Убей меня, если любишь

Локи холодно смотрел на нее, не вставая. Джессика подошла к нему и остановилась, расстегивая платье сзади. — Поможешь? — Она игриво повернулась. Локи остановил ее, но едва прикоснулся к ее руке и тут же снова отстранился. — Зачем ты пришла? — Мне нужно сбросить напряжение. Полагаю, как и тебе. — Опять? Так скоро? — Потрахаемся? Локи поднялся и отошел от нее. — Я не хочу. — Ты врешь. Чтобы ты, да отказался… Здесь должна быть какая-то исключительная причина. — Разве твои вчерашние действия не могут быть исключительной причиной? Девушка села в его кресло, которое тут же обхватило ее со всех сторон, принимая удобную форму, и закинула ногу на ногу. — Я ведь говорила тебе, что у меня было много партнеров. И будет. И мы с тобой не в отношениях. Ты что, такой нежный? — Мне противно трогать тебя сразу после кого-то. Особенно после моего брата. Он и твой брат тоже, между прочим. Даже меня бы это остановило на твоем месте. — Что с того — ему ведь на мне не жениться. Ну, приступим? — Купи себе другую секс-игрушку. — Она будет не такой красивой, — Джесс поправила волосы. — Так было нужно. Скажи мне, Локи, это что, ревность? Он не ответил, стоя к ней спиной. Джесс подошла, обняла его за плечи и приподнялась на цыпочки. — Меня тошнит от одной мысли о вас. — А от мысли, что кто-то смотрел на меня, пока я раздеваюсь для него? Кому-то мое тело досталось вместо тебя, что ты сделаешь со мной в наказание за это? Соблазнительный шепот Джесс словно очаровывал его. — Подумай о том, как он трогал и ласкал меня… — она взяла его руку и положила ее на свою грудь. — Как я стонала, когда он входил в меня… Джесс склонила голову набок и смотрела Локи в лицо своими колдовскими зелеными глазами. Локи наклонился к ней, и в тот момент, когда она была уверена, что он сейчас коснется ее губ своими, сказал: — Прекрати. Прямо сейчас. Джесс резко отстранилась. — Многим моим мужчинам нравилось смотреть, как меня трахает кто-то другой. — Не сравнивай меня с идиотами. — Но ведь я не сказала ни слова, когда ты побежал очаровывать свою воинственную красотку без капли женственности? Последние слова она произнесла так, будто это было ругательством. Локи улыбнулся, понимая, что в этой войне он победил. — Ты просто поиграла, а я убил сразу двух зайцев. Хеймдалль не следил за тем, что ты наговорила Тору, и Сиф со своими безмозглыми друзьями теперь перестанут во всех моих действиях искать подвох. По крайней мере, на время, ведь инициатива обычно исходит от нее. — Так вы теперь что, — она хихикнула. — Встречаетесь? — Для нее это выглядит так. А теперь скажи ты, это ревность, Джесс? Она вернулась в кресло. — Нет, часть игры. Не вздумай решить, что ты для меня что-то значишь. Локи почувствовал, что она солгала, и это было для него удовольствием. — Как и ты для меня. Скажи, почему ты все вопросы пытаешься решить именно этим путем? — И присел перед креслом, заглядывая ей в лицо. — Какая разница? Принципы только мешают добиваться цели. — Здесь я согласен. — Зачем тогда спрашиваешь? — Я спрашиваю о другом, почему тебе в голову приходит первым делом именно то, что ты можешь воспользоваться своим телом, и почему даже когда нет необходимости, тебе хочется много внимания от людей, которые оценивают только твою красоту и наигранную слабость? — Они тоже могут пригодиться. Красотой можно ослепить… — Самонадеянно. — …и тогда ты получишь контроль над ними. — А какая причина спрятана еще глубже? Джесс пожала плечами. — Зачем глубоко копать? — Я не думал, что услышу от тебя такой вопрос. — Я не кажусь тебе поверхностной? — Холод хорошо скрывает человеческую сущность, но меня ничто не заставит усомниться в том, что ты серьезнее, чем пытаешься казаться. — Это никого не касается. — Ты считаешь, что внешний мир настроен враждебно по отношению к тебе, а еще с тобой произошло много плохого, поэтому в обычной жизни ты пытаешься любыми способами получить удовольствие, которого была лишена, но при этом стремишься всех контролировать, привязываешь к себе, но не привязываешься сама, ждешь удара в спину. Я бы подумал, что ты себя не любишь, и поэтому так хочешь внимания, и поэтому так стараешься дать то, чего от тебя, по твоему мнению, все ждут, думаешь, что без этого останешься одна, но ты себя любишь, тебе интересна только ты сама, а значит, ты подсознательно ищешь тепла, а не светских развлечений, как и любое живое существо, да еще защиты, потому что тобой движет страх, который появился в прошлом, только ты боишься признаться себе в этом, ведь это разрушит твой образ неприступной красавицы, которая берет от каждого то, что он может предложить, и уходит в свою закрытую жизнь. Так почему сейчас, когда я интересуюсь тобой, а не твоим телом, ты так испугалась? Джесс какое-то время молчала, переваривая услышанное, и Локи показалось, что она сейчас встанет и уйдёт, но вместо этого девушка сказала: — Ты прав, и как бы я не хотела ответить тебе, что это ни капли не про меня… Ты прав. Поэтому я отвечу вот чем. Как ты можешь спрашивать о том, почему я скрываю от всех свое истинное лицо, если ложь — это не только твоя стихия, но и твой защитный механизм? Если постоянно врать, тебя будут ненавидеть, либо перестанут воспринимать всерьёз, и тогда не останется того, кто заглянет за маску и увидит тебя уязвимым. Как ты можешь говорить о подавленных эмоциях, если все твои эмоции — это злость и обида, ты ведь переживаешь, я видела, ты вовсе не такой агрессивный, каким пытаешься казаться, и как ты можешь спрашивать о любви к себе, если тебе самому от себя противно, потому что ты продолжаешь воспринимать себя тенью брата и винишь себя за все свои неудачи, хотя понимаешь, что дело в том, что Один изначально насчет тебя задумал? Зачем ты так держишься за то, что не смог стать тем, кем мечтал, и никогда не сможешь — честным путем, как хотелось бы, а ведь гораздо проще пытаться построить что-то другое? и власть-то тебе не нужна как таковая, тебе нужно доказательство, что ты хоть чего-то стоишь. Локи поднялся. Теперь уже ему стало некомфортно, но уйти было бы глупо, ведь Джесс просто зеркалила его слова. Огонь в камине разгорелся, и оранжевое пламя делало помещение уютным, несмотря на то, что было холодно. Джесс смотрела в огонь не отрываясь. — Ну что, Локи, тебе нравится говорить со мной по душам? Гораздо приятнее было бы сейчас трахаться, правда? Локи усмехнулся, но взгляд его остался серьезным. — Ты права. Лучше действительно так глубоко не копать. Джессика направилась к двери, но вдруг снова услышала вопрос Локи, и его голос после затянувшегося молчания почти напугал ее. — Скажи, ты любила когда-нибудь? кого-то или что-то? Джесс затормозила, погладила пальцами дверную ручку с гравировкой на золоте и сказала не оборачиваясь: — Меня изнасиловали. И не раз. Я видела существ, которым незнакомо чувство человеческого сострадания. Они думали, из дочери Одина они смогут выбить хоть что-то о внутренних делах Асгарда. А я ведь и правда понятия ни о чем не имела. Мне не верили. Насиловали меня, потом избивали, потом снова насиловали. Я залетела, конечно. Может, я могла бы полюбить ребенка… пусть даже от такого монстра… могла бы, правда. Только моя беременность не мешала им бить меня стальной битой в живот. Я потеряла ребенка, и в тот же день меня уже трахали как ни в чем не бывало. Это был единственный раз, когда я умоляла прекратить. А… еще теперь я не могу иметь детей. Показать, сколько костей у меня было сломано до мелких крошек? — Ее рука прошлась по шее, по ключице, по ребрам, по локтю другой руки, по бедру. — Они держали меня в своем мире шесть лет. Стало проблемой, что мои кости быстро срастаются, потому что спустя сутки их уже можно ломать заново. Тебе ломали когда-нибудь пальцы один за другим? — Да. — Как принц Асгарда докатился до такого? — Представь, сколько у Асгарда врагов. Я совался в любую опасную миссию, лишь бы отец понял… Не отвлекайся, лучше скажи, тех, кто делал это с тобой, возможно сейчас найти? — Хочешь отомстить за меня, Локи? Я сделала это сама. Тогда я научилась отнимать чужую жизнь. От их мира камня на камне не осталось, а там были и мирные жители тоже. Я столько раз чуть не умерла, и никто, ни одна живая душа и не подумала помочь мне. — А ведь Один знал, где ты. У него же есть Хеймдалль. — Локи отошел к окну, отвернувшись от Джесс. — Да. Однажды я поняла, что информация — самое важное, что может быть, но мне нужна была не она, а защита, которую она гарантирует. У меня было только мое тело, которое можно было продать влиятельным людям, которые давали мне… хоть какое-то право на спокойное существование. Во Вселенной очень опасно, если ты один. Постоянно что-то происходило. Я видела все девять миров и все маленькие пластичные миры, которые находятся между ними, и нигде не могла расслабиться ни на секунду. И тогда я решила, раз я не могу это изменить, значит, я должна получать от этого удовольствие. Какой прок в человечности? — Она прошлась по комнате, подошла к окну и уселась на подоконник. Локи взял ее за руку. — Любила ли я когда-нибудь… В Митгарде был человек, который любил меня. Девушка. Я была почти счастлива с ней, хотя… тогда я уже отучила себя чувствовать. Но она родилась на Земле. Она умерла у меня на руках… просто от старости. Еще у меня был друг. Дружба ведь форма любви. Он погиб из-за того, что связался со мной. Нет, Локи, я никого не любила. Если бы позволила себе, не сидела бы сейчас здесь. Локи выпрямился, спустил ее с подоконника и обнял — не за талию, а за плечи, как маленькую. Его губы коснулись ее кожи. — В лоб целуют только покойников, — засмеялась Джесс и прижалась к нему крепче. — Чувствую себя как… Раздвигать ноги гораздо проще, чем раскрывать душу. Усыпанное звездами небо вдруг начало надвигаться на них из-за оконного проема, а стены раздвинулись и постепенно исчезли, и вокруг осталось лишь немое поле и черное небо с розовыми и зелеными полосами. Красивая иллюзия. — Хорошо, что с таким количеством партнеров ты родилась невосприимчивой к инфекциям, — сказал ей Локи, понимая, что никакие серьёзные слова ей не помогут. Смех Джесс гулко отозвался в пустом пространстве. — Дурак. Он заглянул ей в глаза. Иллюзия исчезла, они снова стояли в его комнате перед подоконником. — Это в прошлом, Джесс, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы оно осталось там и никогда не повторилось. — Почему? — Не знаю. Может, потому что ты напоминаешь мне меня самого, только хуже и с более глубокими ранами. Джессика посмотрела на свои пальцы. — Поверить тебе, что ли… не знаю. И не знаю, зачем живу. Месть… глупость какая-то. По инерции, потому что нельзя останавливаться. Уродливо, правда? Девушка усмехнулась, разглядывая свою ладонь и поворачивая ее. Локи взял ее пальцы в свои и осторожно поцеловал ее руку, а потом погладил пальцами широкий белый шрам, который тянулся от хрупкого запястья через всю кисть. Джесс подняла на него глаза. Впервые он увидел, что она как будто растерялась. — Прекрати, — шепотом попросила девушка. — Почему? — Прекрати, пока я в тебя не влюбилась. Джесс тут же стряхнула с себя очарование этого момента и снова стала холодной, закрытой и непонятной. Она высвободилась из его рук и гибко потянулась, опираясь на подоконник. Его пальцы прошлись по ее телу от талии до плеча. — Джесс… — Ему показалось, что сейчас самый подходящий момент, но стоило начать говорить, как нужные слова исчезли из головы. — Ты не думала о том, что это было бы взаимно? Джесс услышала, но не отреагировала, только едва заметно покачала головой. Начался дождь, он барабанил по стеклу, редкие холодные капли проникали в помещение, и девушка вздрагивала каждый раз, когда вода попадала на ее кожу. Наконец она повернулась к Локи. Его лицо больше не выражало искреннего сочувствия, как несколько минут назад, он снова смотрел на нее с холодной усмешкой. — Хорошо, что ты все понимаешь, — сказала Джессика. — Постарайся выспаться, — велел Локи. — Завтра Йотунхейм начнет войну.