***
На улице погода не особенно радостно приветствовала прохожих — лил сильный крупный дождь, напоминавший скорее град. Дождь, конечно, текучей водой не считался и реально навредить Астариону не мог, но всё равно стоило поскорее скрыться в каком-нибудь здании, пока его белые штаны не превратились в наполовину коричневые. Хотя, первым делом всё же стоило потратить некоторое время и зайти в винную лавку — на трезвую голову Астариону будет слишком неприятно бросаться в руки первому встречному, пусть даже и такому харизматичному, магу. К тому же, это поможет растопить лёд и самому Гейлу, который явно чего-то стеснялся. Астарион выбрал полусухое белое вино всего трёхлетней выдержки. Молодое, оно всегда было более хмельным, быстрее пьянило, и это как раз то, что Астариону идеально подходило. Лишь немного отойдя от лавки, Астарион решил вернуться и купить ещё одну бутылку, балдурского красного сухого, лично для себя. Всё вино для него ощущалось на вкус как мыло, однако дарило опьянение оно не хуже, чем всем остальным живым. Из-за дождя в книжном магазине уже не было посетителей, и Гейл стоял за прилавком спиной ко входу в полном одиночестве, разглядывая в свете магической лампы какую-то безделушку. Астарион решил не выдавать своего прихода, раз уж его не заметили сразу, и понаблюдать за Гейлом чуть подольше из чистого интереса, что он дальше собирался делать. А ведь делал он и правда что-то интересное — в руках у него находилось небольшое кольцо с серебристо-синим камнем в центре, которое на свету переливалось как самое настоящее ночное небо. От кольца так и веяло магией, даже издалека можно было заметить эту искру чистого плетения внутри драгоценности. Гейл тоже наблюдал за изменением цветов, за отблеском магии, за его чистотой и делал он это так ненасытно, будто бы еле сдерживался, чтобы не проглотить целиком. Такого странного и ненормального голода Астарион не видел уже давно, даже у своих братьев и сестёр, потому что источником этой ненасытности была совсем не кровь, но что-то даже более тёмное и глубокое. Его руки тряслись, но всё остальное тело не двигалось, замерло в ожидании продолжения. Астариону вдруг стало жарко, почти душно и немного страшно, но Гейла он одёргивать не решился, просто продолжал наблюдать за тем, как его глаза наполнялись чем-то белым, а в воздухе собирался запах озона, хотя все окна были закрыты. Астарион не на шутку испугался, когда мимо него пролетела крупная кошка чёрно-коричневого цвета. Она сорвала ему не только всю слежку, но и привлекла пристальное внимание со стороны Гейла, который смотрел на Астариона с крайне удивлённым лицом. В нём не наблюдалось разочарования или злобы, только лишь стыд, неуверенность и глубоко запрятанная неизвестная скорбь. Кошка, которая так бесцеремонно вторглась в личное пространство Астариона, как оказалось имела необычные птичьи крылья, размером вполовину крупнее её самой. Кошка смотрела с явным пренебрежением и недоверием, что можно было на удивление отчётливо различить на её маленькой миленькой мордочке. — Астарион? Я не слышал, как ты вошёл, — Гейл ловко спрятал кольцо в нательный карман и при этом, несмотря ни на что, всё равно пытался звучать уверенно и собранно. — Ах, ничего страшного, я только-только открыл дверь, — кошка с недоверием сощурила глаза, и Астарион решил прекратить обращать на неё внимание, — Я тут принёс кое-что для нашего второго урока, — он обворожительно улыбнулся и показал Гейлу ту самую бутылку белого полусухого. Гейл всё ещё был немного в шоке от внезапного появления Астариона, поэтому он слегка кивнул и без задней мысли направился в сторону спальни. Астарион решил, что это приглашение и для него, а потому уверенно проследовал за ним, не забывая бегло взглянуть на всё ещё недоверчиво следящую за ним кошку. На этот раз в коридоре и комнатах находилось ещё меньше света из-за плотного дождя снаружи, который скрывал даже самый тонкий лунный свет огромными чёрными тучами. Ритмичный звук ударяющих по стеклу крупных капель успокаивал, практически убаюкивал, и вся неуверенность Гейла, похоже, окончательно прошла. Гейл выставил на прикроватный круглый столик два стеклянных бокала, которые тут же наполнились до середины светло-жёлтой жидкостью. Одним движением руки Гейл зажёг все находящиеся в комнате свечки, и окружение стало гораздо более светлым и уютным. Теперь Астарион наконец мог разглядеть огромную личную книжную полку, на которой помимо обучающих книг находилось большое количество трактатов истории магии, а также литературы, прямо или косвенно связанной с рассказами о жизни и божественности матери всей магии — Мистры. Все книги были расставлены в алфавитном порядке по их наименованию, и лишь некоторые, самые затёртые, стояли не на своих местах. На кровати тоже лежала парочка книг, но их названия Астарион разглядеть так и не сумел. — Нравится? — теперь настал черёд Астариона пугаться неожиданной слежке, — Это моя личная коллекция. Некоторые из них мне подарил Эльминстер, когда я был у него учеником. — Как я у тебя сейчас? — Астарион так и не смог найти в закоулках своей памяти кем именно был этот Эльминстер, хотя имя прозвучало и впрямь знакомо. — О нет-нет-нет, — тихо рассмеялся Гейл и подошёл ближе к столику с вином, — Тогда всё было… По-другому. У нас с ним отношения в то время были довольно натянутыми. Я всегда старался похвалиться чуть больше, чем Эльминстеру нравилось, и поэтому он постоянно нагружал меня более сложными заданиями, чем я мог выполнить, — на секунду он поднял бокал, скромно улыбнулся и продолжил, — Поэтому, мне приходилось думать не только напрямик, но и в обход. Однажды, он сказал мне, чтобы я наколдовал фамильяра прямо во время занятия. Мне пришлось тогда просто умолять Тару, чтобы она мне подыграла и «призвалась», когда я произнесу заклинание, — в этот самый момент кошка из зала прошла в комнату и бесстрашно выпрыгнула из окна, расправив крылья, — Конечно, Эльминстер меня поймал и ужасно разозлился, но всё равно. Его лицо во время занятия того стоило. — А мне казалось, что ты очень прилежный ученик, — два последних слова Астарион чуть ли не пропел, настолько много сладости он в это вложил. — Я был талантливым, а не послушным, — Астариону показалось, будто бы Гейл наконец ответил на флирт, но, кажется, опять прогадал, ибо Гейл больше был заинтересован налитым ранее вином, — Белое… Я редко его пью. Оно слаще и сильнее пьянит, — на мгновение Гейл перевёл взгляд с бокала на Астариона, — Что-то мне подсказывает, что занятие сегодня провести у нас не получится, — Гейл как будто бы хотел продолжить и сказать что-то ещё, но проглотил слова до того, как успел их произнести. Гейл постоянно перескакивал с темы на тему, и до Астариона исключительно благодаря этому факту наконец дошло, что его собеседник ужасно нервничал. Астарион только сейчас заметил, как очаровательно он отводил взгляд, сжимал в руке бокал и пил мелкими прерывистыми глотками, не задерживая глаз на Астарионе дольше нескольких секунд. И именно поэтому тот голодный взгляд Гейла перед кольцом казался ему теперь таким чужеродным и неестественным, будто бы тогда в комнате присутствовало нечто другое, гораздо более могущественное и жадное. Вино на вкус оказалось приятным, не таким обжигающим глотку как Астариону хотелось бы, но жаловаться он конечно же не стал. К тому же, Гейла, похоже, всё устраивало — он выпил почти половину бутылки самостоятельно, Астарион помог лишь слегка. Не то, чтобы Астарион был как-то против, вот только из-под его внимания не мог ускользнуть тот факт, что как-то Гейл уж слишком отчаянно пил для вроде бы обычного радостного мага в расцвете своих сил. Астарион хотел было уточнить, что в его жизни такого произошло, но не стал. Отчасти по причине того, что ему в общем-то было всё равно, но отчасти из-за нежелания разрушать и без того не самую романтичную атмосферу. Возможно, музыка могла скрасить непонятную атмосферу, жалко только, что у Гейла не было ни инструмента, ни проигрывателя. Гейл же словно прочитал чужие мысли, и через небольшой промежуток времени, за который Гейл старательно концентрировался, в воздухе возник свеже-сладкий аромат цветов и заиграла ненавязчивая мелодия, напоминающая живое выступление на флейте. — Это одна из моих самых любимых, — прокомментировал Гейл и долил себе ещё вина, — Я её слышал, когда закончил последний год обучения в академии. Тогда я думал, что смогу добиться в этом мире всего, чего только захочу. — Ну и как, получилось? — в желтовато-оранжевом свете стоящих на столе свеч, в далёком отблеске луны, во время тихого постукивания капель дождя о стекло и нежной флейты Гейл и впрямь выглядел как таинственный чарующий маг из сказаний, и Астариону даже стало интересно, как он сам выглядел в чужих глазах? — Нет, — Гейл ответил с улыбкой на лице, совсем обычной и привычной, ничего в его лице не указывало даже на толику грусти или любых других плохих эмоций, — Но это всё в прошлом. Теперь я начинаю новую жизнь. Новые чувства, новые ощущения, новые знакомства, — наконец-то их взгляды встретились, и Астарион почувствовал тяжёлое ощущение в груди, — Никакого мне Эльминстера, никакой Мистры, только Тара, я и книжный магазин. Астарион не хотел это слушать. Не хотел копаться в прошлом этого мага. Ему было наплевать. А ещё он до нервного поскрипывания в зубах устал ждать. Как можно быстрее допив оставшееся в бокале вино, он встряхнул головой и расстегнул две верхние пуговицы костюма, намекая Гейлу последовать его примеру и приоткрыть завесу тайны над продолжением татуировки, которая до этого всегда была частично скрыта. Кажется, тон музыки слегка ускорился, когда глаза Гейла скользнули по открытым ключицам Астариона, а затем с тяжёлым выдохом Гейла вновь вернулся в прежний ритм. Беззубо усмехнувшись, Астарион сделал шаг в сторону Гейла, и он в ответ лишь шумно сглотнул, не став отступать. — Не волнуйся, — кажется, Гейл разволновался ещё сильнее, скорее всего, из-за невероятно похабной гримасы на лице Астариона, которую он тут же попытался убрать, — Если не хочешь сейчас, можем перенести нашу… встречу на завтра, — Астариону не хотелось бы тянуть ещё дольше, но что поделать, если его цель оказалась такой скромной. — Нет, всё хорошо, — глубокий вдох и выдох, и Гейл сделал уверенный шаг навстречу, хватаясь за полурасстёгнутый дублет Астариона двумя руками как за единственную опору, — Я готов, — «сделать это ради тебя», — читалось в чужих глазах, и Астариону опять стало не по себе, откуда в этом маге столько самоотдачи к человеку, которого он знает всего чуть меньше, чем неделю? Зачем? Почему? Как? Все эти вопросы не давали Астариону покоя, но он не мог позволить себе дать на них ответы. Потому что тогда всё пропало, с такими личными знаниями он не сможет выполнить задание, и за это Астариона ждало бы самое страшное наказание из всех возможных, он был в этом уверен. И он не променяет свою свободу на жизнь практически неизвестного человека, никогда не променяет. Он не переживёт весь этот ужас ещё раз, просто-напросто не сможет. Астарион требовательно, но в то же время как-то отчаянно, меланхолично поцеловал Гейла, не позволяя ему успеть что-либо сказать, даже вдохнуть полной грудью. Астарион почувствовал, как Гейл вздрогнул, что-то промычал в чужие губы, но в итоге поддался напору и как мог расслабился, позволяя делать с собой всё, что он захочет. Подобная власть неожиданно сильно ударила в голову, а может это было вино, и Астарион с силой потянул голову Гейла за волосы вниз так, что ему пришлось её полностью запрокинуть, обнажая плотную смуглую шею. Астарион прекрасно слышал, ощущал и даже видел, как в его артериях разливалась светло-красная кровь, как по венам вязко текла тёмно-вишнёвая, как она бурлила сильнее и сильнее при каждом соприкосновении тел, и как никогда ранее, Астариону захотелось вцепить свои острые зубы в это прекрасное, будто бы идеально для него созданное место. Как бы хотелось попробовать, всего капельку, всего лишь один брызг, а потом поцеловать ещё раз, не почувствовав ни доли сопротивления. Да. Это правильно, так и должно было быть с самого начала. Отбросить лишние эмоции и просто наслаждаться, оказывается, так легко. Конечно, Астарион не стал бы кусать Гейла, в основном потому, что не мог этого сделать, будучи под контролем Казадора. Вместо этого он лишь прикоснулся губами, начал целовать поверхностно и жарко, параллельно пытаясь стянуть с него замысловатую магическую робу. Даже отдалённое ощущение струящейся под его языком крови пьянило, распаляло всё сильнее и сильнее, а Гейл изменений в своём оппоненте, кажется, вообще не замечал. Он всё то время, пока Астарион пытался распутать одежду Гейла, лишь шумно выдыхал через нос и иногда опускал полный трепета взгляд вниз, на который Астариону в этот момент было невероятно тошно смотреть. Однако всего через несколько минут, когда наконец закончил разбираться с одеждой, на его жалостливые глаза смотреть больше не пришлось. Быстро окинув взглядом чужое тело, Астарион сосредоточил свой взгляд на татуировке. Она оказалась чуть более вытянутой, чем представлялось, однако смутило его всё же в ней другое — ярко-лиловый отблеск в некоторых местах то возникал, то угасал в случайном порядке, будто бы по чернилам татуировки текла чистая энергия. Хотя, были ли это чернила, или нечто иное, чего не-магу понять было не суждено? Гейл такому пристальному вниманию оказался даже в какой-то мере рад, возможно оно ему как-то особенно льстило. Решив подыграть, Астарион усмехнулся и коснулся пальцами на удивление слишком тёплой татуировки, и он тотчас же почувствовал то самое плетение, с которым соприкасался и раньше. Однако сейчас оно казалось другим, видоизменённым, почти что травмированным. Прикосновение ощущалось неправильным, ненужным, болезненно лишним, а потому он как можно быстрее убрал руку и неловко усмехнулся, пытаясь вернуться в нужное ситуации состояние. Гейл почувствовал чужую нерешительность, а потому поспешил будто бы извиниться за неудобства и, обхватив чужое лицо ладонью, мягко поцеловал Астариона в губы, побоялся сделать это сильнее. Нет. Астарион так больше не может. Не может ощущать трепетные прикосновения, нежные поглаживания, полные любви выдохи. Зачем это всё? Гейл мог просто взять его здесь, сейчас, в любой позе, которая ему понравится, с любым темпом, с любой силой, но вместо всего этого он выбрал лишь эмоции. Когда Астарион с неожиданной силой оттолкнул от себя Гейла, он ещё некоторое время стоял неподвижно, всматриваясь в чужое удивлённое лицо. Астарион всё-таки не смог подавить в себе остатки эмпатии, как ни старался. Как бы ему сейчас хотелось перестать быть таким человечным. На него нахлынул страх, когда он осознал, что вновь вернётся ни с чем, несмотря на то, что времени оставалось предостаточно. Этот иррациональный страх съедал его изнутри, и при этом же он не мог заставить себя вновь прикоснуться к Гейлу. — Что случилось? — Гейл звучал встревоженно, он явно сейчас думал о том, что же сделал не так и как это исправить в кратчайшие сроки. — Ничего, всё хорошо, — его голос слегка дрогнул, — Я просто немного устал, — какая глупость, устал, просто отговорка, самая банальная и неуклюжая, и почему его мозг именно в этот момент отказался нормально работать? — Я, эм, даже не знаю, что сказать, — Гейл нервно усмехнулся и вылил себе в бокал оставшееся в бутылке вино; он был задет, и Астарион понимал, что своими необдуманными действиями только такого результата и мог ожидать, — Если я что-то сделал не так, то объясни сейчас, не томи, — он продолжал держать на лице всё ту же непринуждённую улыбку, но теперь она казалась вымученной, натянутой. — Так просто… Получилось. Тем более, ты сам не хотел спешить, разве не так? — кончено, раньше Гейл в этом ни разу вслух не признавался, но Астарион понимал всё без слов, таким уж был его своеобразный дар. На поставленный вопрос Гейл так ничего и не ответил, лишь отвернулся и погрузился в свои долгие раздумья. Астарион же сегодняшний день не мог описать никак иначе, чем полный провал. Возвращался в замок Казадора он в полной тишине по полупустым улицам нижнего города Врат Балудра.***
Гейл Декариос из Глубоководья допил оставленное своим недавним посетителем вино и перешагнул через лежащую на полу книгу, дабы добраться до широкого платяного шкафа. Оттуда он ловко вынул небольшого размера коробочку и поддел замок мизинцем так, чтобы она без проблем перед ним открылась. Внутри находилась изящного вида подвеска, изготовленная лучшими эльфскими ювелирными мастерами, с закрученными веточками, тонкими листиками и нежными цветками. Самое хорошее в ней, конечно же, было чистое плетение, вплавленное в серебро и заряжающее её неимоверно сильной громовой магией. Эту подвеску вручила ему однажды Мистра, но с какой целью она это сделала Гейл до сих пор не мог понять. Это случилось после их четвёртой совместной ночи, в которой для самого Гейла ничего особенного не было, а может он чего-то в тот раз просто не заметил. Поглощать этот предмет он пока что не станет, учитывая всё ещё действующую силу лазурного кольца, Гейл просто в сентиментальном порыве решил вспомнить недалёкое прошлое. Особенно ему захотелось вспомнить былое в свете событий, произошедших несколько минут назад — Гейл окончательно убедился в том, что ему нечего предложить даже первому встречному эльфу. Ну ничего страшного, с кем не бывает. Вообще, последние несколько недель для Гейла прошли просто отвратительно, поэтому ещё одно несчастное событие в копилку ему не повредит. — Мистер Декариос? Почему вы опять один? Мне казалось, вы планировали общаться с ним дольше, — покровительственный голос Тары, вернувшейся домой через то же окно, в которое она ушла, его всегда успокаивал, приводил в чувства даже тогда, когда казалось, что уже ничего не спасёт. — А, знаешь, планы иногда так быстро меняются, — уклончиво ответил Гейл и вернул коробку с колье на место, — Особенно общение. Уж лучше я побуду один, мне так более привычно, — Тара от таких слов в восторге не оказалась, но продолжать тему дальше тоже не стала, молча махнула хвостом и убежала в другую комнату заниматься какими-то своими важными делами. В последнее время она стала очень часто пропадать, но Гейл её не останавливал. И Тара ему за это была премного благодарна. Она уже некоторое время следила за новым частым посетителем магазина, и прекрасно знала, что Гейл её поведения не одобрил бы, поэтому ничего ему не объясняла. Астарион — эльф неопределённо-молодого возраста, который судя по всему живёт в замке Казадора Зарра. Ничего противозаконного не совершал, однако подозрительно долго оставался в ночлежке, а прямо перед восходом солнца всегда без исключения уходил в замок. Вероятно, он прислуживал хозяину здания, а может быть от кого-то там прятался. Так или иначе возможности проникнуть внутрь и разузнать всё точно у Тары не возникало, даже с учётом её прекрасных способностей, а потому приходилось некоторые вещи додумывать. Вот только любые догадки о нём враз перечеркнул сегодняшний день. После того, как расстроенный Гейл сел у себя в комнате и одиноко разглядывал все подарки Мистры, Тара решила во что бы то ни стало раскроет все его тайны. Она смогла нагнать Астариона только когда он уже входил в замок через чёрный ход, плотно закрывая за собой дверь, в которую уже было не проникнуть. Окна тоже если только разбивать, или проникать вместе с мышами через дыры в стенах и полу — идея, если так подумать, неплохая. Использовав относительно простенькое заклинание уменьшения размера, Тара с лёгкостью проскользнула на нижний этаж замка через одну из трещин в камне, оказавшись под ногами какого-то человека. Он ходил по длинным мрачным коридорам сам не свой, загипнотизированный, и Тару это тут же насторожило. Что-то в этом место ощущалось иным, загробным, хотя возможно в этом было виновато унылое окружение, и Тара как можно скорее отправилась искать Астариона, стараясь не концентрировать внимание на лишнем. Гостей в этом месте, очевидно, не жаловали, а потому рисковать и возвращать свой обычный размер она не спешила, к тому же, в таком виде было гораздо удобнее протискиваться под порогами дверей и проверять закрытые комнаты. В замке было необычным абсолютно всё: от освещения, грязно-красного, до запаха, едко-сладкого, приторного, так, как будто само места пыталось что-то спрятать от глаз случайных посетителей. Когда заклинание развеялось, Тара находилась в одном из коридоров, и, на её счастье, все окна без исключения были зашторены длинными плотными тканями, за которыми спрятаться кошке крайне легко. При этом, чем дальше она спускалась вниз по массивным лестницам, через пугающие комнаты и резкие повороты, тем сильнее понимала, куда именно она попала. Загипнотизированные, с искажёнными лицами и кровавыми подтёками на одежде люди, эльфы и дварфы, восставшие из мёртвых существа и литры странных жидкостей — Тара попала в самое настоящее логово вампиров. — Не волнуйся так, Леон, — Тара услышала знакомый надменный голос издалека, и тут же помчалась к нему на встречу, пытаясь избегать любых препятствий, — Всё идёт по строгому плану. А у меня всегда очень строгие планы, — Астарион разговаривал с человеком, глаза которого светились неестественным алым, и он вызывал в Таре только ужас, в отличии от всё ещё довольно человечного Астариона. — Ты знаешь, как это для него важно. Исполни или претерпи наказание, — после этих слов всего Астариона бросило в дрожь, — Скоро подойдёт к концу первая неделя, а ты топчешься на одном и том же месте. Мало того, что медленный, так ещё и бесхребетный, — на секунду Таре показалось, будто бы за собеседника говорил кто-то, или что-то, другое, не присутствующее в помещении. — Я стараюсь. Просто работа очень… Деликатная, — ещё никогда Тара не слышала, чтобы Астарион так разговаривал, с такой опаской и страхом, даже за то непродолжительное время, которое она его видела в магазине. Всего на мгновение Тара отвлеклась, дабы проверить, не заметил ли её кто-то другой, и Леон тут же исчез, оставив Астариона в мрачном затхлом коридоре в полном одиночестве. Лица его Тара не видела, зато смогла заметить напряжённые плечи и сжатые словно от бессилия в кулаки руки. Так он простоял несколько секунд, а затем, резко обернувшись, уставился прямо в глаза Тары с ужасающе злобным выражением лица. Она тут же, не теряя ни секунды, кинулась от него прочь, уже не обращая внимания на скрытность, лишь в поиске заветной освободительной щели между камнями. Вампир, не теряя ни секунды, бросился вслед за ней, даже не пытаясь замедлить её магией или фокусом. — Стой! Да стой же ты! — Тара Астариона не слушала принципиально, лишь быстрее продвигалась по бесконечным плотно застроенным коридорам, — Чёртов трессум, помедленнее! — в ответ на это Тара только зашипела ему вслед, — Если нас так заметят, меня накажут, а тебя убьют! — после этих слов она слегка приостановилась, скрываясь в одном из незапертых помещений. После такого заявления его конечно же стоило всё-таки выслушать. К тому же, если так подумать, то Гейлу тот факт, что Астарион являлся вампиром, ещё ни разу напрямую особенно не навредил. Может, Астарион преследовал иную цель, нежели утоление жажды крови, а может он просто не любил с таким делом спешить. Так или иначе, бежать ей больше было некуда, а потому, вбежав в одну из приоткрытых комнат, она с опаской следила за чужими действиями. — Ну наконец-то! — Астариону понадобилось некоторое время, чтобы перевести дыхание, но что-то Тара не помнила, чтобы вампиры оказывались такими хилыми и недолгая пробежка так на них влияла, — Тебе нужно отсюда уходить, срочно, — Тара лишь недовольно на него взглянула, — Ну не надо так. Мы с тобой сейчас и без того не в самой простой ситуации, а если ты не свалишь, эта ситуация может стать даже очень и очень сложной, — глаза его горели пугающим красным светом, тем же самым, который был в глазах его прошлого собеседника, особенно в свете нескольких настенных тусклых ламп, — Тебе здесь нечего делать. Гейлу абсолютно ничего не грозит, если это ты так за него волнуешься, — Тара так и не смогла понять, врёт ли вампир, но всё-таки на первое время решила не делать поспешных движений. За приоткрытой дверью послышались неизвестные Таре нечёткие шаркающие шаги, и она сразу же поспешила спрятаться под шкаф, оставляя Астариона одного разбираться с незваным зрителем. Через небольшую щель между шкафом и полом она видела лишь части ног, и рассмотреть какое бы то ни было лицо не представлялось возможным. Хотя, на её большое удивление, эти ноги принадлежали не человеку, а ожившему скелету, с настолько мерзким трупным запахом, что она поражалась, как Астарион его только терпел. — Мальчик разговаривает сам с собой? — этот скрипучий загробный голос чувствительным ушам Тары просто невозможно было терпеть, и ей пришлось приложить большое количество усилий, чтобы не зашипеть, — Какой глупый. Ну ничего страшного, дядя Гоуди тебя в миг приведёт тебя в чувство! — скелет чуть приподнял трухлявую руку, и Астарион ощутимо вздрогнул, пригибаясь, — Что? Боишься? Это правильно. Мы здесь с мастером Казадором непослушных не терпим. — Я знаю, Гоуди, — процедил сквозь зубы Астарион и вновь выровнял осанку, — Но ведь каждому из нас иногда хочется поговорить с самим собой, разве нет? Мне это помогает лучше продумывать свои следующие шаги. Когда мои действия продуманы, так ведь лучше для всех, не так ли? — похоже, скелета этот ответ в какой-то мере удовлетворил, и он вернул руку с мерзким скрипом на прежнее место. Ещё немного постояв на месте, скелет крайне медленно вышел из помещения, и лишь после того, как звук стучащих костей пропал совсем, Астарион выдохнул. Таре вдруг стало понятно — Астарион не истинный вампир, он лишь отродье, безвольное и бесправное. Такого допускать близко к её дорогому Гейлу нельзя, но в то же время, как она могла забрать у него то единственное, что приносило хоть какую-то, пусть даже самую мелкую, радость? Так и быть. До поры она подержит эту информацию при себе, но как только этот гадкий вампирёныш сделает Гейлу хоть что-то плохое, доставит хоть каплю боли, она себя сдерживать больше не станет. Выбралась из замка она как можно быстрее тем же путём, что и вошла, не предупредив при этом Астариона из чистого безразличия. Тара очень надеялась, что Гейлу никогда не придётся знакомиться со всей этой престранной вампирской семьёй. Но ещё больше она надеялась, что это отродье не принесёт с собой больше бед, чем пользы.