And, Like Clockwork, We Fall(И, как часы, мы падаем)

1-0: Reincarnation​ Вакфу. Эта вечная энергия - сам источник творения, сила, которая течет через всю вселенную, известную как Кросмоз. Она присутствует во всех вещах, как живых, так и неживых, и является той самой нитью, которая связывает Кросмоз воедино. Через каждого мужчину, женщину и ребенка течет Вакфу. В каждом живом существе, будь то зверь, чудовище или растение, есть Вакфу. Даже земля, по которой мы ходим, воздух, которым мы дышим, и море, приносящее нам жизнь, являются каналами для течения Вакфу. Что бы это ни было, Вакфу присутствует во всех вещах, ибо это сама сила творения. Но созидание - это лишь одна сторона медали. Когда поток Вакфу пресекается, эта энергия не исчезает. Вместо этого она превращается в свою противоположность: Стазис. Если Вакфу - это воплощение созидания, то Стазис - это воплощение разрушения. Вместо холодного голубого оттенка Вакфу, энергия Стазиса - это сырая, ненаправленная сила, способная уничтожить почти все в яркой вспышке фиолетового цвета. Как и Вакфу, она присутствует во всех вещах, ибо они - одно и то же, но парадоксально разные. И Вакфу, и Стазис обладают огромной силой, и неудивительно, что некоторые пытаются понять и контролировать эту силу... Неважно, какой ценой. Кселор, известный как Нокс, был одним из таких людей, и его амбиции привели к разрухе и отчаянию всех в Мире Двенадцати. Чтобы получить Вакфу, он создал бесчисленное множество механизмов для насильственного извлечения ее из земли. И в течение двухсот лет его исследования и добыча проходили беспрепятственно, постепенно расширяясь ради его замысла. Ни один человек не мог остановить его восхождение, потому что Нокс был терпеливым человеком и не торопил события, посылая свои машины в земли, скрытые от глаз и разума, чтобы постоянно накапливать энергию. Его ноксины - маленькие жукоподобные устройства, которые он использовал для выкачивания Вакфу, - выступали в роли сборщиков и шпионов, чтобы обеспечить беспрепятственное осуществление его планов. Все изменилось, когда кселор узнал о драконе Гругалорагране и ребенке, находящемся на его попечении. Методы Нокса стали более открытыми, поскольку в этом драконе он наконец нашел поистине великий источник Вакфу. Больше он не мог оставаться в тени: мужчина начал готовиться к противостоянию с драконом. Нападениям подвергались отдаленные деревни, их защитники и жители лишались большей части Вакфу. Ноксины выпускались толпами, и все ради того, чтобы найти древнего зверя. Растения, которые он потреблял, были уже не простыми деревьями, а целыми лесами, и он сам сражался с теми самыми Энтами-хранителями, которые защищали эти леса, чтобы собрать их Вакфу. И именно в одной из таких битв случай открыл ему дитя дракона: Юго. То ли удача, то ли судьба, но Юго жил в деревне, ближайшей к лесу, на который напал Нокс. Двенадцатилетний ребенок пробудил свои способности и после короткой стычки с кселором отправился на поиски своего родителя. Нокс использовал эту возможность, чтобы проследить за Юго, его ноксины следовали прямо за мальчиком, так как он знал, что это приведет его к древнему дракону. Группа разношерстных искателей приключений Юго росла, завоевывая свое место в мире, пока не стала известна как Братство Тофу. Ребенок нашел своего брата-дракона, Амадая, и их путешествие приблизило их к цели. В свою очередь, силы Нокса расширялись, в его усилия вливалось все больше Вакфу, и он даже начал использовать Стазис в своих целях. Со временем Нокс встретился с драконом, столкнувшись с ним на пустынном острове Ома. Здесь Нокс сражался как со своими бесчисленными машинами, так и с искаженными со временем силами Кселора. Заводные машины и мумифицированные останки забытых героев - все они сражались с бессмертным драконом. И все же, несмотря на всю свою мощь, Нокс так и не смог победить его, поскольку Гругалорагран предпочел жертву поражению. Вот так впустую были потрачены годы Вакфу... и Нокс разгневался. Его взгляд переместился с древнего дракона на первобытное существо, и кселор решил атаковать Древо жизни. С Древом жизни было связано само существование садидов - людей, которые были в ладу с самой природой. Их способности говорить с растениями и землей, призывать прославленные лозы или оживлять кукол были просто потрясающими, и они поддерживали тесные связи с древними древовидцами. Но даже этих способностей оказалось недостаточно, и вскоре часовая армия Нокса все глубже и глубже проникала на территорию Садиды. Лишь совместными усилиями народа Садиды и Братства Тофу Нокс был окончательно остановлен. И все же, после всего, что он сделал, ни один человек не смог понять, почему этот безумец стремится к такой власти. Братство Тофу не могло понять, а люди Садиды воспринимали Нокса лишь как извращенную силу разрушения. Даже братья, стоявшие у кульминации битвы, Юго и Амадай, не знали, почему этот человек принес столько жертв. Все, что они знали, - это то, что Нокс держал в руках Элиакуб, артефакт огромной силы, и верил, что тот может говорить с ним. Воистину безумец. Так почему же в последних словах он говорил не о своем поражении, а о давно забытой семье? Никто не знал. И никто никогда не узнает. Собрав последние силы, Ноксимилиан Коксен, человек под именем Нокс, телепортировался прочь, навсегда исчезнув из Мира Двенадцати. Никого в этом мире больше не будет беспокоить существование этого безумца, и никто больше не пострадает из-за его извращенных амбиций. Силе разрушения, известной как Нокс, пришел конец. От наследия Кселора остались лишь обломки часовых механизмов, полоса разрушений и история высокомерия для будущих поколений. Вот что действительно имело значение в глазах истории. Все остальное не имело значения: Ни беспочвенные цели Нокса, ни прошлое, которое он оставил после себя. Даже груда пыли и бинтов, разбросанная по трем безымянным могилам, не останется в памяти. ----- Ученики богов называют себя в честь своих богов. Кселору, Великому хранителю времени, поклоняется группа, известная как Песочные часы Кселора. Сердце Иопу поклоняется Иопу, Повелителю храбрых. Для каждого бога, управляющего Миром Двенадцати, существуют свои имена. Некоторые группы кажутся необычными в своих названиях, как, например, последователи Садиды, которые называют себя Башмаком Садиды. Но, несмотря на свои имена, каждый набожный последователь высоко ценит своих богов, и на то есть веские причины. Не заблуждайтесь: эти боги вполне реальны. Когда душа умирает, она попадает в Инкарнам, где проходит обряд реинкарнации, чтобы снова родиться в Кросмосе. И хотя один или два раза этот процесс был остановлен, обычно из-за ошибочных амбиций назойливого повелителя демонов, в основном он остается нетронутым. Обычно эту систему существования оставляют в покое, и ни боги, ни демоны не стремятся нарушить хрупкий баланс. Однако существо, известное как Нокс, - не совсем обычный случай. Его поступки были настолько извращены, что его дух, вместо того чтобы вернуться к чистому листу Развоплощенного, остался насмешкой над его предыдущей жизнью. Ни одной человеческой черты не осталось у Ноксимилиана Коксена, человека, так сильно изрезанного безумием и драйвом. Его существо было не более чем человекоподобной мумией в его фирменной роботизированной маске и экипировке Вакфу. Похоже, даже силы творения решили запомнить не веселого часовщика Ноксимилиана, а злодея Нокса. Или, возможно, Ноксимилиан умер много веков назад, став очередной жертвой хаоса Огреста, а эта безумная оболочка - все, что осталось. Нокс стоял перед Богами мира, и голубые огни его маски не выражали никаких эмоций, пока он наблюдал за происходящим. Будь на его месте кто-то другой, возможно, он испытывал бы радость, смятение или почтение, наблюдая за спорами и дебатами Богов мира. Перед ним стояли существа, ответственные за Мир Двенадцати, и многие последователи были бы потрясены при виде лиц, которым они поклоняются. Однако для Нокса все это было неважно, и сломленный человек просто сосредоточился на пустом пространстве, пока звучали голоса богов. "Это возмутительно! Он совершил слишком много. Позволить ему перевоплотиться - награда, которой он недостоин". Первым заговорил Садида, бог масок. В его голосе звучала ярость, и сами звезды перекликались на заднем плане, когда он выкрикивал свои жалобы. Вокруг человекоподобного бога-маски вились бесчисленные куклы, на каждой из которых было зашито выражение безудержного гнева. "Мои последователи чуть не погибли из-за его амбиций. Вы меня понимаете? Все они чуть не погибли. Пусть его дух вместо этого будет скормлен Рушу и Шушу". Следующей заговорила Ангел Сострадания Сакриер, ее голос был гораздо мягче, чем у ее коллеги-бога. "Его путь был неспокоен, и, хотя он причинил вред многим, это произошло из-за ошибочных убеждений. Не по злому умыслу. Хотя вина за его действия лежит на нем самом, он был тем, кого ввел в заблуждение Элиакуб. Разве обряда реинкарнации не достаточно, чтобы оправдать его? Его испытания, вероятно, займут века, но этого достаточно, не так ли?" Ангел обратилась к десяти другим присутствующим богам, пытаясь найти кого-нибудь, кто бы поддержал ее. ""Сакриер". Золотой дракон Энутроф был единственным, кто решил ответить на ее вопрос. "Ты самый молодой из богов, последний, кто присоединился к нашему пантеону, поэтому я понимаю, если ты испытываешь некоторую привязанность к людям. Однако не стоит заблуждаться. Преступления Нокса намного превосходят трагедии людей, и это обсуждение должно состояться. Слепо отправлять его в Инкарнам - значит подрывать систему, на которой все построено". Слова дракона были нейтральными: он говорил о необходимости дискуссии, а не о ее содержании. И он был не одинок: мало кто из богов был заинтересован в происходящем. "У нас есть долг перед людьми в той же мере, что и перед системой, Энутроф". Раздался еще один голос, твердый, когда богиня Щита Фека обнажила свою позицию. "Нокс явно действовал во вред. Он мог бы проигнорировать куб, но вместо этого стремился к большей мощи. И ради чего? Ради шанса на невозможное? Нам повезло, что его действия стоили только жизни. Все могло быть гораздо хуже: представьте, сколько хаоса было бы, если бы он сломал часы Кселора. Уничтожить саму концепцию времени - это то, что он мог сделать случайно". При этих словах несколько богов обратили свое внимание на Небесные часы. С момента своего рождения боги использовали часы Кселора для записи хода времени. Но даже сейчас на их безупречном циферблате начали появляться мягкие трещины - последствия хаоса Огреста еще свежи. В несуществующем воздухе витал холодок, ибо никто из присутствующих не мог предсказать, что произойдет, если часы сломаются. "Да... Фека прав". Несмотря на обстоятельства, у одного бога все же нашлось время на укоряющий голос. На лице кошачьего бога шансов Экафлипа застыла чеширская ухмылка. Его прищуренные глаза цвета янтаря метнулись к одному из богов и упали на единственного, кто молчал на протяжении всего разговора. "Скажи мне, Кселор, что ты думаешь об этом? В конце концов, мы говорим о твоем последователе". Как всегда, Кселор стоял молча, возвышаясь над остальными богами, и его вечные одежды скрывали его черты. Рядом с ним лежала его булава - внушительная константа для Хранителя времени. Впервые за все время встречи Кселор перевел взгляд, и черный капюшон его одеяния надвинулся на Нокса. От его фигуры отлетел слабый взмах пыли, и остальные боги с опаской замерли, ожидая, когда хранитель времени заговорит. "Ноксимилиан Коксен не был Кселором". Это не было заявлением об уходе или каким-либо осуждением. Раздавшийся эхом голос был простым констатацией факта, просто одним из многих, утерянных временем. Богам потребовалось мгновение, чтобы понять, но в конце концов они осознали один важный факт. "... Ты прав". Следующим ответил бог зверей Осамодас. Виверна обвилась вокруг рогатого бога, и его взгляд упал на духа Нокса. "Часовщик Ноксимилиан никогда не был последователем Кселора, поэтому мы не должны относиться к нему как к таковому". "Это лишь означает, что Элиакуб извратил его до такой степени!" снова заговорила Сакриер, и голос ее дрогнул. Не из-за недостатка убежденности, а скорее из-за последствий этого факта, которые заставили даму сострадания потерять дар речи. Ведь потерять свою личность в погоне за ложной надеждой - это то, что она видела снова и снова, будь то павшие солдаты или заблудшие бандиты, и богиня только укреплялась в своем положении. "Он, как никто другой, заслуживает шанса на реинкарнацию". "Ты действительно веришь в это, Сакриер?" Ее голос был мягким, но слова все равно дошли до остальных богов. Богиня охоты Крэ твердо посмотрела на свою подругу, в ее глазах читалось сострадание, и она продолжила. "У него гораздо больше недостатков, чем ты думаешь. Нокс сломал жизни многим мужчинам и женщинам, и идеалистическая, романтическая оболочка, которую ты на него набрасываешь, не изменит этого факта. Я понимаю, что вы более... чувствительны к человеческим делам, но не мешайте себе видеть картину в целом". Увидев, что Сакриер опустил глаза, богиня охоты смягчила тон и вновь заговорила с гораздо меньшей резкостью. "Однако не принимайте мои критические замечания за осуждение; я лишь хочу, чтобы все находили время на то, чтобы как следует понаблюдать..." "Хватит! Эти дискуссии ни к чему не приведут, и на них нудно смотреть". Живой череп обнажил свое презрение. Срам, Повелитель Теней, уже давно устал от этой чехарды. Он вздохнул и пренебрежительно махнул рукой, а одно из его кожистых крыльев подражало этому жесту. "Просто отправь его в пустоту и покончи с этим". "Это, пожалуй, слишком далеко..." Энирипса была богиней, известной только как фея Чуда, и ее миниатюрная фигурка соответствовала ее имени, когда она порхала вокруг. "Но это лучше, чем просто бросить его на растерзание демонам. И я понимаю точку зрения Саки, но Нокс совершил много плохих поступков". Фея направилась к Ноксу, не сводя глаз с металлической маски, скрывавшей лицо мужчины. По большей части Нокс не делал никаких попыток признать ее, его взгляд по-прежнему был устремлен в какую-то несущественную точку за пределами богов. "Что скажешь, Нокси?" "..." "Он говорит, что хочет стать космоплавателем!" Как будто это все решило, Энирипса вернулась на свое место и, усевшись на него, задорно напела. "Так вот оно что! Мы отправим его в космос!" "Это ничего не решает!" Настала очередь Садиды возмущаться: его маска каким-то образом сменилась на еще более гневное выражение ярости. "Он опасен для всего. Нет никаких причин оставлять его в покое. Лучше покончить с проблемой здесь и сейчас!" "А покончить с проблемой - это как раз то, что мы делаем, Сэдди. Мы отправим его подальше от нас, и он больше не будет беспокоить Мир Двенадцати. Ты будешь счастлива, ведь он больше не будет мешать тебе, а Саки будет счастлив, ведь он по-прежнему будет самим собой!" "Как я буду счастлив? Изгнание в неизвестное место? Это еще хуже, чем просто покончить с его жизнью!" Сказать, что Сакриер был расстроен, значит не сказать ничего. "То, что он будет дрейфовать в пустоте космоса, - это участь хуже смерти!" При этих словах неожиданный бог ухмыльнулся. "Не беспокойся об этом, Сакри". Некий бог-кошка загадочно улыбнулся и повернулся к Владычице Сострадания, когда Экафлип выгнул спину дугой. "Можете считать это предчувствием, но я уверен, что у нашей маленькой оловянной мумии еще осталось изрядное количество удачи. С ним все будет в порядке". Для любого другого человека эти слова могли бы стать просто поддразнивающим замечанием, но ни один бог не был настолько глуп, чтобы опровергнуть Бога Шанса в этом вопросе. Ухмыльнувшись напоследок, Экафлип обратил свой взор на Нокса. "Интересно только, удача это или зло?" ----- В ту ночь на ночное небо Вейла опустилась ярко-голубая падающая звезда. Это было редкое зрелище, но оно приводило наблюдателей в восторг. Для детей падающая звезда - это что-то из сказки. Хорошо это или плохо, но это была единственная частица волшебства, которую дети могли видеть. Где-то рыжая десятилетняя девочка зачарованно смотрела на голубую полоску, присев рядом со своей старшей сестрой. Светловолосый мальчик скрипел зубами от досады, когда один из его многочисленных сестер успокаивал его. Девочка в черном, разочаровавшаяся в мире, впервые надевает маску. Но не только дети заметили это зрелище. Если для младшего поколения падающая звезда может быть символом, то старшие знают лучше и увидели в метеоре нечто совсем другое. Геодезист некой горнодобывающей компании отметил потенциальные ресурсы. Разведчик определенной группы фавнов делал то же самое. Обычный преступник проигнорировал это зрелище, использовав его в качестве стартовой подсказки, когда приступал к своим маленьким делишкам. Один из преподавателей быстро внес изменения в свой учебный план, оставив себе чуть больше времени для выполнения обязанностей охотника. Даже с учетом возраста не у всех было достаточно опыта. Лишь истинные мудрецы обращали внимание на этот мерцающий свет. Один старик поправил очки, отпив глоток из кружки. Другой старик поправил свой безупречный белый костюм, не отрывая взгляда от записей, пока его подчиненные стояли наготове. Молодая женщина нахмурилась, откинув темные волосы в сторону, в ее глазах читалось сомнение, поскольку она вносила некоторые изменения в планы на будущее. Последний человек вздохнул, опустившись на колени, когда власть переходила от старого лидера к новому, горячо любимому поколению. Однако, несмотря на все свои достоинства, люди и фавны были не единственными существами, жившими в мире Ремнанта. Они были в меньшинстве, так как вокруг них бушевало настоящее море тьмы. Ни для кого не секрет, что существа гримм тяготеют к негативным эмоциям. Отчаяние, гнев, разочарование... Все это как маяк для заблудших созданий разрушения. Поэтому, когда с ночного неба спустилась лазурная звезда, овеянная чувством сломленного человека, стоит ли удивляться, что гримм слетелись как мухи?