Мы встретились не знаю для чего

Виски пронзила острая боль, холодная, совершенно невыносимая. Отвратительно, как же отвратительно. Плохо до рвоты, до холодного пота и дрожи, и кажется почти до потери пульса. Нет, только кажется. Пульс есть, пулеметно-быстрый он стучит в ушах, заглушая всё, заглушая всех. Нужно срочно выйти, нужно на улицу, на балкон, к окну. Конечности не слушаются. Пиздец… пиздец, пиздец, пиздец! Всеобъемлющий пиздец, от которого не уйти, как ни пытайся себя отвлечь, всё равно голова идёт кругом. – Ты чего? –, вывел из транса низкий голос, вырвал резко и возвратил в реальность. Это точно Андрей, он был где-то рядом, но при том очень далеко.. ничего не понятно, всё плывёт, темнеет, пульсирует. Воздух был уже настолько весомый, что дышалось с усилием, будто вдыхаешь густой кисель. Мокрые от пота волосы неприятно прилипли ко лбу. «Чёрт, конечно всё в порядке, вообще нет причин для волнения!» –, хотелось сказать. Но хоть и мозг ещё как-то работал, а речевой аппарат улетел далеко и надолго. – Эй, ты слышишь меня, Вань? –, его взволнованное лицо мелькнуло перед глазами, но было трудно хоть что-то разглядеть. Трудно и держать голову прямо, мотает как при сильнейшем опьянении. Только вот он сегодня не пил ничего кроме слабоалкогольного мохито, так что дело далеко не в нём. Крепкие руки аккуратно придерживали за плечи, препятствуя падению. Ваня нащупал перед собой кого-то, вероятно тоже Андрей. Стало совсем херово, головная боль только усилилась, как и чувство страха. Никогда такого не происходило, и даже нет предположений, что это вообще за состояние странное. Тут уже не до шуток, не до людей, не до всего. Будто мир только что сжался до размеров маленькой тёмной комнатушки, и кроме неё, нарастающей боли, и музыки, оглушающе громкой, раздражающей, вообще ничего нет. Хотя, есть, всё же, ещё одно. Ещё один. Тот, кто стоит между ним и полом. – Слышу, слышу… болит.. –, наконец смог выговорить что-то приблизительно внятное Ваня, и попробовал указать на свою голову, но скорее всего это выглядело как случайный жест, сделанный в судорожной попытке устоять на ногах. Отчасти это и было таковым, нужно было как-то сохранять равновесие. – Может тебе на балкон выйти? Или в коридор хотя бы? –, в целом, спросил он только ради приличия. Сам уже думал, как бы продраться к двери сквозь толпу, которая уже, кажется, слилась в единый огромный организм. Абрамов только вяло кивнул, и полностью положился на Бебуришвили в прямом и переносном смыслах. Обхватил руками вежливо подставленные предплечье и навалился, не парясь ни о чём – этот то точно удержит, не сломается. * Буквально ещё пару минут тесной духоты, и вот она: спасительная прохлада, свежесть, облегчение. Боль никуда не ушла, но на порядок уменьшилась. От резкой смены температуры закружилась голова. Ваня, долго не думая, подался вперёд к перилам, и опёрся уже на них, лишь бы побольше успеть вдохнуть за раз. Глянул вперёд, на чернила вечерней зари, растекшиеся небрежно над городом, и на плавающие в них редкие звёздочки. – Легче? –, Андрей всё же стоял рядом, тоже чуть перевесился через перила, заглянул в лицо, видимо пытаясь понять что-то для себя. – Легче. –, ответил он, выдержав некоторую паузу, и снова уставился прямо перед собой. В такие моменты, когда Абрамов давал слабину, и было ясно видно, что он сам ни черта не понимает, Андрей не осмеливался даже смотреть ему в глаза. Будто боялся увидеть в них что-то невообразимое. Боялся снова увидеть тот блеск. – Я тут подумал… –, Ваня уже даже и не хотел тревожить его, слишком стыдно стало за вот такие свои спонтанности, да и не до того было в целом, но всё-таки нужно было ещё кое-что сказать, – вот как ты вообще меня терпишь ещё? Вечно у меня какие-то проблемы, и тебе приходится выслушивать моё нытье. Ты по любому устал от меня, я ж тебе почти чужой. – Вот ты серьёзно сейчас? Как можно по-твоему быть чужими после стольких откровений? Я слишком люблю тебя, чтобы бояться твоих проблем, мигреней и прочей хуеты, и более того, твоя боль мне намного больнее моей собственной. Они помолчал с секунду. Трудно сказать ещё что-то, нечего добавить. Хотя, можно, всё же. Спокойно, как же стало спокойно.