Саша как всегда приезжает к нему утром. Чтобы прийти в себя перед началом рабочего дня, кому-то нужно посидеть в молчании за чашкой кофе, а им всего лишь – увидеться. Пройтись по закоулкам чьих-то дворов, где никогда никого не бывает, но при этом каждый дом смотрит вниз из окон квартир. Если удастся держать его руку хотя бы пару минут – этого будет достаточно.
Ярик выглядит куда лучше. Ему бы гулять и гулять, но Саша просит остановиться и провести оставшееся время на ближайшей скамейке. Иногда за Яриком тяжело успеть. Едва сосредоточишься на одной его идее – так он уже развивает следующую. И на его лице каждый раз столько эмоций, что прохожие грешным делом могут подумать – у него инсульт. Или же решить, что он сумасшедший. Саша бы и сам часто так думает.
Одно его присутствие может запросто развеять плохие мысли. И облачное небо уже не такое печальное, и будущее уже не такое беспросветное.
– Я нашел квартиру на три этажа выше твоей.
– Уже? – удивляется Ярик. – И не лень было?
– Все равно делать нечего.
Ярик смотрит на него с недоверием. В глазах читается, что он обо всем догадался. И о том, что кто-то снова не спал ночью, и что снова скучал и не хотел писать ему в такое время. Догадался и молчит. Он так и так ничего не сможет сделать с этим. И с чего он вдруг начал беспокоиться? Каких-то пару дней назад он оставлял Сашины проблемы Саше, и даже если о них догадывался – предпочитал игнорировать. А тут, ни с того ни с сего…
Ярик ставит ногу на скамейку поближе к Саше. Как выясняется секундой позже – ради того, чтобы взять его за руку и остаться незамеченным. Не будет же кто-то всматриваться и нарочно искать, за что к ним прицепиться. Пока оператор молчит – все в порядке.
– Захочешь мне позвонить – просто позвони. Неважно, когда. – говорит Ярик.
Саша слушает его и понимает, что вряд ли сможет это сделать, даже если он не против. Это кажется неправильным и неловким. И эти жуткие чувства сильнее него.
А Ярик хочет быть рядом, вот и все. Он неожиданно изменился. Его пальцы, что сжимают чуть сильнее в жесте поддержки, кажутся другими. Они холоднее обычного, будто ощущали то, что никогда не следовало ощущать. А в некогда теплых синих глазах застыл бледный лед. Эти глаза старше его самого. Как если поседели от чего-то, что он видел.
Если бы он только рассказал обо всем. Если бы хоть когда-нибудь поделился тем, что творится в его голове, то Саша мог бы попытаться его отогреть. Мог бы вернуть его назад.
Он держит его ладонь, но что-то ускользает. Его душа еще никогда не была так далеко. Обычно она совсем рядом, вот здесь, прямо перед ним. Ее всегда можно уловить. Она – то, что так тяжело сдерживать. У Ярика не всегда это получается. И почему он такой спокойный?
– Может и позвоню. – отвечает Саша.
– Давай. Или я сам. И это будет тот самый день, когда ты будешь спать, а я тебя звонком разбужу. – смеется он.
Мгновение Ярик подается в его сторону, и Саша может чувствовать, как его душа настойчивым одуванчиком пробивается сквозь маленькую трещину в асфальте. Но потом отстраняется, и наваждение исчезает. Хотел поцеловать. Остановился, потому что вспомнил. Как о таком можно забыть?
– Короче, я рад, что ты со мной. – озвучивает Ярик.
Он выражает эмоции иначе, чтобы не сойти с ума. Не физически, так словами. Ему должно быть ужасно тяжело с такими ограничениями. Словно кандалы, что опутывают тело.
Саша бы не поверил, что он так легко отступился от мысли отключить оператор, если бы не видел сам. Ярик ни слова об этом не сказал с того дня. Бывает страшно думать о том, что бы случилось, если бы это получило развитие. У него бы снова горели глаза, и он бы снова шел напролом. У Саши ни одного шанса ему отказать.
Хорошо, что он забыл об этом. Он слишком часто ведет себя безрассудно, но при этом выглядит как никогда уверенным.
– Что будешь делать сегодня? – уже спокойно интересуется Ярик.
– Работать. И поеду смотреть квартиру в твоем доме, пока никто не арендовал.
В ответ – шокированный взгляд. Снова сразу несколько эмоций в пару коротких секунд.
– Ждать нет смысла. – объясняет Саша. – Завтра ничего может не быть, как будто ты не знаешь.
– Ладно.
Ярик широко улыбается. Давно он не выглядел таким довольным. Саша не сразу замечает, что уголки губ плавно поднимаются выше вслед за ним.
Шум в голове сходит на нет. Мир сжался всего до двух человек. Больше не с кем говорить, некому верить, и никого не обнять. Только Ярик. Это к лучшему.
Воздух на вкус как перемены. Больше не душит.
***
Снять именно эту квартиру в этом конкретном доме оказалось куда проще и быстрее, чем он думал. Поэтому глубокой ночью он все же решается написать ему, чтобы вышел на общий балкон. Ярик сначала не понял. Но потом примчался к нему с улыбкой до ушей. Он всегда такой. В Сашиной толстовке и курткой на плечах, которая вот-вот свалится. Ничему жизнь не учит.
Ярик ведет себя так, будто не помнит про свой страх высоты. И Саша ставит своей целью лишний раз не смотреть наружу и не напоминать ему, какой это этаж.
– Да ладно, Саш! – первое, что он говорит, когда видит его. – Что, серьезно?
– А как еще? – и улыбается в ответ.
Даже если на улице вьюга, обжигающий огонь внутри напоминает лесной пожар. Ветер воет так, что уже не слышно другого сердца. Временами, в тишине, если встать совсем близко – можно различить и его вдохновение, и его переживания. А если всмотреться в глаза Ярика, уже не так сложно услышать, о чем кричат басы его пульса.
Ничего не видно. Саша поправляет его куртку одной рукой.
– Я все-таки думаю, что ты дебил.
Он думает о чем-то отстраненном и несомненно приятном. Конечно, иногда на это чудо больно смотреть, но в основном, глядя на него, в мыслях рождается нечто светлое. А у Ярика снова тысяча эмоций на лице. Он смеется, удивляется, отторгает, а может, и обижается тоже. Чувствует что-то свое, понятное только ему. То интуитивное, что нужно видеть, чтобы осознать.
– Да почему сразу я?
– А кто еще, если не ты? – смеется Саша, а секундой позже опускает взгляд и приглашает в объятия. – Ладно, забей.
Он закрывает глаза, но все равно видит его. Считает шаги, которые даже не слышит: один, второй, и уже сам отступает назад, потому что Ярик врезается в него. Он ведет рукой вверх по спине и стискивает в пальцах Сашину куртку. Ложится на плечи, как ему нравится.
Пока Ярик не произносит то, что заставляет замереть:
– А я уверен, что люблю тебя.
Саша вслушивается в каждое слово и боится того, что сейчас произойдет. Что он творит? Считанные секунды – и голову расколет надвое пронзительный звук. Нет, ну чем он думает?
Вот сейчас. С этим ничего не сделать. Вот прямо сейчас прозвучит предупредительный сигнал.
Сейчас.
В эту секунду Ярик услышит и отпустит. А раз еще и темно, то оператор не успокоится, пока не увидит, что совершенно один. Он ведь слышал мужской голос.
Все пропало. Опять.
Но Саша не слышит ничего, кроме ветра. Что это было вообще? Так ведь не бывает. Это невозможно. Почему?
Когда страх стихает, он все равно не понимает, что сейчас произошло. Потому что произошло ровным счетом ничего. Ничего не случилось. Ярик только что сказал, что любит. И ему за это ничего не было. Как?
Ярик продолжает, как ни в чем не бывало:
– За то, что каждый раз возвращаешь меня на землю. И потому что ты такой же конченый псих, как я.
– Нет, псих тут только ты.
– Ну это же не я сорвался с места и приехал сюда… насовсем.
Ярик обнимает крепче.
– Это же не я без предупреждения говорю такие вещи. – отвечает Саша.
– Да ну тебя.
Но мгновеньем позже все равно роняет доверительным шепотом:
– Я больше не хочу тебя отпускать.
– Да что с тобой? Я же здесь.
– Спасибо.
– Ты странный. И почему «
больше»?
Ярик сильнее вжимается в его плечи, отвечая:
– Не знаю.
Метель пролетает мимо и не может их коснуться. Или же во всю бушует между темных прядей, протекает водой сквозь одежду, гуляет по голым запястьям, но при всем этом остается незамеченной. Да и какая разница? Пусть делает, что хочет.
***
Он пахнет по-другому, когда послушно закрывает глаза. Он – это пронизывающий ветер и холод. Это огромная любовь в маленькой, тесной клетке, чье пробивающееся тепло Саша может чувствовать. Он – это красный под синим, но ближе к пурпурному. Тот, кто затесался в цветовой круг по случайности. Тот, кого вроде и не должно здесь быть.
Его губы другие на вкус, когда Ярик обнимает за шею и целует. Все равно на фоне вьюги ничего не слышно. Прежде мягкий теперь кажется жестким. От него веет чем-то металлическим. Чем-то, что он не может понять. Саша чувствует непривычную фантомную горечь на языке.
Саша замечает все это.
Замечает.
И предпочитает игнорировать.
