Когда остановилось время

Когда остановились часы — жди беды. Эту простую аксиому на Эфларе знают все. Действительно, на планете, где почитают время, его смерть не может считаться хорошим знаком. И надо сказать, подобное происходило не так уж часто, а к тем, у кого останавливались часы, соседи начинали зорко присматриваться. Но не в этом случае. Про бедовость двух парнишек, сбежавших из приюта знали все в округе. Знали, покрывали их шалости и укрывали от законников, которым мальчишки стояли костью поперёк горла. Оба кареглазые, схожие в мимике, но совершенно разные в остальном сорванцы, нарушая все предписания сбежали из детдома не отработав ни копейки и нахально заняли свободный участок земли с покосившимся домиком. Когда время покидает часы — случается микро отмирание пространства. Поэтому, очень важно, чтобы все часы в день подарка по подушкой утратили возможность тикать лишь в безвременьи, не цепляя никоим образом реальность. В жизни Арсения и Митяя всё изначально пошло не так. Поэтому, когда после дня подарка под подушкой часы стали периодически останавливаться, повторяя за подарком от Времени — парни не сильно беспокоились. Их жизнь и так была не малиной и никакие дурные знаки не могли сделать еще хуже. Но зима — время чудес — чуть ли не единственный сезон, который расщедрился для людей на волшебство. А Новый год всегда ценился как время, собственно, Времени. Что за несколько дней до Нового года в домике ребят остановились все часы — иначе как чудом не назовешь. Такое случается только в сказках. Недобрых, с вырванными со злости страницами и пахнущими вовсе не книжной пылью. Такие сказки пахнут затхлостью и кислотой. Смертью. И несут они тоже смерть. Герои редко умирают в сказках. Но в историях, где на строчках томится котел с кислотой — читатели умирают вместе с персонажами. Митяй и Арсений не должны были умереть, если бы не вмешательство Сказочника. В часодейных историях главными Сказочниками является Время. Обычно они несут добро и прогресс… Но горячо любящие вершители судеб перестают заботиться о других, когда страдает их сердце. Фэшиар Драгоций очень страдал. Его душа буквально разорвалась на две части, бездарно выпуская в образовавшуюся трещину весь огонь, который дарила ему вторая половинка. Без нее бы он так и остался каменной безжизненной статуей — юным воплощением учителя. Но нет. Она научила его верить и доверять, смотреть в будущее ясным взором и подарила самое ценное, что могла: свою любовь. Коготь треугла в десну, да она даже разделила с ним вечность! А сейчас умирала. Когда-то, решение отправить Эфлару на сто часов назад казалось гениальным. Сейчас оно грозило стать его личным концом света. А если Фэшиар не сможет справиться с болью и выгрызть у судьбы отсрочку — то и самым взаправдашним. Но сколько бы Миракл, еще будучи живым, не говорил, что они с Фэшем не похожи на истинных Драгоциев — кровь просто так не пропьешь. Семья действительно была самым ценным для Драгоциев. Ровно на двадцатилетие своего правления Король Времени тоже это признал. Как и то, что дядя действительно был его семьей. И именно он учил всегда держатся за своих и поддерживать даже опальных и сбреднивших. Выносить приговор «своим» мог только «свой». Астрагора заточили чужие. Фэшиар решил тогда подкармливать учителя. Вскоре и сам стал приходить за очередным уроком. Теперь они с дядей были на равных по силе. Но все еще не по знаниям. И запертый в безвременье Фэш как никогда крепко ощущал свою схожесть с запертым в шкатулке духом. И как никогда скучал по временам его ученичества. Что когда-то сбежал — Драгоций не жалел. Не сбеги он тогда — не обрел бы ни любовь, ни власть, к которой стремились все в его роду. Да что там говорить, если б не тот случай — и жив-то давно не был. Но по учителю скучал. Астрагор заменил ему отца и бога. Только благодаря ему маленький мальчуган не прыгнул с башни вслед за родителями. Учитель много раз повторял, что Фэшиар очень на него похож. Почему так — сам Фэш начал понимать только став королём. Драгоцию не хотелось признавать, но лишь благодаря дяде он и заполучил-то корону. Корону, которую мог потерять. Если бы снова не вмешался дядя. Когда-то, в момент, когда все решили, что Великому Духу Осталы смогла помешать маленькая девочка — Астрагор лишь посмеялся. Можно сказать, дух самолично позаботился о том, чтобы Василиса — надежда двух планет — облажалась. Вначале подкинул своему учителю — Эфларусу, безумную идею, а после — защитил мысли девочки от чужого вмешательства. Впрочем, это было излишним. О том, что гениальный Эфларус мог ошибиться никто и не подумал. И это было первым, за что отругал своего нерадивого ученика Астрагор. Отругал, но до поры так и не рассказал всей правды, ожидая, когда племянник сам прибежит к нему. Король Времени действительно прибежал, при чем, оправдывая ожидания учителя, даже раньше, чем закончилось отведённое ему время — Фэшиар всегда был сообразительным. Но к чему приведет одна-единственная ошибка, казавшаяся спасением — не ожидал даже он. Теперь долгими вечерами Король рвал на себе волосы под насмешливым взглядом учителя. Они оба знали, что Фэш не справится сам. Но оба упёрто молчали. Ученик — в надежде, что придумает выход, учитель — ожидая, когда племянник наступит себе на горло и попросит о помощи. Момент настал символично — когда часы на некогда расколотой башне пробили полночь. Астрагор насмешливо и почти счастливо улыбался, встречая мрачного Короля Времени, что оттягивал целую декаду, упорно не желая являться даже на запланированные занятия. За что и получил, в очередной раз терпеливо снося подколки духа мол, корона отдавила ему последние мозги, коих и так было немного. Сейчас хозяином положения был Великий Дух Осталы. Это злило Фэшиара еще больше, в очередной раз доказывая, что какие бы усилия он не прикладывал — в руках учителя всегда будут все ниточки. И чем больше проходило времени, тем больше эти ниточки походили на удавки. Много-много удавок. Живых и злобно шипящих. К вящему разочарованию Фэша, сейчас по Расколотому Замку разгуливал некогда пленник, а теперь — статный рыжий мужчина, довольствуясь истинным обликом, погружая каждым своим шагом древнее сооружение всё глубже в пропасть. Туда, где пение птиц было почти неразличимым, а из воздуха сочилась багряная кровь, каждая капля которой озаряла пространство криком. И Король Времени ничего не мог с этим сделать. Роль вершителя судеб вернулась к изначальному хозяину. Вначале с ответом на извечный вопрос «что же делать?» тянул Астрагор. Знал, как любимый ученик отреагирует на предложенный вариант. С решением тянул уже Король Времени — темное часодейство он не практиковал давно. И тем слаще было наблюдать, в очередной раз убедившемуся, что не зря он оставил Василису Огневу в живых, Астрагору — как нерадивый ученик возвращается к истокам. Сейчас, правда, Василиса умирала, но это нисколько не расстраивало Великого Духа. В том, что происходило, Огнева была виновата сама. Маленьким девочкам опасно решать, что они умнее всех. Неосторожное желание и вот — планету, что дух скромно считал ошибкой природы, обрекла на гибель та, кто когда-то даровал надежду. Подобные символизмы Астрагор очень любил. В отличии от Эфлары, которая вместе со своей Королевой теряла дух времени. Как планета-двойник, она всегда имела меньшую скорость, чем Остала. А повинуясь загаданному желанию — и вовсе отправилась глубоко в прошлое. Вот только теперь Эфлара была слишком далеко от Осталы — истинной земли часодеев. Настолько далеко, что переходы с одной планеты на другую давно стали невозможны, а время на Эфларе истончилось настолько, что часовщики перевелись, оставив после себя лишь культ поклонения Времени и моду на часовые браслеты. Эфларское Время тоже чахло, вводя своего любимого в безумие. Когда её доброе сердце отказалось от помощи духа — башня Расколотого Замка снова была поделена на две неровные части, под неудержимый хохот Астрагора. Злым его смех никак нельзя было назвать. Скорее, весёлым от того, что история циклична и грустным из-за обезумевшего ученика одновременно. Башню Король Времени расколол даже не используя стрелу. Но огненная молния, что метко полетела в башню так и не смогла попасть в голову издевательски хлопающему учителю. О чем Фэш в очередной раз жалел, но даже не пытался повторить — знал, что следует за столь необдуманными поступками. Как бы не была против Василиса, но когда от недостатка сил она впала в спячку, Драгоций больше не ждал.