Магия и кровь

Я уже очень давно живу с Мариусом во Вратах Троицы. Он сам был так любезен, что пришёл ко мне, чтобы попросить прощения за все свои поступки. Впрочем, пришёл он только тогда, когда мой Дэниел ушёл от него к другому вампиру. Вы думаете, я был ужасно счастлив своему воссоединению с Создателем? Ничего подобного. Для начала я заставил его жить в каком-то дорогущем отеле, ожидая моего ответа. Потом я высказал ему всё, что я о нём думаю, и он принял мои откровения со странным смирением. А после…я простил его. Надеюсь, что хорошо помотал ему нервишки перед этим, и он теперь заречётся изменять мне. А не так давно мы имели приватный разговор с Фаридом, который обещал нам то, что мы так давно не могли осуществить — физическую близость. Я был ужасно рад этому, ожидая, что после того, что между нами произойдёт, Мариус будет только мой. Он больше никого не захочет, кроме меня. А я…а я ещё подумаю, изменять ему или нет, ибо нефиг… Ибо нефиг было жить с моим Дэниелом! И вот наступил тот самый долгожданный момент. Мы лежали в одной постели и солнце давно село. Мариус проснулся. Крови совершенно не хотелось, да и донорская всегда хранилась у нас в холодильнике как раз на этот случай. — Мариус, — прошептал я, прижимаясь к нему всем телом и даря нежный и чувственный поцелуй в губы. — Может, мы попробуем? Мариус отстранил меня и присел на кровати, целомудренно поцеловав в щёку. — Зачем ты так спешишь, Амадео? — спросил он, погладив меня по волосам. — Мы ждали этого более пятисот лет, можем и сейчас подождать. — Чего ты боишься? — набросился я на него. Он начинал страшно бесить меня своим долготерпением. Или… или просто Мариус утратил ко мне всякий интерес? Или это потому, что я — мужчина? — Ты...ты не хочешь меня? — спросил я, униженный его отказом. — Я тебе совершенно неинтересен? Ты любишь Лестата? Тебе всё ещё нравится Дэниел? Или дорога Пандора? Предательские слёзы застыли у меня в глазах. Я отвернулся от него, скрывая свои чувства. — Ну что ты, мой мальчик, — раздался его спокойный голос у меня возле уха. — Я уже не раз говорил тебе, что ты — любовь всей моей жизни. Не нужно драматизировать. Он вздохнул и прижал меня к себе, поцеловав в макушку. — Если ты так хочешь…давай попробуем сегодня, — прошептал он, целуя меня в шею. — Я готов исполнить любое твоё желание, лишь бы ты не плакал. — Кто тебе сказал, что я плачу? — я быстро вытер слёзы и повернулся к нему с гневом в глазах. — Ещё я буду плакать из-за какого-то… Мне не пришлось договорить, потому что он закрыл мне рот поцелуем. А затем Мариус нежно провёл пальцем по моим губам и, улыбнувшись, произнёс: — А губка-то дёргается! — Да как ты смеешь! — я задохнулся от злости на него и кинул подушку ему в лицо. Он легко поймал её и положил на место, а потом обнял меня, прижал к себе и повалил на спину, целуя в губы. Я прикрыл глаза, вспоминая наши ночи в Венеции.О, как сладостно и больно было это осознавать, но всё повторялось вновь! Я был с ним с моим Мастером, с моим господином, с моим богом. Он целовал меня, я целовал его. Наши тела слились в единое целое. Теперь мы, действительно, стали принадлежать друг другу, как никогда не принадлежали до этого. О, Мариус стал моим богом, а я — его возлюбленным. Это было больше, лучше, чем прежде. Мы чувствовали друг друга так, словно между нами не было стены молчания, которая лежала между Создателем и его созданием.Я любил Мариуса, как никого никогда прежде не любил. Даже в своей смертной жизни, в тех борделях, куда он отправлял меня, я не испытывал этого огромного, всепоглощающего наслаждения. И мне стало понятно, что по-настоящему, всю свою жизнь я любил лишь Мариуса. Мне нужен был только он, который сейчас входил и выходил из меня. И это было прекрасно. Но Мариус никогда он этом не узнает. — Любимый мой…мой мальчик, — шептал мой возлюбленный, с нежностью глядя на меня. — Я никого не любил так, как люблю тебя. Ты доставляешь мне необыкновенное наслаждение. Почему я раньше… Ах, каким глупцом я был! Так мы провели всю ночь, наслаждаясь друг другом. И этому наслаждению не было ни начала, ни конца. Мы совершенно потеряли счёт времени, и это было прекрасно.Я и мечтать раньше не смел ни о чём подобном, считая себя проклятым существом. Заснули мы в объятиях друг друга. Я был доволен и счастлив, слыша биение его сердца. Но стоило мне заснуть, как чёрная бездна начала вихрем клубиться передо мной. Она словно пыталась засосать меня в свои тёмные глубины. Я побежал от неё, но она снова выросла передо мной, тем самым давая понять, что мне от неё никуда не деться. — Что тебе от меня нужно? — выкрикнул я, пятясь назад, чтобы она не засосала меня. Медленно-медленно из неё вышло какое-то существо внешне походящее на человека. Оно носило на лице золотую маску с прорезями для глаз и рта. Существо протянуло ко мне свои обожжённые руки и прошептало глухо и отчётливо: — Андрей! Андрей! Мальчик, иди ко мне! Во сне я попытался крикнуть, но не смог, словно мою шею сжала чья-то железная рука, не давая дышать. И вдруг на меня что-то навалилось, какое-то существо держало моё тело, словно обнимая. Я ощутил, что проснулся, но эта сущность всё ещё была на мне. В отчаянии я попытался сбросить её с себя, но моё тело будто не слушалось меня, будто и вовсе не принадлежало мне. Глаза не открывались, язык не слушался, а оно всё больше и больше придавливало меня к кровати. — Амадео, что с тобой? — услышал я испуганный голос Мариуса и сразу, словно по мановению волшебной палочки, всё прошло, будто ничего и не было. Я открыл глаза и увидел моего возлюбленного ужасно бледного. Значит, он испугался за меня. Но что заставило его так бояться, если Мариус ничего не знал о моём сне. Мне показалось всё это довольно подозрительным. — Ничего особенного, — ответил я, делая вид, что зеваю. — Просто приснился плохой сон. — Расскажи мне о том, что ты видел, — потребовал Мариус, продолжая встревоженно склоняться надо мной. От такого поведения моего возлюбленного мне самому стало не по себе. Я рассказал ему обо всём, что видел и ощущал. Он ничего не ответил мне, притих и задумался. Он, казалось, весь ушёл в себя и не обратил никакого внимания на мой вопрос. Это ещё более возбудило моё любопытство. Я решил, что не оставлю его в покое, пока он не расскажет мне всё, что знает. И не объяснит какое отношение я имею ко всему этому. — Мариус, я не понял, ты что меня игнорируешь? — зло воскликнул я, тряся его за плечи. — Амадео…любимый, — ответил он, нежно беря моё лицо в свои руки. — Я боялся, что ты не поймёшь…но ты должен был давно об этом узнать.