Глобальная чистка

Когда мы выбрались на каменистый островок, при чём Обездвиженного заклинанием Глума пришлось стаскивать со спины человека-тюленя в несколько пар рук. Нам помогали роан, снова принявшие человеческий облик. Я взмахнула рукой, и Глум обвёл подвижность. Его неподвижные глаза сразу углядели чашу на каменном постаменте. Моментально забыв о том, что вообще-то собирался то ли драться с нами, то ли проклинать нас, то ли и то и другое, он бросился к чаше, не дерзая, однако, притронуться к священной реликвии своей веры. - Чаша Одина! – благоговейно и хрипло прошептал он. - Не совсем, скорее, даже нечто противоположное великой Чаши, наполненной Мёдом Поэзии. Ныне она наполнена отнюдь не мёдом поэзии, а вот чем, нам всем предстоит это выяснить. Говорила я на древнешведском, поэтому никто, кроме Глума не понимал моих слов. - Да, я читала в «Саге о Греттире», что при жизни ты не был ни магом, ни колдуном. Но я знаю также, что став драугом, бывшие люди обретают магические умения, в частности, управление стихиями, особенно, воды и ветра, дар предвидения, оборотничество, ментальные чары и множество других магических умений и способностей. Чем из этого владеешь ты, свей? «Сага о Греттире» говорит лишь о том, как ты проклял убивающего тебя Греттира и больше ни о твоих способностях, ни о способностях других упоминающихся в сагах драугов там не говорится. Я, как медиевист любитель, специалист по средневековью и как писатель фантаст, чьей страстью среди прочего всегда являлись живые мертвецы разных культур, о вас, драугах, читала множество старинных литературных источников в том числе и в оригинале, но о тебе, к сожалению, нигде, кроме «Саги о Греттире» других упоминаний не нашла. Так чем ты нам можешь помочь? А то, что ты можешь нам помочь, я не сомневаюсь, иначе не вызвала бы тебя заклинанием. Вслух я не стала упоминать, что вызывала не конкретно его, а вообще древнескандинавского драуга. А том, как я удивилась, что явился именно Глум, ему лучше не знать. Я и так еле сдерживаю свою защиту и чары подчинения. - Если это не Великая Чаша Одина, всеотца богов и людей, то я мог бы разбить её, ибо никто из смертных, ни твой приятель инфернал этого сделать не смогут. В этой чаше чувствуется древняя чёрная магия, которая когда-то подняла и меня. Меня, нанятого на службу пастухом, убил драуг, который тогда хозяйничал в тех краях. А живой, убитый драугом, сам становится таким же как он и именно Тёмным, а не дружественным или помогающим живым. Я много лет проклинал свою судьбу, и когда, наконец, Греттир, победил меня и собрался убить, я вдруг понял, что как бы плохо мне не жилось, умирать я не хочу. Второй раз умирать мне было страшно. Ведь Один не принял бы мою душу в Вальхалле, она отправилась бы даже не в Хельхейм, в подземное унылое царство мёртвых, а прямиком в Ниффльхейм, Ледяной Ад, вечно бродить по отмелям ледяной реки, раня ноги об осколки битого льда и камня. Я проклял его, думая… Он махнул рукой и продолжил: - Ты принимаешь мою помощь, смертная? Я молча кивнула. Глум обеими руками поднял слабо светящуюся зеленоватым светом чашу и запел на древнескандинавском, на более древнем языке, чем в своё время говорил он сам и все скандинавские племена эпохи викингов. Видимо, эти знания, он приобрёл став Тёмным. Драуг пел, и воздух вокруг него словно смерзался. Чаша покрылась мелкими трещинами. А потом вдруг, в один момент, когда она, нет, не развалилась на части, а словно бы осыпалась, как металл рассыпается при очень низких температурах. И тут-то и началось самое интересное. Из серой пыли на ладонях Глума вдруг выбралось маленькое существо и кинулось прочь. А сам Глум вдруг пошатнулся и глухо застонав, осел на холодный камень. Мы с Инфордом с двух сторон подбежали к нему. - Заклятие отняло у меня все силы. Но это неважно. Важно то, что эта тварь – Огнердарум – одно из самых смертоносных отродий Предвечной Тьмы. Поймать его практически невозможно, убить тоже, а прикосновение к его тельцу, такому невзрачному на вид, смертельно. А не… Глаза его закрылись, и он рухнул без движения. То, что как оказалось, в своё время, не удалось Греттиру, хотя сага и утверждала обратное, удалось маленькой ядовитой твари. Перед нами лежало огромное безобразное тело того, кто уже однажды был убит, при жизни, судя по некоторым изображениям, свей Глум был красив, Став Тёмным драугом Глум неузнаваемо изменился в худшую сторону, но каким бы уродливым и злобным он ни был в своей новой жизни, он помог нам, пусть не по собственной воле, но помог. И сейчас, видя перед собой неподвижное мёртвое тело, мы плакали, включая и добросердечных роан.