Formula of Adrenaline

      Вдох.       Выдох.       В груди радостно клокочет, пока желудок делает кульбиты назад. Ощущения как при первом заезде, когда твой мозг старается не перегрузиться от того, насколько много эмоций ты испытываешь, так и сейчас: сидеть в болиде на тренировочном заезде спустя полгода действительно приятно. Счастью нет придела — долгожданный чемпионат мира начинается с Гран-при в Бахрейне. Чуя радостно ухмыляется, похлопывая тачку по рулю, и ждет, когда ворота откроют. Он сидит в темном гараже, освещенном только лишь красной подсветкой полок с наградами, ленты под потолком и святящейся вывеской «raceday» прямо над воротами, которую ему подарил Хэррисон пару лет назад.        — Але, чувак, ты хоть че-нить видишь? Или я ослеп? Мне кто-нибудь поможет? — раздается в шлеме и Чуя подскакивает, вывернув руль влево, чуть не вдав в газ. Альбатросс — его напарник с интересной кличкой, которая приелась так, что не отдерешь, как всегда.       — Включите ему свет, ребята. У меня чуть инфаркт не случился.        Спустя секунды он слышит радостный вскрик в соседнем гараже, когда его друг уже не использует читерские методы связи с командой, а значит персонал его услышал.       Скорее всего, Хэрристон уже попивает кофе в боксе, отключившись от эфира, ну а он, Чуя, дожидался зеленого света и команды на выезд. Он мог бы провести время со всеми, когда их командные, раскрашенные их лицами и логотипами, автобусы приехали на трассу. Кажется, участники собирались на завтраке, чтобы выпить кофе перед первым заездом сезона.       Тренировочные заезды были не так важны: они были созданы для самостоятельного изучения участниками трасс и их привыкания к новым болидам. Такие заезды обычно проходили легко, без осложнений и не отзывались нервными срывами прямо за рулем, если вдруг тачка вылетала за пределы трассы.       В этот раз будет проходить квалификация, которую тот всегда заканчивал без проблем, держа за собой свою позицию. Но сейчас что-то беспокоило, не давая покоя. Что-то не так?       Нет, все должно быть в порядке. Связь была в порядке, да и к тому-же, случись что-то, он бы уже обязательно был бы в курсе, верно?        Навес перед глазами поднимается, что означает одно: началось. Он глубоко вдыхает и медленно выдыхает, поправляя стекло на шлеме: пока что оно не нужно. Ласково давит на педаль ногой, выкручивая руль вправо, чтобы проехать через пит стоп на старт.       Осталось самое малое: дождаться начальной речи и зажигания всех фонарей.        Но мысли закрадываются в голову, не давая ему заскучать в ожидании. В чем заключается его формула?       Формула успеха.       Чуя думал об этом бесчисленное количество раз. С чего он начинал, чтобы прийти сюда? Было ли это заложено в нем на генетическом уровне, заслуга ли это его отца или его самого? Что дало ему такую возможность?       На улице прохладно. Ветер в конце февраля все еще холодный, хоть и не такой морозный, как в начале января или в декабре. Их термо-костюмы защищают их от холода и жары, а каски не дают холодному ветру продуть уши, но когда стекло поднято, он вдыхает через нос и немножко обжигается. Воздух пощипывает слизистую. Немного слезятся глаза.       Мысли об отце закрадываются чаще, чем он то ожидал. Это не первый его Чемпионат Мира в Формуле-1, но сейчас откуда-то взялось непонятное и несвойственное ему раньше волнение.       Как он этого достиг?             В чем заключается формула успеха?       Как люди начинают? Слишком много вопросов, но ответа все еще нет. Как можно понять, что ты станешь для мира всем, когда перед тобой еще столько работы, из-за гор которых не видно света. Не каждому хватит силы пробраться через них, не зная, что ожидает в конце. Оказываться в неведении весь путь.       Захотелось курить. Что ж, остается только финишировать первым, показав рекордное количество секунд, чтобы быстрее добраться до пачки сигарет, оставленной в красной кожаной куртке и кофе в кофейне недалеко от их новых апартаментов. Чуя этим утром присмотрел там неплохой американо.       Лампы загораются одна за другой и болиды выходят на прогревочный круг. Он ничего не значит для общего результата и он, по привычке оглядываясь по сторонам, не слушает раздающиеся голоса дикторов, раздражающие в этот день еще сильнее.       Сегодня что-то не так, он прямо чувствует это.       Круг они проезжают спокойно, не обгоняя не потому, что дружны, а потому, что правила то запрещают. Этот первый круг нужен для обогрева резины и двигателя, чтобы в последующих, когда обороты будут выходить за пределы, шины вдруг не лопнули, а двигатель вдруг не взорвался. Все же каждый пилот в этом эскорте понимает важность прогрева.       Он проверяет болид на отсутствие дефектов, пытаясь понять природу своего волнения. Руль в руках лежит крепко, постукиваний не слышно, все так же, как и обычно. Что тогда не так? Интуиция?       Круг они заканчивают и постепенно набирают скорость, выращивая между собой большие интервалы.       Началось.       Он должен взять это.        Он должен одержать победу.        «Одна победа ничего не решает. Этого не достаточно для того, чтобы быть успешным.»       Он делает недостаточно? Хорошо. С этого момента он будет столько, сколько требуется, чтобы все вокруг поняли, на что он способен. Они все, все кто говорил эти вещи, должны увидеть его в деле.       Только как, когда руки, сжатые на руле, так сильно дрожат.       Пульс отдается в ушах громче, чем рокочет двигатель болида. В этом году Феррари выкатили совершенно новое железо и Чуя был более чем доволен органами его машины. Она прошла все тесты быстрее, чем каждая из моделей ранее.        Он хмурится и давит в газ. Двести. Двести тридцать. Двести шестьдесят. Двести семьдесят пять.        И мимо проносится черный болид. Незнакомый номер. В прошлом году у Мерседеса были заявлены другие. Новенький? Разве об этом не должны были сообщить раньше? Лично Чуя никаких новостей не получал, а команда Куинна не распространялась о смене состава. Интересно, кто же их покинул?        Пора догонять. Он позволил себе слишком многое, задумавшись и увеличив интервал между ним и семнадцатым номером. Номером на один меньше, чем его собственный.       Что, ожидаемо, заставило его потерять челюсть.       Триста километров в час. Будь он не привыкшим, точно бы свернул себе шею, а после выблевал все органы. Но шейные мышцы и вестибулярный аппарат это первое, что интересует каждого пилота. Чем он отличается?        Он не чувствует никакой разницы между болидом и обычной машиной, разве что… сейчас довольно жарковато. Да уж, ему уже пришлось попотеть, а круг еще не пройден.       В этом году он должен взять первые позиции. Чемпионство ждет его, кубки приветливо блестят, а фанаты завороженно смотрят. Его любят за красоту, за скорость и зрелище.        И он готов дать им его.       На резком повороте налево он резко выкручивает руль вправо, дрифтуя боком, что дает ему преимущество - он не снижает своей скорости. Он и так       превышает рассчитанную скорость. Но сейчас это не важно.       Трасса Сахир была интересной, но не самой красивой. Тем не менее, он не может позволить себе смотреть по сторонам. Целью сейчас является лишь одно. Позиция 1.       P1 — то, что хочет увидеть на доске каждый из пилотов Формулы 1. P1 — то, что хочет услышать каждый из пилотов Формулы 1. P1 — их влажная мечта.       Запах бензина пропитывает его легкие. Зрение дрожит и не дает нормально сфокусироваться, ведь адреналин в крови играет не по-детски. Из груди вырывается нервный смех, когда он все же догоняет черный болид противника.       Тот виляет в сторону, что кажется немного… знакомым. Пытается подрезать. Приближается совсем-совсем близко, почти касается шинами шин, что делает ситуацию в сотню раз опаснее. Еще сантиметр и…       Они финишируют одновременно.       Черный и красный. Насколько они гармоничны.       Только вот темнота оказалась на несколько миллисекунд быстрее его самого.       Ему присваивают стартовую позицию «10», в то время, как его противник получает «9».        Как?       Почему не он?       Трибуны разрываются, визжа и вскрикивая. Чуя не слышит этого за собственной испуганной отдышкой и бешеным стуком сердца. Он останавливает болид на пит-лейне и снимает наушники, вслушиваясь в голоса комментаторов.        — Дазай Осаму! Минута, сорок семь секунд. Пи-девять! Накахара Чуя! Минута, сорок девять секунд. Пи-десять! Какой яркий старт, для восходящей легенды автоспорта, что скажешь, Лукас? И какой обидный промах для великого человека, — радостно и ярко звучит голос первого из комментаторов. Трибуны отвечают еще более громким криком, пока сердце Чуи медленно покидает его тело. В любом случае, только что он узнал своего потенциального противника.       — Я полностью соглашусь с тобой, Ноа. Дазай Осаму, черная лошадка, проникшая на эту площадку тихо и совершенно неожиданно, заменив самого Кюри… Это говорит о многом.       Кюри был хорошим противником. Против него было приятно ездить, игра была честной, а дорога считалась полем боя, но никто из них не нарушал правил. А после гран-при они нередко ходили вместе в бар. Но сейчас его заменили. Дазаем Осаму. Кто бы он ни был.       — Так и есть. Накахара, вероятно, разочарован таким расположением событий.        Не надо этих слов, пожалуйста. Только не они.              — Могу себе представить его злость. Потерять одну позицию, хоть и девятую, но уже обидно. Ничего, Чуя, мы с Ноа ждем твоих успехов!        — Болеем за тебя! Может, ты готов дать нам автог-       — Ноа, нам нельзя говорить это в общем эфире.       — Я просто мужчина, который восхищается Накахарой. Его фамилия уже должна тебе сказать эти вещи.       — Что ж, разрешим ему? Меркель, Пи-одинадцать! Поздравляем!        Ему сейчас не до автографов. И не до Ноа с Лукасом. Не до Альбатросса, который финиширует, паркуя свой «27» номер за номером «18» Чуи.        Кто такой Дазай Осаму?

***

      Он старается разузнать о нем этим же вечером, когда после интервью и командных разборов заездов, оказывается в баре с Крусом и Расселом. Но парни из Макларрена не смогли сказать про новичка ни слова — никто о нем не знал.       СМИ не сообщали о новых членах мерседеса. Как? Они обязаны сообщить, когда изменяют состав команды.        Сора — его личный менеджер — тоже оказалась не в курсе. Он побоялся тревожить Хэристона, а Альбатрос сказал, что ничего такого не слышал. Кажется, этого парня интересуют только машины и как бы поскорее на них разогнаться. Не Чуе судить, в прочем.       На следующий день, он никак не может успокоить себя, даже сидя за игрой в уно с командой Макларрена, пока не закончится дождь, из-за которого Гран-при в Бахрейне все больше и больше откладывают.       Бахрейн открывает этот сезон и все пилоты сейчас нервно попивают черный кофе из автоматов, прогуливаются по офисам своих команд, неловко улыбаются друг другу, понимая, насколько важна честная борьба. Они же не чертовы изверги, чтобы становиться врагами, верно?       Только если эти они, это не Чуя и гребаный Дазай Осаму. Где он, кстати? Где его черти носят? Чуя еще не видел никого под номером семнадцать.       — Если хочешь победить, то читай молитву перед заездом, — медленно и с расстановкой произносит Меркель, держа в руках стаканчик с кофе. Рядом с ним Куин почти выплевывает свой кофе, закашливаясь.       — Бог не будет помогать адреналиновым маньякам за рулем корыта под скоростью двести плюс.       — Ну тебе же помог здесь появиться.        Все как обычно.       Кто тут говорил о честной борьбе? В прочем, никто еще не подсыпал никому крысиного яда.        А то какой позор победить нечестно.       В прочем, тут попробуй победи: первые места всегда берут Феррер с Вайдлером на пару. Чередуются, если можно так сказать. Ред Бул — лидеры сквозь года. Как бы Чуя ни любил свою команду, тяжело сказать, что они выигрывают им в матчасти.       Чуя надевает дождевик и добегает до своей команды, поднимаясь на второй этаж офиса на пит-лейне, сразу запираясь изнутри. Ему нужно собраться с мыслями. Волнение сжирает изнутри, заставляя бороться с физическим дискомфортом. До старта, кажется, остается около часа.       Есть время.       Он открывает экран ноутбука, заходя в поисковик. Дазай Осаму. Что за фрукт и с чем едят. Он надеется на то, что просто проспал и его переход все же осветили. Но никого под таким именем, кроме закрытых профилей инстаграмма или твиттера гугл ему не предлагал.       Хорошо. Твиттер и Инстаграм. Если это тот Дазай Осаму, который ему нужен, то ему придется вскоре открывать профиль. Пока тот не снял шлем на людях, ему не обязательно торопиться, но фанатам все же присущ интерес, верно?        Даже если он потратит весь час на поиск по всему интернету, то вряд ли это к чему-то приведет. Он не может так просто заниматься такими вещами, это… Странно.       Изучить стратегию было бы неплохо. Он берется за описанные доклады и схемы их руководителя и округляет глаза, не пытаясь соглашаться с идеей. Не следовать указаниям, конечно, плохо. Непослушание наказуемо.       Но наказуемо ли оно, если он возьмет Пи-1?       Лучше он подумает о победе. Она ему необходима, как свежий воздух.       Так что он все же дожидается момента, пока не сидит в болиде уже на старте. На десятом месте. Не далековато ли? Кошмар. Ему ничего не стоит выбиться в первую десятку, а то и пятерку, если он возьмет себя в руки. Еще вчера ему попало от Хэристона за сон за рулем, так что сегодня он отдаст все за победу.       — Приветствуем всех на Гран-при при Бахрейне! Все пилоты уже заняли свои места: шины заменены, двигатели заправлены, пилоты почти выспавшиеся, а это значит, что мы готовы к началу сегодняшней борьбы. Итак!        Чуя вдыхает как можно глубже и ласково давит на газ, когда тот же парень, намекавший на автограф вчера, наконец дает зеленый свет.        Они отправляются на прогревочный круг. Чуя слегка поворачивает руль вправо, а затем влево, виляя на дороге, пока пилоты спереди и сзади него делают то же самое, разогревая шины.        Перед ним мелькает черный семнадцатый номер. Номер, заполнивший его, Чуи, мысли. Не выходящий из головы.        Они проезжают по дороге, пока еще имея возможность вдоволь наглядеться на пальмы и высотки по сторонам, ведь через минуту им дадут старт. И тогда начнется серьезная борьба.       Пятьдесят семь кругов, пять тысяч четыреста двенадцать километров. Количество поворотов равняется пятнадцати, максимальная скорость трассы — триста двадцати двум, а продолжительность гонки час тридцать три минуты. На этой трассе довольно высока нагрузка тормоза, а восемь зон торможения занимают шестнадцать процентов от круга.       Гонки на Сахире начинаются вечером, поэтому закат уже дает о себе знать. Когда первый пилот финиширует, будет темным-темно. И это приятно — Чуя любит эту атмосферу, когда все небо освещают салюты, победитель принимает душ из шампанского, а на трибунах кричат и плачут фанаты, пока играет гимн.       Наконец, этот момент наступает. Первый пилот пересекает черту старта и начинает набирать скорость, после чего каждый следующий за ним старается распределиться по трассе.       Первой целью Чуи сейчас является обогнать единственного: номер семнадцать мозолит ему глаза. Задница у этой машины конечно красива, но у его еще красивее. И это стоит проверять Дазаю Осаму.       Так что он берет себя в руки. Выжимает газ, с ухмылкой вслушиваясь в рев мотора. Услада для ушей. Берет чуть правее на повороте, чтобы вписаться в траекторию, старается не выходить за границы и все же равняется со своим соперником.        Горло разрывает смех, пока пальцы сильнее стискивают руль, с огнем в глазах смотря на цифры на дисплее.       Триста двадцать.       Он обгоняет его. Выходит сильно вперед, и мигает фарами, пренебрегая правилами. Если ФИА это не заметит, будет просто прекрасно.        Красиво вписывается в поворот, выходит на повторный круг. Надпись на табло гласит «P8». Кто-то выбыл? В прочем, чем ближе он к первой позиции, тем ему лучше. Отвлекаться на такие детали он не будет.       Второй круг проходит гладко. До десятого он идет на одних шинах, но на одиннадцатом сворачивает на пит-стоп, почти рыча от медлительности механиков. Потеряны три секунды. За это время он мог спокойно лишиться своей позиции. На пит-лейне разрешена скорость до восьмидесяти километров в час, что заставляет его затрястись от негодования, но как только он выезжает на трассу, подождав несколько секунд, чтобы прогреть новую резину, он все же разгоняется на триста.       Он догоняет пилотов перед ним на пятнадцатом круге.              Берет себя в руки и аккуратно протискивается между, легко проезжая мимо. Минус два. Какая у него позиция? Неважно. Только вперед. Только выше.       Ноги и шея начинают болеть. Он уже и забыл это чувство постоянного адреналина и напряжения во всем теле. Чтобы продержаться в болиде, каждый пилот проходит огромную серию силовых тренировок. Их шея должна оставаться неподвижной несмотря ни на что.       — Накахара. Как ты? — голос Хэристона неожиданно раздается в шлеме. На этом моменте он входит в поворот и сразу прокашливается, чтобы ответить.       — Нормально. Где я?       — Шестой. Накахара, прекрасный результат. Спереди два из Мерседеса, один из Макларена, первые места занимает редбул, в между ними еще и один из Астон Мартин. Будь аккуратнее с семнадцатым номером. Из того, что мы успели заметить, он любитель пинаться.       — И получать пенальти. Не будет он играть грязно.       — Будет. С его скоростью, это не страшно. Потерять пять и десять секунд для него — ничто.       — Что с ним, блять, не так?       — Все, Накахара, все. Ладно. Езжай спокойно. Не ввязывайся в конфликты. Включить тебе музыку?       — Поеду лучше в тишине.       Он отключается вовремя: сбоку как раз появляется один из тех, кого можно аккуратно обогнать. Если сейчас он не напорется ни на какие проблемы, он займет пятую позицию. Лидеры, конечно, страшны, но всегда играют честно. Так что сейчас опасность представляет только новичок.       Поравняться, дать в тормоз, обманув соперника, а затем резко дать в нитро: обход с другой стороны и уже больший отрыв.        Пятый.       Осталось четверо.        Через десять кругов, снова потратив время на пит-стоп, он догоняет еще одного. С ним разобраться оказалось проще, чем с прошлым. Не пришлось выкручиваться. Это, все таки, не неизвестный Дазай Осаму.       Четвертый.       Через два круга, когда гонка уже подходит к концу, Чуя начинает замечать что-то неладное. Перед ними выезжают машины безопасности, заставляя выстроиться в ряд, запрещая обгонять.       Он держит дистанцию и то и дело норовит выглянуть в сторону, понять, что происходит вокруг.       А осознание ударяет сильнее, чем что-либо.       И оказывается и пугающим и радостным одновременно.       Феррер с Вайдлером попали в аварию. Кажется, сильную. Отсюда виден огонь и клубы дыма, даже несмотря на темень вокруг.       Значит, Чуя занимает сейчас вторую позицию.        А перед ним номер семнадцать.       Скоро нужно будет заливать бензин, но он просто не может позволить себя потратить время на это, когда он находится в таком положении.       В таком положении.       Позади него двадцать пилотов, а спереди всего один. Один особенный, но от того не непобедимый.        Их отпускают от машины безопасности и Чуя вырывается вперед. Спустя несколько поворотов с заносом, когда он от злости сжимает руль до хруста костей в пальцах, он видит его.        И он сейчас — единственная его цель.       Главное, обойтись без аварий. Ему не нужны ни пенальти, ни красная карта сейчас.       Дазай показывает себя во всей красе. С летящими искрами от подвески, с красными задними фарами и с высоко поднятой рукой, выкинутой в приветствии. Погодите. Он ведет болид одной рукой? На секунду Чуя задумывается о том, на что еще способен этот сумасшедший, но быстро понимает, что сейчас, обливаясь потом и еле держа себя в руках, чтобы не въехать в его задницу, не время для подобных мыслей.        Он соврет, если скажет, что ему это не нравится. Не нравится ехать вот так: ожидая, что будет дальше.       Он выбирает ехать зигзагом. Так есть возможность заставить его отступить в сторону. Но лишь одна и очень маленькая. Потому что этот — ебанутый.       Как Чуя и подозревал, мерседес впереди него резко тормозит. Чуя еле успевает отскочить в сторону. Что-то в его приемах чувствуется и довольно знакомое. Что, Чуя понять не может, но то, что оно есть — безусловно.       Он не теряет времени и влезает прямо за ним, снова. Берет правее на повороте и таким образом заходит рядом. Момент, когда его резко сталкивают с трассы, кажется чем-то настолько быстрым, что вместе с этим и нереальным.       — Накахара. Пять секунд пенальти. Езжай на пит-стоп.       Ему нельзя было выезжать за границы.        — Пиздец.       Что. Сейчас. Произошло.       — Хэристон, я даже моргнуть не успел.       — Я знаю. Быстро на пит-стоп. Ты тянешь время. Быстро, быстро, быстро, пошел.       И приходится ведь подчиняться. Он давит все триста, а пока дотягивается дотягивается до пит-лейна, Дазай проезжает еще один круг.       Пять лишних секунд длятся бесконечно. И самое главное, отдаются в груди обидой. Он не оставит это просто так.       Он финиширует вторым, доезжая оставшиеся круги на автомате. Спустя пол минуты после Дазая. Он сам не понимает, как смог остаться на втором месте, высиживая свое наказание на стопе, но рев требун снижают тревожность.       — Накахара! Пи-2! Поздравляем с финишем!        Он шокированно оглядывается по сторонам, пока семнадцатый мерседес выкручивает «пончик», положенный каждому победителю, под дружные визги трибун. Оставаясь корпусом болида в центре, дрифтует шинами, поднимая как можно больше пыли и выпуская как можно больше выхлопных.       Он не понимает, как это произошло.       — Можем с точностью сказать, что каждый из нас был шокирован умениями Дазая Осаму. Семнадцатый номер обозначает свое место здесь и мы рады поприветствовать нового чемпиона! Надеюсь, титул достанется ему в этом году. Было бы интересно посмотреть.       Нет. Титул не может быть его. Не может. Он был создан для Чуи.       Для Накахары Чуи.       Чуя налетает на Дазая, после позорной церемонии награждения (на которой Чуе пришлось слушать гимн его страны, понимая, что тот предназначается не ему), чуть не сбивая сумасшедшую фанатку с ног. Тот все еще в шлеме. Как только ему могли позволить? Кажется, это против правил.       Вокруг того вьется слишком внушительная толпа, выкрикивающая что-то гораздо более непотребное, чем легкое восхищение и поддержка.       — Что, блять? Она тебя даже не видела, — Чуя хватает его за грудки черной формы, сильнее сжимая вспотевшие пальцы и наконец отмечая, насколько же все же Дазай выше. Чуя хочет его увидеть. Ему это необходимо.       — Все хотят меня. И Дэниел Куинн в том числе. В своей команде. — В его голосе слышна насмешка, а награда у него подмышкой держится на честном слове. В этом всем видно его отношение к ситуации. И Чуя просто не может позволить кому-то, кому все равно на его будущее, так обходиться с его мечтой.       — Кто ты.       Но ответа не появляется.        — Какого быть снова вторым, а, Накахара?       Кто он?        Кто этот Дазай Осаму?