Зло

      Когда Астарион проник в спальную комнату Гейла, маг сидел за письменным столом и что-то усидчиво записывал в толстую книгу, аккуратно выводя тонким пером ровные линии и круги. В этот раз Гейл заметил вошедшего относительно быстро, и как только Астарион начал идти в его сторону, сложил свои письменные принадлежности в стол и захлопнул книгу, предположительно для того, чтобы Астарион не смог прочитать содержимое. Было ли это чем-то личным или просто незаконченным проектом, понять пока что сложно, хотя Астарион не особо и пытался.       Сегодня ему хотелось смягчить их последнее расставание, а потому он старался держать дистанцию, при этом всем своим видом демонстрируя, будто бы ничего и вовсе не произошло. Он всё также кокетливо смотрел на Гейла исподлобья, всё также усмехался и пытался флиртовать. Вот только ощущалось всё это теперь гораздо иначе. Хотя на самом деле главным для Астариона сейчас являлся факт отсутствия Тары в его ближайшем окружении. Рассказала ли она хоть что-то Гейлу или всё-таки убедилась в словах Астариона он так и не узнал, поэтому действовал гораздо аккуратнее, чем в прошлые разы.       — Я хотел бы кое-что тебе показать, — Гейл неловко провёл рукой по волнистым волосам, делая их ещё более неряшливыми, и встал из-за стола, поворачиваясь к Астариону лицом.       Не дожидаясь ответа, он щёлкнул пальцами, и на полу появился большой тусклый магический круг, в радиус которого как раз могло поместиться два человека. Астарион смотрел на эту затею с очень большим недоверием, но всё равно молчаливо согласился, всё ещё чувствуя себя плохо после прошлого раза. Гейл уверенно вступил в очертания круга, который мягко засветился светло-голубым цветом, словно приглашая к себе ещё одного человека. Астариона опять посетило это неясное чувство страха, но в этот раз он его сумел всё же побороть и подойти к Гейлу ближе так, чтобы стоять ровно по центру рисунка.       В свете заклинания лицо Гейла утончилось, а глаза загорелись холодным синим, и Астарион не мог оторвать от такого зрелища взгляда. Воздух вновь наполнился запахом озона, который так и манил сделать глубокий вдох, прикрыть глаза и расслабиться, отдавая всего себя ощущению покоя и свободы. Конечно, такой роскоши он позволить себе не мог, а потому порыв сдержал, стараясь сосредоточиться на удивительно весёлом взгляде Гейла. Несмотря ни на что, этот человек оставался оптимистом до самого последнего своего вдоха.       Астарион успел лишь прикрыть глаза перед тем, как свет заклинания вспыхнул сотнями красочных искр-брызг и окружавшее его помещение начало понемногу растворяться. Спустя какое-то время он почувствовал на своей коже что-то тёплое, невесомое и удивительно незнакомое ему. Солнце. Он с ужасом распахнул глаза и тут же начал искать взглядом тень, стараясь при этом не выглядеть подозрительно для Гейла. Получалось у него, конечно же, просто ужасно. Гейл, увидев это, лишь усмехнулся и указал на какой-то столик, рядом с которым расположилось два мягких стула. После небольшого отвлечения от проблемы, Астарион наконец начал думать рационально — а ведь он совсем и не возгорался, шипя и кряхтя от губительных лучей. Это помогло ему успокоить свои нервы и напустить маску абсолютного спокойствия, обращая уже более сконцентрированное внимание на окружающие его предметы.       Они находились в небольшой цветочной беседке, с которой открывался невероятный вид на утренние монументально огромные Врата Балдура. День только начинался: вот корабли отчаливали от своих портов и тонкой ниткой шли в открытое море, вот крестьяне словно муравьи суетились около своих домов, а вот зажиточные горожане прогуливались по своим владениям, и всё это казалось Астариону невероятно магическим, завораживающим и таким новым. Страхи ушли куда-то далеко, остался лишь неподдельный детский интерес узнать что-то, впитать в себя этот момент и никогда его не забывать. Впервые за две сотни лет… он вне Врат Балдура. Где он сейчас? Как далеко от замка? Почему ему не вредит солнце?!       — Мы всё ещё в моей комнате, если тебя это волнует, — Гейл оказался абсолютно прав, Астариона это очень и очень сильно волновало, — Я перенёс сюда не наши тела, а души. Это… часть моих воспоминаний, идей и мыслей. Я хотел изначально показать тебе свой старый дом в Глубоководье, но он на данный момент приносит мне больше плохих воспоминаний, чем хороших. Поэтому мы здесь. В месте, где я впервые остановился, приехав во Врата, ещё до того, как открыл свой магазин. Тебе не нравится? — последний вопрос Гейл задал со скромной улыбкой на лице.       Он и впрямь создал очень уютное место — ореховое дерево беседки хорошо сочеталось с глубоким зелёным цветом растений, а кресла с красной обивкой так и манили сесть на них и погрузиться в долгие раздумья. На небольшом кофейном столике расположилось два серебряных бокала и витиеватая бутылка с каким-то напитком, а рядом со всем этим лежала потёртая старая книга, названия которой Астарион не узнал.       — Я сюда иногда прихожу, когда мне надо подумать, — Гейл присел за столик и Астарион последовал за ним, не отрывая взгляда от чужого расслабленного лица, — Обо всём, в общем-то. После того, как я покинул Глубоководье, в мире стало слишком мало мест, где я чувствую себя как дома, — после этих слов его глаза вновь наполнились глубокой тоской.       — Почему ты решил меня сюда привести? — всё ещё с небольшой дрожью в голосе спросил Астарион, не переставая думать о том, какое же солнце тёплое и как теплы глаза человека по соседству.       — Сложный вопрос, — Гейл разорвал зрительный контакт лишь для того, чтобы поднять со стола книгу и бесцельно листать в ней страницы, явно в попытке занять свои руки хоть чем-то, — Когда я тебя впервые увидел, я не подумал о тебе много…       О нет. Астарион знал, куда клонил Гейл. К эмоциональной открытости. Конечно. Сейчас он скажет, как влюбился с первого, или же второго, взгляда, как часами думал о нём, может даже признается в любви, и они вдвоём по инициативе Астариона пойдут в замок Казадора, а он даже и слова против не скажет, доверяясь безоговорочно. Астарион, конечно же, в ответ сделает несколько лестных комментариев, может даже тоже признается в любви, заставит доверять до последнего, до тех пор, пока клыки Казадора не вопьются в живую плоть и не вытянут последние остатки жизни. В итоге, Гейлу было суждено только умереть.       — Я знаю, что я удивительный, дорогой, — Астарион не позволил Гейлу договорить, он не мог, а потом слишком нервно вскочил с места и подошёл к краю беседки, спиной опираясь о деревянные перила, при этом продолжая держать зрительный контакт, — Давай просто обо всём забудем. Здесь только ты и я, — Астарион протянул руку, и Гейл её без раздумья принял, подходя вплотную, так, чтобы у Астариона получилось обнять его за талию, — Я понимаю, что упустил первый момент. Но ведь у нас ещё так много возможностей всё наверстать.       Гейл не нашёл места своим рукам, а потому положил их Астариону на плечи, затем нервно усмехнувшись чему-то своему. Лицо Гейла выражало волнительное ожидание, его щёки горели, глаза блестели, а дыхание участилось, и Астарион решил себя не сдерживать. Этот поцелуй, в противовес первому, был страстным, порывистым, бескомпромиссным, и Гейл ответил на это с неожиданным энтузиазмом, таким, что Астарион даже и не уловил тот момент, когда оказался плотно прижат перилам. Не то, чтобы Астарион был сильно против такого положения дел, но ощущалось всё это более странно, чем бывало обычно. Как будто бы Гейл это делал то ли впервые в жизни, а потому так волновался, то ли он чувствовал какое-то давление над собой.       Вот только Астариону было уже абсолютно не важно — больше он отступать не станет. Одна только проблема — место Гейл выбрал уж больно для подобной деятельности неудачное: его спина, кажется, вот-вот сломается от давления со стороны острого угла перил беседки. При этом, перила оказались достаточно широкими, чтобы Астарион смог вполне успешно сидеть на них без нужды разрывать физический контакт с Гейлом, а его спину удобно поддерживало нечто похожее на невидимый магический барьер. Барьер пришёлся очень кстати, особенно когда Гейл наклонился за ещё одним поцелуем, более глубоким, долгим и таким пьянящим, что Астарион начинал постепенно расслабляться в чужих руках.       Астарион уже не обращал внимания, что Гейл как-то неуверенно расстёгивал красивый костюм, как он еле справлялся с собственной робой, и как он что-то шептал себе под нос. Всё, чего хотелось Астариону, это побыстрее начать действие. Под одеждой Гейл оказался сложен довольно неуклюже — годы обучения, нахождения в библиотеке и чтения книг оставили свой отпечаток, но не сказать, что это как-либо оттолкнуло Астариона. Под его руками он был таким тёплым и живым, что оторваться от него ощущалось бы сравни погружению в ледяную воду. Такого Астарион не переживал уже очень и очень давно, но теперь новизна не столько пугала, сколько придавала ситуации ценности.       — Если тебе станет неудобно, скажи об этом, — Гейл говорил с некоторым надрывом, будто бы делал это с большим усилием над собой, и ведь правда, он сосредоточил все свои силы немного на другом; Астарион, естественно, жаловаться не станет, слишком сильно он за последнее время себя разбаловал.       Он подставлялся под каждое чужое движение, реагировал на каждый контакт и стонал так пошло, как только умел — конечно, он делал это слегка наиграно. Эту ночь они провели вместе, и Астарион соврал бы, если сказал, что он не получил удовольствие. Гейл вёл себя исключительно аккуратно и мягко, и это подкупало, вот только Астарион каждый раз сам возвращал себя с небес на землю, когда вспоминал о задании. Он не мог позволить себе радоваться ни на секунду, а потому под утро Астарион сбежал от Гейла так быстро, чтобы он точно этого не заметил — он бы просто не выдержал этих его щенячьих слезливых глаз.

***

      Сегодня настал тот день, когда Астариону придётся отчитываться перед Казадором за проделанную им в течении семи дней работу. Петрас, конечно же, сразу был готов насмехаться, и Вайолет, которая только пришла со своего задания, тоже решила присоединиться — у неё ведь всё так всегда идеально получалось. Привычно пройдя в приёмную залу, Астарион тут же встретился взглядом с восседающим на троне мастером, и ему стало не по себе. Холодный взгляд Казадора всегда был не самым приятным, но сегодня он ощущался как-то особенно злобно, нетерпеливо, и Астарион уже заранее понял, что без побочных эффектов ему из этого зала уйти не получится.       Рядом с Астарионом стояло ещё несколько отродий, которые такими же испуганными, как он, себя точно не ощущали. Особенно радовался Леон, ну конечно — без этого урода не обходилось ни одно подобное мероприятие. Всё то время, пока Астарион нервно оглядывался вокруг, Казадор обездвижено следил за ним, словно ему было в общем-то всё равно на своё отродье, он просто наслаждался зрелищем. Леон и Вайолет сделали за его спиной шаг вперёд, и Астарион еле удержался, чтобы не отойти от них, подступив ещё ближе к Казадору. Без прямого приказа своего мастера Астариона они не трогали, однако их голодные до крови лица явно свидетельствовали о том, что ждать такого приказа осталось недолго.       — Это было ошибкой, доверять тебе такую важную жертву, — как только Казадор начал говорить, Астарион напрягся и чуть вжал голову в плечи, — Мне казалось, что это задание ты бы выполнил без проблем, но, похоже, я тебя переоценил. Сначала ты пытаешься пользоваться магией, потом специально затягиваешь процесс, а теперь исчезаешь из Врат Балдура? Я не чувствовал твоего присутствия всю ночь, — чем дальше Казадор говорил, тем отчётливее в его вроде бы спокойном голосе можно было расслышать чистейшую ненависть, — Ты надеялся, что это останется для меня незамеченным, отродье?       — Нет, мастер Казадор, — Астарион покорно склонил голову, крайне тихо отвечая на поставленный вопрос, — Это была инициатива мага. Я… Не смог отказать, — часть ответственности, конечно же, можно было свалить и на Гейла, всё равно он стал мертвецом в тот самый момент, когда Астарион впервые зашёл в его книжный магазин.       — Ты был обязан контролировать ситуацию. И даже это оказалось слишком сложным, — всё равно ничего, что сказал бы сейчас Астарион, не переубедило бы Казадора, он очевидно окончательно настроился на проведение очередной публичной пытки, — Но снимать тебя с задания уже не имеет никакого смысла, — в его голосе прозвучало разочарование, он буквально переступал через себя, произнося это, — Три дня, и маг должен стоять передо мной на коленях. Ты понял меня?       Слова застряли в глотке Астариона. Он не мог не ответить своему мастеру, но Астарион словно онемел. У него никогда ни в чём не будет выбора. Его свободу отняли очень давно, и больше никогда не вернут.