Formula of Adrenaline

      Ночной город дурманит голову, срывая крышу. Колеса визжат, скользят по асфальту, практически парят над ним, но цепляют его на поворотах, мотор автомобиля ревет, заглушая дыхание, а тонированные стекла и блестящий, сливового цвета металл, отражает фонари и цветные вывески. Резвый Ниссан разрезает Токио напополам: несется сломя голову, рыча, пролетая стрелой за малейшие доли секунд, поднимая за собой приличное облако пыли, не давая осмыслить его таинственное появление.       Несмотря на бешеную скорость и дикий адреналин, дающий в голову, в салоне, сверкающем от своей дороговизны и красновато-фиолетовой подсветки, приглушенно раздается легкая джазовая мелодия, которая ни на каплю не утешает бурлящую кровь. В нос бьет аромат новой резины, дорогой кожи и чего-то древесного и свежего от только купленного ароматизатора.       Автомобиль срезает на повороте, чуть не снося зеркало, но его водитель ни капли не волнуется: Чуя Накахара чувствует машину, как чертово продолжение себя, всегда зная, как обращаться с любой из своих лихих малышек. Сейчас это развлечение, это не играет никакой роли и он может забыть про правила, отдавая все на волю эмоций и скорости.       Это все — самый настоящий наркотик. То, какое наслаждение вызывают растущие цифры на спидометре, рычащий двигатель с 565 лошадиными силами, с какой силой сильные руки крепкой хваткой сжимают теплый кожаный руль, многообразие дурманящих запахов, выступающая на лбу испарина и дрожащие глаза, с какой силой нога давит на педаль газа… Никогда не передать словами. Это как собачий кайф, только лучше, сильнее, больше.       Улицы ночного Токио приветствуют его, принимают всецело, как свое дитя. Мимо проносятся небоскребы, клубы, бары, их неоновые вывески, Синдзюку встречает его с распростертыми руками, а он в свою очередь освещает улицы еще одной яркой вспышкой красок. Толпы народа на обочинах превращаются в одну серую кучу, которая снова обретает окрас на светофорных остановках и не иронично вздыхает и показывает пальцами на гонщика. Вдалеке приветливо искрит Tokyo Sky Tree, которое сегодня пестрело синими и красными красками и уже привычная Токийская телевизионная башня, моргающая алыми огнями. Следующим на его пути становится Минато, а скоростная малышка летит в сторону радужного моста. Он проносится по улицам, не зная меры, обещая себе никогда не останавливаться — каждый заезд для него, словно последний.       Улыбка и смех так и рвутся наружу, брови все сильнее сползаются к переносице, руки сильнее стискивают руль. Все вокруг превращается в мыльные полосы света — белые и красные, которые оставляют за собой огни машин, которые он то и дело обгоняет. Окружение дрожит и жужжит, не давая расслабляться.       Он приближается к широкому перекрестку, включая поворотник, предупреждая о своем скором повороте, когда встречает его. Призрак ночных дорог, незнакомый темный ЛаФеррари, быстрый, словно молния. Единственный из всех наглых незнакомцев на его дороге, который не уступил. Единственный и неповторимый, кто бросил Чуе вызов. Чуе Накахаре. Тому, с кем ни один полоумный стритрейсер не подумает тягаться.       Он старается вырулить из этой ситуации, склоняясь больше к варианту со спокойным исходом, чем с умышленной автокатастрофой. Но призрак все решил за себя. Он маячит перед Ниссаном, двусмысленно подмигивая фарами, но Чую не так просто снять. Он дает газу, пытаясь перейти в боковую полосу, но его новый знакомый и тут преуспел: он молниеносно перестраивается, не давая проходу. То и дело предугадывает каждое его движение, чтобы подставить. Чтобы сыграть в грязные игры по своим правилам. И Чуе они не нравятся.       Дыши, Чуя.       Просто дыши.       — Тварь, — он стискивает пальцы в кулак, сжимая коробку передач, когда ЛаФеррари маячит впереди, не пропуская его вперед. Он не жмет на клаксон, но сразу же следующего предупреждающего рева мотора должно хватить, чтобы сказать хотя бы малую часть того, что он сейчас думает, — ебаная тварь. Чтоб тебя…       Черная блестящая пташка спереди многозначительно мигает задними фарами, слепя красным освещением, а затем разгоняется сильнее, ожидая, что за ним последуют. И Чуя не скрывает того, что беспрекословно слушается злостного нарушителя. Он должен знать, кто здесь папочка — и это точно не богатенький новичок. Чуя эту машину раньше не видел на дорогах, а он знает каждую гончую тачку в этом городе. И он просто обязан показать ему, что такое появление — совершенно неприемлимо для его дорог. Для дорог Чуи Накахары.       Он рычит почти в один голос с фиолетовым Ниссаном, переключая передачи, давая в пол, чтобы догнать своего соперника. Стоит ему только поравняться со своей новой головной болью, опуская окно, чтобы высказать все, что накопилось за томительные минуты, тонированное стекло начинает опускаться в ответ, а за ним, вальяжно придерживая руль, сидит мужчина, примерно его возраста. Он не может его разглядеть, поскольку следить за дорогой все еще остается его обязанностью, несмотря на то, что его молчаливый собеседник прямо сейчас очень пристально разглядывает его.       — Ты ебанулся? — рычит Чуя, высовываясь в окно. Он не может себе представить, что может быть написано на его лице, чтобы так заинтересовать незнакомца, но тот, сверкая дорогими темными очками, перекатывая во рту чупа чупс, одной рукой проводит сквозь волосы, наклоняет голову, что становится виден гвоздик в проколотом крыле носа, и, снимая с языка леденец, ослепительно улыбается, ухмыляясь, открывая вид на маленький поблескивающий смайл.       В следующую же секунду Чуе остается только сообразить, что только что произошло, поскольку новичок не только внаглую пытался с ним флиртовать прямо на дороге, но еще и продолжал играть по своим правилам, которые были полностью противоположны правилам Чуи. А его правила стоят во главе. И никто, даже такие привлекательные засранцы, думающие, что они главные, не могут не подчиняться его закону этих улиц.       Он не смирится с непризнанием. Он не станет терпеть неуважения. Он не тот, кто бессовестно задирает нос. Он тот, кто знает, кто он такой. Он создатель этих улиц. Он король этих дорог. Он повелитель ревущих моторов, скрипящих шин, облака пыли, дыма и слепящих фар. Негласное правило токио — молодые и крепкие умы вырываются вперед, заслоняя собой устоявшихся героев. Их время вышло, но их блеск никто не забудет.       Он вдыхает через нос, стараясь сделать дыхание глубже и размеренней и не позволить эмоциям взять контроль. Слова отца и Хэррисона — его спортивного руководителя — так и крутились в голове, прозрачно намекая на его несдержанный и острый характер. Чуя никогда не стеснялся себя. Ни внешности, ни характера, ни окружения, ни того, чем он занимается. В этой голове было посеяно достаточно сомнений насчет себя, но стеснению там не было места.       Так что он просто едет. Это все, чего хочет его сердце. Это все, чего ему будет когда-либо нужно. А Чуя привык не к той обстановке, где хотя бы раз приходилось себе отказывать. Он, его репутация, деньги и имя могут себе это позволить — его внутренний, совсем простой, не обремененный материальным, ребенок счастлив.       Безмолвная война длится уже несколько минут и Чуя снова нагоняет сверкающего соперника, мигая фарами. Они еще несколько секунд едут бок о бок, прежде чем его сосед резко виляет в сторону и давит в газ, пытаясь, простите, подрезать?       — Сукин сын, — Чуя изо всех сил старается выдержать управление, а потом вырваться вперед. Он знает себе цену и то, что он никогда не будет оставаться позади. Когда-то он пообещал это кое-кому, а теперь это обещание напрочь въелось в его кожу, оставив след на его жизни. Это был один из немногих следов прошлого, которые он не стал с себя стирать. В самом деле, просто не смел прикасаться к длинному и глубокому шраму, который до сих пор нарывал. Он просто не смог.       Они виляют, почти притираясь шинами друг к другу, почти скользят дверьми друг по другу и почти сносят зеркала. У Чуи летят искры их глаз, когда он видит, как этот безумец приближается, видимо, желая поближе познакомиться с салоном его новенькой тачки. Несколько секунд почти он кричит и задается вопросом, что этому кретину нужно, а потом внезапно находит ответ: то же, что и ему. Свобода.       Они ведут друг друга к центру, а Чуя начинает понимать, что в скором времени шоссе закончится, как только они заедут в «тихую» зону. Волнение начинает потихоньку затрагивать его, показывая себя через дрожащие руки и вспотевшее тело. Вот только тот снова оказывается впереди, салютует из приоткрытого окна правой рукой и скрывается на повороте, в который он сам не успевает вписаться.       Чуя должен взять себя в руки до того, как на них обратит внимание полиция, которой только шанс дай поймать кого-нибудь из нарушителей порядка, которые не соблюдают правила ограничений скорости. Несмотря на свой почет, ему ни в коем случае нельзя было рисковать встречей с блюстителями порядка, потому что это будет позор. И очень громкий, а бедная Сора уже устала от бесконечных зачисток СМИ и всей его сверкающей репутации. Он злился и не мог смириться с тем, чтобы подстраиваться под давящие каемки спортивных журналов с красивыми обложками, на которые его не раз печатали. Он гонщик в конце-концов, а не чертова модель.       Но работа есть работа. И у каждой работы есть для тебя всего и приятные и неприятные сюрпризы. Они включают в себя как деньги и уважение, так и загоняют под рамки и заставляют подчиняться слову. Такое происходит не только с ним. Выйдите на улицу и опросите каждого, кого видите, продавца, бизнесмена, стюардессу, ресторатора — они все признаются в своих неудобствах.Поэтому он так и делает. Выполняет все, что от него требуется, настолько хорошо, насколько он может.       Возвращаясь на дорогу, будь это единственной стычкой с новичком, все было бы не так плохо. Потому что незнакомец вызывает его на гонку каждый раз, нагоняя его на улицах, словно он за ним следит. Из раза в раз, не давая ему никаких надежд на четкое завершение их битвы, либо оставляя его, либо оставаясь позади, когда нервы Чуи заканчивались. Он мог признаться, что это его заинтересовало. Необыкновенность и непривычность ситуации забавляла его, подстегая на молчаливое согласие с гонкой без правил.        И он все еще зол. Он так чертовски зол и с головой захвачен незнакомцем, каждый раз отдавая всего себя на победу. Он не может проиграть. Его имя Чуя Накахара и мир его еще запомнит.