Watch the Skies

      Солнце ещё не начало подниматься над горизонтом, птицы – и те молчали. Медоварня Хоннинга затихла, и на фермах дальше по дороге не виднелось никого. В такую рань все люди спали, конечно. А зря.       Чанбин остановил коня посреди дороги и спешился. Вокруг все ещё не было ни души, даже стражники нигде не маячили. Протерев ладони об ткань на животе, он хмыкнул и сделал пару шагов по рыхлой земле. Урожай хороший, пойдёт. Кочан капусты с хрустом оторвался от корня и устроился подмышкой.       — Ты опять за своё? — вздохнул Чан, так и оставшийся держать чужого коня за узду.       — Нехер лицом щёлкать, — Чанбин фыркнул, запихнув капусту в седельную сумку. Влезла с трудом, но главное, что держалась.       Свежий сладковатый воздух приятно щекотал ноздри. Жёлтые просторы владения Вайтран всегда были роднее всех, несмотря на то, что любой хромой волк на такой равнине их издалека замечал. Здесь просто было по-человечески хорошо. Не как дома, но всё же.       Лошади в конюшне заинтересованно выглянули из стойл, фырча что-то своим проходящим товарищам. Чан, первый слезший со своего коня, привязал его к балке и позволил животным обнюхаться. Вороная кобыла Чанбина таким дружелюбием не отличалась, так что осталась стоять чуть подальше, чтоб не кусалась лишний раз.       — Когда мы тут в последний раз были? Всё в Пределе болтались, — Чан, словно ребёнок, восторженно оглядывал высокие каменные стены. Стражники их, безусловно, узнали, приветствуя и открывая ворота заранее. Приятный бонус бытия таном.       Не счесть, сколько раз они видели эту картину прямо за тяжёлыми городскими воротами. «Пьяный охотник» сразу же привлёк Чана, и он махнул рукой Чанбину, оставляя его одного. Это в порядке вещей, за торговлю в их дуэте отвечал Чан. За общение с людьми в принципе отвечал Чан. Дипломатии с Чанбина хватило ещё на этапе взаимодействия с Клинками, после этого – извольте, он бы с радостью и к Седобородым ушел, будь такая возможность.       Вздохнув, Чанбин покрепче схватил лямку огромной сумки и пошёл прямо. Бегающие дети пару раз в него чуть не врезались, заставляя шикнуть. Неужели вид Довакина маленьких засранцев вообще не устрашал? От него буквально несло силой и раздражением, а этим вообще было наплевать. Глубокий вдох помог не всадить ледышку в чей-нибудь лоб и продолжить путь.       В «Гарцующей кобыле» было как всегда весело и шумно. Всё те же лица: Утгерд Несломленная, кажется, вообще со своего места не вставала ещё ни разу, грозный Синмир сидел с кружкой мёда Хоннинга, а Бренуин, на удивление, спал за одним из столиков, а не выпрашивал выпивку. Ничего не поменялось. Пахло жареным мясом, алкоголем и какими-то пряностями, и Чанбин этот запах с удовольствием впустил в себя, шмыгнув носом.       — Чем могу помочь? — бросила Хульда, поднимая взгляд на подошедшего мужчину. Синяки под ее уставшими глазами вызывали только жалость. И сколько она собиралась тащить на себе эту таверну? Неужели старуха не видела горящие глаза Изольды, молодой и сильной, которой можно было продать заведение и уйти на покой?              — Комнату на сутки, — Чанбин высыпал монеты на стойку. Десять септимов, ни больше, ни меньше. — Ничего не слышно в последнее время?              — Из Драконьего предела никаких вестей и контрактов. Наконец живем спокойно, слава Девяти.              Неопределенно хмыкнув себе под нос, Чанбин развернулся и пошел в сторону ветхой лестницы. Сколько бы раз он на ней не ходил, все равно казалось, что вот-вот ступени проломятся под немалым весом, но те героически держались, даже, бывало, не скрипели. Чанбин зашел в комнату и кинул дорожную сумку на кровать. В ней опасно звякнули зелья. Он брал с собой в города лишь несколько склянок первой необходимости, чтобы осталось место для каких-нибудь вещиц. Зачастую они покупали только книги и еду: вяленое мясо, хлеб и немного козьего сыра, Чан любил.       Кстати, о Чане. Он должен был уже скоро вернуться с вырученными септимами. По расчетам Чанбина, их точно хватит до Фолкрита, даже может остаться немного, если они не станут сильно разгуливаться, например, в Ривервуде. Почесав затылок, он засунул за пазуху пару зелий магии и направился на улицу.       Чан, завидевший его издалека, радостно помахал рукой и ускорил шаг. Сумка за его плечом была практически пустой, значит, торговля прошла как надо.       — Готов? Я все добро сплавил, и к Авениччи успел зайти, — начал рассказывать Чан сразу же, как подошел ближе. От него пахло выделанной кожей и металлом, а руки снова были испачканы в чёрной стружке. — Она все трудится, как пчелка, но нашла время заточить мне меч.       — Радуешься, что замужние женщины точат твой меч?       — О, заткнись, — тяжелая ладонь игриво врезалась в плечо Чанбина, заставив пошатнуться. Чан тут же обеспокоенно схватился за его руку, — Не сильно?       — Нормально, — тихо посмеиваясь, Чанбин свернул в сторону лестницы, ведущей к Златолисту.       Ветреный район встретил их свежестью и гулом разговоров. Желание убить наконец Хеймскра, самопровозглашённого посла Талоса в Тамриэле, снова затмевало разум. Он вопил во всё горло очередные свои бредни, про любовь и беспощадных эльфов, и кучу всего ещё. Как всегда, когда они возвращались в Вайтран, в общем-то. Если Талос правда существовал, он бы давно уже перерезал тому глотку, человеческий Бог не должен был терпеть такое бесчеловечное издевательство над разумом и ушами.       — Однажды он умрёт, правда?       — Однажды, — ответил Чанбин, уже с лестницы оглянувшись на безумца. Магия зачесалась в ладонях и пальцы даже начали покрываться инеем, как вдруг его руку схватили.       — Даже не думай. Я не собираюсь за тебя платить выкуп, — Чан шлёпнул его по затылку и заставил повернуться вперёд.       — Не так уж часто ты и платишь, мне почти всегда удается выйти сухим!       — Тебе напомнить, что было в Солитьюде? — прошипел Чан, наклонившись поближе к чужому уху. — Никаких. Убийств. В городах.       Спускающийся стражник кивнул им в приветствии, Чанбин кивнул в ответ. Отвечать сейчас не имело смысла, Чан на самом деле был прав, но признавать это не хотелось. Мысленно поблагодарив стражника под недовольный взгляд напарника, Чанбин сделал последние шаги по ступеням и оказался перед огромными дверьми. Они со скрипом открылись от простого толчка. Интерьер этой резиденции Ярла всегда поражал своим величием, деревянные резные колонны возвышались на много метров, под ногами повсюду были дорогие, вероятно, ковры, а в самом центре – большой огненный очаг. Чан всегда говорил, что хотел в своём доме сделать что-то похожее. В меньших масштабах, безусловно! Но Чанбин был с ним искренне согласен, Драконий Предел в разы уютнее холодных стен Королевского дворца в Виндхельме.       Всё прошло как обычно: пропустили пару кружек мёда с Ярлом Балгруфом и Хронгаром, Чан обменялся новостями о политической обстановке, Чанбин поторговал с Фаренгаром. Вроде ничего особенного, но на душе стало спокойнее. Старых друзей увидеть всегда было приятно, тем более после бесконечно долгой расправы над изгоями по всему Пределу и постоянной беготне. День пролетел незаметно, и отпустили их только после богатого ужина с ароматным мясом, наваристой похлёбкой и разнообразной выпечкой. Чанбин наелся сладкими рулетами до отвала, пару раз даже икнул, пока они с Чаном спускались обратно к «Гарцующей кобыле».               В таверне их песней встретил совсем не Микаэль, а какой-то юнец, чистым голосом воспевающий Драконорожденного. Чанбин переглянулся с Чаном, который также удивлённо глядел в ответ. Новый бард был совсем худощавый, с большими смешными щеками и искрящимися глазами, совсем не нордской породы. Бретонец какой аль имперец, кто его знает, хотя таким телосложением только эльфы отличались. Не долго думая, Чанбин решил его слегка проверить на прочность.        — Чего ещё сможешь спеть, а? — он надвинулся на парнишку грозной тенью, и тот испуганно икнул, проглотив последнюю строчку.               — «Рагнара Рыжего» знаю, господин, хотите?               Чанбин в ответ кивнул и занял деревянное кресло возле центрального огня. Песнь из уст барда лилась складно, красиво, почти девичьим голосом, и Чанбин невольно заслушался. Тенью Чан сел рядом, задумчиво наблюдая то за Чанбином, то за поющим юнцом.              Когда музыка закончилась, бард лютню опустил и осторожно подошел к сидящим мужчинам, касаясь плеча одного.               — Господа, а вы, ну, путешествуете?..              Чанбин вскинул темные брови, а Чан сбоку вдруг довольно улыбнулся.               — Путешествуем. А тебе чего?               — Я… — парнишка мялся, кусал губы и теребил струны в руках, — Я всегда хотел путешествовать, знаете? Но меня из Коллегии сразу сюда отправили и наказали строго не выходить за городские ворота. Здесь путешественников много бывает, но вы выглядите крепче всех остальных, я и подумал, может…               — С собой не возьмём. Тебя сожрёт первый же злокрыс, ты хоть представляешь, в каком дерьме мы бываем? — грубо перебил его Чанбин, отставляя свою кружку на табурет сбоку. — Даже не думай.               — Чего ты так строго? Пусть пойдёт, не скучно будет, — Чан наконец подал голос. В него тут же впились два удивлённых взгляда. Чего у него в этот раз было на уме, Чанбин даже предположить не мог, но такого исхода точно не ожидал. — Если научить красться, может, и сгодится чем. У тебя как, шаг лёгкий?               — Да-да, господин, легче перышка! Я по ночам всегда из дома сбегал, ни разу не попался! — услышав обращение к себе, бард сразу оживился, ловя ниточку надежды, а затем быстро полез в поясную сумку. — Вы не думайте, я денег собрал, чтоб вам заплатить, вот.               Хмурый Чанбин перевёл взгляд на увесистый мешок с септимами в чужих руках и сожмурил нос. Чан на него смотрел настойчиво, и он взгляд этот чуть ли не кожей чувствовал. Чутью своего компаньона Чанбин привык доверять, хотя идея казалась отвратительной изначально и обречённой на провал.               — Деньги себе оставь. Завтра в полдень у ворот, много вещей не бери, — наконец озвучил решение Чанбин, поднимаясь с места. — Сохранность жизни не обещаем, будешь ныть – оставлю умирать в первой же пещере. Все ясно?               — Спасибо, господин! И вам, — бард повернулся к Чану и чуть ли не начал кланяться. Он его остановил и похлопал ободряюще по плечу, прежде чем уйти за Чанбином в комнату.              Уже лёжа в кровати, Чанбин повернулся к Чану лицом и ущипнул за голый бок, получив в ответ звонкий вскрик. Мысли о барде никак не покидали его. Чем тот так зацепил Чана? И почему вообще Чанбин-то на это быстро согласился, как ребёнок наивный?               — На кой хер тебе этот пацан сдался? Одни проблемы будут ведь.               — А ты не заметил? У него пальцы длиннющие и ловкие, струны перебирал вон как, — ответил Чан. — Походит с нами, научим вскрывать замки да карманы обчищать, а дальше как решит. Твои-то культяпки отмычки постоянно роняют, да и я не умелец воровать.               — Бриньолфу сдам тогда, пусть занимается, — Чанбин надулся, складывая руки на груди. Чужая ладонь легла сверху, согревая нежным прикосновением. — Ответственность держишь за него ты, раз тебе так приперло.               — Спи уже, — легкий поцелуй в шею успокоил окончательно, и Чанбин провалился в сон, расслабляясь.              Утром Чанбин даже не сразу вспомнил о барде. Они с Чаном быстро собрали все вещи и оставили комнату, прощаясь с хозяйкой трактира. Свежий утренний воздух сразу же охладил слегка горячий от выпитого вчера мёда лоб. Чан в приподнятом настроении чуть ли не скакал вниз по мощёной дороге, и Чанбин искренне его радости не понимал, пока не увидел стоящего у небольшого моста перед воротами мальчишку. Того самого, вчерашнего, которого он, как последний подкаблучник, согласился взять с собой.              Он послушался и правда не взял с собой огромные сумки: лишь рюкзак на плече и лютню, прикрепленную каким-то хитрым образом кожаными ремнями к спине. Чанбин удовлетворенно хмыкнул себе под нос.              — Что, не струхнул?              — Нет, как видите, — он улыбнулся широко, почесав затылок. — Это ведь мечта моя была, путешествовать! Мир узнавать!              — Как тебя зовут-то хоть? — спросил Чан, когда они уже спускались к конюшням.              — Джисон я, господин!              — Я Чан, а мой хмурый друг – Чанбин, — бросил он беспечно и вдруг ойкнул, оборачиваясь к барду.              Джисон врос в землю сразу же, хлопая округлившимися от шока глазами. Имя Довакина стало уже давно известно на весь Скайрим, но лица-то его мало кто видел. Народ только и делал, что говорил о сильном маге, путешествующим с вооружённым до зубов воином, но сколько таких по Тамриэлю ходит ведь – не счесть.              — Да, вероятно, следовало это обговорить раньше, — Чанбин ухмыльнулся и отвязал свою кобылу, приветственно похлопав её по шее. — Не передумал ещё?              Повисла неловкая тишина. Чан сосредоточенно загружал седельные сумки, не оборачиваясь на Джисона. Тот бегал взглядом по конюшне, явно размышляя над новой информацией. С Довакином вместе быть – это не злокрысов да разбойников резать, конечно. Тут на тебя в любой момент могли налететь драконы, или чего похуже… Что могло быть хуже, Джисон не знал, но явно этого опасался.              — Нет, — наконец выдал Джисон, посильнее сжав в кулаке ремешок на груди.              Чанбин прищурился и посмотрел в упор на него. Волновался тот явно, вон, аж костяшки побелели, но всё равно не струсил, решимости во взгляде – хоть отбавляй. Значит, либо дурак, либо в самом деле чего-то стоил. Подумав немного, Чанбин кивнул своим мыслям и наклонился, чтобы подтянуть подпругу. Тема оказалась молчаливо закрыта.              — Чан, — Джисон спустя где-то минуту вновь подал голос, — А мне нужна лошадь?              — О, точно, лошадь. Лошадь тебе нужна будет, да, — засуетился Чан, оглянувшись на Чанбина. — Чанбини, нам нужна ещё лошадь!              Вырванный из мыслей о странных бардах и лошадином запахе, Чанбин недовольно промычал. Кони немалых денег стоили, еще и умирали порой, как мухи, подставившись под ту`ум дракона. Тем более, кто его знал, этого Джисона – может, он уйдет после первой же заварушки. Ну уж нет.              — Купим, когда будем в Рифтене. Нам торопиться некуда, галопом скакать не собираемся, — гаркнул он и взял своего коня за поводья, выводя на дорогу. — Тем более что верхом жопа сильно натирается. Пойдём пешком.              Немного подумав, Чан кивнул согласно. Джисон возражать не стал, конечно, не в его это положении. Возле путеводного знака они свернули налево, начиная свой путь.              — Через Ривервуд и Хелген дойдем до Фолкрита, там поищем заданий каких, — начал объяснять Чан почти сразу, доброжелательно глядя на Джисона. — Оттуда в Рифтен, нужно с Гильдией кое-что решить.              — Гильдией Воров? — Джисон удивленно ойкнул. Где-то сбоку усмехнулся Чанбин.              — Именно. Бриньольф прислал гонца с письмом на днях, что-то им понадобилось, так что будем решать. Вместе, если ты к тому времени не сбежишь.              — Вот как, — кивнул он, а затем, чуть подумав, добавил: — И часто вы проблемы Гильдии решаете?              — Достаточно часто, чтобы нас не трогала стража Рифтена, — Чанбин ответил, подмигнув. Смущение Джисона в ответ радовало глаз, тот краснел забавно. Смешной. — Чан, в Ривервуде останавливаемся?              Они уже повернули в небольшой лесок, извилистая дорога через который вела в Ривервуд. Запах свежести от журчащей внизу реки, смешанный с терпким еловым, сразу же приятно окутал их собой. Так пахла история Чанбина, его прошлое, и выглядело оно тоже именно так. С Ривервудом связано было очень многое, начиная от первых шагов после чудом спасённой жизни, заканчивая встречей с самым неприятным человеком в его жизни. Воспоминания о Дельфине заставили вздрогнуть. Эта женщина – единственный его ночной кошмар.              — Не обязательно, — Чан оценивающе глянул на седельные сумки, — Мы здорово затарились, хватит надолго, даже с новым ртом.              — Идем мимо, значит, у меня от одного только вида «Спящего великана» зубы до сих пор от злости скрипят.               Джисон сразу же вылупился на него заинтересованно. Глаза его заблестели, как у щенка, и Чанбин поймал смешливый взгляд Чана. Вероятно, они оба думали об одном и том же.              Темнеть начало уже ближе к Хелгену. Заснеженная земля вызвала у Джисона детский восторг, и он рассматривал всё вокруг активно, пока не наткнулся на нанизанный на кол труп у ворот. Чанбин и сам от такого зрелища поморщился, к вонючим останкам едва ли можно было привыкнуть.              — После разрухи здесь обосновались разбойники, так что не удивляйся, если увидишь ещё какую-нибудь хрень, — Чан успокаивающе похлопал Джисона по спине. — Мы тут как-то бывали, всё зачистили и ясно дали понять, что здесь лучше не появляться, так что не беспокойся. Но на всякий случай вот, — он остановился и достал из ботинка небольшой кинжал, вложив его в чужие руки. — Держи всегда при себе. Потом подберём что-то более существенное, ладно?              — Л-ладно, — Джисон кивнул, рассматривая оружие. Он такое держал впервые, самое опасное, что у него в руках бывало – это вилка, наверное. Вокруг стало как-то слишком тихо. Подняв взгляд, Джисон понял, что Чан и Чанбин давно ушли дальше, вглубь разрушенной крепости. — Погодите!              Для места привала был выбран самый уцелевший, относительно других, конечно, дом. Стены и крыша были практически на месте, ветер продувал не слишком сильно, но всё же нужно было утеплиться. Чан привязал коней снаружи и вернулся в дом с увесистыми сумками, вытаскивая оттуда несколько свёртков, добытую с утра капусту и спальные мешки. Целых три. Чанбин вскинул бровь. Он не сомневался в том, что Чан вспомнил бы такие мелочи, но когда он успел припасти ещё один мешок – загадка. Встряхнув плечами, Чанбин отвернулся и продолжил таскать сухие доски в непродуваемый угол, туда, где уже Джисон по поручению раскладывал мешки.              Небольшой огонь сотворил Чанбин, котелок, полный снега, над ним водрузил Чан, а Джисон достал лютню. Тихо перебирая струны, бард что-то мычал себе под нос, мелодичное и легкое. Завывания ветра на улице разрезали уютные звуки, заставляя поморщиться. Вздохнув, Чанбин тяжело опустился на свой спальный мешок и накрыл ноги тёмной шкурой.              — Ну, спрашивай, чего тебе там интересно было.              — О, — пальцы остановились перебирать струны. Джисон прижал лютно покрепче к себе и зажевал губы, не зная, с чего начать, — Здесь же все началось, в Хелгене, да?              Чанбин нахмурился и кивнул, оглядывая разрушенный интерьер. Тут, казалось, до сих пор пахло пожаром. Обгоревшие стены, дыры сверху, свисающие доски – всё вокруг хранило в себе воспоминания о былой трагедии. Прошло уже немало времени, но и не достаточно, чтобы нападение Алдуина было забыто.              — Алдуин сам обрёк себя на гибель, напав на крепость в тот день. Я спасся каким-то чудом, повезло увязаться за имперцем. Хороший был мужик, Хадвар, кажется, — Чанбин задумчиво почесал подбородок. — Мы с ним и выбрались из крепости. В какой-то момент я даже прямо под пузом Алдуина оказался, ха!              — А потом как? Ты же, ну, без денег совсем был, наверное?              — Ну, Хадвар привёл меня к своей родне. Накормили, отогрели, дальше мне оставалось только живым доковылять до Вайтрана. Там, — неровно выдохнул Чанбин и тепло взглянул на Чана, что уже закинул вяленое мясо в котелок. — Там я сгонял по поручению Ярла в какие-то руины, хер пойми как выжил, потом убил своего первого дракона, обнаружив, что я Драконорождённый, а потом встретил Чана. Нанял, вернее.              — Ага, я был наёмником у господина Довакина, — Чан усмехнулся под удивлённый возглас Джисона.              — Содрал с меня почти всё, что у меня было, засранец! Я таких цен потом ни разу не видел!              — Дешевле никто бы не согласился драконов рубить, вообще-то, — он засмеялся и ткнул легонько ногой Чанбина в бок.              Джисон смотрел на них с любопытством и неугасающей улыбкой на лице. Больше никаких вопросов задавать не хотелось, чтобы не разбивать идиллию между Чаном и Чанбином. Они ведь всё вместе пережили! Конечно, им было вместе весело и комфортно. В груди у него зачесалось какое-то странное колючее чувство и он поспешил его согнать, чтобы не портить момент. Вместо этого, в руки легла любимая лютня, а пальцы начали наигрывать мелодию, которую Джисон сам когда-то сочинил. Музыка лилась красиво, треск небольшого костра лишь дополнял её, и Чанбин поймал себя на том, что заслушался. Опять.              Сидящий в другом углу Чан с мягкой улыбкой на лице смотрел на Джисона. Что-то было в этом барде такое! Худощавый, с огромными то ли от постоянного страха, то ли от удивления, глазами, совершенно не умеющий драться – словом, обнять и плакать, на самом деле, никакого внимания, кроме жалости, он в таком виде не привлекал. Но стоило Джисону взять в руки лютню, как его образ сразу величал. Горящий уверенностью взгляд, точные движения… Чан глянул на Чанбина задумчиво. Мысль о том, что Джисон в этот момент на того был очень похож, навязчиво засела в голове. Единственным отличием было только то, что из пальцев Чанбин выпускал огонь (и не только, конечно), а у Джисона выходили мелодии.              — Эй, за мясом следи, — буркнул Чанбин сбоку, подойдя к котелку. — Уже готово ведь, чего задумался?              — Заслушался, — Чан смахнул наваждение и подтянул посуду поближе, чтобы разлить суп.              Аромат варёного мяса и каких-то трав сразу разнёсся по ветхому дому. Джисон быстро разделал вручённый ему хлеб и раздал каждому по большому куску. Ужин был не самый богатый, но ничего большего в дороге есть не приходилось. Горячий бульон сразу согрел все внутренности, расплываясь теплом из груди до самых кончиков пальцев. После дороги даже такую пищу хотелось съесть поскорее. Они ели молча и быстро, чтобы на морозе суп не успел остыть.              — Не ужин у Ярла, конечно, но сойдет, — с шумным выдохом сказал Чанбин и отставил тарелку. С утра всю посуду промоют в снегу, с набитым желудком стало слишком лениво. Он похлопал себя по животу и обратился к Джисону: — Мы ночью всегда дежурим по очереди. Сейчас спи, в следующий привал начнешь тоже сторожить.              — Тебе главное – успеть нас разбудить, не переживай, — Чан быстро смягчил углы, погладив Джисона по плечу. — Но кинжал всегда должен быть наготове, помнишь?              — Ага, — он кивнул медленно. Бедный Джисон ведь впервые ночевал в таких условиях, с такими людьми, и оттого сердце беспощадно билось в груди. Всё ли будет спокойно? Действительно ли нужно каждую ночь ждать опасностей? Поёжившись, он все же залез в спальный мешок и закрыл глаза. Сон его затянул почти сразу, такой насыщенный на события день вымотал из неподготовленного Джисона все силы.              Оставшийся дежурить первую половину ночи Чан устало почесал свою шевелюру. Чанбин тоже отрубился практически сразу, укрывшись шкурой, а вот Джисон чуть ли не вжался в стенку за спиной, с носом укутавшись в не самый тёплый мех в мешке. Как можно тише подобрав ещё одну шкуру с пола, Чан накинул её на тонкие плечи, удовлетворённо кивнув самому себе. Скромность в диких условиях до добра Джисона не доведёт. Придётся, кажется, учить его заботиться о себе.              Тихими шагами Чан вышел из дома. Небо светилось разноцветным сиянием и россыпью звёзд, обманчиво казалось абсолютно безмятежным. Драконов будто не становилось меньше, даже после расправы над Алдуином они появлялись, как огромные назойливые мухи, и жгли деревни и города. Интересно, сколько ещё это будет продолжаться? С Чанбином бок о бок он готов был, конечно, до самой старости сражаться, если тот пожелает, но что-то ему подсказывало, что так не будет. Во взгляде его Довакина поселились усталость и какие-то сомнения, которыми тот делиться не спешил. Единственной приемлемой идеей, пришедшей Чану на ум, стала мысль о внесении разнообразия. Масштабного, яркого, чтобы здорово его встряхнуло. Джисон появился со своей просьбой очень кстати, и Чан не хотел терять такой посланный Богами шанс.       Он ещё немного поковырял смешанный с пеплом снег ногой, проверил коней и зашёл обратно, усаживаясь у костра. Внутри теплилась надежда, что эта ночь не будет долгой, и выбор он сделал исключительно правильный.