***
Сейчас тоже думает. Вспоминает, как Белуха с Ералашем жали ему руку, когда он пришился. Как ему досталась кличка «Фантик» — душная ирония, но его так прозвал Кащей. Кирилл тогда спиздил конфет для его пассии по приказу, но в детали никто особо не вдавался. А он пошёл в ларёк чуть ли не на окраине Казани, настолько страшно было, что узнают на районе. Ловкость рук и никакого мошенничества. Даже хлеб домой купил, а уставшая продавщица и глазом не моргнула. На полпути его и встретили Кащей и Зима. — Ну чё, Кирюха, смог всё-таки? Кирилл весь светился от гордости. Протянул из кармана горсть ирисок, рачков и прочего всякого на развес. Кащей смирил его невпечатлённым взглядом. Зима забрал пару ирисок. — А чё, коробку мало-мальски приличную не нашёл? Ты зачем в Хуёво-Кукуево попёрся, если там ничего дельного нет? — Да как я коробку утащу? Они все за прилавком стоят, — немного расстроенно пробормотал Кирилл. Оправдывался. Репу чесал. Июльское солнце слепило им глаза. Возвращение на район было тихим. Кирилл, разочарованный в своей невозможности угодить старшим, и старшие просто о своём. — Всё равно мелкий молодец, навыки отточит ещё и спокойно магаз выносить будет, — заметил Зима. — Это всё его рожа светлая и не грешная, — Кащей тяжело вздохнул, — Давай сюда, что набрал. Заточим по дороге. Пыль под ногами танцует в воздухе, потому что Кащеевская походка чуть ленивая и ноги от земли он не отрывает. Они едят быстротающие конфеты. Кирилл с одной обёртки облизывает остатки шоколада и аккуратно, чтобы не помять, прячет в карман брюк. — Нахера? — легко поинтересовался Вахид. — Сестра младшая собирает фантики от конфет. Этот у неё уже есть, но потом может обменяется с кем. Я ей обязательно когда-нибудь куплю грильяж. Они у неё любимые и обмениваться ими проще. — Благородно. Кащей хмыкает, но ничего не говорит. А Зима вот задумался. Долго смотрел на ириски у себя в руках и спрятал в карман спортивок. Значительно позже, уже на базе, Кирилл заметил, как Зима отсыпал Турбо тех самых ирисок, а вместе с ними где-то дополнительно надыбанные жвачки турбо и лав ис. Парни о чём-то смеялись, но до Кирилла доходили лишь обрывки слов. — От тайного поклонника. — Ага, Фантиком его зовут. Там, правда, передачка была меньше, видимо, почтальон тоже чьи-то нежные чувства разделяет, — буднично заметил Кащей и продолжил тягать гантель, особо ни на кого внимания не обращая. Кирилл был счастлив. И миссию, получается, не до конца прошляпил, и кликуху дали. Его лишь смутил Адидас, жующий рачки и смотрящий на него нечитаемым взглядом, но такую мелочь парень отпустил.***
В настоящем Кирилл больше не Фантик. Он давится слюной, соплями и кровью вперемешку. Когда у тебя кончаются силы закрывать голову, то всё пиши пропало. Сейчас его и угондошат. На своем же дворе. И нет в его жизни больше Универсама, Ералаша, пацанских историй, догонялок до штаба, футбола, чувства радости, украденных конфет, да даже того же самого грильяжа, что Турбо притащил ему через пару недель, нет. Ничего. Значит Зима ему всё рассказал. И ощущение боли затмевало осознание, что даже будь у него шанс — он бы не отказался от Универсамовской моталки ни за что. Противника кто-то скидывает. Потому что Кириллу намного легче дышать и никто ему на грудь всем своим весом не давит, череда ударов прекращается и остаётся только кислое послевкусие. Он разлепляет глаза, что нещадно щиплят от слёз. Видит над собой Валеру. И боится, что реально умер. Старший тянет ему руку и рывком поднимает на ноги. Кирилл скулит, потому что по ощущениям его мутузили сутки, тело к вертикальному положению не было готово, да и не будет ближайшие пару недель. Но лишь напрягается сильнее. Давит скулёж в горле, напрягает ноги. Не упасть (тут уже буквально) в глазах старших — это у него на уровне инстинкта. Разъездовский пацан сплевывает кровь и шипит. Знаменитый удар правой Турбо как-никак. — Вы теперь за чушпанов стоите? — посмеивается, а кровь из носа всё хлещет. — Это наши чушпаны. Их никто не трогает, на счётчик не ставит и, в целом, не щемит. Своих дёргайте, — непреклонно говорит Турбо. Разъездовский уходит, слегка покачиваясь. Кирилл без понятия, пройдёт это без огласки или завтра же кто-то с Универсама спросит у него за помощь. Но он хотя бы не умирает. — Сейчас я отведу тебя домой, но если ты кому-то об этом растреплешь, — Турбо не надо заканчивать. Звездюки научились читать в его глазах угрозы. Кирилл болванчиком кивает. Его на себе дотаскивают до подъезда. Турбо ему руку не жмёт, в глаза не смотрит, но Кириллу мерещится легкий кивок головы. И то, даже не ему. Из дверей его квартиры выходит Пальто. Ужас начинает охватывать сразу. Он знает, Андрей ебанутый и за почти-смерть Ералаша готов мстить абсолютно каждому. Чего стоит тот пацан из больнички. Даже если ты не в группировке, то слухи всё равно ползут быстро. С Пальто их натянутые отношения могут сыграть плохую шутку для его сестрёнки и мамы. Он уже готов ворваться домой в быстром поиске-проверке, а потом отметелить Андрея (хотя бы попытаться), если он хоть пальцем коснулся его семьи, но замечает у него в руках шикарный букет. Такой стоит рублей десять — не меньше. Его мама — продавщица в местном цветочном, а дома занимается оформлением букетов. Может и бумаги красивой найти, и в корзинку оформить. Мягкую игрушку добавить так, что у девчонок глаза на лоб лезут. — Это кому? Голос Турбо выводит из транса. Кирилл проходит мимо Андрея, не задевая, чуть ли не вжимаясь в дверь. — Айгуль. Я что-то типа курьера. — Смотри, от себя ничего не добавляй, смеха будет — вагон. Андрей шутку не понимает. Зато Кирилл — да. Он не игнорирует причитания матери и даёт ей плакать в своё плечо, стоя в коридоре и слушая удаляющиеся голоса. Но он спокоен и не боится. Видимо скорлупа Турбо однажды — значит скорлупа Турбо навсегда. Ему срочно надо позвонить Мише. Хотя бы на минутку.