Сторгэ.

      Камерамен недовольно всплеснул руками в немом неодобрении. Камеравумен пожала плечами, мол, ничего поделать не можем, придется как-то перебиться. Пару месяцев не так уж и страшно представлялась в процессорах большинства агентов. Но только не у К-0085.       Он на пару мгновений завис истуканом посреди зала совещаний когда высшие логисты разбрелись по своим делам, оставляя его переваривать новость в ускоренном режиме. Приказ было сложно обжаловать, аргументы по типу: ты лучше всех разбираешься в людях, раз изучаешь их из интереса, то и поухаживай пару месяцев, — были катастрофически неоспоримыми. Подумаешь, запуганный травмированный человек. Подумаешь, еще совсем ребенок. Подумаешь девочка.       К-0085 потер корпус камеры, наконец-то отмирая и шагая в сторону инженерного блока. Справедливости ради — они не люди и не нуждаются в медпунктах, поэтому других вариантов, куда отправить девчонку совсем не было. Что-то внутри противоречило, вызывая всполох незначительной россыпи ошибок. Камерамен невольно старается шагать медленно, словно пытался отсрочить неизбежное. Как он справится? Это же… это же человек! Настоящий, а не на картинках, видеоматериалах прошлых лет и… и вообще в общем!       Линия обороны сместилась, эти твари просто распоясались, разрушая все что видят. До другого людского лагеря далеко, перебросить нет никакой возможности. Негласно в обход руководства было решено оставить человека в штабе до лучших времен, ориентировочно на месяц или два. И тяжкую ношу решили возложить на его ответственные плечи. Ты спас — ты и следи.       Высоченные двери отъезжают в пазы, система сразу же реагирует на резкую смену температуры — в цеху всегда душно из-за практически бесконечно работающих инструментов, распила металла, пайки проводов. Камерамен сворачивает в отсек деликатного ремонта, где сразу же на жесткой платформе видит трусливо поджавшую ноги к груди девочку. Инженер повернулся к нему, и неопределенно махнув рукой, подошел обратно к платформе, от чего человек слишком заметно вздрогнул. С каждой секундой К-0085 убеждался в том, что ему поручили просто кошмарную миссию.       Раны обработаны, повязки наложены слегка неуклюже, но вполне себе сносно. Чудом можно считать вообще тот факт, что они нашли маломальские медикаменты. К-0085 невербально ведет диалог с инженером, получая необходимые рекомендации и оставшиеся лекарства на руки — в ближайшие дни придется самому пополнить запасы. Девочка поднимает взгляд — уставший, покрасневший и совершенно пустой. Камерамен опускает камеру, рассматривая теперь уже при нормальном освещении найденное им сокровище. Спрятав остатки бинтов во внутренний карман вместе с мазью, шприцами и успокоительным, он наклоняется и легко подхватывает хрупкое и мелкое тело, сразу же чувствуя тепло и дрожь. Она все равно боится.       Шагая по штабу в направлении казарм, он замечает как она в безразличии уткнулась лбом в его плечо, вероятнее всего пытаясь успокоиться и осознать, что теперь все хорошо. Камерамены не умеют разговаривать. Так что ей придется понять это все без слов.       Комната встретила их скрипящей дверью и пустым убранством. Узкое помещение, в котором буквально есть только кровать, шкаф и стол с тумбой. Дверь почти в конце комнаты с правой стороны вела в душевую, в которой он использовал только стиральную машинку, потому что регламент Альянса требовал быть всегда при параде. Бессмысленные правила на его взгляд, но он к этому привык.       Усадив человека на жесткую платформу, К-0085 уже пытался разогнуться, как перевязанные ладони с недюжинной силой вцепились в лацканы его пиджака, удерживая на месте. Камерамен заинтересовано склонил камеру на бок, выжидающе смотря на человека. Девушка молчала.       Простояв в неудобной позе с минуту, он мягко отцепил ее руки от своего пиджака, замечая отстраненность и скорее всего непонимание того, что она вообще делает. Он шагает к шкафу, после чего снова повернул камеру в ее сторону, разглядывая застывшую в одной позе с пустым взглядом девочку. Сколько ей лет? Судя по наступившему безразличию и расфокусированному взгляду, у нее либо шок, либо ее обкололи успокоительными.       Вернувшись обратно к шкафу, он вытаскивает самую обыкновенную рубашку и, немного помешкав, снимает с плечиков пальто, потому что необходимых для человеческого сна и комфорта подушек с одеялами в Альянсе не имелось. Роботам не нужны излишества. А вот человек вполне себе рискует замерзнуть.       Обычно К-0085 не обращал внимание на звуки в своей комнате, но теперь, когда перед его объективом сидело вполне себе живое существо и нежеланный сосед на ближайший месяц (а то и больше), то все казалось излишне громким. Шаги эхом отражались от полупустой комнаты, шуршание тканей неприятно скребло по аудиосистеме. К-0085 слышал даже шорох шестеренок внутри себя. Неловко замерев подле нее, он не удостоился даже взгляда.       «Лучше бы отдали спикеру», — мрачно подумал он, аккуратно пихнув свою чистую рубашку ей в руки. Появилась реакция: ладони крепко вцепились в ткань, а после она все-таки подняла свой взгляд. Под таким пристальным вниманием К-0085 стало жутко неловко, он описал рукой неопределенную фигуру в воздухе, и только спустя пару секунд подумал о том, что она вполне себе может не знать базовый язык жестов. Общение между агентами достаточно легкое, в конце концов, можно отправить банальное сообщение по внутреннему каналу. А с человеком можно изъяснится только жестами. Хотя…       Он отворачивается и шагает к тумбе, подхватывая планшет и быстро что-то печатая в заметках, совершенно не замечая возни позади него. Поэтому когда он уже дописывал и хотел развернуться, ткань пиджака подозрительно натянулась за спиной, словно кто-то потянул. Камерамен вздрагивает, и смотрит через плечо, быстро фокусируя взгляд на подошедшем человеке. Она молча показывает на местами пыльную и грязную кожу.       «Не умеет говорить?» — камера заинтересованно склоняется на бок, рассматривая человека с большим любопытством, чем до этого. Обгоревшие волосы, бинты поверх ран, пыль и копоть на светлой коже, что местами была другого оттенка — занятный дефект. Про одежду он даже не задумывается, ведь с учетом пережившего, все это отправится в утиль.

«Рекомендации: изучить человеческую анатомию».

«Задача: отправить запрос на одежду в отдел снабжения».

«Задача: восполнить запас медикаментов».

«Приоритет: найти личную информацию. Решить проблему комфорта».

      Он шагает в душевую комнату, находя мягкую тряпочку в ящике под раковиной, и обильно смачивает его водой, искоса поглядывая на так и оставшуюся на месте девчонку. После того, как он ее несильно отжал, он вернулся в комнату, кивком камеры прося вернуться ту на платформу. Действия человека заторможены, шагает она сильно прихрамывая, поэтому едва ли не падает мимо, вовремя направленная его рукой на нужную траекторию. К-0085 помогает ей обтереть грязные участки кожи, накинуть чистую рубашку, и только после укутать в пальто — для нее оно что теплый плотный плед. Прижавшись к стенке, девочка сжалась в позу эмбриона, недолгое время пролежав с открытыми глазами, а после уснула. То, что человек спит, камерамен понял по размеренному глубокому дыханию и медленному сердечному ритму. Начало миссии протекает успешно.

***

      — Что мы/ищем?! — в смеси разных голосов и интонаций посреди разрушенного помещение это звучало даже жутковато. С-1023 звуком ощупывает окружение, фыркая вентиляцией на затылке от витающей вокруг пыли.       К-0085 трещит статикой недовольно, пытаясь найти что-то без осколков и не настолько пыльное, как все вокруг. Товарищ спикермен лишь подливал масла в огонь, задавая бесконечно глупые вопросы, причем вопиюще громко. Выпрямив спину до хруста титанового экзоскелета, он метко швырнул подушку через все помещение, попадая прям в диффузор, который С-1023 по неосторожности подставил. От силы броска хлипкая ткань рвется, заполняя все окружение агента перьями и пухом. Спикермен возмущенно гудит динамиком, замахав руками в тщетной попытке избавиться от прилипающего мусора. К-0085 довольно затрещал статикой.       Когда окружение вокруг С-1023 стало более чистым, — хотя он «видел» как пух облепил весь его костюм, — камерамен выполз с двумя пыльными сумками, в которых оказалось чистые и нетронутые подушка с одеялом. Его товарищ заинтересованно склонил динамик на бок, но больше говорить ничего не стал — взгляд у К-0085 был слишком выразительным, даром что он ничего не видел в буквально смысле.       Проблемы начались буквально на следующий день.       Девочка наотрез отказывалась говорить, смотрела волком и никак не хотела идти на контакт, а то и вовсе демонстративно перечила. Так, за пару суток после чудесного спасения, К-0085 успел несколько раз облиться едой, потратить несколько часов на уничижительные гляделки, и не вытянуть из нее ни слова. Фыркая и злясь — он не помнил ни одного случая, когда так раздражался, — камерамен штудировал всю доступную литературу, огрызаясь на каждого сослуживца, кто имел неосторожность над ним подшутить.       И как раз в день, когда его известили о боевом вылете, он наконец-то позволил себе лечь на полноценную зарядку. Девчонка смотрела в стену, укутавшись в одеяло по самую голову, когда К-0085 аккуратно присел на край платформы, некоторое время сверля ее пристальным взглядом. А после подключился к зарядному блоку, ложась на спину и отключая камеру. Человек заинтересованно повернулся, некоторое время изучая неподвижного робота возле себя, а после несмело ткнула его в бок. Реакции не последовало.       Утром он оставил на тумбе парочку экспериментальных батончиков — пришлось надавить на пару ученых, едва не закатив грандиозный скандал. И ушел на миссию. С-1023 был тут как тут, радостно прыгая вокруг да около. К-0085 тяжко вентилирует от перегрева, закончив изучать психологию поведения людей, пока друг под боком неустанно гудел что-то веселое.       — Как/она?       Камерамен одаривает его тяжелым взглядом, на что спикермен в примирительном жесте поднимает руки.То, что тема человека была тяжелой для К-0085 поняли уже все местные штаба, но насколько все плохо никто не знал. После безопасной вылазки и сбора данных, он вернулся в штаб уже глубокой ночью. «Нужно было, наверное, предупредить ее», — думает он, поворачивая в нужный коридор, и видя возле своей двери толпу спикеров. Даже большой пришагал.       Он всплескивает руками издали, прекрасно зная что его приход уже «увидели», и только подойдя ближе, слышит причину такого столпотворения. Девочка в его комнате горько и весьма громко рыдала.       Спикеры поворачивают динамики в его сторону, и всей толпой тихо но неодобрительно гудят. И судя по поведению, то их не устраивает не тот факт, что плачь мешает им отдыхать, а то что камерамен так безответственно оставил ее одну.       Неуверенно застыв перед дверью он абсолютно растерялся и не знал, что ему следует сделать, как спикеры решили за него — просто открывают дверь и буквально впихивают его в его же комнату. Едва не рухнув коленями на пол — он не любил пачкаться, в кромешной тьме активировалась ночная съемка. По аудиосистеме сильнее ударили чужие всхлипы.       Вся информация словно вылетела из процессора, оставляя звенящий всполох ошибки обработки запроса, и он недолго стоит на месте, после чего движется к кровати. Аккуратно присев, его ладонь на мгновение зависает в воздухе, и с тяжким выдувом перегретого воздуха опускается на комок одеяла, который ощутимо вздрогнул. А после — он совершенно пропустил этот момент, да и раньше девочка не показывала подобную скорость, — оказался зажат в объятия. Человек прилип к нему так, словно к его телу лист металла приварили намертво. Попытка отстраниться ни к чему не привела — ребенок, скорее всего этого даже не почувствовал. Поэтому пришлось смириться и неуклюже приобнять чужую голову, позволяя ей успокоиться. Такими темпами придется на целый месяц забыть про задания.       Месяц проходит незаметно, человек подпускает к себе ближе, реагирует на его присутствие и неустанно липнет — он пытался с этим бороться, на кажется проще скибидистов расстреливать на улице, чем пытаться справиться с неугомонным человеком. Информация о ней кропотливо собрана по кусочкам и так же заблокирована от греха подальше, прошлое обосновывало ее поведение, и если она не хочет об этом говорить — то он не будет настаивать. К-0085 держит в руках ножницы и аккуратно стрижет обгоревшие концы коротко, невольно отмечая убогую моторику своих рук.       «Как тебя зовут?» — всплывает на экране планшета, что был в хрупких руках. Попытка узнать, насколько сильно она готова раскрыть свое прошлое, и в случае чего хотя бы как-нибудь ее называть. Камерамену то все равно, но прокручивать в процессоре обобщенное «человек» кажется ему слишком неправильным по отношению к своей подопечной.       — У меня нет имени, — отвечает она неожиданным тихим голосом, от чего он едва не отрезал лишнее. — Зови как хочешь.       «У агентов тоже нет имен, но есть порядковый номер. Я К-0085», — вновь всплывает на дисплее, а после появляется еще одно сообщение: «Ты будешь 1».       — Уан? — непонимающе изгибает она брови, невольно замешкавшись на месте. К-0085 придерживает ее голову, чтобы достричь оставшийся кусок.       «Единица. Потому что ты единственный человек в штабе Альянса».       Все это время ерзающий напротив них С-1023 что-то умиротворенно гудел, на что К-0085 недовольно фыркал. А когда его ладонь потянулась чтобы потрогать маленького человека, то камерамен недовольно и ревниво шлепнул спикера, затрещав статикой.       Со временем он объяснил ей все, что касалось ее местонахождения здесь, показал доступные зоны штаба. Окружающие агенты изредка говорили с ней — она была неразговорчива и несколько враждебна, и лишь при виде К-0085 могла расслабить плечи, и довольно часто теперь обнимая его по поводу и без. Время близилось к расставанию.       Глядя на хрупкое существо в своей комнате, в глазах которого вновь стояли слезы, камерамен почувствовал себя самым настоящим чудовищем. Единицы шмыгала, но старалась позорно не расплакаться, через силу поднимая взгляд на своего попечителя.       — Ты избавишься от меня?       Слышать такое было… больно. Процессор высыпал кучу ошибок, отклонения от предписанных программ и повышение приоритетности других. Присев на колено возле платформы, К-0085 отрицательно мотнул головой.

«Задача: оставить Единицу в штабе Альянса».

***

«Приоритет: вернуться к Единице».

      К-0085 опирался на С-1023. Видеоряд изредка шел помехами, пока из разодранного плеча искры сыпались на выжженную землю. Дым сочился со всех сторон, спикер придерживал его за торс, едва ли не волоком таща прочь от эпицентра битвы.       — Не дрейфь/пахан, — со сбоями и хрипами изрекает его друг, у которого из динамика торчало несколько лезвий. Просто невероятно повезло, что К-0085 прикрыл этого недотепу собой, из-за чего лишился руки.       «Боевое крещение», — вот так мрачно он подумал в тот момент, впервые с момента активации потеряв родную конечность. Потеряв связь со штабами из-за засады, они неделю яростно отстреливались и двигались по заданному ранее курсу, случайно приползя на самую, кажется, жуткую в истории его архива битву. И не потому что тут буквально все горело огнем, а то что каждый, даже самый уцелевший солдат может пойти в расход ради единой великой цели. И кто-то вроде него должен идти впереди, выигрывая время для своих. Но он не мог. Не мог, потому что Единица в таком случае останется одна.       Он лишь надеялся, что она переехала вместе с остальными в новый штаб и сидит, не привлекая внимание ТВменов. И стоило ему только подумать об этом, как впереди сквозь дым и летающий вокруг пепел к ним на встречу неслась… Единица?       К-0085 удивленно затрещал статикой, сперва списав на глюк системы, но даже после пропажи очередных помех ничего не изменилось. Единица бежала к нему с непередоваемым выражением лица, а за ней несся очевидно возмущенный телевизионщик. Оправиться от шока ему не дал С-1023, который изо всех сил швырнул его вперед, но даже это не сильно уберегло от прилетевшего снаряда.

«Ошибка: Отсутствуют контакты для осуществления команды. Пожалуйста, устраните неисправности».

«ВНИМАНИЕ! До аварийного отключения системы одна минута».