Мы встретились не знаю для чего

О боже, до чего ж ему хотелось случиться поцелуем на Абрамова изящной ключице, о большем он и мечтать не смел. И плевать на обстоятельства, на людей, и на многочисленные камеры. Перед глазами застыл такой желанный Ванин образ. Необыкновенно бледный, – лишь щёки слегка зарделись от жары, – в одних только классических брюках вылёживает себе безмятежно на диванчике в уголку, читает что-то своё заумное, ожидая, когда эта вся хтонь с оборудованием уже разрешится и начнутся злосчастные съёмки. И нашёл же ещё оправдание этот чёрт, мол, жарко ему, потеть сильно не хочет. И правда, жарко, а на площадке нет кондиционера. Но это совершенно не повод щеголять без рубашки, бедного Андрея смущать своей безупречностью. Вдох, выдох. Главное – дышать и не поддаваться порывам. А порывы эти настаивали, продирались сквозь остальные более адекватные мысли и вставали белой пеленой между Бебуром и реальностью, в которой ничего необычного, в общем-то не происходит. Типичные летние съёмки, на которой большая часть команды тут в неглиже расхаживает, а Иван всё же умудрился выделиться. Сраная Белоснежка. Из сказки или из «9-ой роты» – Андрей пока не решил для себя. Хотя, конечно, за ассоциацию со второй версией Белоснежки ему бы хорошенько врезали по лицу. Впрочем, недолго удалось исподтишка любоваться. Складчиковой стало скучно и она начала донимать всех подряд, в надежде на хоть какой-то разговор. Пришлось сделать вид, что ни на кого он тут не пялится, и что ему тоже скучно. Буквально через пару минут беседы, которая уже стала достаточно интересной, Андрей почувствовал что-то знакомое. Абрамовы духи ни с чем не спутаешь, особенно когда их запах ощущается так близко, при этом самого́ Вани нигде не было видно, даже на том диванчике. Или есть, просто ..? Не успел очередной поток рассуждений закончиться, как ответ сам пришел. Где-то над ухом, близко-близко раздался тихий смешок. – О чём щебечете, девочки? –, только по тону его голоса можно было понять, какая же самодовольная улыбка Сейчас играет на его бледном без кровинки лице. Самодовольная, и скорее всего очень очаровательная, но Андрей не осмелился прямо сейчас обернуться и проверить это. – Отстань, уже и поговорить нельзя спокойно без твоего вмешательства. –, отрезал Бебуришвили, стараясь сохранять вид, будто его эта ситуация совершенно не смущала, хотя по рукам и пошли дурацкие мурашки. Вика прыснула от смеха, видимо подхватив озорную волну Вани. Видимо, теперь настала очередь Абрамова стать смущающим обстоятельством, просто забавы ради попробовать раздвинуть границы дозволенного, пока внимание съемочной группы впервые за долгое время не сосредоточенно на комиках. А так как границы эти и без того были достаточно хлипкие, для этого даже стараться особо не нужно. – Не ворчи. –, его снисходительный тон раздражал, но и даже немного нравился, но раздражал… чёрт! Насколько этот мужчина был неоднозначен, настолько же неоднозначные чувства он вызывал. Следом за нарастающей истерикой Вики последовало лёгкое прикосновение к щеке, тонкие пальцы сжали её и чуть оттянули. Этот мерзавец решил потрепать его по щеке. – Ну, чего ты такой злой? Его голос стал звучать ещё ближе, так что горячее дыхание щекотало мочку уха. Одна рука в полосатом рукавчике с аккуратным белым манжетом гладила по щеке, а вторая где-то сзади еле касалась шеи. Как же это было ужасно приятно, и, Бебуришвили был точно уверен, его щёки сейчас пылали, делая его со стороны ещё более беспомощным в умелых руках. – О, наконец-то успокоился. –, практически прошептал Абрамов, легко водя пальцами по шее Андрея. Конечно же, он успокоился, в себя ушёл, чтобы не поплыть совсем. – Ты б видел, как он кайфует. –, хихикнула Складчикова, – Прям по-кошачьи, щас глаза закатятся. – Да ну. Я же не настолько хорош. –, мужчина запустил пятерню в копну тёмных волос Бебура, полностью сводя его с ума. – Хотя, не буду прибедняться. Эй, ты там умер уже или как? Ваня мягко взял жертву своих беспощадных игр за подбородок, чуть повернул его голову вбок и едва коснулся носом его носа. А дальше сознание совсем помутилось, мир поплыл перед глазами. Стало слышно только отрывки фраз и дикий хохот. – Чёрт, Вик, я его сломал!