямо у дивана, где обычно отдыхал Государь, а порой и ночевал. С особой серьёзностью он подобрал самые лучшие рисунки и положил их на диван, остальные он вернул на стол. — Ты только их сохрани, хорошо? — Обещаю, малыш, что они будут сохранены в целости и сохранности, а те, которые ты хочешь повесить... Их повесит папа, как только вернётся, договорились? — Так точно! Ой, я опять громкий очень... — Принц тут же затих, увидев, что Цесаревич начал постепенно просыпаться, но малыш не заплакал. Он с большим интересом смотрел на старшего брата. — Не переживай, Ниа... Ты же не намеренно его будишь, ведь так? Подойди-ка сюда ближе. — Мальчишка тут же подошёл по просьбе и получил поцелуй в лоб. — Совсем скоро он подрастет и вы будете играть вместе... А когда-нибудь вы будете вдвоём во главе всего Тейвата и совершенствовать этот мир в лучшую сторону. — А что если нам помешает, тот странный колдун? — Резко и очень обеспокоенно спросил Натаниэль. Он явно не взлюбил Старца. — Нэйт, я сделаю всё, что есть в моих силах, дабы то, что он наговорил никогда не случилось. Верил ли в это сам Кэйа... Интересный вопрос. ***17 сентября 1899 года. Каэнсбург. Каэнрийская Империя.
Дайнслейф не думал, что задержится настолько сильно. Он не думал, что его может увлечь что-то аж на два с половиной часа. Он не думал, что его увлечет вся эта мистика для дураков. Но он знал, что его завлекëт этот Старец. Увидев по пути в окнах кабаре обладателя тех самых безумных, холодных глаз, Дайн бросив поручение, сразу же зашёл в заведение и сел за самый дальний столик, дабы пронаблюдать за Венти. Он был в совершенно странной и мутной компании людей, явно увлекающимися всей этой мистической темой. Среди них не было никаких реальных духовных просветителей. Певички кабаре, люди в темных странных одеяниях, какие-то недоинтеллигенты и один мужик явно сумерского происхождения в статном фраке. Все они были увлечены исключительно этим безумцем. Старец не стесняясь выражений, в полный голос будто на чистом каэнрийском общался с присутствующими, рассказывая историю, как провёл ночь с сестрой самой Баронессы Гуннхильдр! Он не стеснялся всяких пошлых моментов данной истории, говорил всё как есть и как было. Всё окружение воспринимало эту мимолетную страсть, как какой-то необыкновенный ритуал. Безумцы... Настоящие безумцы. В речи своей он не упоминал членов Царской Семьи. Ни одного, хотя будто бы это напрашивалось. Дайнслейф слушал очень внимательно, старался ни на что не отвлекаться. Он так и просидел эти два с половиной часа, даже ничего не заказав. Вдруг, сия мистическая персона наконец увидела Великого Князя. Потрепав свои косы, да процарав маленький крест на цепочке, Венти плюнул в пол, да рукой махнул. Этот жест показался очень странным для Дайна, это была будто немая подколка. После Старцу принесли большой стакан пива за счёт заведения, напиток тому приподнëс на удивление сам хозяин кабаре. Запыхавшийся, обеспокоенный и до ужаса бледный и дрожащий, он сувал этому господину пиво с приторными комплиментами, которые явно стали раздражать Венти. Тот пиво взял, но сопроводил это словами: — Долицемеришься ты, мусьë Смиридов, с такими низкими комплиментами. Уж лучше б так пред людом простым плесал. Эх, ты, сгинь с души, долой! — Хозяин тотчас же убежал в страхе, Венти же отпил чуток и с громким звуком поставил тяжеленный стакан на деревянный стол. Он хлопнул по столу да айда рассказывать, как лечил сэра Лоуренса в родной деревне. Как плакался, подкупал тот, как молился да ноги целовал. История занимательная, но это не то, что хотел услышать Дайнслейф. Он ещё долго сидел так, но после наконец отвёл взгляд, достал один из фотоальбомов, да начал перелистывать фотографии. Тяжело вздыхая, от всех воспоминаний разболелась голова и Великий Князь потребовал себе водки. Ему и принесли. Он отведал напиток, боли ударили в голову, отчего Дайн весь скорчился, а после громко выдохнул. Всё внезапно быстро размылось перед глазами и рассматривать всё своё прошлое перестало иметь какой-либо смысл. Особую боль принесло осознание, что приехав о всех новых благах ему следует забыть. Он приедет пьяным, уставшим и таким грубым, что его сразу же пошлют с сильным пинком под зад. Дайнслейф простонал и натянул на лицо себе свою фуражку. Какой позор и неудача. Зачем он пару мгновений назад то сделал, зная, что пьянеет со скоростью света? Дурак. Это только он тут настоящий дурак. И тут... Он почувствовал какой-то некий свет перед собой. Сжав челюсть, Дайн постепенно снял с себя фуражку и увидел не свет... А настоящую тьму. Он увидел перед собой эти глаза... ... Эти глаза настоящего дьявола и посланника Сатаны, которые были прямо перед его лицом, смотрели прямо в душу и полностью читали Дайнслейфа. От такого Дайнслейф повалился вниз. Упав, он пополз скорее назад от этого безумца, продолжая смотреть в эти манящие холодные глаза. Фотографии разлетелись, на благо кабаре было пустым и уже таким тёмным, что ничего не было видно. Кроме этих глаз. И безумец видел все эти "милые" моменты из жизни Царской семьи...... Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно…
Какие печальные лица
И как это было давно.
Какие прекрасные лица
И как безнадежно бледны —
Наследник, императрица,
Две великих княжны…