Запятнанное золото / Tarnished Gold

Встреча с учениками Дворца Хуаньхуа разыграна как по нотам. Сцена обставлена идеально: бездыханное тело в насквозь пропитанных студеной водой одеждах живописно полузатоплено у холодного берега реки Ло. Рука бессильно сжимает меч. Кровь медленно сочится из ран, не столь глубоких, чтоб выживание вызвало ненужные вопросы, но достаточно серьезных, чтобы привести в ужас кого угодно. Одежда умеренно заляпана грязью — он совсем не желает, чтобы сама идея прикоснуться к нему вызывала отвращение. Спутанные, промокшие волосы облепили лицо, при этом не мешая незаметно наблюдать сквозь ресницы. Менее чем через четверть часа на него натыкается патруль Дворца Хуаньхуа. Время Ло Бинхэ рассчитал идеально. — Смотрите! — громкий возглас одного из них. — Вон там! Слышны удивленное оханье и приглушенные восклицания, когда остальные видят его. Обычно не менее полдюжины адептов Хуаньхуа патрулируют территорию, прилегающую к разрывам Бездны — тут вполне можно встретить прорвавшуюся демоническую тварь. Нечасто, но бывает. Ло Бинхэ как раз из таких. Естественно, заклинатели этого не знают, устремляясь к нему с искренней заботой и беспокойством. — Должно быть, его принесло течением! — восклицает один из них. — Какие ужасные раны! — ахает другой. Ло Бинхэ нанес эти «ужасные раны» собственными когтями — конечно же они выглядят соответствующе: словно он выжил после боя с каким-то чудовищем. — Вытаскивайте его скорее! — командует кто-то, и тут же множество рук, вытягивая из воды, его хватают. Ло Бинхэ позволяет тащить себя, точно безвольную куклу, тем не менее не ослабляя хватки на рукояти Синьмо. Он не допустит, чтобы кто-то из адептов получил меч в руки и рассмотрел как следует. Клинок выглядит слишком демонически; какая жалость, что меч не способен скрыть собственную натуру, подобно своему хозяину. — Он жив? — раздается еще чей-то голос, пока его переворачивают на спину. Нежная рука бережно убирает волосы с лица. Изумленный вздох узнавания. — Что? Ты его знаешь? Идеальный момент, чтобы, страдальчески приподняв брови, позволить ресницам неуверенно задрожать, приоткрывая глаза. Старательно расфокусированный и затуманенный взгляд безошибочно останавливается на знакомом лице с расширенными от ужаса глазами. — Цинь… Ваньюэ? — хрипит, глядя на нее снизу вверх. Естественно он не удивлен — это тоже часть плана. Кто первый должен его обнаружить, дабы представить в самом выгодном свете? Цинь Ваньюэ видела, сколько демонических тварей он истребил на том проклятом Собрании Союза бессмертных, и кроме того он спас ей жизнь, излечив от яда под названием «Неисцелимый». Правда, сама Цинь Ваньюэ считала, что дело было в запоздалом эффекте какого-то найденного им цветка, а вовсе не в том, что действительно помогло. Но это все лирика, а важно то, что у нее нет никаких причин не доверять ему. Без сомнения, тогда он произвел исключительно хорошее впечатление, и Цинь Ваньюэ совершенно точно распишет его перед своими товарищами самыми героическими красками. — Это… Это же Ло Бинхэ! — вскрикивает она, пораженная его возвращением из мертвых. — Он жив! Как отличный актер, именно на этой ноте он теряет сознание. -------------------------------------- Как и полагается бесстрашным и праведным заклинателям, адепты Хуаньхуа, не раздумывая, забирают его во Дворец. Ло Бинхэ позволяет себе «прийти в сознание» примерно на половине пути, заливает им в уши неясное и путанное объяснение, позволяющее радостно делать выводы и самостоятельно додумывать недостающее, заполняя пробелы. Смиренно благодарит за спасение, а потом так жалостно спотыкается, что половина группы наперегонки призывает его не напрягаться столь сильно. Объяснения и благодарности могут подождать! Ему необходима помощь целителя! Он уступает и делает вид, будто не слышит, как его обсуждают шепотом. К вящему удовлетворению, предположения разрастаются, подобно горной лавине — в точности как он и планировал. «В царстве демонов совсем один, так долго!» — ошеломленно перешептываются они. «Невероятно, что он выжил! Должно быть, сражался день и ночь. А разве тот владыка пика не сказал, что он..? Да нет, не может быть!» Ло Бинхэ пока оставляет семена прорастать сами по себе. Если раздувать искры слишком рьяно, можно ненароком загасить пламя. Недомолвки интригуют гораздо сильнее, чем ответы. Пусть доискиваются и строят догадки. Дворец Хуаньхуа — это… дворец. Другого слова и не подобрать. Вот что бывает, если не размазывать богатства по двенадцати горным вершинам, а сосредоточить в одной долине. Ло Бинхэ пытается охватить его взглядом и осознает, что это бесполезно — увидеть Дворец целиком можно, лишь поднявшись в воздух. Здесь шумно, как в небольшом городе: множество заклинателей, адептов и учеников снуют туда-сюда, беседуют, тренируются — словом, живут повседневной жизнью. Стены Дворца сверкают, переливаясь в солнечных лучах — вся доступная поверхность покрыта позолотой и драгоценными камнями. Пышные, любовно ухоженные сады зеленеют, словно чудом перенесенные сюда островки леса, а меж ними медитативно журчат прихотливо изогнутые ручьи. Это прекрасных дворец. Помпезный, пафосный, чистый, дорогой и броский. Ло Бинхэ смотрит и думает: «Это все будет моим. Все это.» Синьмо в его разуме откликается темным одобрением. Поощряет алчность и ненасытность. Поддерживаемый патрульными и хромая на обе ноги, Ло Бинхэ проходит в ворота. Цинь Ваньюэ, благородно подставив плечо, практически тащит его на себе. Истерзанный, окровавленный незнакомец моментально привлекает внимание: десятки любопытных глаз устремляются к нему. — Чего уставились? — рявкает один из патрульных. Ло Бинхэ уже знает его имя — Тан Эньлай, — ведь в дороге он очень внимательно слушал, впитывая каждую крупицу сведений, бездумно оброненную адептами, запоминая все, что может оказаться полезным. — Мы нашли раненого заклинателя. Кто-нибудь, сбегайте за целителем! Ло Бинхэ подозревает, что Тан Эньлай просто не может отказать себе в удовольствии покомандовать. Однако его призыв срабатывает, и кто-то из младших учеников разворачивается и бежит, вероятно направляясь в местную лечебницу. Патруль тащит его в том же направлении, бережно поддерживая, дабы не задеть те самые кровоточащие раны, на поддержание которых в плачевном состоянии приходится тратить столько сил. Правда, далеко пройти не удается: дорогу заступает юноша, которого, нетерпеливо вцепившись в рукава, тянут навстречу двое младших учеников. Тот с трудом удерживает в руках ворох каких-то свитков и выглядит явно оторванным от важного дела. Младшие ученики путано, шумя и перекрикивая друг дружку, пытаются объяснить, что случилось. Юноша смотрит на младших со снисходительным раздражением, и Ло Бинхэ использует возможность разглядеть его как следует. На вид лет двадцати с небольшим, примерно того же возраста, что и Ло Бинхэ. Очень хорош собой — темные глаза, волевая челюсть, прямые шелковистые волосы длиной до талии частично собраны в аккуратный узел на затылке. Улыбка делает его неотразимым — лицо словно озаряется, а глаза наполняются теплотой. Одет в такие же золотые с черным ученические одеяния, как и остальные, за спиной — меч в ножнах, однако Ло Бинхэ сразу замечает деталь, отличающую того от остальных учеников. На груди поблескивает небольшой золотой медальон с выгравированным цветком. Заметив новое действующее лицо, патрульные останавливаются, и Ло Бинхэ мгновенно понимает — это явно кто-то очень важный, на кого он должен обратить самое пристальное внимание. — Старший адепт Гунъи Сяо, — обращается Тан Эньлай. Ло Бинхэ соображает: «Значит, вот чье место предстоит занять.» В конце концов пост старшего адепта — необходимая ступень для восхождения на пост главы Дворца. Старший адепт наконец-то отвлекается от шумных малышей и смотрит на Ло Бинхэ. Взгляды скрещиваются. Свитки с грохотом падают на землю. — Шисюн Гунъи, — ошарашенно ахает маленькая девочка, одна из тех шумных малышей, и, явно повторяя за кем-то, добавляет: — К библиотечным свиткам надлежит относиться с почтением! Гунъи Сяо бросает отсутствующий взгляд на разбросанные свитки, явно позабыв об их важности, и снова вглядывается в лицо Ло Бинхэ. Глаза расширены, в лице ни кровинки, словно увидел призрака. «Какая-то чрезмерная реакция», — думает Ло Бинхэ. В конце концов бывают раны и пострашнее. В любом случае, старший адепт моментально берет себя в руки. Выражение его лица меняется, становится серьёзным и искренним, и он сводит ладони вместе. — Мои извинения, шимэй Се, — голос звучит четко и ясно. — Не окажет ли шимэй любезность собрать эти свитки и вернуть в библиотеку? Этот шисюн будет глубоко признателен за помощь. Девочка надувается от важности, явно польщенная столь цветистым обращением, и с достоинством соглашается помочь. Поблагодарив ее, Гунъи Сяо прямиком направляется к группе, приведшей Ло Бинхэ во Дворец. Старший адепт держится очень прямо, двигаясь быстро, но без излишней суеты. И никакого следа недавнего шока на совершенно спокойном лице. Ло Бинхэ с первого взгляда узнает родственную душу — то, как старший адепт мгновенно упрятал истинные чувства под доброжелательной маской, привычно натянув другую личность, выдает столь же искушенного лжеца, как и сам Ло Бинхэ. Определенно, стоит уделить старшему адепту особое внимание. — Мы обнаружили его во время патрулирования, шисюн Гунъи, — торопливо объясняет Цинь Ваньюэ, лишь только приблизился. — Он лежал без чувств на берегу реки Ло, раненый каким-то жутким чудовищем. — Это был кот… размером с повозку, но с прочной чешуей… как крокодил… Такой быстрый, — голос Ло Бинхэ слегка дрожит, будто ему приходится напрягаться, чтобы говорить. — Помню, что убил его… потом… кажется, упал в реку… — Молчи! Тебе вредно разговаривать, Бинхэ, — срывающимся голосом просит Цинь Ваньюэ, — потом все расскажешь. Глаза Гунъи Сяо загораются узнаванием: — Чешуйчатая крокодило-пантера, — заявляет он, по столь скудному описанию безошибочно угадав тварь, выбранную Ло Бинхэ в качестве воображаемого противника. Зверюга достаточно мощная, чтобы победа над ней вызывала уважение, однако не до такий степени, чтоб вызвать подозрения. Конечно, годы прошли с тех пор, как подобное существо могло ранить его, да еще и так серьезно. Сейчас ему не составит труда убить тварь, не получив ни единой царапины. — Они гнездятся на берегах, исключительно свирепы и яростно защищают свою территорию. Без разбора убивают любого, кто осмелится к ним забрести. «Он умен, — отмечает про себя Ло Бинхэ. — Или, по крайней мере, начитан». — Вы, должно быть, отличный боец, раз выжили в схватке со столь опасной тварью, — продолжает Гунъи Сяо. Взгляд его скользит по телу Ло Бинхэ, тщательно изучая разорванные и окровавленные одежды, свидетельства ужасного боя. — Может ли этот узнать имя столь искусного заклинателя? — Этого зовут Ло Бинхэ, — он внимательно наблюдает за реакцией Гунъи Сяо. Его дорогой Учитель сообщил всем, будто бы Ло Бинхэ погиб на том Собрании Союза Бессмертных, — это он выяснил. Было бы непроходимой глупостью возвращаться в мир заклинателей, не проведя тщательной разведки. Гунъи Сяо достаточно талантлив и опытен, чтобы стать главным адептом, и как раз подходящего возраста для участия в том проклятом Собрании. Слышал ли он о смерти Ло Бинхэ? Помнит ли его имя? Или же оно затерялось в ошеломляющем списке сгинувших той ночью? Ло Бинхэ был всего лишь одним из погибших, да еще и из другой школы. В конце концов они никогда не встречались, а Дворец Хуаньхуа потерял больше учеников, чем все остальные школы. Однако узнал Гунъи Сяо его имя или нет — лицо его осталось столь же непроницаемым, и Ло Бинхэ не удалось отследить ни одной реакции. — Ло Бинхэ, — повторяет старший адепт, кивая. — Этого зовут Гунъи Сяо. Этот не смеет больше мешать, когда вам необходима помощь лекаря. Шиди Тан, не мог бы ты задержаться и предоставить подробный отчет о происшедшем? — Конечно, старший адепт Гунъи, — Тан Эньлай остается, сияя от оказанной чести, пока остальные, почтительно поклонившись Гунъи Сяо, осторожно ведут Ло Бинхэ в сторону лечебницы. «Его уважают», — отмечает Ло Бинхэ. Старшие адепты обычно пользуются уважением, хотя далеко не всегда. Например Мин Фаня, старшего адепта Цинцзин, слушались скорее из страха, чем из уважения. Стоило тому отвернуться, как недовольные его высокомерием ученики с удовольствием принимались злословить на его счет. Облеченный властью подонок, конечно, может заработать дешевый авторитет, но это не идет ни в какое сравнение с истинным уважением. Как неудобно, что Гунъи Сяо не имеет ничего общего с Мин Фанем. Его приказы, облеченные в форму уважительных просьб, наперегонки исполняются подчиненными. Без сомнения, Гунъи Сяо пользуется всеобщим уважением и любовью во Дворце Хуаньхуа. Ничего, Ло Бинхэ это исправит.