Пробуждение спящей принцессы

      Её платье было настолько тесно, что дышала она только с трудом. Когда она посетовала на это, хлопочущие вокруг портные и подмастерья, всполошились, и всплёскивая руками заверили, что фасон и все детали платья, продумал для неё богоподобный император, и просто она ещё не видела все его великолепие, а они лишь примеряли ещё корсаж и прилегающие к лифу детали. Она поинтересовалась, нельзя ли прибавить объема на пару пальцев, для свободы дыхания, но подошедший мастер портной показал ей распоряжение, подписанное её августейшим мужем, в котором все мерки платья были прописаны, от которых отступать ни на полмизинца было нельзя. С полувздохом, который могла себе позволить, соглашаясь она махнула рукой. Уже полтора часа ей приходилось терпеть, пока портные булавками закалывали ткань, намечая такое количество вытачек, какого она в жизни не видала.       Наконец мастер осмотрел, со всех сторон результат примерки и удовлетворённо щёлкнув пальцами, словно сотворил волшебство, распорядился выпустить её из этого многослойного панциря из ткани, булавок и швов нанизанных на живую нитку.       На её плечи накинули серый балахон, сливающийся с серым базальтом стен, и набросили на голову колпак с сетью закрывающей лицо. В этих вещах она обязана была появляться на публике, пока не будут пошиты ее наряды и уборы, достойные дворца императора, а до этого момента, она должна была быть не более, чем тенью самой себя. Она готова была это терпеть, чтобы приблизится к цели своего прибытия в столицу, а именно сесть на трон рядом с правителем, влияя на политику и законы.       Механический распорядитель вёл её по отдельному коридору, отделённому от пешего пути полноправных людей, зеркальной стеной "гезелла" [прозрачное зеркало с одной стороны]. Она задавала вопрос зачем, на неё одевают эту чадру, если всё равно приходится идти невидимкой, ей ответили, что если её кто-то увидит в неподобающем, свободной гражданки, а тем более жены императора виде, это будет серьезным ударом по престижу правителя. И, вот, приблизившись к отделяющему от жизни барьеру, она остановилась, рассматривая прохожих, чтобы понять, как одеты другие свободные люди.       В метре от неё прошла компания парней в свободных светлых костюмах из шелковистой ткани. Она не слышала о чем они говорят, стекло блокировало звуки, но, судя по всему, они чувствовали себя свободно, им было весело они шутили, и в общем-то вели себя как обычные парни этого возраста. Потом прошёл старик, с мопсом на поводке, и группа идущих строем за учителем мальчишек...       Она смотрела приблизительно десять минут, пока распорядитель не напомнил о необходимости продолжить путь в свои покои, но за это время не прошло ни одной свободной гражданки.       Покои, снабжённые массажным креслом, бассейном в котором можно было всерьез плавать и нырять, перестали поражать её неслыханной роскошью, в своей прошлой жизни могла ли она мечтать о чём-то подобном? Но, потеряв новизну, окружающая обстановка не заменила утраченную свободу. Её документы гласили о том, что она свободная гражданка, но была ли она свободна?       Триста лет, проведенные в криокапсуле, на хронометре, вместо запланированных пятидесяти, это свобода? Она до сих пор пыталась понять, что представляет собой мир в котором она проснулась.       Следующая примерка, показала, что рамки её свободы ещё больше сузились. Портные втачали рукава, и проверяли, правильно ли те сели, затем восхищённо ходили вокруг неё, как вокруг рождественской ёлки, у неё возникло чувство, что она скоро в неё и превратится, потому что рук поднять она больше не могла, а лишь, немного согнув в локтях, развести вдоль кринолина, или сложить на животе, но этого ей тоже сделать не позволили, вложив веер.       В этот день, она особенно остро реагировала на ценные указания, количество которых увеличилось, по сравнению отпускаемыми накануне, в два раза, и примерка закончилась выданным с "мясом" рукавом, который, не выдержав замаха веером в распорядителя, треснул и повис на плече, открывая мраморную белизну её кожи, усиленную процедурами, которыми дополнили массаж.       Главный портной всплеснул руками, и обрадовано сообщил, о том, что как хорошо, что это случилось сейчас, а не в тронном зале императора, и они успеют усилить уязвимые детали, и, призвал её на следующих примерках, не сдерживать своего темперамента.       Она смотрела на кутюрье, подозревая насмешку, но все признаки указывали на то, что он совершенно серьёзно говорил ей это, и, от досады, она готова была расплакаться. Получалось, что чтобы не отступать от модели утвержденной императором, они подберут такие материалы, в которых она не сможет делать недозволенных движений, как в смирительной рубашке.       Сегодня, шагнув в стеклянный коридор, она намеренно сняла закрывающий колпак лицо, ведь какая в принципе разница, если в этом коридоре всё равно никого кроме неё и роботов нет. Прижавшись лицом к стеклу, как это делают иные маленькие дети в автобусах, состроила страшную рожу прохожим. Реакция оказалась странной, все, кто был поблизости, вдруг повернули головы в её сторону. Отпрянув, она поняла, что мысль о том, что её никто не видит, была ошибочной. Эту догадку подтвердили и вопли робота-распорядителя:       – Оденьте защитный колпак, ваши полномочия ещё не утверждены.       В панике она нахлобучила колпак обратно на голову, и все как по команде отвернулась, вернувшись к своим делам. Отдышавшись, она отправилась свои апартаменты, осторожно переступая прозрачными туфлями, в глубине которых происходили процессы отмеченные мерцанием крошечных разноцветных огоньков. Возможно в них стояли датчики, передающие сигналы о её перемещении и физическом состоянии. С тех пор, как император, касаясь поочередно её щиколоток, надел их на её стопы, позвав за собой, она не могла их снять. Туфли дома уплощались, превращаясь то в сандалии, то в тапочки, то носки, а-то и вовсе в витиеватые браслеты, когда приходили мастера педикюра, или небольшие ласты, во время плаванья. По-началу её восхищало удобство обуви, но, теперь, она не была уверена, что они не превратятся в один момент в путы, которые не позволят сбежать.       Что же такое произошло, что она уже начала думать о побеге? Не понравился фасон платья, или то что он перестал приходить? Её мысли вернулись к сегодняшнему инциденту, что не так с людьми, почему с нормальной их реакция вдруг сменилась на поведение зомби, и как они все разом увидели её через непрозрачную сторону стекла, словно на её стороне включили свет, и как это связано с одетым на неё балахоном?       Он общался с ней в лесу, она не задумывалась кто этот случайно встреченный незнакомец, подумала, что это кто-то из проснувшихся. Ей нужно было бы задаться вопросом, почему их только двое, но после криосна мозг не сразу начинает ясно работать. Она радовалась яркой зелени травы и листвы, ярким цветам на прогалинах, радость пробудившейся ото сна жизни захватила её, а, он, смотрел так изумлённо и был мил, несмотря на высокий рост и мощное тело атлета, в другой обстановке вызвавшее бы в ней тревогу за свою безопасность.       Её доставил на эту планету космический корабль, в котором она так же спала много лет, пассажиры звёздного лайнера должны были ассимилироваться в освоенную первопоселенцами колонию. Но, как оказалось, планета была освоена настолько, что места для новых жителей не нашлось, а, дороги назад их миссия не предполагала, это был путь в один конец. Терранские полномочия не были признаны основательными, чтобы допустить их к расследованию того, как такое могло произойти, и, командору пришлось принять разъяснения как данность, перед тем как вновь погрузить своих пассажиров в криосон. Отличие от полёта было лишь в том, что их лайнер теперь стоял на океаническом острове.       Перед сном их заверили, что их будут пробуждать, по несколько человек, согласно квоте на специалистов требуемого профиля, и необходимости дополнить генофонд определенным генетическим набором. Их уверили также в том, что их права свободных граждан, далёкой Терры будут учтены, в отличии от жителей Отары, которые ступили на поверхность планеты, с ограничением прав, так как это были: подопечные исправительных учреждений, замороженные эмбрионы, а также искусственный интеллект, который призван был держать переселенцев первой волны в узде. Но, опыт посадки показал, что в каком-то месте эта узда ослабла, и, за неполных сто лет, планета отчего то оказалась на грани демографического коллапса.       От размышлений её отвлёк оклик балетмейстера, сегодня мастера занимались постановкой её походки, движениями рук и наклонами и поворотами головы.       – Милочка, вы плохо стараетесь, вместо того, чтобы быть грациозной и естественной, вы ковыляет, как утка с подрубленными крыльями, – услышала она.       Она оглядела себя, макет её будущего платья, из баллончика напыленный на каркас, примотанный к её телу чем-то вроде пластыря или скотча, расходился в области подола, по бокам в каждую сторону на меру её роста, а позади, закреплённый на антигравах, скользил шлейф. Каждое незапланированное церемониймейстером движение, приводило к его гротескным изломам, волнениям и перекручиваниям.       – Почему бы вам не поставить меня на платформу с антигравом, чтобы я скользила как облачко? – предложила она.       – Что вы, только добровольный путь пройденный до подножья трона, по ледяному, а потом плавящемумя полу может быть доказательством свободы воли стать императрицей.       – Что если я больше не желаю быть императрицей?       – Но, дорогая, сейчас свободна только эта квота, и если вы не согласны, то вам придется вернуться в криокапсулу, став снова спящей принцессой.       Озадаченно посмотрев на балетмейстера, переваривая сказанное, она, постаралась подстроить свой шаг, под заданный ритм.