Карпатец

Они должны провести расследование. Связаться с Наземникусом, чтобы узнать последние новости, опросить людей в Верделле, обыскать святилище, пока не появится что-то новое. Вместо этого Гермиона и Драко застряли у костра. Чарли хотелось избавиться от чувства вины. Сегодня вечером впервые ни у кого из их группы не было ночного патруля, и было бы подозрительно, если бы они с Драко отклонили предложение — особенно после вчерашней экскурсии после комендантского часа. Они не могли рисковать, чтобы Чарли узнал об их расследовании. Бревно закачалось под ней, остановившись только тогда, когда Драко положил руку на ее дёргающуюся ногу. Его прикосновение принесло мгновенное успокоение. — Еще тридцать минут, — прошептал Драко. — Потом мы можем уйти. На этот раз ее комендантский час был благословением: гарантией того, что у них с Драко все еще будет время побыть наедине. Расследовать. Просто расследовать. По крайней мере, это то, что Гермиона продолжала утверждать себе. Когда Драко не пошевелился, Гермиона не могла бороться с потоком блуждающих мыслей, вспоминая, как естественно было просыпаться рядом с ним. Интересно, каково это — сделать это снова, на этот раз без барьеров. Теплые руки прямо на коже, исследующие ее тело, как неизведанный пейзаж. Крепко обнимая ее. Обнимаю ее, целую— — Грейнджер? Она резко вернулась к реальности, явно пропустив все, что сказал Драко. Свет костра осветил его обеспокоенный взгляд. — Что-то не так? — Я в порядке, — сказала она, слегка отвлеченная его рукой на своем бедре. — Немного холодно, вот и все. Улыбка сменила его беспокойство. — Я могу это исправить. Он наколдовал одеяло им на плечи, и Драко прижался ближе, от него исходило больше тепла, чем от самой толстой ткани. — Лучше? Было невозможно определить, был ли ее румянец вызван огнем или близостью Драко. — Намного. — Хорошо. — Его бедро коснулось ее бедра. — А теперь, — Драко дернул подбородком в сторону Чарли и Джулии, — Мне кажется, или между ними раньше что-то было не так? Драко не ошибся. Во время ужина Джулия была сдержанной, совсем как тогда, когда они ходили в Деннфайр. Разве это не первый раз, когда они с Чарли ссорились, даже за последнюю неделю? Возможно, Чарли настоял на этом костре в надежде ослабить их ощутимое напряжение, окружив их друзьями. К большому облегчению Гермионы, это, похоже, сработало. В основном. Пока Маркус и Аурел готовили разогретое на огне сливочное пиво, Чарли и Джулия сидели на своем бревне, так же близко, как во время первого разведения костра. Они болтали, смеялись, улыбались. Намного лучше того, что Гермиона подслушала прошлой ночью. Но за улыбкой Джулии Гермиона уловила напряжение: усилие, необходимое, чтобы сохранить видимость на месте. Гермиона придвинулась ближе, и Драко плотнее закутал их в одеяло. Ее голос был тихим. — Ты когда-нибудь видел, как Чарли и Джулия ссорятся? — То есть, видел это сам? — Или услышал об этом постфактум. Тишину наполнил треск огня, прежде чем Драко прошептал: — Однажды. Несколько недель назад. Чарли жаловался на то, что Джулия не хотела идти с ним на вечеринку по случаю помолвки. Она в замешательстве наморщила лоб. — Но Чарли сказал мне, что она должна остаться здесь и работать с короткокрылыми. Драко пожал плечами. — Есть по меньшей мере дюжина других хранителей, которые могли бы прикрыть ее. Если спросишь меня, я думаю, она считает, что еще слишком рано знакомиться с его семьей. Прошло всего несколько месяцев. И можно ли ее винить? Я бы тоже не хотел тратить все выходные на празднование этого никчемного хорька. — Эй! — Гермиона ткнула его локтем, и на лице Драко появилась улыбка. — Этот «никчемный хорек» брат твоего лучшего друга! — Твоя точка зрения? Гермиона сердито посмотрела на него, а Драко хихикнул. — Да ладно, Грейнджер. — Улыбка заняла половину его лица. — Ты действительно думала, что я пожертвую возможностью поиздеваться над Уизли? — Его зовут Рон. — Ему не подходит. — Это его имя! — Как и Уизли. — Рон. — Уизел. — Ты действительно такой упрямый? — Ты действительно так удивлена? — Мерлин, с тобой сложно. — Она усмехнулась, но в ее словах не было огня. Его ухмылка стала хвастливой. — От старых привычек трудно избавиться. — Говорит волшебник, который изменил бесчисленное множество других привычек. Странная усмешка тронула его губы. — Я должен где-то подвести черту, — забавлялся он, наклоняясь ближе. — Но, эй, отдай мне должное. Я изменился там, где это действительно важно. — Драко приподнял ее подбородок, пока их взгляды не встретились, грифельно-серый встретился с темно-каштановым. Он ухмыльнулся. — Грейнджер. Ее сердце екнуло, их тела были так близко, что она практически почувствовала, как он произносит ее фамилию. Два слога. Не четыре. Пространство между ними заполнили смешанные вздохи. — Я бы подумала, что ты не способен произнести мое имя, если бы ты не произнес его прошлой ночью. Мозолистые, нежные пальцы перебирали ее волосы. — Я приберегаю его для особых случаев. Рукопожатие стало крепче, и их губы снова соприкоснулись. После прошлой ночи целовать Драко было так же легко, как Фестралу скользить на раннем весеннем ветерке. Волнующе и в то же время так комфортно. Она положила руку ему на щеку и наклонилась для поцелуя, мягкие губы потянулись к ее губам, когда огонь вспыхнул за ее закрытыми веками. Все остальное растаяло. Как легко было бы остаться в этом моменте: двое людей находят покой друг в друге, наслаждаясь простыми радостями друзей и света костра. Никаких раненых драконов, никакой украденной крови, никаких пропавших яиц. На эти несколько коротких секунд они могли быть именно такими. Но по мере приближения девяти часов все возвращалось к делу. Когда они оторвались от поцелуя, Драко поправил одеяло у них на плечах, как раз перед тем, как Маркус подошел к ним с горячим сливочным пивом. — Идите в комнату, вы двое. Маркус подмигнул, и Драко выхватил напитки у него из рук. — О, отвали. Гермиона хихикнула, когда Драко протянул ей кружку, и она положила голову ему на плечо. Расследование может подождать еще несколько минут. До тех пор Гермиона наслаждалась отдыхом, который они с Драко проводили друг с другом, привлекая внимание всех остальных у костра. Даже Джулия улыбалась им. На этот раз ее улыбка была искренней. Девять часов пробило раньше, чем хотелось, и после поцелуя никто не удивился, когда Драко сказал, что проводит Гермиону обратно в Деннфайр. Каждый мог предполагать, что хочет. Это было неважно. Поскольку до вылупления драконьих яиц оставалось несколько часов, всё остальное должно было подождать. С рассветом было бы слишком поздно спасать пропавшее яйцо Норберты. Ее комната в Деннфайре была почти неузнаваемо похожа на спальный квартал. Узнав о надвигающемся вылуплении дракона, Гермиона нашла предлог покинуть убежище и собрала больше материалов для исследований. Едва ли дюйм одеяла был виден под морем просроченных римских газет, а стены превратились в коллаж из взаимосвязанных заметок и теорий. Она ожидала по крайней мере одного язвительного замечания по поводу хаоса, накрытого пергаментом, но Драко сразу перешел к делу. Они рылись в газетах до поздней ночи, свечи догорели дотла, прежде чем воск волшебным образом восстановился. Снова и снова они просматривали историю Семи Братьев, отчеты об их предыдущих завоеваниях и предположения о том, что они замышляют дальше, но правда оставалась той, что у нее и Драко все еще было недостаточно возможностей для продолжения. Когда часы пробили полночь, Драко захлопнул книгу. — Еще один чертов день закончен, — проворчал он, в его голосе слышалась усталость. — Еще один день. Если бы у нас был только один лишний день. Но нет, я потратил целый день, добывая галеоны для Наземникуса, а этот трус, скорее всего, смеется всю дорогу до банка с моими деньгами. — Драко нахмурился. — Вместо того, чтобы получить от него информацию, мы застряли, просматривая старые газеты в надежде найти хотя бы клочок, в то время как кто знает, что происходит прямо сейчас. Гермиона вздохнула. Даже ей пришлось признать, что это ни к чему не приведет. — Я продолжаю надеяться, что что-то в одной из этих статей заставит что-то проясниться, — сказала она, покорно опускаясь на стул. Ее взгляд переместился на стену взаимосвязанных теорий. — Что где-то здесь я найду подсказку о том, кто продает им кровь. Драко фыркнул. — Было бы намного проще, если бы у нас была карта, отслеживающая каждого. Он отбросил газету в сторону, но Гермиона мгновенно оживилась. — Конечно! Обыскивая комнату, Гермиона порылась в их заметках, книгах и газетах, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Ее блокнот лежал внизу стопки книг, и Гермиона открыла его на последней странице. Пергамент вырвался из переплета бесцеремонным движением, оставив неровные края и чистый холст, загрунтованный для магии. — Не расскажешь мне о какой-нибудь блестящей идее, которая тебе только что пришла в голову, например? — Мне нужна твоя карта Драконов. Драко открыл свой мешочек и протянул его ей, но его любопытство не было удовлетворено. — Как это поможет? — Потому что мы собираемся изменить эту магию, чтобы создать карту всех хранителей на территории. Драко выглядел удивленным. — Это возможно? Гермиона фыркнула. Если бы он только знал, как часто они использовали Карту Мародеров в школе. Но это была история для другого раза. Вместо этого она вытащила свою волшебную палочку и начала использовать заклинание Дублирования. — Это не только возможно, но и уже существует, — сказала Гермиона, когда ярко-оранжевое свечение озарило контур площадки. Она постучала по оригинальной карте, затем по чистому пергаменту, и на странице появились чернильные горы. — Чарли сказал мне этим утром, что ночной патруль создал одну в пятницу и использовал ее для наблюдения за передвижениями хранителей. Он оценил это, нахмурившись. — Это, должно быть, нарушает по меньшей мере полдюжины законов о неприкосновенности частной жизни. Гермиона наклонила голову и подняла бровь. — Цель оправдывает средства? — И это сказал Гриффиндорец? Он поднял бровь в ответ, и Гермиона ухмыльнулась. — Может быть, твой Слизерин передался мне. У Драко больше не было возражений. Гермиона наложила на карту заклинание Гомонкулуса, и точки мгновенно рассыпались по выровненному ландшафту, все украшенные плавающими надписями. С помощью быстрого Engorgio и последующего заклинания прилипания Гермиона увеличила карту и покрыла одну свободную стену, как обоями. Сотни точек собрались в каютах хранителей, все в своих каютах в такой поздний час. Ее взгляд упал на то, что раньше было ее каютой — пусто — затем на каюту Драко — пусто — и Джулии — тоже пусто. Продолжая поиски, Гермиона нашла точку Джулии в домике Чарли, где, как она надеялась, пара полностью разрешила свой спор и теперь крепко спит. — Там, — Драко указал на место у входа между секцией для посетителей и территорией драконов. — Там расположен ночной патруль. Три точки собрались рядом друг с другом в помещении, которое, как знала Гермиона, было одной из подсобок, недалеко от столовой. Дору был в патруле той ночью вместе с двумя хранителями, имен которых Гермиона не знала. Она указала на их этикетки. — Кто они? — Траян и Филип, — ответил Драко, и Гермиона подавила желание закатить глаза. — Я умею читать, — съязвила она. — Но кто они в святилище? — Обычные валлийские зеленые хранители. Гермиона была удивлена. — Но разве хранители, работающие с валлийскими зелеными, не все новички в санктуарии? Зачем Дору быть в «хранителях» такой молодой? — Не эти двое, — объяснил Драко. — Они здесь почти столько же, сколько и я. Просто предпочитают работать с валлийскими зелёными. Гермиона не могла с этим поспорить. Но если бы он был там дольше, чем Траян и Филип, тогда напрашивался бы другой вопрос. — Так почему ты не в ночном патруле? Драко оторвал взгляд от карты, чтобы посмотреть на нее. — Ты действительно предпочла бы, чтобы я был там всю ночь, тратил свое время с каким-то мусорным патрулем, который не смог предотвратить кражу яйца, вместо того, чтобы быть здесь с тобой? Ее щеки вспыхнули. — Очевидно, что нет. Мне просто интересно, как были выбраны разные члены ночного патруля. Драко провел рукой по лицу, в уголках его глаз появились морщинки от усталости. — Это выбивает меня из колеи. Тебе придется спросить Чарли. Возможно, если бы я попросил, я мог бы присоединиться, но я не пытаюсь подлизаться к Дору, добровольно участвуя в этом дерьме. Возможно, для Драко это было бы так просто. Для других — не так уж и много, особенно для Джулии. И Джулия, похоже, не придавала значения тому, что заигрывала с Дору. Она просто хотела, чтобы ее уважали. Гермиона на мгновение задумалась, затем сказала: — Есть много причин, по которым хранители добровольно идут в ночной патруль, в первую очередь, драконы. Если Траян и Филип работают с валлийскими зелеными, они, вероятно, хотят остановить эти атаки так же сильно, как и мы. Они просто не знают, как еще помочь. Драко фыркнул. — Тогда они недостаточно мотивированы. — Или у них нет ресурсов и интеллекта, чтобы сделать это самим. Короткий смешок изогнул его губы. — Это было сказано для того, чтобы сделать мне комплимент, проявить скромность или и то, и другое? — Немного и того, и другого, — призналась Гермиона с застенчивой улыбкой. — Но также напоминание о том, что в какой бы сложной ситуации мы ни оказались, нам повезло, что у нас есть возможность помочь. После этого Драко просто уставился на нее, как будто никогда раньше об этом не задумывался. Она могла видеть, насколько это было правдой: Драко происходил из привилегированного мира. Он, вероятно, никогда не делал шага назад, чтобы задуматься о том, сколько привилегий у него все еще было, даже без всех денег его семьи и власти, которая раньше давалась с его фамилией. Казалось, он принял комментарий близко к сердцу, вернув свое внимание к карте размером со стену и глубоко задумавшись. Они оставались так несколько секунд, оба сканировали карту в поисках чего-нибудь полезного или неуместного, пока Драко не сказал: — Что нам нужно, так это мотив. Причина, по которой тот, кто работает с драконами, был бы готов причинить им вред. — Я почти не сомневаюсь, что деньги — неотъемлемый фактор, — сказала Гермиона, проведя часть дня в размышлениях о том же самом. — Ты сам сказал, что хранители почти ничего не зарабатывают. Драко усмехнулся. — О, хорошо, это сужает круг до того, чтобы подозревать всех подряд. — Не всех, — поправила Гермиона. — Чарли никогда бы не причинил вреда драконам, даже если бы отчаянно нуждался в деньгах. Черты его лица вытянулись. — Мораль каждого человека становится еще более серой, когда он попадает в безвыходные ситуации. Никогда не знаешь, с чем человек имеет дело лично. Ее сердце сжалось от боли в его голосе, не нуждаясь в Окклюменции, чтобы понять, какие воспоминания сейчас проносились в его голове. Даже Гермионе было не привыкать к отчаянию. Война заставила их обоих совершить то, на что они никогда бы не подумали, что способны в противном случае. Она считала себя счастливицей, что воспоминания ее родителей удалось восстановить, но ничто не могло стереть то давнее чувство вины за альтернативную реальность, в которой команда забвения потерпела неудачу. И если это было чувством вины, с которым она жила, Гермиона не могла представить, какие навязчивые мысли терзали Драко. Мягкие шаги привели ее вперед, и она обняла его, широко раскрыв глаза, когда смотрела на борьбу, разворачивающуюся за его взглядом. — Хорошие люди могут совершать плохие поступки, — сказала она, прижимаясь к нему всем телом. — Я хочу верить, что тот, кто крадет кровь дракона, все еще хороший человек. Такой же, как ты. Их груди были достаточно близко, чтобы Гермиона могла чувствовать биение его сердца через рубашку. Тяжелые удары отдавались под его грудной клеткой, и она держалась за него, пока они не замедлились до нормального ритма. Но даже тогда она не отпустила его. Они пристально смотрели друг другу в глаза, свет сменил меланхолию, которая омрачала взгляд Драко всего несколько мгновений назад. Она знала, что однажды Драко простит себя, как уже простила она. Но до тех пор она более чем охотно напоминала бы ему снова и снова. Драко был хорошим человеком. Он был. И, Мерлин, она все еще не хотела отпускать. — Спасибо, — донесся его мягкий шепот, слова нежно ласкали ее ушко. Он запустил пальцы в ее кудри, оставив руку у основания шеи, так что их разделяло меньше дыхания. — Не знаю, как бы я пережил эту неделю без тебя. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и Гермиона знала, что этого никогда не будет достаточно. Она жаждала большего от него, почувствовать этот поцелуй не только своими губами. Снять с него эту черную рубашку и исследовать его торс как следует. Провести руками по его татуировке в виде риджбека, в то время как его прикосновения блуждали по ней с таким же пылом. Она хотела изучить каждый дюйм его тела, открыть для себя все, чем они могли бы быть вместе, если бы только у них было больше времени. Но им пришлось подождать. Драконы пришли первыми. Они должны были прийти первыми. Когда они вернулись к исследованиям, на заднем плане тикали часы, постоянно напоминая о том, что время все ближе и ближе к утру. Гермиона пролистала свои заметки, уточняя хронологию событий, в то время как Драко составил список хранителей, основываясь на драконах, с которыми они работали, и на том, как долго они находились в святилище. Мундунгус сказал, что он торговал кровью пять-шесть месяцев назад, так что это исключило всех, кто присоединился к санктуарию с тех пор. Но поскольку преступник использовал заклинание изменения голоса во время транзакций, у них не было больше поводов для волнений. Секунды превратились в минуты, минуты превратились в еще один прошедший час. Гермиона пыталась сосредоточиться на исследовании, но время шло, и задача становилась все сложнее. Не из—за усталости — хотя это сыграло свою роль. Было не так много часов, когда кто-то мог смотреть на одни и те же пергаменты, прежде чем слова начинали расплываться. Но было бы намного проще, если бы Гермиона не поглядывала на Драко каждые несколько секунд, ее разум и тело воевали друг с другом из-за того, что было главным приоритетом. Как обычно, ее мозг одержал победу. Большую часть времени. Она запнулась, когда мельком увидела, как Драко поправляет пучок, постукивает пером по подбородку или, что еще хуже, оглядывается на нее. Каждый раз она заставляла себя возвращаться к исследованию. Вернемся к настоящему приоритету. Но когда прошло еще двадцать минут поиска и они одновременно потянулись за одной из прикрепленных записок, ее сердце чуть не остановилось даже от самого короткого контакта. Она отдернула руку, и Драко усмехнулся. — Боишься, что мое прикосновение причинит тебе боль? Ее щеки вспыхнули. — Нет, я боюсь, это отвлечет меня. Ухмылка тронула его губы. — И это плохо? — Конечно, это плохо! — Гермиона съязвила. — Мы работаем над этим уже несколько часов и до сих пор не обнаружили ничего нового! — Тогда, может быть, это признак того, что пора заканчивать. Она уставилась на него. — Но яйцо… — Все еще отсутствует. Я знаю, — сказал он разочарованным тоном. — Но признай это, Грейнджер. Мы ходим кругами. Смотрим на одну и ту же информацию в надежде, что появится что-то новое, когда мы только истощаем свои силы. Она открыла рот, чтобы возразить, но Драко заговорил первым. — Я не могу допустить, чтобы ты впала в то же самое истощенное состояние, в котором ты была, когда впервые прибыла в санктуарий. Ее протест замер у нее на языке. Его взгляд стал нежным, и Гермиона вздохнула. Она провела всю ночь, пытаясь доказать обратное, но Драко был прав: у них не было ничего нового. Не имело значения, сколько раз они пересматривали то, что у них уже было. Слишком многих частей головоломки все еще не хватало. Она глубоко вздохнула, еще не готовая подчиняться. — Еще десять минут. Все. Потом я обещаю остановиться. Драко наклонил голову, безмолвно спрашивая, нужны ли были даже эти десять минут, но вскоре он понял, что это был компромисс. — Хорошо, — в конце концов решил он. — Но если ты настаиваешь еще на десяти минутах, тогда я настаиваю на том, чтобы ты сделала это по-моему, — добавил он с ухмылкой. Гермиона не доверяла этому выражению. — И в чем именно заключается «твой» путь? Драко подошел к ней сзади и перекинул ее волосы через плечо. — Немного снять стресс, пока ты занимаешься исследованиями. Одна рука обвилась вокруг ее талии, когда Драко покрывал поцелуями изгиб ее шеи, чуть ниже подбородка, прямо за ухом. Напряжение, о котором она не подозревала, сковало ее позу, тут же ослабло, и она утонула в его объятиях. — Вот и все, Грейнджер, — прошептал он. — Теперь расскажи мне все. Что происходит в этом блестящем мозгу? — Я продолжаю задаваться вопросом, почему все изменилось за последний месяц, — начала она, в то время как Драко продолжал осыпать поцелуями ее шею. — Никто не знал об этих нападениях, пока Неварт не заболел. Что означает— Его рука скользнула под ее джемпер, и ее слова оборвались от внезапного тепла его длинных пальцев, легко коснувшихся ее кожи. Даже когда он прижимался к ее спине, она все еще чувствовала его усмешку. — Боюсь, я не уловил конца этой мысли. — Что означает, что преступник стал неаккуратным, более отчаянным или и то и другое вместе, — нерешительно закончила она, переключая внимание между теориями и опьяняющим ощущением нежного прикосновения Драко. — Заклинание Аппаре Вестигиум показало нам, что преступник наполнил пять или шесть шприцев, прежде чем их прервали, что заставляет меня думать, что изначально они брали кровь всего на пару шприцев, пока месяц назад не… когда… семь братьев… О Боже. О. Связно мыслить было уже невозможно, когда Драко просунул руку под ее пояс и его пальцы нащупали скользкое тепло между ее бедер. Ее дыхание сбилось от его прикосновения, внутри нее уже зарождались искры огня. Она двигала бедрами в такт его движениям, ее веки закрылись, а голова откинулась ему на грудь. — Продолжай говорить, Грейнджер. Мерлин, если бы он не чувствовал себя так хорошо, она бы развернулась и прокляла его прямо сейчас. Но из любви ко всему волшебному она не могла заставить себя остановиться, наслаждаясь тем, как его пальцы скользили по ее щели, пока она заставляла логику вернуться на свой язык. — Семь братьев. Они должно быть, повышают требования. Вынуждают преступника украсть еще крови. И яйцо. — Ммм, — промурлыкал Драко у ее горла. — Звучит как разумная теория. Один палец вошел в нее, и Гермиона резко втянула воздух. Она уже чувствовала, как ее тело прижимается к нему, в то время как волны удовольствия покалывали ее чувства. С каждым нажатием его пальца он входил все легче. Глубже. Ее разум затуманился, она не могла думать ни о чем другом, кроме разливающегося внутри нее жара и острой потребности в большем. Отчаянные вздохи сорвались с ее губ, став еще более слышными, когда он вошел во вторую. — Я не узнаю эти слова, — последовал его самодовольный ответ. — У тебя есть еще какие-нибудь теории, которые ты можешь мне рассказать? Его пальцы сжались, как раз в тот момент, когда его большой палец нашел ее клитор, и первые звездочки запестрели у нее перед глазами. — Нет. Больше никаких исследований. Еще об этом. Дорогой Мерлин, ещё. Она почувствовала его ухмылку, прежде чем он повернул ее голову и запечатлел на ее губах настоящий поцелуй. — Если ведьма настаивает. Он расстегнул ее джинсы и спустил их вместе с трусиками до лодыжек, позволяя своим пальцам погрузиться еще глубже под новым углом. Гермиона застонала от прикосновений, страстных поглаживаний во всех нужных местах, когда ее бедра двигались в такт его движениям, потираясь о ноющую жесткость, все еще застрявшую в его брюках. Это вернуло ее к тому утру: просыпаться рядом друг с другом в этой самой комнате, и воспоминание вызвало новую волну сырости. Она выгнулась навстречу его возбуждению, на этот раз целенаправленно, и Драко застонал от этого ощущения. — Грейнджер. В тот момент Гермионе было все равно, какое имя он использовал. Все, чего она хотела, это чтобы он никогда не переставал прикасаться к ней, совершенно слабой для этого. Для него. И все же она все еще жаждала большего. Другая его рука лежала на ее обнаженном бедре, удерживая ее на месте, в то время как его пальцы продолжали поглаживать ее, но ей нужно было подняться выше. И ей страстно нужно было нечто большее, чем просто его пальцы. Эта мысль почти вылетела у нее из головы, когда Драко нашел чувствительное место, и внутри нее вспыхнули искры. Сдавленные крики слетели с ее губ, прежде чем слова сорвались с языка в судорожных вздохах. — О боже мой, Драко. Пожалуйста. Трахни меня. Его большой палец сильнее надавил на ее клитор, и Гермиона откинула голову назад, открыв рот от удовольствия, как раз в тот момент, когда Драко прорычал: — Если это то, что ты чувствуешь под моими пальцами, я не могу дождаться, когда наполню тебя как следует. Он скрестил пальцы и потер чувствительное местечко глубоко внутри ее стенки, в то время как его большой палец продолжал описывать извилистые круги. Ощущение ошеломило ее, почти до предела. — Пожалуйста, — прохрипела она, но Драко только глубже погрузил пальцы. — Не сегодня вечером. Не тогда, когда мы устанем после нескольких часов исследований. — Он наклонился вперед и прошептал прямо ей на ухо: — В следующий раз, когда ты оседлаешь дракона, ты сделаешь это должным образом. Теперь пойдём. Его прикосновения стали мучительными, и оргазм накрыл ее, посылая волну удовольствия за волной по всему ее организму. Никогда раньше она не испытывала такого сильного оргазма от одних только чьих-то пальцев, и когда ее чувства пришли в норму, самодовольное выражение на лице Драко было всем, что ей было нужно, чтобы подтвердить, что он абсолютно точно это знал. Он изучил ее состояние после оргазма с хвастливой ухмылкой. — Теперь это мой идеальный способ закончить ночь исследований. Она изогнула бровь. — И ты думаешь, мы закончили? Он поднял бровь в ответ. — Я уже говорил тебе, что у нас сегодня не будет секса. — Тогда хорошо, что у меня есть другие способы отплатить тебе тем же. Взмахом волшебной палочки Гермиона убрала газеты и толкнула Драко обратно на кровать. Он изумленно уставился на нее, когда Гермиона опустилась на колени и расстегнула его молнию, волшебник был слишком готов помочь в процессе снятия его штанов. Он положил свои руки поверх ее, когда она провела ими вниз по его ногам, освобождая его и без того напряженную эрекцию. Сказать, что она не представляла, как Драко выглядит под полотенцем для душа, было бы ложью. Все остальное в его теле впечатляло. Само собой разумеется, что и это не будет исключением. Его член изогнулся вверх, и Гермиона облизнула губы при виде этого. Он был толще, чем она привыкла, и определенно длиннее. Неуверенность в том, как воспринимать что-то такой длины, должна была вызвать у нее нервную дрожь, но все, что почувствовала Гермиона, было покалыванием от волнения — особенно когда она подняла глаза и обнаружила выражение беззастенчивого предвкушения на его лице. Она положила одну руку на матрас, а другой начала водить вверх-вниз по его члену. Сверху раздалось резкое шипение, когда ее большой палец коснулся прекома, уже скопившегося на его кончике, ослабляя ее движения, поскольку Гермиона продолжала поглаживать его. Стоны Драко наполнили комнату, став еще громче, когда она скользнула языком по всей длине. Он дернулся вперед. — Черт возьми, Грейнджер. Прекрати дразниться. Она провела по его члену еще одним долгим облизыванием, чем заслужила гортанный стон, затем с ухмылкой отстранилась. — А есть что-то плохое в поддразнивании? — Нет, если только ты не хочешь, чтобы я закончил еще до того, как ты начнёшь. Ее ухмылка стала шире. — Тогда давай это исправим. Ее рука обхватила основание его члена, и Драко дернулся от ее прикосновения. Она наслаждалась его реакцией. Была приятная сила в осознании того, что именно она заставляла его чувствовать себя так. Она хотела насладиться моментом. Насладитесь зрелищем Драко Малфоя, который был на грани потери контроля — зрелище, ставшее только слаще, когда она продвинулась еще дальше на коленях и взяла первые несколько дюймов в рот. — Черт. Черт. — Его руки зарылись в ее волосы, когда она погрузилась глубже. — Продолжай. Он был уже глубже, чем Гермиона привыкла, но она все равно продолжала, занимая всю длину Драко, пока не достигла основания. Его довольное ворчание наполнило ее не меньшим удовольствием, когда она провела языком по нижней стороне. Каждое движение назад вызывало у Драко другой звук. Резкие вдохи, протяжные стоны, хриплые вздохи. И каждый раз он крепче сжимал ее волосы, явно сопротивляясь желанию вонзиться в ее горло. Тем не менее, прошло совсем немного времени, прежде чем его член начал подергиваться. — Грейнджер, я— Грейнджер, я собираюсь— Он похлопал ее по плечу и ослабил хватку, но Гермиона осталась на месте, впав на щеки и продолжая сосать. Он похлопал ее по плечу в качестве еще одного предупреждения, прежде чем его соленая жидкость покрыла ее язык. Драко ругался во время оргазма, в то время как его член пульсировал внутри нее, пока он полностью не истощился. Когда он закончил, он отстранился и притянул Гермиону к себе, соединяя их рты в глубоком поцелуе. — Я вынужден сделать поправку, — сказал он с усмешкой. — Это для меня идеальный способ закончить ночь исследований. Гермиона покраснела. — Не могу не согласиться. Она присоединилась к Драко на матрасе, и они оба устроились под простынями, прежде чем погасить свет. Сентябрьский холод пощипывал обнаженную половину ее тела, но тепло объятий Драко снова согревало. Хотя в головоломке расследования все еще не хватало бесчисленных кусочков, они с Драко легко складывались воедино. Ее голова у него на груди, его рука обнимает ее за талию, ее ноги переплетены с его ногами. Две части идеально сочетаются. И все же Гермиона не могла не вспомнить о многовековой японской традиции, по которой сломанные предметы чинили золотом: напоминание о том, что наши трещины, наши изъяны — это часть нашей истории, которая только добавляет ей красоты. Принимать недостатки вместо того, чтобы отбрасывать все как непоправимое. Да, они с Драко подходят друг другу, но не без пробелов. И это было нормально. Лучше, чем нормально. Они были двумя личностями, у которых было несколько трещин из прошлого и настоящего, но вместе они могли заполнить пробелы золотом. Совершенно несовершенный. Они медленно, удовлетворенно вздохнули, когда Гермиона провела пальцем вверх и вниз по его руке, не в силах утихомирить тихий голос в глубине своего сознания. Он был так откровенен с ней прошлой ночью и этим утром, и она хотела быть такой же открытой с ним. — Я не сказала тебе всей правды той ночью. — Ее голос был едва громче шепота. — Когда ты спросил… когда ты спросил, зачем я пришла в убежище. Драко моргнул, и она знала, что он слушает, в их наполненных золотом щелях не было места для осуждения. Но ее язык был как наждачная бумага, а слова — как пепел. Даже тысяча миль и неделя расстояния не излечили боль. Но не противостоять тому, что причиняет кому-то боль, — это не способ жить. Они с Драко научили этому друг друга. — Я… Я говорила, что в моей работе ощущается застой. И это правда. Было правдой. Но в прошлый вторник мой департамент прислал мне записку, в которой говорилось, что мы потеряли финансирование моего проекта по работе с русалками. Министерство перераспределило больше средств на игры и спорт, оставив меньше на магических существ. — Она тяжело выдохнула. — И вдобавок ко всему прочему, это был мой переломный момент. Этот проект был одной из немногих вещей, которые я смогла успешно реализовать, и теперь он лишился финансирования не потому, что был плохим, а потому, что это не было приоритетом. И это похоже на историю всего, что я там сделала. Ее веки закрылись. — Я устала, Драко, — прохрипела она. — Я скучаю по ощущению, что я что-то меняю. Он провел пальцами по передним прядям ее волос и запечатлел их нежным поцелуем в лоб. — Это не умаляет пользы, которую принесла ваша программа, пока она существовала, и пользы, которую все, что вы сделаете дальше, окажет на Волшебный мир. Это всего лишь незначительная неудача, — мягко заверил он. — Ты что-нибудь придумаешь. Гермиона Грейнджер, которую я знаю, в конце всегда побеждает.