Запятнанное золото / Tarnished Gold

Следующие несколько дней Ло Бинхэ старательно изучает Дворец Хуаньхуа. Ежедневно посещает лечебницу, беспрекословно отдаваясь во власть целителей. Те каждый раз поражаются скорости заживления ран, но ничего подозрительного не замечают. Как-то между визитами он не уследил, и раны слишком затянулись. Пришлось выпустить когти и нанести новые, а затем терпеливо заживить до нужного состояния. Ло Бинхэ бродит по залам, коридорам и террасам Дворца, составляя мысленную карту, нанося на нее новые и новые места. На карте все еще множество белых пятен — запретные территории, куда нет хода младшим ученикам: та же Водная тюрьма, таящаяся под сверкающей золотом поверхностью. При первой же возможности он обязательно исследует все эти места. Несколько раз обойдя все сады, сам научился читать указатели на разноцветной плитке и находить дорогу, повергая в трепетный восторг близняшек Цинь. Но самое главное — за эти несколько дней его лицо примелькалось. Обитатели дворца получили массу возможностей разглядеть его как следует, пока он изучает Дворец, делая вид, что не замечает их взглядов. Некоторые под надуманными предлогами подходят к нему, чтобы разглядеть поближе. Самые смелые рискуют задавать вопросы в надежде выяснить, какая же из версий его истории правдива. Он уклоняется от прямых ответов, страдальчески отводя взгляд и скармливая им хитрозапутанные намеки с бесчисленным множество толкований, еще больше распаляя воображение. Сверкающего золотом старшего адепта Хуаньхуа Ло Бинхэ не встречал с того самого дня, как получил комнату. Возможно, просто совпадение. Старший адепт — человек занятой, а Дворец огромен. Если специально не искать встреч, шансы столкнуться невелики. Кроме того, Ло Бинхэ не дал Гунъи Сяо ни одного повода его избегать. Еще не дал. Это он сделает позже. На пятый день безмятежной жизни во Дворце он получает приглашение на чашку чая от Старого Главы Дворца. Разумеется, Ло Бинхэ не отказывается. Очень красивая женщина с филигранными золотыми цветами в роскошной прическе, не произнося ни слова, провожает его в запретную часть дворца. Стража без возражений пропускает их. Ло Бинхэ молча следует за женщиной, рассматривая, как меняется убранство комнат. Больше никаких изящных статуэток или хрупких ваз — на одной из стен красуется оскаленный череп какой-то жуткой твари, а рядом установлена устрашающе огромная когтистая лапа, сплошь увитая золотыми лентами и усыпанная рубинами. Словно напоказ выставлено не просто безмерное богатство, а безмерное богатство и боевая мощь. Ло Бинхэ ведут все глубже и глубже в таинственную часть Дворца, пока не приводят в гостиную, достойную приемов императора. На деревянных панелях огнем выжжены картины — каждая изображает отдельный этап сражения между заклинателем и демоном. Если рассматривать их по кругу, одну за другой, комната рассказывает историю вечной битвы. Чай сервирован на столике, украшенном затейливой резьбой: причудливый рисунок создает иллюзию движения. Изящный сервиз, покрытый тонким узором ломаных линий, собран из осколков и скреплен золотом. Старый Глава Дворца ожидает его, сидя у столика и неторопливо поднося чашку к губам. Ло Бинхэ почтительно кланяется, а его провожатая тихо удаляется, прикрыв за собой дверь. — Ло Бинхэ, — тепло произносит Старый Глава Дворца, — можешь присесть. — Учитель, — учтиво приветствует Ло Бинхэ и делает что сказано. Его сыновняя почтительность вознаграждается ласковой улыбкой доброго дедушки. Обращаться к Главе Дворца Хуаньхуа словно личный ученик — огромная честь. Приглашение выпить чаю в его покоях — неслыханная привилегия. Вопрос в том, за какие такие заслуги Ло Бинхэ удостоился подобного покровительства? Он ничего еще не успел сделать, не проявил себя во всем блеске, занимаясь в основном мелкими интригами. А это совсем другое дело. — У тебя были несколько дней освоиться во Дворце, — начинает разговор Старый Глава Дворца. — Ты хорошо устроился? — Спасибо, Учитель, этот ученик очень хорошо устроился. Все во Дворце очень добры, и раны уже почти исцелились. — Хорошо, — в голосе Старого Главы Дворца искреннее удовлетворение. — Хорошо. Твой чай, юноша. Перед ним уже наполненная чашка, и Ло Бинхэ, не колеблясь, делает глоток. Чай прозрачный, в нем и сладость, и горечь, и терпкость, и приятный аромат. Ло Бинхэ не чувствует ничего опасного: кровь не начинает кипеть в жилах, как это бывает при малейших признаках яда. Нет никаких причин подозревать отравление, но с некоторых пор это стало привычкой, особенно если кто-то по собственному почину предлагает ему еду или питье. Однажды обжегшись на молоке, всегда стоит дуть на воду. — Очень вкусно. — Ты можешь налить еще. Не стесняйся, чайник полон. Ты уже с кем-то сошелся близко? — Не было достаточно времени, — Ло Бинхэ решает не упоминать исключительно дружелюбных и милых сестер Цинь, буквально не дающих ему прохода. — Но пока этот ученик разыскивал старшего адепта, ему довелось встретить вашу дочь. Она совершенно очаровательна. Старого Главу Дворца явно распирает отцовская гордость: — Для стареющего отца нет никого дороже дочери. Она поразительная, правда же? Поразительная? Ну да, поражает до печенок! Прежде чем Ло Бинхэ успевает сообразить, что ответить, на лицо Старого Главы Дворца набегает тень: — И зачем же ты разыскивал адепта Гунъи? — Хотел узнать, когда вышел из лечебницы, где этому ученику придется спать. Старый Глава Дворца хмыкает, недовольно хмурится: — Тебе пришлось бегать за ним? Он должен был предусмотреть подобную ситуацию и распорядиться заранее. Должность старшего адепта подразумевает предусмотрительность и прозорливость в особых случаях, вроде твоего. Как безответственно с его стороны. Ло Бинхэ мог бы заступиться за Гунъи Сяо. Мог бы указать, что тот никак не мог знать заранее, когда Ло Бинхэ выйдет из лечебницы. И что поспешил исправить ошибку, как только о ней узнал. Мог бы. Но зачем? — Должно быть, старший адепт просто запамятовал, — невинно говорит Ло Бинхэ. Старый Глава дворца хмыкает еще более недовольно. Очень интересно. Ло Бинхэ ведь еще даже не начинал строить козни против Гунъи Сяо. С чего бы это Старый Глава так взъелся на него из-за такой чепухи? Он всегда так обращается со своим старшим адептом или между ними что-то произошло? Ло Бинхэ не видел подтверждений ни тому ни другому. Что-то уж больно легко все получается со Старым Главой Дворца, и Ло Бинхэ хочет понять почему. Необходимо разобраться, в чем тут неувязка, чтобы кажущееся преимущество неожиданно не завязалось петлей на шее. — Этот глава Дворца не просто так пригласил тебя, юноша, — говорит Старый Глава Дворца, с видимым усилием стряхивая недовольство собственным главным адептом. — Я хотел бы узнать, не хочешь ли ты передать весточку в твою бывшую школу, прежде чем я сообщу им, что ты выжил. Ло Бинхэ застывает. Нет, он не обескуражен. И не выбит из колеи. Эту возможность он тоже уже рассматривал. Конечно же Дворцу Хуаньхуа придется сообщить Цанцюн, что Ло Бинхэ выжил и находится у них. Это необходимо, дабы продемонстрировать честность и прозрачность намерений. Если Хуаньхуа сохранят его пребывание в тайне, то окажутся в весьма незавидном положении. Репутация Дворца Хуаньхуа не столь кристальна, как у других великих школ, в основном благодаря печально известной Водной тюрьме и многочисленным слухам о признаниях, вырванных под пытками. А может, и Ло Бинхэ пытают в Водной тюрьме, выбивая у него сведения о Цанцюн? А как долго они его скрывают? Точно ли он добровольно присоединился к ним? Может, это они поспособствовали его внезапному исчезновению? И еще множество вопросов, порождаемых подобной таинственностью. Придет время, и школа Цанцюн обязательно узнает о его чудесном спасении. Это неотъемлемая часть плана. Ло Бинхэ вовсе не собирается провести остаток жизни в Царстве демонов или пресмыкаясь по окраинам жалким бродячим заклинателем. У него планы, цели, амбиции. Он поднимется так высоко, что имя его прогремит в трех мирах! Просто сейчас еще слишком рано. — Учитель, этот ничтожный думает, нет необходимости сообщать им, — Ло Бинхэ опускает чашку на стол. Он выдает лучшее исполнение невыразимых страданий, словно смертельно ранен, но старается не показать, как же ему больно. — Они всегда знали, что я не умер. Им просто так удобнее. Ложь. Шэнь Цинцю был абсолютно уверен, что толкает Ло Бинхэ на верную смерть. То, что бывший ученик выжил, окажется для него исключительно неприятным сюрпризом. — Может быть, — весомо отвечает Старый Глава Дворца. — Но я намерен дать им понять, что теперь нам тоже это известно. Пусть не спят по ночам, опасаясь, что их грязное белье в любое время может быть выставлено на всеобщее обозрение. Мысли в голове Ло Бинхэ обгоняют друг друга. Чем позже в Цанцюн станет ясно, что он жив, тем лучше. Как только в его прежней школе об этом узнают — им придется что-то предпринять. От Цанцюн потребуют объяснений или, по крайней мере, вразумительного ответа на вопрос: а с какой стати Ло Бинхэ изначально был объявлен мертвым? От Шэнь Цинцю будут ожидать оправданий. И если того загонят в угол, он воспользуется самым простым и очевидным: правдой. Даже врать не придется. Не понадобится приукрашивать факты, приносить извинения, подвергаться всеобщему осуждению. Шэнь Цинцю просто заявит на весь мир, что, случайно обнаружив до тех пор тщательно скрываемую демоническую природу ученика, сразу же покарал его смертью, и получит всеобщую поддержку и одобрение. Никто из заклинателей его не осудит. Столкнувшись с демоном, он избрал единственно верное для праведного владыки пика решение. И единственное, за что его можно упрекнуть — смертельный удар так и не достиг цели. Ло Бинхэ должен тщательно подготовиться и встретить этот день во всеоружии. Необходимо создать настолько непоколебимую репутацию праведного и почитаемого заклинателя, что никто бы просто-напросто не поверил словам Шэнь Цинцю. Он должен подняться столь высоко, что ему поверят скорее, чем влиятельнейшему владыке Цинцзин, и люди высмеют саму идею, что Ло Бинхэ может оказаться полудемоном. Слишком рано. Он еще не готов. У него были всего пять дней. С противоположной стороны стола Ло Бинхэ видит мрачное выражение лица Старого Главы Дворца, явно уже принявшего ему одному выгодное решение, и… решается разыграть последнюю карту. Глубоко вдыхает, заставляя дыхание сбиться. На выдохе его губы начинают дрожать. Плечи сжимаются. Он опускает ресницы, и по щеке медленно скатывается слеза. Ло Бинхэ рыдает. Мрачное выражение немедленно сползает с лица Старого Главы, глаза округляются от удивления. Ло Бинхэ судорожно утирает слезы, слегка отворачивается, словно не желая демонстрировать слабость, делает глубокий отчаянных вдох, демонстративно пытаясь взять себя в руки. — Этот… простите, Учитель, — всхлипывает он, пряча руки под столом. Последняя, одинокая слеза падает в чай. — Этот недостойный ученик умоляет вас ничего не сообщать на Цанцюн. Мне слишком стыдно смотреть им в глаза. Пожалуйста, не говорите им ничего. Пожалуйста. Это невероятно трогательное представление. Ло Бинхэ уверен в этом — лицо Старого Главы Дворца смягчается, удивление сменяется жалостью. — Мой мальчик, — голос Старого Главы дрожит. Сейчас он как никогда напоминает любящего дедушку, вновь обретшего давно потерянного внука. — Ты не должен их бояться. Дворец Хуаньхуа защитит тебя. — Я не боюсь, — настаивает Ло Бинхэ, глаза сияют на мокром от слез лице. — Просто… не сейчас. Еще нет. Пожалуйста… пожалуйста, подождите немного, пока я не стану сильным заклинателем. Пока не добьюсь уважения. Может, тогда я… смогу… С минуту Старый Глава молча разглядывает его. Затем с глубоким вздохом кивает. Сердце Ло Бинхэ переполняется ликованием. — Хорошо, — произносит Старый Глава. — Я понимаю. Ты хочешь, чтобы они оценили тебя по достоинству и поняли, от чего по глупости своей отказались. Я подожду. — Спасибо, — прочувствованно говорит Ло Бинхэ. — Этот ученик очень признателен вам, Учитель. Моя благодарность безмерна. — Не стоит об этом, — улыбается Старый Глава Дворца. — Налей себе еще чаю. Кивнув, Ло Бинхэ так и делает. Поднимая чашку, крепко охватывает обеими руками — в конце концов, он же так переволновался! Подобные представления он устраивает крайне редко. Знает по собственному опыту — слезы вызывают презрение, а не милосердие. Он плакал, стоя на краю Бесконечной Бездны, и разве это произвело хоть какое-то впечатление на Учителя? Однако сейчас он решил рискнуть и, похоже, сработало. — Этот ученик приносит глубочайшие извинения за несдержанность, — Ло Бинхэ ставит чашку на стол. — Не страшно, — отмахивается Старый Глава Дворца. — Молодые люди глубоко чувствуют происходящее. Не нужно стесняться слез перед этим Учителем. Ло Бинхэ улыбается мило и застенчиво. Затем, выпрямившись, принимает серьезное выражение лица: — Этот ученик очень хочет стать сильным заклинателем. Он умоляет Учителя дозволить ему отправиться на миссию. — Сейчас, юноша? — Старый Глава Дворца выразительно приподнимает бровь. — Ты ведь только оправился от ран после схватки с демоническим зверем. — Целители сказали, что этот ученик уже почти здоров, — с жаром возражает Ло Бинхэ. — Пожалуйста, Учитель, позвольте мне проявить себя. Необязательно, самостоятельное задание, этот недостойный будет счастлив присоединиться к отряду, если вы того пожелаете! Просто... Этому ученику необходимо доказать чего он стоит! Доказать школе Цанцюн и… вам! Все во Дворце Хуаньхуа были так добры! Вы были так добры! Этот ученик хочет отплатить добром за добро! Взгляд Старого Главы Дворца прикован к лицу Ло Бинхэ, но почему-то кажется, видит кого-то другого. — Такой целеустремленный, — тихо произносит он. Ло Бинхэ терпеливо ждет, пока пару мгновений спустя Старый Глава Дворца не вынырнет из своих грез, или куда его там унесло. — Хорошо, — торжественно заявляет Старый Глава. — В течение ближайших дней отдохни как следует и, как только будешь готов, отправишься на миссию. Ты присоединишься к группе и так сможешь рассчитывать на помощь товарищей. — Да, Учитель, — обещает Ло Бинхэ. — Этот ученик не подведет вас. — Отлично, — решительно кивает Старый Глава Дворца и тут же добавляет: — Старший адепт Гунъи отправится с тобой. ----------------------------------------------------- На прощанье Старый Глава Дворца вкладывает в ладонь Ло Бинхэ небольшой нефритовый медальон — нанесенный знак вырезан в камне и залит золотом. — Разрешение посещать эту часть Дворца без сопровождающих, — покровительственно произносит он. — Некоторые части Дворца тебе все еще недоступны, но время и упорные старания открывают любые двери. Почтительно поблагодарив, Ло Бинхэ выходит и тут же углубляется в собственные мысли. Шагая неторопливо, он не особо смотрит, куда направляется, прокручивая в голове слова, жесты и малейшие оттенки эмоций прошедшего разговора. Двух мнений быть не может — он явно что-то упускает. Не то чтобы в происходящем напрочь отсутствовал здравых смысл, но несомненно не хватает какого-то ключевого элемента, дабы картина обрела целостность. С какой стати Старый Глава Дворца выказывает столь теплые чувства? Почему так снисходителен и участлив? Можно подумать, в лице Ло Бинхэ тот обрел давно потерянного любимого внука. Головоломка. Подобные загадки не давали покоя Ло Бинхэ, зудя и донимая, пока он не взламывал их, наслаждаясь ощущением разгаданной тайны. И этот нефритовый медальон — еще один необъяснимый жест благоволения. Ло Бинхэ беспокойно оглаживает знак большим пальцем. По пути то и дело встречаются заклинатели, слуги и охранники, хотя, конечно, их не так много, как в других частях Дворца. Ограниченный доступ. При виде нефритового медальона встречные мгновенно теряют к нему интерес. Лишь обнаружив, что где-то свернул не туда и никто его не остановил, он внезапно сообразил, как воспользоваться таким подарком судьбы. Ему теперь дозволено находиться в закрытой части дворца, зачем же так сразу уходить? Стоит использовать возможность заполнить белые пятна на его мысленной карте. А если кто-то поинтересуется, что он тут делает, Ло Бинхэ всегда может сказать, что просто заблудился. Все эти сверкающие золотом залы неотличимы один от другого, и подобная отговорка не вызовет подозрений. И вот, с нефритовым медальоном в руке, Ло Бинхэ отправляется исследовать ранее запретный, а ныне доступный уголок Дворца Хуаньхуа. Тут расположены множество интересных комнат и залов. Попадается зал трофейный, битком набитый засушенными частями демонических монстров; что-то вроде стратегического зала командного с подробной картой континента, вырезанной на стоящем в центре столе; парадный кабинет с избыточно обширным столом; оружейная, где богато украшенное оружие выставлено напоказ с таким пафосом, словно исключительно ради бахвальства; внутренний сад, личная библиотека, кладовка для белья. Чем больше он смотрит, тем больше убеждается, что именно в этой части Дворца Старый Глава принимает важных посетителей: посланников других школ, уважаемых заклинателей и высших чинов Хуаньхуа. Информация нужная, но не особо полезная. Ло Бинхэ уже решает бросить это занятие и уйти, когда наконец находит что-то интересное. Как обычно, останавливается перед закрытой дверью, пытаясь ощутить, есть ли кто-нибудь внутри. Убедившись, что комната пуста, и раздвинув двери, проскальзывает внутрь и… застывает на месте. Это не трофейный зал. Не военных штаб, не кабинет и не оружейная. Как ни странно, это алтарь. Величественное сооружение, которому посвящена комната. Он изготовлен из драгоценного белого нефрита и изукрашен золотыми символами. Кругом расставлены великолепные букеты свежих цветов и горят палочки благовоний. На алтаре покоится обнаженный меч, даже издалека видно, сколь смертоносно холодное лезвие. Навершие украшено золотой кистью, но черная рукоять вся истерта — в прежние времена меч явно многократно использовался по назначению. Надпись на алтаре гласит: «Су Сиянь». Над алтарем висит портрет. Красивая молодая женщина с лицом холодным и безжалостным, пышные волосы рассыпались по широким плечам. Золотой медальон с выгравированным цветком, что теперь носит Гунъи Сяо, покоится у нее на груди. Ло Бинхэ понимает, кому посвящен алтарь. Девушке, прежде занимавшей пост старшего адепта Хуаньхуа. Той, что погибла при столь трагичных обстоятельствах, что глава следующие десять лет не желал назначать преемника. Ло Бинхэ пробыл во Дворце всего лишь пять дней, но уже успел узнать подробности: ее похитил и убил сам Император Демонов, тот самый, которого совместными усилиями заклинателей четырех великих школ за бесчисленные преступления упокоили под горой Байлу. Ло Бинхэ смотрит на портрет и думает: «Ну, теперь понятно». Лицо девы выглядит точной копией его собственного. Точнее наоборот: его лицо точная копия ее. Одинаковая линия подбородка, одинаковые рты, одинаковые носы, одинаковые волосы. Глаза и брови слегка отличаются, но, тем не менее, сходство поразительное. Когда Старый Глава Дворца впервые увидел Ло Бинхэ — вероятно решил, будто видит призрака. Призрака безвременно покинувшей его любимой ученицы. Теперь понятно, почему Ло Бинхэ так выделяют. Всего лишь из-за глупости и… сентиментальности, что в принципе одно и то же. Хотя это не имеет вообще никакого значения. Каковы бы ни были причины, это не помешает ему воспользоваться подобным преимуществом. Какая-то мелочь не дает ему покоя. Он хмурится и, склонив голову, пытается разобраться, что же еще заметил на портрете. Вдруг понимает. Ее черты напоминают не только его, но и кое-кого другого. Гунъи Сяо тоже на нее похож. Те самые черты, что отличают Ло Бинхэ от девушки на портрете, придают ей сходства с Гунъи Сяо — такие же выразительные глаза и изящные брови. Девушка на портрете облачена в форму старшего адепта, на груди золотой медальон, волосы уложены точно как у Гунъи Сяо, еще больше усиливая сходство с нынешним старшим адептом. Ло Бинхэ очень интересно — это просто совпадение или тщательно продуманный выбор Гунъи Сяо? Или, может быть, пожелание самого Старого Главы Дворца? Чем дольше он смотрит на портрет, тем лучше понимает происходящее. Судя по всему, Гунъи Сяо всегда пользовался благосклонностью Старого Главы и, как следствие, всего Дворца Хуаньхуа, вплоть до того, что ему практически была обещана дочь главы Дворца. Безупречный, сверкающий золотом старший адепт, который, так уж вышло, оказался необычайно похож на трагически погибшую, всеми любимую Су Сиянь. Однако же не до такой степени, как Ло Бинхэ. Итак, имеющуюся подделку заменяют на куда более точную. В Гунъи Сяо больше нет необходимости, и внезапно Старый Глава Дворца придирается к малейшим ошибкам и выказывает недовольство там, где раньше проявлял лишь гордость и снисходительность. С какой стороны ни посмотреть, такое положение вещей исключительно благоприятствует Ло Бинхэ. Старый Глава Дворца уже явно выделяет его, отдавая предпочтение перед Гунъи Сяо, без всяких усилий или давления со стороны Ло Бинхэ. Словно обстоятельства предупредительно сложились самым благоприятным образом, дабы он мог достичь своих целей, не прилагая особых усилий. Его план будет развиваться как следует, даже если сам Ло Бинхэ при этом будет бездействовать. Тем не менее, нельзя рассчитывать только на это. Он бы банально не выжил в смертельных глубинах Бесконечной Бездны и безжалостных, кровавых схватках Царства Демонов, если бы полагался на столь эфемерные ценности, как старческая сентиментальность и случайное сходство с давно умершей женщиной. Неужели Старый Глава Дворца вот так запросто поменяет старшего адепта, не имея на то мало-мальски весомой причины? Тем более пока Гунъи Сяо пользуется всеобщими поддержкой и восхищением, как и обожанием Маленькой Хозяйки Дворца? Нет. Ло Бинхэ не станет на это рассчитывать. Сентиментальность или нет, но Старый Глава никогда бы не встал во главе одной из четырех великих школ, если бы в принятии решений руководствовался подобными глупостями. Скорее всего, раздраженный тем, что Гунъи Сяо не Ло Бинхэ, Старый Глава Дворца станет утешаться регулярными приглашениями последнего на чашку чая. Неужели это то, к чему стремится Ло Бинхэ? Светлое будущее в качестве обожаемого внучонка Главы школы? Охуеть не встать. Нет уж, он собирается лично возглавить гребаную школу, а значит, золотой медальон старшего адепта должен принадлежать ему. Ло Бинхэ вновь бросает взгляд на чуждое всякому состраданию лицо Су Сиянь. Она выглядит холодной и безжалостной — совсем не так он представлял трагически погибшую любимую ученицу. Художник даже не попытался ей польстить, смягчив холодность улыбкой или придав нежности взгляду. Она выглядит неумолимой. Честолюбивой. Готовой пойти на все и пожертвовать всем ради достижения собственных целей. Ничего общего с Гунъи Сяо. Он вполне мог бы поучиться у предшественницы чему полезному. Может быть, тогда… но нет. Так уж всегда было предрешено, что Ло Бинхэ победит. Иного исхода он не примет.