Запятнанное золото / Tarnished Gold

Следующие четыре дня Ло Бинхэ добросовестно «выздоравливает», пока наконец лекари не объявляют, что он полностью исцелен. На следующий же день ему сообщают о первой миссии и что завтра на рассвете он должен быть у северо-восточных ворот. Он является не раньше и не позже, как раз когда первые лучи солнца озаряют горизонт. Трое адептов, примерно одного с ним возраста, уже терпеливо ожидают. Ло Бинхэ узнает Тан Эньлая, того самого адепта из патруля, обнаружившего его у реки. Двух девушек, вежливо представившихся как Шао Вэньлин и Хань Сяодань, он никогда ранее не встречал. Ло Бинхэ тепло приветствует обеих, а затем выразительно оглядывается по сторонам, словно разыскивая кого-то. — А где шисюн Гунъи? — спрашивает он. — Я думал, он идет с нами. — Идет, — подтверждает Шао Вэньлин. Волосы ее уложены в высокий практичный узел, не оставляющий непослушным прядям ни единого шанса высвободиться и зацепиться за что-то. — Он просто немного задерживается. — Неужели он позволяет себе опаздывать? — продолжает спрашивать Ло Бинхэ. Странно, Гунъи Сяо казался человеком исключительно ответственным и исполнительным… — Иногда, — отвечает она. — Зависит от того… — Вот они! Развернувшись, Ло Бинхэ видит приближающегося с двумя сумками на плече Гунъи Сяо и (ну конечно!) с Маленькой Хозяйкой Дворца на буксире. Ее прическа и платье, как всегда, безукоризненны, но сама она выглядит еще не проснувшейся и в высшей степени недовольной. Если бы кто-нибудь другой рискнул тащить ее за запястье, то скорее всего довольно быстро сам не досчитался бы руки. За спиной Ло Бинхэ слышит тщательно приглушенные возгласы разочарования. — Я же говорила, — Хань Сяодань шепчет Шао Вэньлин, — он опаздывает, только когда приходится нянчиться с этой. — Надеюсь, вам не пришлось ждать слишком долго, — вместо приветствия говорит Гунъи Сяо. — В последнюю минуту… понадобились дополнительные приготовления. — Нет, шисюн Гунъи, — торопится ответить Тан Эньлай. — Совсем не пришлось ждать. — Шисюн Гунъи, шимэй Фу, — кивком здоровается Ло Бинхэ. Маленькая Хозяйка Дворца щурится в его сторону, явно с огромным трудом не позволяя глазам закрыться. Гунъи Сяо отпускает ее руку. — Мы и так задержались, — произносит он. — Если поторопимся, сможем вернуться уже завтра. Вперед. Все с готовностью соглашаются. Какое-то время придется передвигаться по узкой, непригодной для поездок верхом тропе, поэтому лошадей у них с собой нет. Взлетать на мечах они тоже не спешат — в окрестностях Дворца полеты ограничены и четко определено, кому и при каких обстоятельствах разрешено отрываться от земли. Естественно, если толпы постоянно прибывающих или покидающих дворец заклинателей поднимутся в воздух одновременно, столкновений не избежать. Никак не обойтись без правил, определяющих, сколько заклинателей могут одновременно находиться в воздухе вплотную ко дворцу. Задание группы важное, но все же рутинное, поэтому они получили разрешение взлететь не раньше, чем Дворец скроется из виду. Разговор особо не клеится. Шао Веньлин и Хань Сяодань шагают рядом — вполне можно предположить, что они близкие подруги, да и все остальные примерно одного возраста, чтобы поладить друг с другом. Однако Маленькая Хозяйка Дворца выглядит как разъяренный медведь-шатун в середине зимы, и каждый ее шаг, с силой впечатываясь в землю, нагоняет ужас на всю группу. Все, кроме Гунъи Сяо, стараются держаться от нее подальше, чтобы не оказаться в досягаемости ее плети. Естественно, Ло Бинхэ не упустил шанса шагать рядом с ней. Ну да, она в отвратительном настроении, но Ло Бинхэ должен доказать, что он тоже исключение. Что, как и Гунъи Сяо, совсем не боится ее. Идущий с другой стороны старший адепт делает шаг в сторону, явно намереваясь оставить их наедине. Маленькая Хозяйка Дворца мгновенно портит его галантный жест, схватив за локоть и дернув обратно. — Ты куда это собрался? — подозрительно спрашивает она. — Шимэй Фу, — голос Гунъи Сяо звучит растерянно, но неудивленно. — Я просто хотел… Я думал проверить, как остальные. — Все с ними в порядке, — отметает она. — Идут себе и идут. Чего суетиться? Вздохнув, Гунъи Сяо снова бросает взгляд на Ло Бинхэ. Тот отвечает дружеской улыбкой. Сейчас, когда есть возможность разглядеть старшего адепта поближе, Ло Бинхэ замечает у того под глазами темные круги. Либо Гунъи Сяо некогда спать, либо страдает бессонницей. — И зачем понадобилось отправлять шисюна Гунъи на такую унылую миссию? — ворчит Маленькая Хозяйка Дворца, вынуждая Ло Бинхэ отвести взгляд от Гунъи Сяо. — Ты старший адепт, разве ты не должен ходить только на важные миссии? Она не так уж неправа. Уж чем известен Дворец Хуаньхуа, кроме того, что «они самые богатые», так это защитными барьерами. Вся немалая территория, контролируемая Дворцом, надежно окружена невидимым защитным барьером. Это настоящее произведение заклинательского искусства, свидетельство великого мастерства, глубоких знаний и совместных усилий множества заклинателей. Любой нарушитель неизбежно попадет под его чары — мир вокруг исказится, чувства перепутаются, и бедолага будет обреченно блуждать по бесконечному лабиринту, пока не погибнет от голода или не будет спасен. Никто, кроме самых искусных заклинателей, не способен вырваться самостоятельно, не прибегая к помощи специально обученных адептов Хуаньхуа. Это прекрасное, замысловатое, огромное и безнадежно запутанное сооружение. Само собой разумеется, подобное сооружение нуждается в постоянном наблюдении и обслуживании, дабы не развалиться от перегруза. Эта чудовищная громадина, словно бездонная прорва, требует изрядных ресурсов на поддержание себя, не говоря уже об использовании по назначению. Однако оно того стоит. Кроме известности и славы барьер позволяет Дворцу Хуаньхуа практически полностью контролировать собственные границы. Никто и ничто не могут войти или выйти без разрешения. Большинство окрестных поселений и городов охотно приняли эти правила. Конечно это означает некоторые неудобства для жителей (приходится терпеливо дожидаться, пока заклинатели Хуаньхуа не проведут их сквозь барьер), но взамен они получают надежнейшую защиту от демонов, чудовищ, разбойников и грабителей. Ну и, конечно, заключенные. Побеги из Водной тюрьмы происходят исключительно редко. Еще реже беглецам удается покинуть Дворец. Что насчет успешных попыток пройти невидимый барьер на границе? Такого еще ни разу не случалось. А если и случалось, то подобные случаи успешно скрыли. В конце концов барьер не только никого не впускает, но и не выпускает. То есть невидимый защитный барьер — сооружение одновременно мощное и хрупкое — нуждается в постоянных проверках и регулярном обновлении заклинаний. Именно в этом и заключается их блистательная миссия — осмотр и мелкий ремонт. — Если я буду ходить только на важные миссии, я вообще разучусь что-либо делать, — миролюбиво произносит Гунъи Сяо. — Кроме того есть серьезная причина, почему послали именно нас. Необходимо проверить самый дальний участок. Даже если мы проделаем большую часть пути на мечах, нам предстоит провести хотя бы одну ночь под открытым небом. Ну и чем дальше мы от Дворца, тем меньше можем рассчитывать на подмогу в непредвиденной ситуации. Разрыв Бездны всего лишь в нескольких ли оттуда, пусть там и находятся наблюдатели. Нельзя посылать меньше полдюжины человек, это слишком опасно. — Это не объясняет, почему именно ты должен идти, — продолжает ворчать Маленькая Хозяйка Дворца. — Подобная работа ниже достоинства шисюна Гунъи. Она даже не думает понизить голос, по ходу втаптывая в грязь задание, которого другим, возможно, пришлось добиваться. — У тебя просто плохое настроение из-за того, что пришлось так рано встать, — отвечает Гунъи Сяо. — Я же говорил, ты не должна идти. Кто-то другой мог бы… — Нет, — Маленькая Хозяйка Дворца скрещивает руки на груди. — Без тебя во Дворце вообще тоска зеленая. Даже поговорить не с кем. — Вернее, ты не желаешь ни с кем говорить, — парирует Гунъи Сяо. — Это одно и то же. Оглянувшись через плечо, Ло Бинхэ замечает: — Я уже не вижу Дворца. Можно подниматься в воздух? Гунъи Сяо тоже оглядывается и кивает: — Дельное замечание, шиди Ло. Да, пора, если мы хотим успеть. Старший Адепт явно колеблется, держа меч в руках. — Что еще, шисюн Гунъи? — требовательно вопрошает Маленькая Хозяйка Дворца. — У шисюна затруднения? — интересуется Ло Бинхэ. — Э-э-э, нет… Просто… Шимэй Фу, я очень устал, — с извиняющейся улыбкой говорит Гунъи Сяо. — Что-то плохо спится в последнее время. Конечно обычно ты летишь со мной, но сейчас… не хотелось бы рисковать. Может, согласишься лететь с кем-то другим? Ло Бинхэ осознает, что у Маленькой Хозяйки Дворца нет меча. Ее шипастая металлическая плеть, как обычно, свернута кольцами у бедра, но больше никакого оружия нет. Это… любопытно. Духовный меч по умолчанию естественный выбор любого заклинателя. Исключение из этого правила может в равной степени усилить или ослабить, поэтому встречается крайне редко. Заклинатель, принявший подобное решение, либо в отчаянной ситуации, когда другое оружие недоступно, либо наоборот в идеальной и может себе позволить столь сомнительный выбор. Без сомнения, Маленькая Хозяйка Дворца принадлежит ко второму типу. Кто осмелится запретить ей? Ло Бинхэ еще не приходилось видеть Маленькую Хозяйку Дворца в бою. Он предполагает, что ее внушающая ужас репутация зиждется исключительно на страхе оппонентов, опасающихся отбиваться или уворачиваться и вынужденных покорно позволять избить себя. Однако если ее навыки обращения с собственным оружием хоть немного выше среднего, пожалуй, она будет грозным противником для тех, кто привык сражаться на мечах. Ну да ладно… Даже если она действительно избрала столь необычное духовное оружие, нельзя сказать, что шипастая металлическая плеть удобна для полетов. Если задуматься — довольно-таки серьезный недостаток. Неудивительно, что он раньше никогда не встречал заклинателей с плетью. Из этого следует, что когда Маленькой Хозяйке Дворца требуется куда-то полететь, кому-то приходится брать ее на меч… Вероятно, Гунъи Сяо. Только вот на этот раз он так устал, что не желает подниматься в воздух вместе с ней. Маленькая Хозяйка Дворца недовольно хмурится после заявления Гунъи Сяо. Тан Эньлай, Шао Вэньлин и Хань Сяодань старательно прикидываются ветошью, определенно надеясь, что их не заметят. Мгновенно оценив возможность, Ло Бинхэ выскакивает вперед, прежде чем почетная обязанность достанется какому-то бедолаге. — Шимэй Фу может полететь со мной, — предлагает он, снимая с бедра Синьмо. — Ладно, — раздраженно бурчит она, всем своим видом демонстрируя недовольство жалкой заменой. Заметив укоризненный взгляд Гунъи Сяо, неохотно добавляет: — Спасибо. Ее отношение весьма далеко от теплого и дружеского, но Ло Бинхэ выбирать не приходится. Все быстро занимают позиции, готовясь к взлету, Гунъи Сяо становится во главе. Ло Бинхэ предлагает Маленькой Хозяйке Дворца взять ее на руки, но та, презрительно отмахнувшись, становится сзади, охватив руками его талию. Подняв меч в воздух, он чувствует, как хватка становится сильнее, словно она опасается каких-то ухарских трюков с его стороны. Удостоверившись, что Синьмо устойчиво и плавно скользит в небесах, Ло Бинхэ успокаивающе накрывает ее руку собственной ладонью. — Я не допущу, чтобы шимэй упала, — обещает он. — Только попробуй меня уронить. Я с тебя шкуру спущу моей Мэйгуци. «Вероятно, «Мэйгуци» — это плеть», — предполагает Ло Бинхэ. Маленькая Хозяйка Дворца живо напоминает ему некоторых демониц. Да, ничего не остается, кроме как подтвердить свои слова действиями. В конце концов он вырвет ее доверие из железной хватки. Они летят. День стоит ясный, небо синее-синее. Не жарко и не холодно, лишь ветер свистит в ушах, развевая одежду и волосы. Один раз они останавливаются, чтобы перекусить. Естественно, можно обойтись и инедией, так что это просто краткий отдых от ревущего в ушах ветра и скуки долгого полета. Пайки пересолены и жестки, как подметка. Маленькая Хозяйка Дворца мучительно кривится после каждого кусочка, словно ее заставляют есть свиные помои. В Бесконечной Бездне Ло Бинхэ приходилось есть еще и не такое, однако тут он склонен с ней согласиться. Если есть выбор и возможность приготовить хорошую еду, зачем же есть плохую? Ему известно, что при изготовлении пайков руководствуются исключительно долгосрочностью, но это же не значит, что вкус и консистенция обязательно должны быть настолько убогими. Да он уже сейчас может придумать не менее полдюжины способов улучшить вкус. Решено, в следующий, раз отправляясь на миссию с Маленькой Хозяйкой Дворца, он обязательно запасется чем-то вкусным. Вторая половина полета проходит без происшествий. Солнце довольно низко склоняется над горизонтом, когда Гунъи Сяо оборачивается и, перекрикивая ветер, объявляет: — Мы на месте! Снижаемся! Следуя за ним, все спускаются вниз. Шао Веньлин облегченно вздыхает, а Хань Сяодань усаживается прямо на землю. Они здорово вымотались, летя на пределе возможностей, чего вероятно бы не случилось, не желай все поскорее разделаться с этим тривиальным заданием. Ло Бинхэ галантно подает Маленькой Хозяйке Дворца руку, помогая сойти с меча, словно она выходит из кареты. Та с высокомерным видом позволяет. Занятно она реагирует. В одних случаях безупречная вежливость вызывает недоверие и подозрительность. В других — принимается как должное, словно именно так с ней и полагается обращаться. Вырисовывается четкий портрет заброшенной, но при этом тщательно лелеемой принцессы. Подхалимство и подарки ей столь же естественны, как воздух, но в тоже время могут восприниматься с настороженностью и враждебной подозрительностью. Для его целей нежелательно ни то ни другое. Стратегию поведения с Маленькой Хозяйкой Дворца придется в корне изменить. Он слишком осторожен, деликатно прощупывая почву. Изначально Ло Бинхэ собирался ухаживать романтично, потакая во всем, но она слишком избалована и вообще не заметит подобных усилий. Ло Бинхэ припоминает, как недавно сравнил ее с демоницей. Больше всего на свете демоны ценят вызов. Это стоит обдумать. Они находятся где-то в лесу, на ничем не примечательной поляне. Ло Бинхэ с любопытством оглядывается, удивляясь, по каким таким признакам Гунъи Сяо определил, что им именно сюда. Вероятно, обычные мелкие хитрости Дворца Хуаньхуа, вроде тех указателей на дорожках. Что-то скрытое на виду. — Приступим, — бодро говорит Гунъи Сяо. — Шимэй Шао и шимэй Хань, вы мастера защитных барьеров. Остальные будут вас охранять. — Да, шисюн Гунъи, — отвечает нестройный хор голосов, и каждый занимает свое место. Шао Вэньлин опускается на колени, а Хань Сяодань, вновь вскочив на меч, поднимается на несколько чи вверх. Обе протягивают руки, будто перебирая струны невидимого гуциня. Ло Бинхэ слегка наклоняет голову, словно это поможет что-то разглядеть, и добавляет к зрению малую толику демонической ци. До сих пор он держал ее надежно скрытой, и вот теперь она с нетерпеливой готовностью наполняет его. Этого вполне достаточно, чтобы разглядеть сверкающую паутину линий невидимого барьера, которую сейчас проверяют ученицы. От их прикосновений линии, наливаясь светом, загораются ярче. Паутина безумно хаотичная. Ло Бинхэ наблюдает, как тонкие линии соединяются и переплетаются, пересекаясь друг с другом, некоторые углубляются в землю. Неужели поддерживающие барьер заклятия и печати расположены там? Это, без сомнения, отличный способ скрыть и защитить их. Злоумышленникам придется потратить значительные силы на поиск и раскопки, пожелай они разрушить барьер. Тан Эньлай, положив руку на меч, стоит рядом с Шао Вэньлин и Хань Сяодань, всем своим видом выражая готовность в любую минуту защитить соучеников ценой собственной жизни. Можно подумать, им действительно что-то угрожает, если не обращать внимания на Гунъи Сяо, прогуливающегося с видом «я наблюдаю за окрестностями», и Маленькую Хозяйку Дворца, которая, сидя на земле, сосредоточенно приводит в порядок растрепанную ветром прическу. Пожалуй, никто, кроме Тан Эньлая, не ожидает нападения. В конце концов во время рутинных заданий никогда ничего не случалось. Оценив ситуацию, Ло Бинхэ думает: «Пока не случалось». Час проходит без происшествий: участок барьера скрупулезно осматривают, выискивая запутанности, узлы, ослабленные места и разрывы. В процессе Шао Веньлин и Хань Сяодань ловко поправляют и обновляют заклинания, подтягивая светящиеся линии так, что вся система кажется менее хаотичной. Однако от Ло Бинхэ не ускользает, что практически сразу все медленно смещается к изначальному хаосу. Это напоминает черпание воды решетом — бесконечная задача, которую невозможно завершить. Пока они возятся с барьером, Ло Бинхэ краем глаза наблюдает за Гунъи Сяо. Тот держится, как всегда, прямо, ладонь уверенно покоится на рукояти спрятанного в ножны меча, одежда и прическа безупречны. Олицетворение сверкающего золотом старшего адепта, но… Его движениям не хватает привычной резкости, вместо этого появилась едва заметная вялость, будто в конце тяжелого дня, в череде тяжелых дней. Взгляд — обычно ясный и цепкий, а теперь пустой и усталый — обращается в сторону подозрительных звуков, опаздывая на половину удара сердца. Старший адепт непривычно тих. Под глазами залегли тени. Классические признаки бессонницы, как отметил Ло Бинхэ и что Гунъи Сяо, умоляя Маленькую Хозяйку Дворца лететь с кем-нибудь другим, сам подтвердил ранее. Он сказал, что плохо спит, и Ло Бинхэ уверен: лично он тут совершенно ни при чем. Ну да, это вполне в его стиле, воспользоваться способностью контролировать пространство снов, чтобы, лишив противника покоя, медленно измотать кошмарами и бессонницей. Но не в этот раз. Он пока что сдерживается, проявляя терпение и осторожность. Нежелательно, чтобы удача изменила Гунъи Сяо одновременно с появлением Ло Бинхэ. Итак, Ло Бинхэ не имеет никакого отношения к бессоннице старшего адепта. Вполне вероятно, это какая-то скрытая проблема — например как у того горемыки шиди Цая, для которого Гунъи Сяо вытребовал отдельную комнату. Периодические кошмары. Гунъи Сяо живет отдельно от остальных, так что никто не знает, видит он кошмары или нет. Ло Бинхэ чует кровь, как хищник: вот оно слабое место, куда можно нанести удар. Гунъи Сяо вообще не смотрит в сторону Ло Бинхэ, не отрывая взгляда от границы леса, полностью сосредоточившись на наблюдении. — Готово, — наконец-то объявляет Хань Сяодань, рукавом утирая пот со лба. Шао Вэньлин сжимает и разжимает пальцы, словно те затекли. — Серьезных поломок нет, просто некоторые линии перепутались, пришлось выровнять. — Отлично, — говорит Гунъи Сяо, разглядывая небо. Солнце почти скрылось за горизонтом, расцвечивая облака всеми оттенками оранжевого и пурпурного. — Уже поздно. Расположимся лагерем. Завтра с рассветом встанем и отправимся домой. Все с готовностью соглашаются и приступают к обустройству лагеря. Палаток они с собой не захватили, так что все приготовления сводятся к поиску более-менее ровного куска земли и раскатыванию спальных циновок. Как оказалось, самое сложное — это установка простейшего сигнального барьера вокруг лагеря. Бросив взгляд на уставших до изнеможения Шао Вэньлин и Хань Сяодань, Гунъи Сяо берет организацию защиты на себя. Ло Бинхэ видит, как тот периодически мелькает между деревьями, медленно устанавливая невидимый барьер на достаточном расстоянии, чтобы в случае тревоги у них было время изготовиться к бою, прежде чем нарушитель до них доберется. Ученики Цанцюн просто натянули бы веревку, увешанную талисманами, которые в случае тревоги испускали яркие вспышки или гремели. Защитные барьеры — штука весьма сложная и совершенно непригодная в бою, разве что в тщательно подготовленных засадах. Однако от каждого во Дворце Хуаньхуа ожидалось хотя бы минимальное знание защитных барьеров и печатей. Самому Ло Бинхэ куда привычней обходить барьеры, чем устанавливать. Придется подтянуть знания: он всегда быстро учится. — Защита установлена, — Гунъи Сяо выходит из-за деревьев. — На всякий случай придется всем по-очереди нести караул. Кто хочет быть первым? Шао Вэньлин и Хань Сяодань испускают стон; Маленькая Хозяйка Дворца выглядит так, словно ее это не касается; Тан Эньлай тут же выскакивает вперед, вызываясь первым — так, пока кто-то ворчит, а кто-то вызывается добровольно, они договариваются об очередности караулов. Тан Эньлай, затем Гунъи Сяо, Ло Бинхэ, Шао Веньлин, Хань Сяодань и последней — Маленькая Хозяйка Дворца. Каждому придется караулить чуть больше часа, позволяя поспать около восьми часов. Наскоро перекусив, все укладываются. Ло Бинхэ, конечно, только притворяется спящим. Ему приходилось бодрствовать дни и ночи напролет, и он отлично умеет не засыпать, лежа неподвижно. Все чувства напряжены, он предельно сосредоточен и внимателен, полностью осознавая происходящее. По глубине и частоте дыхания он точно определяет местоположение каждого. Он ждет. Первая стража проходит без происшествий. Ло Бинхэ сохраняет неподвижность, прислушиваясь, как Тан Эньлай, подойдя к Гунъи Сяо, осторожно трясет того, чтобы разбудить. Пошептавшись, они меняются местами. — Ложись на мое место, — шепотом предлагает Гунъи Сяо. — Тут тепло. — Спасибо, шисюн Гунъи. Если Тан Эньлай обходил лагерь дозором и Ло Бинхэ мог отслеживать его по звуку шагов, то Гунъи Сяо занимает позицию на краю лагеря и стоит, сохраняя неподвижность. Тем не менее, Ло Бинхэ точно знает, что тот не спит — по глубине и ритму дыхания. Ло Бинхэ чинно лежит на месте, ожидая звука приближающихся шагов, прикосновения к плечу, шепота на ухо. Своей очереди караулить. Он ждет. И ждет. И ждет. И ждет. Время течет, а Гунъи Сяо так и не подходит к нему. Зародившееся подозрение растет, с каждой минутой превращаясь в уверенность. Два часа спустя уже не остается никаких сомнений — Гунъи Сяо давно должен был его разбудить, но он этого не сделал, не делает и не собирается. По каким-то собственным причинам Гунъи Сяо не хочет, чтобы Ло Бинхэ караулил. Пораздумав, Ло Бинхэ наконец-то решает взять дело в свои руки. С едва слышным вздохом он переворачивается на другой бок, открывая глаза и… видит, что взгляд Гунъи Сяо направлен отнюдь не в сторону леса, где могут таиться потенциальные угрозы. Вместо этого тот повернулся к лагерю. И смотрит на Ло Бинхэ. В упор. Их взгляды скрещиваются, и оба застывают от неожиданности, затем Гунъи Сяо испуганно моргает, точно осознав, что попался. Мгновение спустя испуганное выражение надежно спрятано под привычной маской, словно его и не было. Кивнув, старший адепт отводит взгляд, словно, просто осматриваясь, случайно остановился им на Ло Бинхэ, как раз когда тот проснулся. Ло Бинхэ поднимается и через весь лагерь направляется к Гунъи Сяо. — Кажется, я проспал, — шепотом говорит Ло Бинхэ. — Вроде уже моя очередь? — Разве? — спрашивает Гунъи Сяо. — А я и не заметил. В темноте тяжело следить за временем. Выразительно посмотрев на положение луны в небе, Ло Бинхэ заявляет: — Моя очередь. Побледневший Гунъи Сяо безмолвно смотрит на него. В свете луны синяки у него под глазами кажутся еще больше и темнее. Ло Бинхэ задается вопросом, а спал ли вообще старший адепт во время дежурства Тан Эньлая? — Этот шисюн благодарит шиди Ло за бдительность, — произносит Гунъи Сяо тем самым безукоризненно вежливым тоном, идеально скрывающим его истинные мысли и чувства. — Мне несложно, — говорит Ло Бинхэ. — Шисюну Гунъи не стоит караулить всю ночь самому: он переутомится. — Как скажешь, — Гунъи Сяо направляется к спящим. Секунду Ло Бинхэ раздумывает, не предложить ли ему свою собственную, еще теплую постель, но быстро соображает этого не делать. Старший адепт вполне может смекнуть, что Ло Бинхэ подслушивал. Заняв место Гунъи Сяо, Ло Бинхэ, напрягая слух, внимательно следит, как позади него старший адепт готовится ко сну. Ло Бинхэ чувствует дыхание всего лагеря: размеренные вдохи и выдохи — тихое свидетельство жизни. Он терпеливо ждет, пока Гунъи Сяо уснет. Ожидание тянется бесконечно. Довольно долго Гунъи Сяо дышит слишком быстро и беспокойно, словно дремлет вполглаза, неспособный погрузится в глубокий сон. В конце концов Ло Бинхэ решается его усыпить, подтолкнув легчайшим прикосновением магии сна. Следующие полчаса Ло Бинхэ продолжает наблюдать за спящими соучениками, не упуская ни малейшего движения, ни легчайшего шороха. Ждет. Наконец убедившись, что ничего не меняется, он позволяет себе сдвинуться. Бесшумно, как тень, ускользает из лагеря, позволяя темной сени деревьев поглотить его. Позади тишина — его исчезновение осталось незамеченным. Ло Бинхэ выпросил у Старого Главы Дворца миссию, чтобы продемонстрировать, на что способен. Чтобы показать себя талантливым и искусным заклинателем, достойным уважения и восхищения. Вместо этого глава школы направил его на миссию столь обыденную, что Ло Бинхэ никак не удастся достигнуть поставленных целей. Он вполне допускает, что это не было жестом пренебрежения, просто проявление ненужной и бесполезной заботы. Простое, рутинное задание после того, как пришлось столь долго оправляться от ран, полученных при мнимом столкновении с демоническим зверем. Ничего страшного, он и эту миссию использует для своих целей, просто другим способом. Он понял, как это можно сделать, в тот самый момент, когда Старый Глава упомянул, что Гунъи Сяо пойдет с ним. Одним долгим выдохом Ло Бинхэ высвобождает демоническую ци, позволяя той вольно струиться по венам. Наконец-то расслабившись после стольких дней непрестанного контроля, он испытывает колоссальное облегчение. Демоническая ци горит в теле, согревая сладостным теплом. Он распрямляет пальцы, выпуская когти. Языком ощущает остроту клыков. Сияние метки на лбу пятнает ночь оттенками красного. Мир обретает четкость — темнота не помеха демоническому зрению. Ло Бинхэ чувствует, будто раз вдохнув, неделями задерживал дыхание и вот сейчас наконец-то выдохнул. Он извлекает из ножен Синьмо, тот поет в его разуме, словно осколки стекла. Тело наполняется энергией меча, его голодом, его жаждой. Ло Бинхэ слишком долго держал меч в ножнах, не позволяя вкусить крови. Он закрывает глаза и концентрируется. Подняв веки, видит мерцающую в воздухе тонкую нить ци — сигнальный барьер Гунъи Сяо. Бесшумно двигаясь меж деревьев, приближается вплотную. По сравнению с чудовищно раздутой громадой пограничного защитного барьера этот кажется примитивным. Просто, как натянутая веревка. Неощутимо и невидимо, однако идея та же самая. Стоит задеть, как незримая нить отзовется в разуме Гунъи Сяо, вырывая из глубин сна и приводя в боевую готовность. Невидимый защитный барьер, опоясывающий всю гигантскую территорию дворца Хуаньхуа, почитается заклинателями всего мира за надежность, что однако не помешало Ло Бинхэ с легкостью его преодолеть, как только понадобилось. Даже не пришлось пересекать его, имея в руках Синьмо. Широко расставив ноги для устойчивости и распрямив плечи, Ло Бинхэ поднимает Синьмо и протыкает воздух. Он протыкает воздух. Мышцы напрягаются от усилия, когда меч, прорезав пустоту, погружается в нее. Волосы Ло Бинхэ раздувает горячий, воняющий тухлыми яйцами ветер, бьющий из разреза, точно кровь из раны. Сжав зубы, Ло Бинхэ стремительно опускает Синьмо вниз, и ткань реальности размыкается, открывая темный разрез. От глубоко проникающего в глотку смрада Ло Бинхэ мутит. Не то чтобы зловоние было таким уж сильным, но тело реагирует непроизвольно. Пять лет он дышал только таким воздухом. Пять лет был заживо похоронен во тьме. Пять лет жил в Бесконечной Бездне. Теперь он по собственной воле открывает проход в глубины кошмара, и Синьмо — его ключ. Действуя мечом, как рычагом, Ло Бинхэ расширяет разрез, пока тот не достигает подходящего размера. Наконец, дрожа от напряжения, извлекает Синьмо. Разрез висит в воздухе, чернея в окружающей темноте и источая порывы ветра. Вдалеке, где-то в глубинах разрыва, слышится леденящий душу хохот чудовищных тварей. Ло Бинхэ все еще не полностью освоился со способностью Синьмо к перемещениям, однако ему удалось добиться некоторой точности. Он безошибочно знает, в какую точку Бесконечной Бездны ведет его разрез. Судорожно вздохнув, Ло Бинхэ яростно загоняет свою демоническую ци вглубь. Когти втягиваются; клыки уменьшаются; сияние демонической метки исчезает; мир становится темнее; текущая по жилам кровь гораздо холоднее, чем еще недавно пылающий в венах пожар. При помощи Синьмо он глубоко рассекает ладонь и просовывает в разрез. Там, где оказывается его рука, обжигающе жарко, в противоположность овевающей тело ночной прохладе. Чувствуется близость потока лавы. Целую минуту Ло Бинхэ остается на месте, позволяя ране истекать кровью по ту стороны разрыва, а затем вытаскивает руку. Залечив рану, прячет в ножны меч и направляется назад — готово, наживка установлена. Он оставляет зияющую прореху в ткани реальности прямо внутри установленного Гунъи Сяо защитного барьера. Вернувшись в лагерь, он не находит никаких признаков того, что хоть кто-то пошевелился. Бесшумно, как тень, подходит к Шао Вэньлин и тихо будит ее: — Твоя очередь. Спросонья она что-то мычит в знак согласия и поднимается, а Ло Бинхэ укладывается на собственную циновку. Закрывает глаза и снова ждет. Всего-то лишь менее четверти часа. Лежа на земле с закрытыми глазами, Ло Бинхэ чует их раньше, чем Шао Вэньлин. Начинается с шелеста травы, словно от легкого ветерка или некрупного зверя. Следом доносится смех. Безумный и пугающе глубокий, переходящий в хрип. Ло Бинхэ слышал его в кошмарах. Раньше. Прежде чем навсегда избавился от них. — Кто там? — испуганно спрашивает Шао Вэньлин, вновь услышав смех. Сейчас она, должно быть, всматривается в спящих, пытаясь разглядеть, все ли на месте. Вероятно, первое, что пришло ей в голову — кто-то тихонечко поднялся и, спрятавшись за деревьями, смеется. В ответ смешки раздаются гораздо громче, словно ее вопрос — это брошенный в воду камень, а смех — поднятые им брызги. И их много. Шао Вэньлин более не раздумывает: — Тревога! — выхватив и подняв над головой меч, она заставляет его засиять, разгоняя тьму. Ло Бинхэ мгновенно вскакивает на ноги, выхватывая Синьмо. Остальные с разной степенью готовности делают то же самое, нащупывая свое оружие и растерянно оглядываясь вокруг. Свет мечей отражается в глазах тварей, затаившихся среди деревьев. Ло Бинхэ насчитал восемь пар глаз. Клыкастые гиены-мясорубки всегда охотятся стаей. — Это еще что такое?! — рявкает Маленькая Хозяйка Дворца, берясь за плеть. — Как они сюда попали? — спрашивает Хань Сяодань. — Шисюн… В этот момент твари выскакивают из-за деревьев, и все испуганно умолкают, впервые разглядев противника во всей красе. Это кошмарные, искореженные создания, напоминающие огромных, разросшихся вкривь и вкось псов. Они точно перекрученные мертвые, чьей-то злой волей продолжающие расти деревья. Непропорционально огромные костяки разрывают плоть, словно слишком крупные зверюги насильно втиснуты в несоразмерно маленькие шкуры. Острые костяные отростки, пронзая мышцы, хаотично выпирают из суставов, и твари бегут, вонзаясь в землю торчащими из конечностей кривыми обломками костей. Болтающиеся кончики лап даже не касаются травы. Зубищи не помещаются в пасти — множество слишком длинных, бритвенно острых клыков торчат вверх, вниз, в стороны, насквозь пронзая морду. Кажется, бестии издевательски улыбаются, на бегу разматывая отвратительно длинные нити слюны. Угодивший в эту пасть будет буквально перемолот в фарш. — Не позволяйте им вцепиться! — успевает крикнуть Гунъи Сяо, прежде чем стая нападает. В голове не укладывается, как подобные существа способны жить, не говоря уже о том, чтоб двигаться, однако те исключительно быстры. Сложением твари напоминают псов, но из-за гротескно разросшихся костяков их конечности обманчиво длинны. Раздается отчаянный крик — первая тварь настигает Хань Сяодань, застав ту врасплох, и атакует торчащими из лап костистыми обломками, расчертив грудь кровавыми полосами. Прежде чем тварь успевает запустить в нее зубы, Ло Бинхэ бросается вперед, с убойной мощью размахивая Синьмо. Со свистом рассекая воздух, меч вбивается в череп гиены-мясорубки. Слышится отрадный треск, и тварь с визгливым хохотом катится по земле, путаясь в мешанине лап и костей. Остальные гиены-мясорубки отзываются безумным хохотом, словно Ло Бинхэ сделал что-то исключительно смешное. Упавшая, переломанная тварь присоединяется к общему веселью и, дергаясь, встает, словно вместо смертельной раны получила дополнительные суставы. Еще одна гиена-мясорубка с хихиканьем набрасывается на него, но прежде, чем Ло Бинхэ успевает приложить ее рукоятью меча, стальная шипастая плеть обвивает горло твари и, резко дернув, швыряет под ноги другой, сшибая наземь обеих. Смертельно острые шипы сдирают шкуру и плоть с костей, словно с разваренной курицы. «Значит, сражаться она все-таки умеет», — успевает подумать Ло Бинхэ, прежде чем вспышкой духовной энергии отбить атаку следующей твари. Это первые твари, с которыми он столкнулся, упав в Бесконечную Бездну. Ло Бинхэ был безоружен и вообще не готов ни к чему подобному. Подкравшись, твари окружили его и гнали, не давая ни минуты покоя, раздирая когтями в кровавые клочья. Он кричал во всю мощь легких, только бы заглушить их безумный смех, сам не понимает, как удалось выжить. Позади кричит Тан Эньлай. Резко обернувшись, Ло Бинхэ видит, как адепт случайно разоружил себя: пытаясь поразить одну из тварей, попал в кость и уронил меч. Явно паникуя, Тан Эньлай замирает от ужаса, и Ло Бинхэ уже собирается броситься на помощь, но сияющий во тьме золотым светом клинок с ослепительной яростью врезается в угрожающую Тан Эньлаю тварь. Ло Бинхэ чувствует запах горелого мяса. — Подними меч, шиди Тан, — Гунъи Сяо сжимает все еще раскаленный от духовной энергии меч. Резкий окрик приводит Тан Эньлая в чувства, упавшее оружие взлетает и снова оказывается в его руке. Атака застигла врасплох. Вскочив спросонья, они не успели подготовиться, и теперь все надежды создать упорядоченную линию обороны пошли прахом. Гиены-мясорубки носятся среди них, сея хаос, уворачиваясь от головокружительных движений светящихся мечей и наполняя ночь пронзительным хохотом. Этот звук скрежещет в мозгу Ло Бинхэ, будоражит его, порождая желание оскалиться и зарычать. Гиен-мясорубок больше, чем членов группы, а значит, Ло Бинхэ должен обезвредить по крайней мере двух. Синьмо рассекает воздух, и темная энергия, вырвавшаяся из лезвия, нацеливается на гиену, напавшую на Шао Вэньлин. Ло Бинхэ не успевает нанести удар, потому что приходится развернуться, чтобы отбиться от широко раззявленной у своего лица пасти. Перед глазами Ло Бинхэ зубы, зубы и зубы. Стремительно шагнув навстречу зияющей пасти, он погружает руку внутрь. Гунъи Сяо не зря специально предупредил о столь очевидной вещи, как не позволять вцепиться зубами. Сделав это, гиены-мясорубки никогда не отпускают жертву — чудовищные челюсти в один миг перемалывают твердые мышцы и кости, словно нежный хрящ. Однако тут-то и таится их самое уязвимое место. Лишь только пальцы Ло Бинхэ дотягиваются до уязвимой плоти глотки, с них мгновенно срывается вспышка ци, прежде чем тварь успевает сомкнуть челюсти. Наконец-то гиена умолкает, доставляя Ло Бинхэ глубокое удовлетворение. Зверюга соскальзывает с его руки, по пути расцарапывая зубищами, и Ло Бинхэ мгновенно залечивает глубокие царапины, пользуясь тем, что в кровавом хаосе ночи никто ничего не замечает. Упавшая тварь больше не двигается. Одна подавилась. Их осталось семь. — Заткнись уже! — рявкает на хохочущую бестию Маленькая Хозяйка Дворца. Обернувшись, Ло Бинхэ успевает увидеть, как она ослепляет одну из тварей, точно попав шипастой плетью по глазам и превращая их в кровавые ошметки. Пока обезумевшая от боли тварь трясет головой и хихикает, подлетевший меч Гунъи Сяо влетает той в пасть, так что лишь рукоять видна среди зубов. Тело твари сводит предсмертной судорогой, а меч возвращается к владельцу весь покрытый густой, вязкой кровью. Сделав пару неуверенных шагов, гиена-мясорубка валится на землю. Их осталось шесть. Итак, Гунъи Сяо тоже известно уязвимое место тварей. Шао Вэньлин вопит — две твари одновременно бросаются на нее, и Ло Бинхэ спешит на помощь. Все тонет в какофонии криков, безумного хохота, кровавых брызг и разлетающихся костных обломков. Изголодавшийся Синьмо удовлетворенно гудит в его руках. При желании Ло Бинхэ способен уничтожить сколько угодно подобных тварей, однако сейчас не может себе позволить использовать демоническую ци, как и допустить гибель хоть кого-то из учеников. Это здорово связывает руки, поэтому он сосредотачивается, чтобы, отследив по мерзкому хохоту очередную тварь и не споткнувшись при этом, сразить ту одним единственным взмахом меча, прежде чем развернувшись, увидеть воочию. Все остальное мелочи, не имеющие отношения к выживанию. Маленькая Хозяйка Дворца спутывает лапы гиены-мясорубки плетью и удерживает тварь на месте, пока Гунъи Сяо приканчивает ее. Их осталось пять. Ло Бинхэ заставляет гиену-мясорубку заглотить его меч и, раскалив клинок добела, выжигает той потроха. Их осталось четыре. Шао Вэньлин, Хань Сяодань и Тан Эньлай сообща атакуют одну из тварей, по очереди ударяя мечами по шее, пока отрубленная голова не катится по земле. Их осталось три. Ло Бинхэ вонзает Синьмо в глаз зверюги, так что лезвие выходит из затылка. Их осталось две. Следующая тварь, закатив безумные глаза, бросается на Ло Бинхэ с воем, исполненным исступленного веселья. Ло Бинхэ разворачивается — и тут подоспевший Гунъи Сяо одним беспощадным ударом отсекает твари задние лапы. Волосы старшего адепта в беспорядке, одежда забрызгана кровью, зрачки расширены. — Добивай! — хрипло командует он. Ло Бинхэ хватается за торчащий клык и разжимает слюнявую пасть. Игнорируя режущую боль в ладони, он погружает Синьмо глубоко в глотку гиены-мясорубки. Всполоха энергии от лезвия клинка достаточно, чтобы тварь, разбрызгивая кровь и кишки, взорвалась, словно вспухший на солнце труп. И одна осталась. Он осматривается, выискивая последнюю. Взгляд его скользит по трупам (все нечеловеческие), по всхлипывающей Хань Сяодань, Шао Вэньлин, пытающейся остановить кровь, Тан Эньлаю, в изнеможении упавшему на колени, и Маленькой Хозяйке Дворца, кричащей: — Она удирает! Клыкастые гиены-мясорубки всегда охотятся стаей. Оставшись в одиночестве, последняя выжившая улепетывает в сторону деревьев. Туда, откуда они и явились, где все еще зияет тот самый разрыв в реальности, который никто не должен увидеть. — Я справлюсь, — на бегу кричит Ло Бинхэ. — Оставайтесь здесь! Он бросает под ноги меч, вскакивает на него и, не сбавляя скорости, скользит над землей. Низкие ветви деревьев хлещут его, но он упорно преследует последнюю гиену-мясорубку, что, почуяв смерть, несется изо всех сил. Ло Бинхэ настигает ее всего в нескольких шагах от разрыва. Не раздумывая бросается на тварь, и они катятся по земле рычащим клубком. Не обращая внимания на пронзающие плоть острые обломки костей, Ло Бинхэ окровавленными руками разжимает зубастую пасть. Обреченная тварь воет и хихикает, словно насмехаясь над ним. Почуявшая смерть бестия отчаянно сопротивляется, пока Ло Бинхэ, рыча как демон, по локоть погружает руку той в пасть и разрывает внутренности вспышкой ци. Все. Судорожно дыша, Ло Бинхэ быстро поднимается на ноги и с помощью Синьмо запечатывает разрыв. Это тяжелее, чем открыть. Он едва успевает закончить, как позади раздаются быстро приближающиеся шаги. Ло Бинхэ не оборачивается, торопливо исцеляя раны, прежде чем кто-то их разглядит. — Ты добил ее? — судя по тону Маленькой Хозяйки Дворца, та готова без промедления сделать это сама. — Да, шимэй Фу, — отвечает он и, убедившись, что все порезы на лице как следует затянулись, оборачивается. Одарив ее усталой, ободряющей улыбкой, кивает на труп под ногами: — Все кончено. Она и не думает расслабляться и убирать плеть на пояс. — А что, если их больше? — Кажется, они довольно… шумные, — отвечает Ло Бинхэ. — Думаю, мы бы заметили. Спрятав Синьмо в ножны, он, наклонившись, подхватывает окостеневшую колючую тушу и забрасывает на плечо: — Возвращаемся. Ло Бинхэ идет к лагерю, и спустя миг Маленькая Хозяйка Дворца направляется следом. Держа плеть наготове, она с подозрением всматривается в глубокие тени под деревьями, словно оттуда в любой момент могут хлынуть орды демонических тварей. Ее все еще трясет от жути и боевой ярости, и Ло Бинхэ решает ничего не говорить. Вряд ли Маленькая Хозяйка Дворца способна сейчас адекватно воспринять попытки ее отвлечь. Они возвращаются в лагерь. Шао Вэньлин перевязывает раны Хань Сяодань, а Тан Эньлай явно продолжает начатый разговор. Голос его звучит жалобно и растерянно, словно он не может понять, что же произошло: — … но как они смогли застать нас врасплох? Ведь защитный барьер шисюна Гунъи должен был послать сигнал тревоги? Он смотрит на Гунъи Сяо, ожидая подтверждения. — Да, — тихо отвечает старший адепт. — Должен был. Ло Бинхэ сбрасывает тушу последней гиены-мясорубки на землю. Маленькая Хозяйка Дворца ковыляет на шаг позади него. — Но почему же тогда не было сигнала? — продолжает спрашивать Тан Эньлай. Гунъи Сяо поднимает взгляд на Ло Бинхэ, и на миг, всего лишь на миг, тот чувствует, что старший адепт видит его насквозь, абсолютно точно знает, что именно Ло Бинхэ натворил, будто ему известно вообще все, но… старший адепт просто отводит взгляд и ощущение растворяется и исчезает. — Должно быть, — размеренно произносит Гунъи Сяо, — я совершил ошибку. Поставленный мной барьер не сработал. Это единственное объяснение. Давящая, почти осязаемая тишина повисает в воздухе. Ло Бинхэ с расчетливой безжалостностью не нарушает ее. — Значит… если бы Шао Вэньлин не заметила их… — хрипло выдыхает Хань Сяодань и тут же замолкает. Всем понятно, что осталось несказанным. Подкравшись беспрепятственно, твари загрызли бы их спящими. Конечно этого бы не случилось. Ло Бинхэ, «чудом» пробудившись во время, всех бы спас. Но они-то об этом не знают. — Этот шисюн приносит свои глубочайшие извинения, — говорит Гунъи Сяо, отстраненно глядя в сторону леса. — По моей вине все едва не погибли. Это непростительная ошибка. — Но… — в неверии произносит Тан Эньлай. — Нет ничего проще сигнального барьера. Шисюн Гунъи не мог… — Что еще может быть? — спрашивает Гунъи Сяо. — Это единственное, что могло случиться, это и случилось. Я совершил ошибку. Я сожалею. Я должен был проявить особую осторожность, тем более, что ближайший разрыв Бездны всего в нескольких ли отсюда. Скорее всего, проскользнув под носом наблюдателей, стая пришла оттуда. Обязательно включу в отчет, ну или кто-то из вас может его составить, если считаете, что так правильнее. — Я составлю отчет, — говорит Шао Вэньлин. Маленькая Хозяйка Дворца замахивается, и шипастая плеть, просвистев в воздухе, щелкает по земле. Шао Вэньлин и Хань Сяодань с визгом отскакивают в сторону. Ло Бинхэ думает, она все-таки целилась не по ним, а рядом с ними, но все равно это «рядом» кажется смертельно близко. — Вы все, — хриплый голос полон яда и гнева. — Неблагодарные! — Шимэй Фу, — начинает было Гунъи Сяо. Она его останавливает: — Нет! Они не смеют так на тебя смотреть после всего, что ты для них делал! Это всего лишь одна ошибка! Даже никто не погиб! Если бы шимэй Хань не ползала, как сонная муха, никто бы даже не был серьезно ранен! — И никто ничего не говорит, — напоминает Гунъи Сяо. — Но думает! — выплевывает она. — Это несправедливо! Ты всегда так стараешься для всех! Ты спас жизнь шиди Тана, когда этот олух застыл столбом! Если бы не ты, он был бы мертв! Вспышка гнева лишь подливает масла в огонь, делая атмосферу еще более тяжелой и давящей. Маленькая Хозяйка Дворца оглядывает всех, словно выискивая малейший признак сопротивления, который можно покарать. Рука, держащая плеть, дрожит от ярости. Ло Бинхэ думает, что в жизни не встречал личности столь искренней, готовой прямо говорить, что думает и чувствует, независимо от того, насколько всем остальным болезненно, неловко или вообще не хочется это слушать. Эта женщина плевать хотела на мнения окружающих и не позволяет подобным мелочам остановить или хотя бы поколебать ее уверенность. Это могло быть достойным восхищения, если бы не приносило столь очевидный вред как ей, так и человеку, которого она всей душой стремится защитить. Для Гунъи Сяо было бы гораздо лучше полностью взять на себя вину, не пытаясь преуменьшить или оправдать происшедшее. Остальные, увидев, как он стыдится собственного промаха, посчитали бы слишком мелочным и несправедливым обвинять его. Естественным образом им в голову пришли бы те же самые доводы, что высказала Маленькая Хозяйка Дворца, и потребовались бы значительные усилия, чтобы их разубедить. А эта выходка только ухудшает ситуацию. Ло Бинхэ сам не смог бы сделать лучше, он не в том положении. — Это мой долг как заклинателя Дворца Хуаньхуа защищать и помогать товарищам по школе, — голос Гунъи Сяо нарушает затянувшуюся тишину. — Это не требует благодарности. — Нам всем надо отдохнуть, — произносит Ло Бинхэ, наконец-то открыто перехватывая командование группой. Идеальный момент: все видели, что большую часть гиен-мясорубок уничтожил именно он, а их уверенность в непогрешимости Гунъи Сяо здорово поколебалась, так что его внезапное главенство не вызовет лишних вопросов. — Шимэй Шао, пожалуйста, проверь, если кому-то еще нужна помощь. Шиди Тан, у тебя есть цянькунь? Сложи туда трупы, мы не можем просто бросить их тут. Шимей Фу, не могла бы ты, пожалуйста, на всякий случай охранять нас всех… Шисюн Гунъи исправит защитный барьер. И после тщательно выдержанной паузы добавляет последний штрих: — Я проверю его работу. На всякий случай.