Карпатец

Удобно. Уютно. Комфортно. Все это прогремело в одно мгновение. — Просыпайтесь, голубки! Крик Чарли разбудил Гермиону и Драко, они вздрогнули. Его стук в дверь продолжался. — Да ладно вам двоим. Тебя ищет Дору, приятель! — Придержи своих чертовых гиппогрифов! — Крикнул Драко в ответ. Он со стоном откинул голову на подушку. — Можно подумать, он уделит мне хоть одну гребаную минуту, когда узнает, что я здесь с кем-то. Его легкая улыбка озарила утро Гермионы. — Или он просто хочет убедиться, что ты не пропустишь важный день. Драко просиял. — Действительно, важный день. Он коротко поцеловал Гермиону, пожелав доброго утра, прежде чем скатился с кровати и натянул штаны. Гермиона вскоре последовала за ним, но не раньше, чем задержалась на простынях, чтобы впитать аромат, который он оставил после себя. Несколько секунд — это все, что у нее было. По оценкам Драко, яйца Норберты должны были вылупиться до полудня. Драко был готов первым и начал открывать дверь, когда Гермиона крикнула ему, чтобы он закрыл ее. — Тебе нельзя входить! Дверь захлопнулась перед носом Чарли, и Гермиона недоверчиво уставилась на Драко. Не потому, что она не была одета — одеваться было легко, когда ее возможности были ограничены тремя нарядами, которые были у нее по очереди. Проблема заключалась во всем остальном в комнате. Она указала на их теоретическую доску и гигантскую карту территории, и Драко сразу смутился. Очевидно, его мозгу потребовалось немного больше времени, чтобы утром нормально функционировать. Или, может быть, у него были другие мысли, когда он проснулся. Например, о вылупляющихся драконах. Или о ней. Непроизвольный румянец залил ее щеки. Гермиона полагала, что могла бы простить Драко за его временную оплошность. Положив монетку для Наземникуса в карман сегодняшних джинсов и схватив со стола блокнот, Гермиона присоединилась к Драко у двери, и они встретились с Чарли на противоположной стороне. — Я хочу знать, что вы двое сделали с той комнатой прошлой ночью? Гермиона и Драко обменялись сдержанными улыбками. — Это лучше оставить при себе — сказала Гермиона. Чарли аппарировал с ними обратно в святилище — у Гермионы возникло ощущение, что он не верил, что они действительно вернутся без его сопровождения, — и они приземлились вне зоны действия чар. Все трое прошли через щель в палатах, но вместо того, чтобы направить их в столовую, Чарли направился прямо к складу с припасами. — Если ты хотела позавтракать, тебе следовало проснуться пораньше, — сказал Чарли, когда легкое замешательство Гермионы, должно быть, стало очевидным. — Нам нужно направиться прямо к Норберте. Всем нам. Теперь Гермиона была по-настоящему сбита с толку. — Всем? — Я добился специального разрешения от Дору, чтобы ты смогла стать свидетелем вылупления. Не мог позволить моей младшей сестренке пропустить большое событие — Понимающий блеск отразился во взгляде Чарли. — В конце концов, именно по этой причине ты и осталась, не так ли? Посмотреть, как вылупляются драконы? Он почти незаметно приподнял бровь, но это не помешало Гермионе закатить глаза. Они оба знали, что она осталась не по этой причине. Но даже если Чарли до сих пор не знала истинной цели своего пребывания там, она должна признать, что Драко тоже оказался хорошей причиной остаться. Дверь сарая скрипнула, когда Чарли открыл ее, за ней оказалась единственная комната, заполненная припасами для содержания драконов. В задней части тянулись три ряда полок. Стандартное снаряжение, такое как перчатки, нагрудные пластины и набедренные сумки, было выставлено спереди, но вдалеке Гермиона заметила специальные предметы: уменьшенные клетки для транспортировки, шприцы для введения зелий, цепи для наихудших ситуаций. Чарли исчез в подсобке, пока Драко доставал две пары перчаток. — Это понадобится нам обоим сегодня, — сказал он, вручая ей второй комплект. — В дополнение к нагрудным пластинам и полному снаряжению для ног. В животе Гермионы образовался небольшой узел. — По шкале от единицы до Венгерского хвосторога во время турнира Трех Волшебников, какого количества огня я должна ожидать сегодня? Драко рассмеялся. — За все мои дни в святилище я еще не видел ничего подобного тому спектаклю, который устроила дракониха, когда Поттер украл ее яйцо, — сказал он, прежде чем быстро нахмуриться. — До Норберты на днях. — Он стряхнул с себя кратковременную меланхолию. — Но, как правило, драконы знают, что мы здесь, чтобы помочь. Включая Норберту. Тепло — необходимый элемент для вылупления дракончика, так что да, огонь будет, хотя, надеюсь, на этот раз всё обойдётся. Драко просмотрел варианты защиты ног и выбрал самый маленький размер для Гермионы. Пройдя несколько ступенек, он взял самые большие для себя. Гермиона обвязала ими икры и бедра, затем с усмешкой посмотрела на Драко, что-то в этом моменте было такое новое и в то же время немного знакомое. — Все эти разговоры заставляют меня вспомнить, как я впервые стал свидетелем вылупления дракона. Который, если я не ошибаюсь, тоже был твоим первым разом. Пряжка защелкнулась на бедре Драко. — Что насчет этого? Воспоминания были нечеткими, с тех пор прошло более десяти лет, и все же некоторые элементы оставались такими же четкими, как в тот день, когда они произошли. Дрожь в животе, когда за завтраком принесли записку от Хагрида. Спешка с Гербологии между занятиями в свою хижину. Изнуряющая жара, превращающая деревянную конструкцию в гигантский инкубатор. Трещины, царапины, рождение. И больше всего бледное лицо, которое наблюдало за всем этим из крошечного окошка. Казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Они были так молоды, так не подозревали об истинных невзгодах, которые принесет им жизнь в не столь отдаленном будущем. И все же в тот момент ничто во вселенной не казалось более серьезным. Эта мысль заставила Гермиону хихикнуть, пережиток более легких времен, но было что-то еще в воспоминании, что выделялось для нее сейчас. То, о чем она никогда раньше не задумывалась. — Мы были так напуганы тем фактом, что вы поймали нас, что никто из нас даже не задумался, почему ты там оказался. Драко фыркнул. — Я не думаю, что это какой-то секрет, что я поставил своей личной миссией добиться исключения Поттера в том году. — Верно, — согласилась Гермиона. Она заставила себя сесть на край прилавка. — И все же я не могу не отметить, насколько интересно, что ты шпионил за нами без Крэбба и Гойла по бокам — один из редких случаев, когда ты вообще был без них. Драко замер, остановив крепление на середине, и Гермиона поняла, что ее подозрения были верны. Улыбка появилась на ее щеках, когда она игриво пнула его по незащищенному колену. — Признайся. Ты подслушал, как мы говорили о вылуплении дракона, и пришел, потому что тоже хотел это увидеть! Драко закончил пристегивать снаряжение и поднялся, чтобы посмотреть на нее, приподняв светлую бровь. — Кто сказал, что у меня не может быть двух мотивов? — Значит, я права! Драко потянул Гермиону за плечи нагрудных пластин и потянул ее обратно на землю. — Поздравляю, вы разгадали самую неприятную тайну в мире, мисс — хладнокровно заметил он, но его слова не смогли скрыть намек на румянец, заливший его щеки. Еще двумя рывками он затянул ремни с обеих сторон. — Я уже говорил тебе, что хотел быть хранителем дракона, когда был моложе. — И маленький ревнивый Драко Малфой не хотел упускать возможность увидеть настоящего дракона, даже если это означало заглядывать в окно и наблюдать за всем происходящим на расстоянии. Он бросил в нее одну из своих перчаток, и Гермиона рассмеялась. — Мне еще не поздно пригласить тебя на процесс вылупления. Покажу, каково это — быть аутсайдером и самому находить способ стать свидетелем веселья. Гермиона изобразила обиду. — Ты бы не посмел! — Она схватила свои перчатки со стойки и шлепнула его по кожаной нагрудной пластине. — Кроме того, я бы хотела посмотреть, как ты попробуешь. Приглашение мне достал Чарли, а не ты. — О да? — Драко ухмыльнулся. — Тогда мне просто придется найти другой способ помешать тебе пойти. Возможно, отвлечь внимание? Его пальцы пробежались по ее волосам, взгляд скользнул вниз, и Гермиона мгновенно поджала губы. Она, конечно же, не собиралась возражать против того, что он имел в виду. Для яиц еще есть время, верно? Его прикосновение было легким дуновением на ее коже. Его запах пробежал по ее чувствам. Его поцелуй был менее чем на расстоянии дыхания.… — Эй! Прибереги это для спальни! Охапка специального снаряжения с грохотом легла на прилавок рядом с ними, когда Чарли приблизился, наполовину удивленный, наполовину смирившийся. — Я отошел на две минуты, а вы не можете оторвать друг от друга рук? Драко скрестил руки на груди. — Нужно ли мне напоминать тебе, чему мне пришлось невольно стать свидетелем? — Эй, это не моя вина! — Чарли немедленно возразил. — Ты единственный, кто не постучал. — И это ты не запер дверь своей каюты перед тем, как вы с Джулией — — Лучше бы не знать! — Гермиона вскрикнула, к большому удивлению Чарли и Драко. — Да, только никаких поцелуев перед драконом, слышишь? — Сказал Чарли, прежде чем снова взять снаряжение в свои руки. — А теперь давайте убираться отсюда, пока Дору не начал задаваться вопросом, почему мы так долго. Чарли вышел из сарая, Драко не отставал, но Гермиона оттащила его назад, прежде чем он ускользнул слишком далеко. Он повернулся к ней в замешательстве, без следа огорчения, которое она видела бесчисленное количество раз на этой неделе, но все же ей нужно было проверить. Если эта неделя чему-то ее и научила, так это тому, что Драко Малфой знал, как возводить стены, чтобы защитить себя. Но стены вокруг нее были не нужны. — Прежде чем мы перейдем к гнезду, я… мне просто нужно было убедиться, что ты действительно в порядке этим утром, — сказала Гермиона, глядя прямо в его немигающий взгляд. — Что это не какая-то маска, которую ты надеваешь. Он глубоко вздохнул, и на секунду у Гермионы остановилось сердце, она испугалась, что неправильно поняла его, но эти опасения улетучились, когда он взял ее за руку. — Насколько я понимаю, у меня есть два варианта: грустить о пропавшем яйце или быть благодарным за то, что у нас все еще есть шестеро, из которых можно вылупиться, — сказал он спокойными и ровными словами. — Я работаю над тем, чтобы видеть позитив в вещах. Не позволять суровым реалиям мешать мне наслаждаться другими моментами на этом пути. — Он разомкнул их пальцы и оценил ее с ухмылкой. — Кроме того, как я могу грустить, когда ты стоишь прямо передо мной в полном снаряжении хранителя драконов? Ее щеки вспыхнули. — Это все такое неуклюжее. — Я думаю, это сексуально. — Я, БЛЯДЬ, ЭТО СЛЫШАЛ. Чарли захлопнул дверь склада, и Гермиона рассмеялась в плечо Драко, прежде чем крикнуть в ответ: — Я думала, ты хотел, чтобы мы с Драко были вместе! Его стон разнесся по лесу. — Да, но это не значит, что я хочу слышать подобные вещи. Чарли аппарировал впереди них, и Драко остановился, чтобы подождать Гермиону. — Должны ли мы? Он протянул руку, ожидая, что Гермиона вцепится в нее. Было странно думать, как много могло измениться за несколько коротких дней. Меньше недели назад сама мысль о том, что Драко добровольно позволит ей прикоснуться к себе, даже через перчатку, была совершенно чуждой. Сегодня переплетения пальцев было недостаточно. На данный момент этого достаточно. Переплетя пальцы, раздел для посетителей расплылся, и они приземлились на поляне недалеко от пещеры Норберты. Прошло всего пару дней с тех пор, как Гермиона в последний раз была в этой части святилища, но Гермиона уже обнаружила, что соскучилась по ней. Пейзаж, окружавший раздел для посетителей, был, конечно, идиллическим во всех смыслах, о которых Гермиона мечтала, когда впервые организовывала поездку: пышная зелень, насколько хватало глаз, с зубчатыми вершинами, уходящими в небо и закрывающими их в пределах этого природного рая. Но в этом месте, которое драконы называли домом, была особая магия. Внутренняя искра от осознания того, что живые, дышащие драконы бродили и парили среди этих самых деревьев. Какими бы великолепными ни были эти горы в полночь, Гермиона все равно обожала их в течение дня. Когда они подошли ближе, пейзаж изменился. Дикая трава перемежалась пятнами грязи, в то время как почерневшие ветви деревьев были разбросаны по земле рядом с деревьями, пережившими пламя. И там, прямо передо мной, стояла Норберта, гордо вытянув шею, у обугленного входа в свою пещеру, свидетельство гнева матери драконов, навеки выжженного в скале. Дору уже был там вместе с вратарем, которого Гермиона узнала как одного из загонщиков норвежской команды по квиддичу. Они отошли в сторону, держась по крайней мере в двадцати футах между собой и яйцами Норберты. Перед ними зажужжало заклинание щита. — Давно пора, — сказал Дору, когда они ступили на каменистую местность, ведущую к пещере. Он коротко кивнул Гермионе в знак приветствия, прежде чем снова переключить свое внимание на хранителей. — Драко, ты возглавишь вылупление, пока Чарли проводит первичную диагностику детенышей. Убедись, что огонь никогда не погаснет. Себастьян, приготовь смесь бренди и куриной крови, чтобы они выпили, как только запечатление будет завершено. У Гермионы скрутило живот при напоминании о том, что один из младенцев Норберты не сможет сегодня запечатлеться в своей матери. Однако исправлять это было слишком поздно. Теперь их приоритет лежал на шести других драконах, которые вот-вот появятся на свет. Гермиона осталась с Дору за щитом, в то время как другие хранители заняли позиции. Взяв у Дору мешочек и прикрепив его к петле на поясе, Драко немедленно вернулся в свою стихию, предостерегая Норберту, подняв обе руки над плечами. Из ноздрей Норберты повалил дым. Драко запнулся и опустился на одно колено. — Это я, Норберта. Мы здесь, чтобы помочь с твоими яйцами. Рядом с ней в каменном гнезде лежали оставшиеся шесть яиц. На половине из них появились видимые трещины, а под ними бушевал огонь. От Норберты повалило еще больше дыма. Драко опустил руку к кобуре и сжал основание волшебной палочки. — Я здесь не для того, чтобы причинить им вред, я обещаю, — спокойно произнес он. — Просто диагностический амулет. Голубые пряди вились на кончике, когда Драко поднял палочку. Норберта с полностью вытянутой шеей была в четыре раза выше его, но Драко держался твердо, уступчиво, но все еще контролировал себя. Сознательное партнерство, в котором дракон и хранитель признали силу друг друга и их взаимную потребность друг в друге. Но сначала Норберте нужно было подчиниться. Застоявшийся воздух наполнил легкие Гермионы, новые вдохи были немыслимы, пока они все ждали. Мир погрузился в тишину, нарушаемую шелестом листьев на утреннем ветру. Когда налетел порыв ветра и Норберта наклонила голову к Драко, ветер прозвучал как коллективный вздох облегчения. — Хорошая девочка, Норберта. Хранители немедленно приступили к работе. Драко полез в сумку и бросил Норберте кусок сырого мяса, пока Чарли поджигал яйца, Себастьян наколдовал котел, а Дору присматривал. Небольшие толчки сотрясли землю, когда Норберта вышла из своей пещеры, щелкая челюстями в поисках следующих кусков мяса, которые летели в ее сторону. Драко затянул завязки и прикрепил мешочек к петле на поясе. — Хорошо, хорошая девочка, теперь давай проведем диагностику. Облако голубого тумана окружило Норберту и показало графики: частота сердечных сокращений, метаболизм, уровни в крови. Все в норме. Затем Драко проделал тот же процесс с яйцами, не сводя с него сурового взгляда Норберты при каждом движении в любом месте поблизости от ее любимых детей. Одно неверное движение, и Норберта может поджарить Драко до хрустящей корочки. От этой мысли у Гермионы екнуло сердце. Но Драко знал, насколько опасной была ситуация, и перед каждым действием останавливался, чтобы оценить Норберту. Доверие, которое они испытывали друг к другу, оставалось сильным, и Норберта подождала, пока Драко закончит диагностику, прежде чем полностью выйти из пещеры и выдохнуть новую струю пламени под яйцами. Появились новые трещины. Затем первый перерыв. — Приготовься! — Крикнул Чарли. Кто-то потянул за джемпер Гермионы сзади, возвращая ее на прежнее место. — Все равно нужно держаться подальше, — наставлял Дору. Все происходящее повергло ее в транс. В прошлый раз все произошло очень быстро. Хагрид написал их перед занятиями с предупреждением о надвигающихся родах, и они появились всего за пару минут до того, как Гермиона стала свидетельницей вылупления Норберты. Тогда Норберта была не крупнее нюхача. Сплошные острые углы и мятые черные крылья. Теперь она была этим мощным зверем, готовым приветствовать новое поколение маленьких норвежских риджбеков. Маленький клюв проклевал черную скорлупу, и первое яйцо испуганно закачалось. Все взгляды были прикованы к этому яйцу, ни у кого не было взгляда более пристального, чем у Норберты. Колебание усилилось до полного хрипа, пока осколки панциря не разлетелись по земле, обнажив маленькое черное существо. Слабые крылья вытянулись наружу, такие тонкие, что сквозь них пробивался солнечный свет. Дракон сделал один шаг из своего панциря, затем рухнул, издав при ударе самый тихий в мире рев. Гермиона инстинктивно дернулась вперед, но Дору снова оттащил ее назад. — Пока не могу вмешиваться, — объяснил Дору. — Нет, пока он не признает Норберту своей матерью. Дракончик выпрямился и повернулся туда, где Норберта опустилась на землю. Она издала нежный рык, и дракончик заковылял вперед, возбужденно помахивая хвостом, приближаясь к своей матери. Он был так взволнован, что споткнулся о край гнезда и свалился на камень внизу. Дракончик издал жалобный крик, но смягчился, как только Норберта подтолкнула его своим стаутом — первое заверение матери в том, что она была рядом, чтобы защитить своего ребенка. — Замечательно, — услышала Гермиона свой шепот. Сидевшая рядом с ней Дору ухмыльнулась. — Могу заверить тебя, даже после более чем тридцати лет в этом святилище рождение дракона никогда не надоедает. Она отвлеклась от драконов, чтобы оценить Главного Хранителя, восхищаясь тем, как он наблюдал за происходящим. Впервые за время этого визита Гермиона увидела, как он по-настоящему заботился об этих драконах, так же сильно, как и все остальные. В конце концов, что-то, должно быть, удерживало его в святилище так долго. Неделя была напряженной для всех них — и, несомненно, Главный Вратарь испытывал наибольшее напряжение, когда что-то было не так. Но здесь, в радости этого момента, они могли забыть все это и отпраздновать чудо новой жизни. Один за другим в мир вошли шесть новых драконов. Сначала пошли трещины, затем тряска, затем перерыв. Все они были такими же маленькими и хилыми, как и остальные, их стройные тела были покрыты коричневато-зеленой чешуей, цвет которой менялся с возрастом. Норберта позаботилась о том, чтобы каждый из ее детей появился на свет под ее защитой. Всякий раз, когда они выбирались из гнезда, она всегда была рядом, чтобы поприветствовать их материнским толчком, прежде чем отвести последнего дракона к его братьям и сестрам. Чарли и Себастьян позаботились о том, чтобы каждый дракон был здоров и получал начальные питательные вещества. Заботливый и эффективный процесс. Однако чем дольше продолжался процесс, тем больше и больше Гермиона отвлекалась. Ей следовало уделить больше внимания вылупляющимся драконам, но после первых трех это было немного однообразно — и уж точно не помогло то, что ее взгляд продолжал блуждать по некоему светловолосому хранителю. Пока Чарли и Себастьян выполняли свою часть работы, Драко руководил другими хранителями, проверял температуру под гнездом, успокаивал Норберту, когда она начинала нервничать. Были моменты, когда мать—дракон, казалось, была готова напомнить им о том, какой могущественной она может быть — особенно когда Себастьян взял первого дракона, чтобы накормить его смесью бренди и куриного бульона, — но Драко отговорил ее. — Они в безопасности, Норберта. Я никому не позволю причинить им вред. Гермиона знала, насколько серьезно Драко относится к каждому слову. И да спасет ее Мерлин, она не могла оторвать глаз от того, как он выглядел в форме хранителя дракона. Гермиона не была слепой. Даже в школе Гермиона понимала, насколько привлекательнее волшебник в форме. Это была основная вина за ее неудачную серию игроков в квиддич в юности. Но Драко в экипировке с головы до ног, с нагрудной пластиной, подчеркивающей ширину его плеч, щитками для ног, прикрывающими мускулистые бедра, и перчатками из шкуры дракона, которые только напоминали ей о скрытых под ними татуировках, взволновал Гермиону так, как она никогда раньше не чувствовала. Внутри нее вспыхнул жар, сравнимый только с жаром, который Норберта могла вызвать своим пламенем. Становилось бесконечно хуже всякий раз, когда Драко поднимал глаза и ловил на себе ее пристальный взгляд, каждый раз на его губах появлялась ухмылка. Среди всего этого одна мысль стала неоспоримой: Гермиона Грейнджер была полностью влюблена в Драко Малфоя. Она следила за каждым его движением, очарованная тем, как Драко контролировал даже самого молодого из драконов. Как только все они вылупились и были признаны полностью здоровыми, он достал из сумки маленькие кусочки сырого мяса и опустился на колени, чтобы каждый дракон мог взять кусочек с его ладони. Они грызли и грызли, жаждая попробовать в первый раз. Дракончики были слишком счастливы последовать за Драко, когда он полез в сумку за новыми кусочками, уже проверяя свои крылышки, когда они взмахивали и пытались дотянуться до мяса. Дору опустил щит, и Гермиона последовала за ним по пятам. Он достал свою копию карты местности и разложил ее на большом плоском камне. — Хорошо, кто хочет назвать имя первого? Хранители по очереди называли драконов, за каждым из которых следовал Дору, накладывая Следящие чары, а затем касаясь карты, так что дракон теперь появлялся в виде факсимиле чернилами. Чарли пошел первым, затем Себастьян, за ним Драко и Дору. — А как насчет вас, мисс Грейнджер? Гермиона моргнула. Она не ожидала, что ее включат. Перспектива дать имя одному из маленьких драконов, чтобы какая-то малая часть ее оставалась в святилище еще долго после того, как она покинула его, была предложением, от которого невозможно было отказаться. — Рубеус, — сказала она, называя последнего дракона мужского пола. Чарли загорелась, и, к ее радости, Драко не выказал никаких признаков неодобрения. Даже он не мог отрицать, что было уместно каким—то образом увековечить влияние Хагрида — даже если Хагрида ввели в заблуждение из-за попытки вырастить собственного дракона. Без него Норберта никогда бы не оказалась здесь. Пока Дору творила волшебство, Драко подошел к ней сзади. Его пальцы обхватили тонкую часть ее талии, обнаженную между нагрудными пластинами, руки больше не были прикрыты перчатками. Ее сердце замерло от близости, она не была уверена, что когда-нибудь забудет то, что почувствовала, когда этот волшебник прикоснулся к ней. — Ты действительно собираешься заставить меня работать с драконом по имени Рубеус? Гермиона хихикнула. — Извини, мне следовало придумать что-нибудь более претенциозное, вроде названия, которое ты выбрала. — Сказала ведьма по имени Гермиона волшебнику по имени Драко. Трепет наполнил ее, когда ее имя сорвалось с его языка. — А имя Адонис? — Просто нравится, как это звучит. Гермиона сомневалась, что это все, но она позволила отсутствию реальной причины у Драко задержаться на данный момент, особенно когда мягкие подушечки его пальцев отвлекли ее от других мыслей. Его губы коснулись раковины ее уха. — Я заметил, что кто-то не мог не смотреть на меня раньше. От его шепота у нее по спине пробежали мурашки. — Ты тоже пялился. — Я этого не отрицаю, — сказал он. — Я очень везучий волшебник. Она посмотрела на него в ответ, ожидая увидеть самодовольство, но все, что она нашла, была искренность. Когда остался один дракон, Дору отдал последние почести Драко. Он сделал паузу, прежде чем посмотреть вниз на Гермиону, а затем сказал: — Евфросиния. Сердце Гермионы пропустило еще один удар. Ни одно из названных Драко имен не было совпадением. Теперь она была уверена в этом. Дору наложил последнее заклинание на карту и спрятал ее. — Очень хорошо. Всем хорошей работы. Почему бы вам всем не насладиться остатком выходного дня? Я думаю, мы все заслуживаем небольшого перерыва. Драко не стал дожидаться повторения дважды. Его рука переплелась с рукой Гермионы, и они аппарировали от Норберты и приземлились в каюте Драко. У нее едва хватило времени осознать их новое местонахождение, прежде чем он прижался губами к их губам. — Чарли говорил нам не целоваться на глазах у дракона, — сказал он, — Но, милый Салазар, это было трудно. Крепкие ладони обхватили ее щеки и прижали ближе с отчаянием, которое подпитывало их обоих. Тепло его губ разлилось по ней, как огневиски в морозный зимний день. Опьяняющий вкус, который наполнил ее приятным гудением и приливом возбуждения. Она углубила поцелуй, и Драко последовал ее примеру, высунув язык, чтобы обвести складку ее губ. Ощущение воспламенило ее кровь, усилилось еще больше, когда она приоткрыла губы, и Драко провел своим языком по ее языку. Она запустила пальцы в его волосы, не отрывая Драко больше, чем на мгновение. Остальной мир казался далеким. Все, что имело значение, — это этот момент прямо здесь. Все остальное могло подождать. Он подался вперед всем телом, от силы его поцелуя она прижалась к стене. Книжная полка рядом с ними покачнулась, раскачивая надгробия и фотографию Драко и его матери. Она провела пальцем по его подбородку, ощущая сильные мышцы, когда он наклонил свой поцелуй еще глубже, и ни одному из них, казалось, было недостаточно. Этого было недостаточно, будет недостаточно. Но если у них было всего несколько дней, они должны были использовать их по максимуму. Между ними звякнул металл, и Гермиона услышала звук того, как Драко расстегивает ее нагрудник. — Как бы ты мне ни нравился в этом снаряжении, я не могу перестать представлять, как сниму его. Длинные тонкие пальцы сняли ремешок с петли, и Драко снял нагрудную пластину с ее плеча и бросил на пол. Его пальцы сжались в ее волосах, и он снова прижался губами к ее губам, лишая дыхания ее легкие. Она не могла выразить это надлежащими словами, то, что он заставил ее почувствовать. Как будто все ее тело было поражено Легким, как Перышко, очарованием, грудь невероятно воздушная, ноги как будто не касаются земли. Он вонзился в нее, и Гермиона замурлыкала от соприкосновения — его нагрудник был не единственной твердой вещью, которая ее защищала. У нее закружилась голова, когда он поцеловал ее в шею. Жар скрутился в животе, готовый сжечь любую другую сознательную мысль, но она должна была знать. Ее любопытство было слишком сильным. — Те имена, которые ты дал драконам. — Он пососал чувствительное местечко у нее за ухом, и голова Гермионы откинулась назад с открытым от удовольствия ртом. — Они оба были греческими богами и богинями. Его смешок защекотал ее кожу. — Почему я не удивлен, что ты знала это? Большие ладони скользнули вниз по ее груди, вызвав вздох, когда они прошлись по ее груди и остановились на прохладной коже под джемпером. Если бы он пытался отвлечь ее, это не сработало бы. В основном. Но если он не собирался играть честно, то и она не собиралась. Гермиона расстегнула пряжку на нагруднике Драко, и кожаная броня упала на пол. — Грейнджер, — прорычал он, теперь между ними оставались только два слоя ткани. Даже это было слишком. — Гермиона, — поправила она, касаясь губами его губ. — Феминизированная версия Гермеса, посланника греческих богов. Конечно, я знаю мифологию. Она схватила край его черной рубашки и стянула ее через плечи. Вид его накачанной груди и покрытого татуировками бицепса ошеломил ее так же, как и в первый раз, когда она увидела это. — И моя гувернантка заставила меня выучить половину этих мифов, когда мне было семь, — сказал Драко, и на его лице появилась уверенная улыбка. — Важно для мальчика в семье, которая гордится тем, что называет своих детей в честь созвездий. Теплые прикосновения скользнули под ее джемпер, и Гермиона ахнула, когда Драко нырнул под ее лифчик и обнаружил под ним упругую плоть. — Итак, скажи мне, Грейнджер. Какие выводы ты сделала об этих именах? Ее разум был затуманен. Как он ожидал, что у нее сформируется осознанная мысль, когда он вот так прикасался к ней? Его большая рука схватила ее грудь, полностью накрыв ее ладонью. Это было бы для нее смертью. Гермиона была уверена в этом. Он давил и давил, и Гермиона хотела немногим больше, чем узнать, каково это, когда Драко Малфой полностью поглощает ее. — Тот— первый. Адонис», — она каким-то образом нашла в себе силы сказать. — Бог красоты и желания. Такой красивый, что даже Афродита возжелала его. — Она захныкала, когда он переключился на другую грудь. — Но ты выбрал ее не поэтому. — О? Он прижался к ней бедрами, вызвав очередную волну жара, но Гермиона держалась крепко. — Когда Адонис умер, Афродита умоляла сохранить ему жизнь, поэтому он провел полгода в подземном мире, другую половину с ней. Его возвращение в мир смертных знаменует конец зимы и начало весны, — выдавила она между обволакивающими прикосновениями. — Он символизирует Возрождение. Новый старт. Точно такой же, какой дал тебе санктуарий. Драко оценил ее с ухмылкой. — Какая ты умная ведьма. Я думаю, это заслуживает награды, не так ли? У нее не было времени ответить, потому что Драко снял с нее рубашку и расстегнул лифчик. Его губы сомкнулись вокруг ее соска, и Гермиона могла поклясться, что воздух стал плотнее. Он отстранился ровно настолько, чтобы поднять глаза и ухмыльнуться. — А вторая? Гермионе удалось ответить, тяжело дыша, разум туманился с каждым движением его языка. — Евфросиния. Одна — о Боги — одна из Трех Граций. Тот, кто главный — отвечает за радость. За счастье. Она захныкала, когда он внезапно ушел, только для того, чтобы Драко заглушил звук поцелуем, более пылким, чем раньше. — Один дракон для меня, другой для тебя. Его слова эхом отдавались в ней, как рябь в фонтане, когда загаданный Кнут опускался на дно. Это было так сюрреалистично. Все, на что Гермиона надеялась, приезжая в санктуарий, — это на пару дней отвлечься от монотонности своей другой жизни. Возможность заново открыть себя, когда дни стали мутно-серыми. И все же она каким-то образом обнаружила гораздо больше, чем рассчитывала, эмоции захлестывали ее мерцающими волнами. Она не только принесла счастье Драко; он принес то же самое ей. Он прикусил ее губу, и Гермиона погрузилась в поцелуй, желая, чтобы он никогда не заканчивался. Одна рука сомкнулась на его затылке, в то время как другая скользнула вниз, по татуировке Риджбека, затем по его крепкой груди. То, как ощущалась его обнаженная кожа под ее прикосновениями, должно было быть незаконным. Все сильные линии и мускулистые плоскости. Он издал низкий рык и перекатился в нее, возбуждение было таким же сильным. — Ты чувствуешь это, Грейнджер? — он зарычал. — Все это для тебя. Гермиона прильнула к нему, отчаянно желая ощутить его целиком, но отвлеклась, когда между ними вспыхнул пронзительный жар. Сначала это было неузнаваемо, но вскоре стало единственной важной вещью, когда они с Драко оба поняли, что это такое. Они одновременно полезли в карманы и вытащили одинаковые галлеоны. На обложке красовалось сообщение. SS из 10 Драко сжал монету в кулаке, затем посмотрел на Гермиону с разочарованным стоном. — Считай это паузой, а не концом, — сказал он. — Я с тобой еще не закончил. Гермиона почувствовала, что краснеет всем телом. — Я была бы разочарована, если бы это было так. Он отстранился, и Гермиона уже ощутила ощутимое отсутствие его близости. Однако внутри нее осталась искра от присущего ей обещания «позже» — как только они узнают, что хотел сказать Наземникус. Они прибыли в «Падающую звезду» через несколько минут. В темном пабе было больше народу, чем прошлой ночью. По крайней мере, половина столов была занята ведьмами и волшебниками разной степени надежности. Гермиона и Драко прошли мимо них всех. Мимо столов и по заднему коридору Драко подвел Гермиону к запертой двери с надписью на румынском. Он постучал три раза подряд, помедлил, затем постучал еще раз. Дверь со щелчком открылась, показав грязное лицо Наземникуса, и Гермиона быстро наложила на него заклинание Затемнения, прежде чем Драко взял себя в руки и аппарировал в их комнату в Деннфайре. Шесть футов приземлились с одновременным глухим стуком, и Наземникус с трудом удержался на ногах. — Ты мог бы, блядь, расколоть меня! — воскликнул он. — И что там с повязкой на глазах? — Здесь нет ничего, что тебе нужно было бы увидеть, — коротко сказала Гермиона. — Итак, что ты должен нам рассказать? Наземникус нахмурился, но все равно подчинился. — Не столько рассказать, сколько показать. — Он потянулся за спину и вытащил из-под своего темно-бордового полосатого костюма бухгалтерскую книгу размером с блокнот. — Я встретился с пивоваром зелий в аптеке, пытаясь выяснить, получили ли вы что-нибудь из «крови», которую вы искали, но Марти сказал, что у него ничего нет от этих братьев. — И ты ему поверил? — Драко усмехнулся. — Лучше вести с ним дела, — сказал Наземникус, пожимая плечами. — Поэтому, конечно, я не доверяю этому парню. Вот почему я сделал копию его бухгалтерской книги, когда он не смотрел. Гермиона протянула руку, чтобы изучить гроссбух, но Наземникус быстро отдернул ее. — Если ты хочешь это, 'at обойдется тебе еще в несколько галеонов. Драко и Гермиона обменялись раздраженными взглядами, но Гермиона была не в настроении играть в игры. Она нашла свою сумку и вытащила десять золотых монет. Это была лучшая зацепка, которая у них была на данный момент, даже если это мало о чем говорило. Монеты звякнули, падая в ожидающую руку Наземникуса. Только после того, как они были надежно спрятаны в его кармане, он передал гроссбух. — Приятно иметь с тобой дело, — начал он самодовольно говорить, но его чувство выполненного долга испарилось, когда отрывистые слова Драко заполнили комнату. — Надеюсь, ты помнишь согласованные нами условия нашей Связующей Клятвы? Гермиона удивленно посмотрела на Драко. Он не упомянул о Связующей Клятве при ней. Но, судя по трусости, сменившей выражение лица Наземникуса, ему не требовалось напоминаний. — Я никому и пикнуть не сказал. Обещаю, — подтвердил он. — Хотя, э-э, теперь, когда ты упомянула об этом, есть кое-что еще, о чем я еще не упоминал. Драко нахмурился. — Который из них? — По словам моего приятеля, Семь братьев были замечены прошлой ночью в городе. — И ты не руководил этим? Драко кипел от злости, и Гермионе пришлось положить руку на его руку с палочкой, чтобы убедиться, что он не сделает ничего опрометчивого. Скользкий дилер, вероятно, знал, что получит дополнительные галеоны, только если сначала расскажет им менее важную информацию, делая ставку на то, насколько отчаянно они, должно быть, нуждаются в информации. — Говори, Наземникус. — С кончика палочки Драко сорвались искры. — Что еще ты от нас скрываешь? — Ничего, я обещаю! — Наземникус мгновенно защитился. Он вскинул руки, сдаваясь. — Было поздно, это все, что я знаю. Должно быть, перевалило за полночь, так как до этого мы пили вместе. Но это все, что я знаю! Внутри у Гермионы все скрутилось, без сомнения, то же самое сожаление охватило Драко. Если Семерых Братьев заметили после полуночи, это означало, что они с Драко упустили их, безнадежно роясь в кучах пустоты. Если бы они только пошли вместо этого на Падающую звезду. Или разделились и патрулировали Верделл отдельно. Или— — Мы не могли знать, — тихо прошептал Драко. Такое же разочарование читалось в его взгляде, но они не могли изменить того, что уже прошло. Они могли только двигаться вперед. Гермиона вцепилась в гроссбух одной рукой, другой крепко сжимая пальцы Драко. Надеюсь, они только что приобрели один из недостающих кусочков головоломки. Драко уставился на Наземникуса холодными, как сталь, глазами. — Теперь ты можешь идти. Пол заскрипел под ним, когда Драко ушел, а Наземникус вскарабкался на ноги. — Эй, ты не собираешься снять это Заклинание Обскуруса? Драко нахмурился. — Ты волшебник. Разберись с этим сам. По словам Драко, комнату наполнил холод, и Наземникус ясно понял, что драться с Драко не стоит. Уже испытав достаточно ограничений, он аппарировал в другое место, больше не заботясь о Гермионе и Драко. Уходящий треск все еще звучал в барабанных перепонках Гермионы, прежде чем они приступили непосредственно к работе. Гермиона прижимала бухгалтерскую книгу к груди, когда подошла к стене с заметками, уставившись прямо на старые фотографии Семи братьев, которые она нашла прошлой ночью в одной из старых газет. Большинство лиц, смотревших в ответ, были совершенно незнакомыми, но у одного из них было сходство, которое Гермиона не могла не заметить. — Как ты думаешь, Тавиану что-то известно? — спросила она, уставившись на движущееся изображение его покойного брата. — Марджори произнесла это так, будто Семь Братьев ранее обращались к нему с какой-то просьбой. Может быть, они годами пытались заполучить источник внутри святилища? Он мог бы дать представление об их операциях. Выражение лица Драко помрачнело. — Даже если бы он это сделал, удачи в разговоре со мной Тавиана. Он не доверяет людям, которые присоединяются к тому, что он считает магическими культами. У Гермионы екнуло сердце. — Но ты ушел из Пожирателей Смерти. — Это ничего не меняет, — посерьезнел Драко. — Я уже говорил тебе, Грейнджер. То, что я изменил свою точку зрения, не означает, что кто-то другой изменил свое мнение обо мне. Некоторые люди никогда не увидят во мне ничего большего, чем мое прошлое. У нее перехватило дыхание. — Надеюсь, ты знаешь, что я вижу в тебе нечто большее. Улыбка вернулась на его лицо. — Я знаю, что любишь. Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, но отвлеклась, когда ей в голову пришла идея. — Ты можешь не нравиться Тавиану, но ему действительно нравится Чарли. Потребовалось всего полсекунды, чтобы во взгляде Драко появился огонек. — И какой же великий план ты вынашиваешь сейчас? План был прост. Гермиона сама видела, как Тавиану нравилось разговаривать с Чарли. Все, что им было нужно, — это предлог, чтобы вернуть Чарли в Деннфайр на длительный период, убедиться, что Марджори заполучила Тавиана, а затем попросить Гермиону направить разговор в нужное им русло. Именно так они с Драко договорились о двойном свидании с Чарли и Джулией позже тем вечером, пока Маркус и Аурел готовились к очередной ночи патрулирования с Ллевеллином. До тех пор у них было что-то еще, на чем они могли сосредоточиться. Гермиона положила книгу на стол и открыла его на первой странице. Среда, 25 сентября 2002 года. — Ладно, книжечка. Давай посмотрим, что ты можешь нам рассказать.